Пять лет назад вступил в силу приговор, вынесенный в отношении Михаила Ходорковского и Платона Лебедева по делу о налоговых преступлениях.

У матери Михаила Ходорковского Марины Филипповны Ходорковской нет никаких сомнений в том, что и первое, и второе дело в отношении ее сына сфабрикованы. Она убеждена, что суды не в силах поставить точку в деле ЮКОСа – на то нужна политическая воля. И потому новый процесс, который уже полтора года продолжается в Хамовническом суде Москвы, оличается от первого, проходившего в Мещанском, лишь формой:

– В этом процессе форма несколько приближена к тому, что должно быть. То есть выслушивают адвокатов, приглашают свидетелей. А суть остается та же – заказной процесс. Кто заказал? Путин, Сечин. Об этом, по-моему, уже и говорить не стоит, все это знают. С моей точки зрения, человек самодостаточный, уважающий себя, самоутверждается полезными делами. Человек ущербный, мелкий, самоутверждается тем, что портит жизнь другим, имея какую-то власть.

– Новое обвинение стало для вас большим сюрпризом?

– Мне 76 лет, и я уже достаточно в жизни повидала. Поэтому, зная, кто у нас стоит у власти (я сейчас Медведева не беру в расчет), я понимала, что будет придумано все что угодно, только чтобы не выпускать их.

– По вашим наблюдениям, изменилось ли отношение людей, обычных граждан к делу вашего сына?

– Да, перемены, конечно, есть. По-моему, сейчас люди, которые более-менее следят за процессом, даже недоброжелатели, стали понимать, что к закону все происходящее не имеет отношения. Самое страшное последствие этого процесса, как мне кажется, это то, что молодые люди, которые подходят ко мне на улице достаточно часто, говорят: если процесс закончится плохо, надо будет "валить" отсюда – цитирую дословно. Вот это очень страшно.

– Вы ощущаете какую-то поддержку со стороны обычных людей?

– Конечно. Даже в мелочах. В аэропорту меня, например, пропускают без очереди, на рынке, бывает, предлагают товар со скидкой – вот даже на таком уровне.

– Как вы думаете, как скоро закончится второй процесс?

– Адвокаты говорят, что дело идет к концу, уже практически через неделю начнутся прения – это уже один из заключительных этапов. А закончится он тогда, когда наш президент осознает, что президент – он.

– То есть вы считаете, что точку в этом деле только суд не может поставить, на то должна быть политическая воля?

– Несомненно, только так. Судья там просто кукла. Хотя он в высшей степени неглупый человек, все понимает прекрасно, но, к сожалению, он человек подневольный.