Марина Тимашева: В театре "Школа современной пьесы" Иосиф Райхельгауз поставил спектакль, который называется "Русское горе". Подзаголовок "Игра с комедией "Горе от ума". Начнем разговор с того определения жанра, которое обозначено в программке как "игра."
Иосиф Райхельгауз: Это действительно игра театра с пьесой. У нас же театр ''Школа современной пьесы'' и мы, когда получаем очередную пьесу от кого угодно, либо от наших молодых, от Саши Демахина, 17-летнего, или от наших классиков — Друцэ, Бориса Акунина, Улицкой, не говоря о Гришковце, мы получаем на самом деле классическое произведение. И я не трогаю в нем ни слова. Вот одна из последних премьер перед ''Русским горем'' - ''Дом'' Гришковца, вот как он написал - ни слова не тронули. А здесь - обратные ходы, обратная игра, потому что ''Горе от ума'', уж ничего с ним не сделать, и не надо. С ним можно играть и нужно сочинять спектакль. И я совершенно умышленно, совершенно сознательно, впервые за, наверное, всю историю этого театра, не занял здесь ни одну нашу звезду, только студенты и недавние выпускники. Конечно, в этом есть и слабость, потому что, понятно, что собственный объем, может быть, и недостаточен, но зато есть абсолютная искренность, есть колоссальное удовольствие. Я даже думал, что они в школе не учились, потому что они с таким азартом вдруг воспринимали реплики Грибоедова, они вслушивались в текст: ''Как? Неужели это Грибоедов написал?''. И они заставляют так же слушать зрительный зал, как в первый раз. И, конечно, это в нашем театре единственно возможный способ, способ работы с классикой. Отсюда - "А чей-то ты во фраке", отсюда - "С приветом Дон Кихот", "Чайка. Оперетка", отсюда вот теперь уже ''Русское горе''.
Марина Тимашева: Вы называете этот спектакль ''Русское горе'', таким образом, вы уходите от двух прежде имевшихся названий этой пьесы - ''Горе от ума'' или ''Горе уму''. И всякий раз исследователи спорили, в чем смысл этого произведения - в горе ли от ума или в горе уму? Вы называете это ''Русское горе'', слово ''ум'' исчезает из названия спектакля. Вы считаете, что это горе не от ума?
Иосиф Райхельгауз: Я совершенно искренне считаю, что это горе от свойств ума, от забывчивости ума, от умом вот эту самую Россию... Понять, конечно, понять, но почему-то уму не преодолеть.
Марина Тимашева: А теперь послушаем Сергея Никитина.
Сергей Никитин: Мне кажется, что это иронические размышления, ассоциации наши с вами по поводу 200-летнего бытования комедии Грибоедова. Оказывается, что и сегодня это весьма актуально и злободневно.
Марина Тимашева: Вы принесли в театр какие-то отдельные арии, хоры или это было цельное, с вашей точки зрения, музыкальное произведение?
Сергей Никитин: Мне кажется, что основной ключ дал художник, он предложил такое изящное решение с большой мерой условности, а номера появлялись по мере сочинения. Я всегда сочинял музыку на стихи. Вот появился ''Дорожный романс'' Чацкого, ''Не может быть, чтобы она меня забыла''. Вот он появился. Потом, конечно, ключевые номера ''И дым отечества нам сладок и приятен'' и ''Груз-200'' - вот эти три номера появились и они определили, ну, не жанр, но эмоциональный и эстетический почерк этого спектакля.
Марина Тимашева: Каждую сцену сопровождает интермедия, вокальный номер, написанный Вадимом Жуком на музыку Сергея Никитина. В них, как и в словах Райхельгауза, слышен общественный пафос, а из текста Грибоедова он, в основном, изгнан, более или менее сохранны только любовные коллизии. Вадим Жук переводит мысли героев из подтекста в текст арий, дуэтов и хора, хотя зачастую очевидно: высказывания принадлежат не столько персонажам пьесы, сколько авторам спектакля.
(Звучит песня из спектакля)
Марина Тимашева: Художник Алексей Трегубов сочинил двухцветную картину, актеры действуют в черном кабинете, их лица набелены, и все детали костюмов (перчатки, манишки, жабо) - белые. Похоже на такой вид графики, который называется "техника силуэта", когда фигуры или предметы вырезаются из черной бумаги и наклеиваются на белый лист или наоборот. Это очень красиво и на бумаге, и на сцене, однако персонажи комедии Грибоедова тоже выведены силуэтно. Режиссура изобретательна, много остроумных вещей, но жанр представления лучше было определить, как капустник по мотивам "Горя от ума".
Надо заметить, что, пока взрослые люди посмеиваются над Чацким, молодежь совершенно серьезно разбирается с образом "лишнего человека" на материале современной литературы ( сошлемся на спектакль по стихам Бориса Рыжего стажерской группы Петра Фоменко или на " Историю мамонта" по роману Алексея Иванова "Географ глобус пропил" выпускного курса Олега Кудряшова). Что касается очень популярного соображения о том, что за 200 лет в России ничего не изменилось... Отчего же, очень даже изменилось: такую совершенную пьесу, как "Горе от ума", написать некому.
