"Я не люблю холодного цинизма,//В восторженность не верю, и еще -//Когда чужой мои читает письма,//Заглядывая мне через плечо". Владимир Высоцкий очень не любил, когда чужой читал его письма, хотя в советское время некие чужие его письма наверняка читали. Интересно, что спустя 30 лет уже в новой так называемой демократической России все осталось по-прежнему – чужие продолжают читать наши письма и считают, что делают это вполне законно. Так случилось и с личной перепиской журналиста Юрия Иващенко.
Геннадий Шляхов: Журналист и фотокорреспондент из Краснодара Юрий Иващенко обратился в Страсбургский суд с просьбой признать Россию нарушившей Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Личную переписку журналиста, хранившуюся в ноутбуке, внимательно изучили сотрудники сочинского таможенного поста на границе Абхазии и России. Без объяснения каких-либо причин они скачали с жёсткого диска всё что могли – текстовые документы, переписку и фотографии. Это случилось в августе 2009года, когда Юрий Иващенко, возвращаясь из Абхазии в Россию, проходил пограничный и таможенный контроль на посту Псоу.
Юрий Иващенко: Ко мне сразу подошёл сотрудник сочинской таможни Боровиков с намерением скачать информацию на жёсткий диск. Они скачали 26 гигабайт. При этом он смотрел переписку, залазил в ICQ. Потом они начали, причём с моего же ноутбука переписывать информацию на диски RW, то есть перезаписать можно и добавить. Они сказали, что у них других нет. Получилось шесть дисков формата RW.
Геннадий Шляхов: Таможенный досмотр и копирование информации, по словам Юрия Иващенко, в тот день продолжались почти пять часов. Без предъявления обвинения и без каких-либо объяснений. Несколько недель спустя, журналист и фотокорреспондент из Краснодара получил по почте постановление, согласно которому вся скопированная информация отправлялась на экспертизу на предмет экстремизма.
Марина Дубровина: Когда копируют личную информацию, какое это имеет отношение к указу президента о борьбе с экстремизмом.
Геннадий Шляхов: Это адвокат Марина Дубровина, представляющая интересы Юрия Иващенко.
Марина Дубровина: Неправомерные действия заключались в копировании личной информации. Дело в том, что таможня имеет право проверять товары, а не информацию. Это не одно и то же.
Геннадий Шляхов: Вместе с Юрием Иващенко на границе Абхазии с Россией в тот же день была задержана Анастасия Денисова, правозащитник, руководитель краснодарской краевой общественной организации за толерантность "ЭТнИКА". Неожиданный для фотожурналиста интерес таможенников к его персоне и содержимому компьютера Юрий Иващенко связывает с особым интересом к правозащитной деятельности Анастасии Денисовой. С этим отчасти согласен и Павел Чиков, председатель межрегиональной Ассоциации правозащитных организаций АГОРА.
Павел Чиков: Я думаю, что здесь совпали несколько факторов. Во-первых, не так давно в начале года прокуратура проводила проверку Федеральной таможенной службы и внесла представление на том основании, что та плохо работает по противодействию экстремизма. Второе, очевидно, что Юрий Иващенко и Настя Денисова - фигуранты пресловутых "Чёрных списков"», которые очевидно существуют в недрах силовых ведомств, правда, они категорически отказываются признавать их существование. При пересечении границы такие люди испытывают претензии со стороны силовиков.
Геннадий Шляхов: В Прикубанском районном суде Краснодара, где рассматривался иск Юрия Иващенко, таможенники отстаивали своё право "не только досматривать на границе ноутбуки, плееры, флэшки и другие носители, но и скачивать любую информацию причём в полном объёме, включая переписку и прочие личные данные".
На вопрос, на каком основании можно производить такие манипуляции с личной перепиской, в судебном заседании ответчики заявили, что существуют таможенные риски и любого человека в целях обеспечения безопасности могут подвергнуть такому досмотру и даже задержать на таможне до трёх суток. К тому же, по мнению представителей таможни, личную переписку граждан можно читать и копировать на основании указа президента Ельцина "О мерах в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм политического экстремизма" от 1995 года.
Суд Прикубанского района Краснодара, а затем и Краснодарский краевой суд согласились с доводами таможенников, отстаивавших своё право на вмешательство в частную жизнь и тайну переписки, и отказали в иске Юрию Иващенко. Не сумев защитить свои гражданские права в России, журналист и фотокорреспондент при помощи адвоката Марины Дубровины обратился в Европейский суд по правам человека.
Марина Дубровина: Европейский суд не признаёт потерпевшую сторону, европейский суд признаёт нарушение конвенции в данном государстве. Мы в жалобе так и будем просить: просим признать нарушение статей таких-то и таких-то. Мы просим признать нарушение конвенции – таков порядок.
Геннадий Шляхов: В ближайшее время Юрий Иващенко будет ожидать решения своего вопроса не только в Страсбурге – экспертиза изъятой у него на сочинской таможне и скопированной на диски личной переписки и фотографий ещё не завершена.
Экспертное мнение
Игорь Яковенко, директор фонда "Общественная экспертиза": Здесь мы столкнулись с двумя уровнями безобразия. Первое – это, безусловно, дурное законодательство. Потому что все, что связано с понятием экстремизма, сравнительно новые слова и новое законотворчество, которое произошло совсем недавно уже в путинские времена, все это повешено на крюк этого понятия "экстремизм". Экстремизм – это совершенно не правовое понятие, под которое можно подвести любую деятельность. Практически экстремальный - это означает крайний, то есть любое крайнее проявление поведения, поступков, мыслей можно подверстать под экстремизм. Совсем недавно "Новую газету" обвинили в экстремизме. В данном случае, речь идет о проявлении глубоко не правового понятия в составе права.
Второй уровень – это дурное правоприменение, то есть фактически эти невежественные чиновники, которые считают, что если они начальники, то значит им все можно. Это совершенно такое не правовое сознание. Мы с этим постоянно сталкиваемся, когда человек считает, что если он чиновник, руководитель, начальник, милиционер, таможенник, значит, тем самым он может практически все.
Наконец, третий уровень – это некое негласное разделение людей на наши и не наших. В качестве не наших – это журналисты и правозащитники. Их можно убивать, их можно обыскивать. Это социально неблизкие категории. Это очень характерно, потому что действительно огромное количество убитых журналистов, преступлений против журналистов и правозащитников свидетельствуют о том, что это, на самом деле, реальная государственная политика.