Марина Тимашева: В ноябрьские каникулы вышел на экраны фильм Александра Котта ''Брестская крепость''. Представляя белорусско-российскую картину, продюсер Евгений Айзикович говорил так:
Евгений Айзикович: Мы перед съемками фильма провели интересный эксперимент: в московских школах и институтах обращались к учащимся с двумя вопросами. "Что такое Брестская крепость?" и "Что произошло 22 июня 1941 года?" Что такое Брестская крепость - не ответил никто. Нормально ответить, что с этого началась Великая Отечественная война, не ответил никто. На вопрос, что произошло 22 июня 1941 года, естественно, отвечали. Слова "Великая Отечественная война" не произнесли ни юноши, ни дети. Чаще всего ответ звучал так: "Началась Вторая мировая война". А белорусов при слове "война" начинает трясти - для них, может быть, это последняя, единственная оставшаяся святая вещь…''.
Марина Тимашева: Это был продюсер фильма ''Брестская крепость''Евгений Айзикович, а я прошу Илью Смирнова, который в этой программе отвечает за историческую литературу, поделиться впечатлениями о фильме в контексте тех изменений, которые претерпел образ Великой Отечественной войны в массовом сознании.
Илья Смирнов: Я посмотрел нормальный, качественный советский фильм.
Наверное, некоторые советские фильмы о войне получались лучше. Хотя тоже не без недостатков. Недостатки ''Брестской крепости'' примерно те же самые, которые были традиционно характерны для советского кинематографа. Скажу о них чуть позже.
А пока – отвечаю на Ваш вопрос. Когда смотришь ''Брестскую крепость'', понимаешь: лучшее, что можно сделать – вернуться к тому кино, которое мы имели 40 лет назад, и танцевать от него, исправляя его недостатки и осторожно пытаясь внести нечто новое. Потому что если дальше на экранах будет продолжаться ''духовное возрождение'', которое я собирательно назвал бы ''Предстояние штафбата попов'', мы действительно получим поколения, не имеющие никакого понятия, что это была за Великая Отечественная война.
Пока, мне кажется, уважаемый Евгений Айзикович слишком пессимистичен. Не только для белорусов память о войне святая. Для многих граждан Российской Федерации она оставалась (и остается) едва ли не последней исторической ценностью, на которую можно было бы опереться. Может быть, ещё освоение космоса. Не случайно именно по этим рубежам сопротивления прицельно били ''демифологизаторы''. Как в 1941 году по Восточному форту http://legends.by.ru/library/smirnovbrest-16.htm
Кинематограф тут играл важную роль, вроде тяжелой артиллерии http://deutschewaffe.narod.ru/rgk.htm#7, потому что массовое сознание воспринимает прошлое не из источников и монографий, а через эмоциональные образы в искусстве. Петр Великий – это ведь не столько реальный Петр Алексеевич, сколько Николай Симонов, Владлен Давыдов, Алексей Петренко. То же и с Великой Отечественной. Не случайно появилось кино с таким эмоциональным подтекстом: ''давайте вместе пожалеем о том, что… Гитлер проиграл войну, а то было бы и в России чисто да уютно'' http://www.svobodanews.ru/content/transcript/2075562.html Но это грубоватая методика. Как правило, работали тоньше. Гитлеровцы, конечно, мерзавцы, но главное противостояние всё-таки не с ними, а у наших между собой. Например, штрафники хорошие, а политруки плохие. Что это за ''новая версия'' с точки зрения историка? Никакая не новая, восходит тоже к той стороне, проигравшей в 1945 году, конкретно к нашим соотечественникам, которые пошли на службу к Гитлеру. Потом им нужно было себя как-то реабилитировать, и они изобрели такую версию: дескать, на оккупированных территориях происходила не Великая Отечественная, а некое ''продолжение гражданской войны''. Спор славян между собою. А то, что одна из сторон в этом споре оказалась одета в нацистскую униформу… Чисто случайно так получилось. Нечего было надеть, а на улице холодно.
Еще одна киноверсия – она намного благороднее, и даже имеет историческое обоснование. Суть отражена прямо в названии фильма ''Свои''. Сопротивление фашизму - как явление земляческое и племенное. Мы здесь свои, а к нам вторглись чужие. Конечно, этот фактор сыграл свою роль. Но если бы каждый из советских народов защищал только свою территорию, Гитлер и Хирохито очень быстро чокнулись бы шампанским на германо-японской границе. Согласитесь, что для Панфиловской дивизии http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1077486480 Москва вовсе не была географически ''своей''.
