Иван Толстой: Разговор о новом, о прошедшем, о любимом. Мой собеседник в московской студии – Андрей Гаврилов. О культуре – на два голоса. Здравствуйте Андрей!

Андрей Гаврилов: Добрый день Иван!

Иван Толстой: Сегодня в программе:

Новая книга Александра Горянина: Россия: история успеха – интервью с автором,
Есть ли секс в Америке – эссе Бориса Парамонова,
Столетие процесса графини Тарновской,
Переслушивая Свободу: самиздат и радиздат,
Культурная панорама и новые музыкальные записи. Какие, Андрей?

Андрей Гаврилов: Ан, нет, Иван, сегодня они будут не совсем новые, хотя большинству наших слушателей, боюсь, неведомые. Мы будем слушать выпущенный в США диск московского и, в то же время, американского джазового пианиста Валерия Гроховского.

Иван Толстой: Культурная панорама. У нас с вами, Андрей, два главных персонажа - Караваджо и Леонардо да Винчи. Без них новостная неделя нам кажется пустой. Так вот, начнем с Леонардо.

Лондонская выставка Леонардо да Винчи поставит рекорд по числу картин этого гения. Выставка откроется в лондонской Национальной галерее в ноябре 2011 года и продлится до начала февраля 2012-го. Об этом сообщает газета “The Independent”. Организаторам уже удалось договориться о пяти полотнах, о еще трех ведутся переговоры.
Как пишет газета, подготовка выставки уже идет четыре года. Кураторы заявили, что заключили беспрецедентные соглашения с Лувром и Эрмитажем. В Петербурге хранятся "Мадонна Бенуа" и "Мадонна Литта" (в случае последней картины авторство Леонардо изредка подвергается сомнению). По всей видимости, именно "Мадонна Литта" отправится в Лондон, так как выставка планирует сконцентрироваться на периоде работы Леонардо в Милане под покровительством Лодовико Сфорца.

В Лувре находятся пять полотен: "Мона Лиза", "Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом", "Иоанн Креститель", ранняя версия "Мадонны в скалах", а также "Вакх" и "Прекрасная Ферроньера", авторство которых, кстати, тоже оспаривается. Известно, что как раз "Ферроньера" будет представлена на выставке; кроме того, одну работу одолжат музеи Ватикана - по всей видимости, это незаконченный "Святой Иероним в пустыне".

Московское издательство “Рипол-Классик” выпустило второй том из задуманного трехтомника писателя и историка Александра Горянина под общим названием “Россия: история успеха”. Ранее вышла часть “Перед потопом”, теперь – “После потопа”.
В издательской аннотации сказано: “Книга "Россия. История успеха" - настоящая встряска для мозгов. Книга — нокаутирующий ответ авторам разной степени необразованности, которые наводнили рынок трактатами о "поражении России в Третьей мировой войне", о необходимости мобилизационной экономики, о нашем ужасном климате, и тому подобным вздором. И тем, кто изображает Россию беспомощной жертвой мировых заговоров. Но горе народу, который усвоит психологию обиженного — лучшие душевные силы он потратит не на созидание, а на подсчеты, кто и когда его обсчитал и обвесил. (…) История России – это история успеха, и тема эта едва открыта. Ушедшая после 1917 года историческая Россия никуда не ушла. Миллионами ростков и стволов она пробилась сквозь щели и трещины коммунистической утопии, изломала и искрошила ее скверный бетон, не оставив противоестественной постройке ни одного шанса уцелеть. Это одна из величайших побед нашей истории”.
Так говорится в издательской аннотации. Я звоню автору книги Александру Горянину. Александр Борисович, все-таки о каком успехе идет речь?

Александр Горянин: Удивительно, но этот вопрос задают многие: о каком успехе идет речь? То есть, у людей в головах нет представления о российском успехе. Это странно.
Представьте себе, какой был шанс у маленького юного народа, затерянного на глухой окраине, то ли Азии, то ли Европы, в краю лесов и болот непроходимых, бесконечно далеко ото всех очагов тогдашней цивилизации, причем уже в достаточно позднее историческое время, когда уже и Рим прекратился, не говоря о Древней Греции, Египте! Вот какой шанс был у этого маленького народа выйти на ведущие роли в мире и создать самое большое по территории и ресурсам государство? Понятно, что никакого. И, тем не менее, этот народ сумел именно вот этого всего достичь. Разве это не успех, разве это не государство исторического успеха?

Иван Толстой: Позвольте, но разве так уж обязательно иметь эту пуповину, связывающую с западноевропейским миром для того, чтобы встать на ноги. Большинство народов живет вдали от этих пуповин, и справляются. Вы говорите о самом большом государстве с самыми большими ресурсами. Но достоинство ли народа – размер его государства? Несколько столетий назад почти никто не претендовал на громадные территории на Востоке нынешней России. А уж природные ресурсы и вовсе странно ставить в заслугу, не так ли?