Так вот, фильм Александра Котта возвращает нас к норме.
К той исторической правде, которую можно (и должно) углублять, конкретизировать, но которая в основе своей не подлежит пересмотру.
Люди, на которых 22 июня обрушилась величайшая война в истории. Кто они? Гитлер их считал недочеловеками, потом их будут обзывать ''совками''. А на экране - нормальные живые люди, мужчины, женщины, дети (в том-то и ужас, что в пограничной крепости было полно гражданского населения). Кто-то из людей лучше, кто-то хуже. Но ''большинство-то честные, хорошие'' http://www.pesenki.ru/authors/ba6la4ev-aleksandr/vrema-kolokol_4ikov-chords.shtml
И в их жизнь с романами, интригами, житейскими заботами и привычным бардаком (когда на вокзале в кассе ''билетов нет и не будет'') вторгается абсолютное, ''внеконкурентное'' зло ''в черной чертовне паучьих знаков''. Документально-точные и оттого невыносимо жуткие (даже для взрослых зрителей) эпизоды в госпитале, на мосту, в подвале, где прятались от фашистов женщины и дети (но плохо спрятались) – эти эпизоды создают вполне достоверный образ ''европейской цивилизации'', двинувшейся в 41 году в поход на Восток.
Для чего?
''Чтобы освободить вас от большевиков и жидов…'' – эту версию в фильме озвучивает немецкий громкоговоритель в перерывах между обстрелами.
Что ж, один из главных героев фильма как раз полковой комиссар Ефим Моисеевич Фомин http://www.regiony.ru/warandpeace/military/hero/3848/, которого сыграл Павел Деревянко. Вполне реальный человек. Сын кузнеца. Создатели фильма напоминают: крепость защищали советские люди РАЗНЫХ национальностей. Характерный белорусский выговор радиста. Зикр перед последней контратакой. И такие приметы исторической подлинности - их много, и они явно не случайны. Это позиция. Очень немодная. Называется интернационализм. За него сценаристам и режиссеру отдельный земной поклон.
Почему продолжалось безнадёжное сопротивление в развалинах крепости, без воды, еды, связи и медикаментов? ''Мы, бойцы Красной Армии, будем сражаться до последней капли крови…''. И символ этого сопротивления не чудотворная икона и не противовоздушная молитва, как в михалковском гиньоле, а реальное знамя. Сами знаете, какого цвета.
При этом в фильме показаны и причины того, что сопротивление с первых минут становится безнадёжным. Их майор Петр Гаврилов разъясняет лейтенанту НКВД в самом начале, показывает на карте, что к чему. Мол, успокойтесь, паникёр такой я один, никто моих панических настроений не разделяет. Но если немцы все-таки начнут войну, мы отразить нападение не сможем. Опять же, у героя Александра Коршунова имеется совершенно реальный прототип, профессиональный военный, из бедной крестьянской семьи, участник революции и гражданской войны http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=484
В фильме нет никаких проклятий ''дорогому вождю'' – их и не могло быть – но очень ясное впечатление катастрофической неготовности к войне. То, что политические лидеры с портретов обеспечили своим ''мудрым руководством'', погубили сильную армию, сотни тысяч людей, отданных Гитлеру на растерзание.
Что касается недостатков кинокартины, то они, как я говорил, традиционно-советские. Реалистические кадры без особых на то оснований перемежаются эпическими (когда оружие в руках героев вдруг обретает сверхъестественную точность), а то и мифо-поэтическими. Сценаристы обходят неполиткорректную специфику времени и места. Западная Белоруссия, которую недавно присоединили к Советскому Союзу, и настроения там были, мягко выражаясь, неоднозначные. Выходы в современность трафаретные и, говоря по совести, просто провальные.
Что ж, фильмы о поражениях снимать труднее, чем о победах. Блокбастер ''Пёрл-Харбор'' тому пример http://www.imdb.com/title/tt0213149/ Но Брестская крепость больше напоминает Фермопилы. Это такое поражение, которое должно было заставить победителей задуматься о перспективах всей войны.