Александр Горянин: Не совсем так. У вас сразу два вопроса. Привязанность к той или иной цивилизации: почему я сказал “вдали от античных цивилизаций”? Потому что все-таки мы - наследники по прямой, наследники Римской Империи через Византию, которая тоже была Римской Империей, империя ромеев, то есть римлян. А столько же далеки мы территориально были от персидской цивилизации, от китайской, и так далее. Но не это главное. А главное, что в это же время на исторической арене были, на первый взгляд, куда более подающие надежды народы. Но все они куда-то подевались или редуцировались до очень скромных ролей.

Иван Толстой: Можно попросить вас привести примеры?

Александр Горянин: По соседству с нами был такой многообещающий народ как хазары, были половцы, печенеги, которые наводили ужас на окружающие народы и племена, много кого было, берендеи были, которые очень не любили славян. И вдруг как-то они расступились или растворились. А, кроме того, были великие державы. Великой державой была Золотая Орда, великой державой какое-то короткое время было даже Великое Княжество Литовское, Швеция была великой державой в свое время. И надо сказать, что почти все великие державы в окружении России были как-то понижены в должности благодаря военным усилиям России.
Но я не хочу это педалировать, это не так удивительно. Гораздо удивительнее другое. Вспомним 1648 год, когда Россия впервые вышла к Тихому океану, был основан порт Охотск. Тогда все население России, уже фактически империи (но просто без этого титула) формально составляло 7 миллионов человек. Вот как это можно было создать на таких огромных пространствах и, главное, удержать, не дать распасться на какие-то мелкие княжества вот такую территорию? Это просто невозможно.
Какой век ни возьми, и ты видишь, что все объективные и субъективные факторы были направлены против того, чтобы это государство состоялось. Сил, которые препятствовали его образованию и были направлены на его распад, всегда было, кажется, больше, чем противоположных. И, тем не менее, мы знаем, что произошло. Это поразительно.
Что касается ХХ века, в ХХ веке вообще Россия одержала две величайшие победы в своей истории. А именно: она победила два самых страшных тоталитаризма в мировой истории - первый, внешний: это гитлеровский тоталитаризм; второй - внутренний, свой собственный. Притом, в отличие от Германии, Италии, Японии, тоталитаризм которых был побежден с помощью иностранных штыков, мы победили свой тоталитаризм сами. Правда, тем же самым могут похвастаться Португалия, Испания и Греция, но, все-таки, согласитесь, ничуть не принижая эти страны, для мировой истории наша победа была неизмеримо более важной.

Иван Толстой: Ваша книга и содержательно, и в своем заглавии полемична. С каким идеями вы прежде всего полемизируете?

Александр Горянин: Я как раз таки стремился особенно не полемизировать а, скорее, излагал то, что считал правильным. Потому что если полемизировать, то, вероятно, размеры книги моей увеличились бы, наверное, втрое. Но есть группа авторов, с которыми пришлось полемизировать. Я называю это направление “паршевским”. Есть такой автор Паршев, “Почему Россия - не Америка?”. Там утверждается, в его книге, что России никогда не будет выгодно производить что-либо, потому что у нас скверный климат и слишком большие расстояния.
А еще, как ни странно, почти ту же точку зрения высказал достаточно серьезный ученый Леонид Васильевич Милов в книге “Великорусский пахарь”. Хотя уже другие историки показали, что вся его громадная книга базируется на нескольких методологических и арифметических ошибках. То есть он как бы энергично следовал по ложному следу. Очень жаль - огромный труд, и впустую. Вот с этой группой авторов мне пришлось, конечно, полемизировать.

Продолжаем программу.

Андрей Гаврилов: Я вам в прошлый раз позволил выбирать. Что вы выберете сейчас: Матисса, храм Соломона, Третьяковку или Вуди Аллена?

Иван Толстой: Пожалуй, о художниках мы поговорили. Давайте о кино. Вуди Аллен.

Андрей Гаврилов: Вот и ошиблись, Иван. Это не кино. Вуди Аллен выпустил аудиокнигу. 20 июля в продажу поступила аудиокнига Вуди Аллена, которая называется незамысловато “Woody Allen's Collection”, “Коллекция Вуди Аллена”. В нее вошли четыре сборника рассказов писателя: “Сводя счеты”, “Без перьев” (иногда это на русский язык переводится “Без надежды”), “Побочные эффекты” и “Чистая анархия”. Они были опубликованы в период с 1971 по 2007 год. Все рассказы, темами которых являются “искусство, еда, преступления, секс, смерть и дантисты”, читает сам автор. Кроме того, в аудиокнигу вошли интервью с писателем. Общая продолжительность материалов составляет двенадцать с половиной часов. Аудиокниги далеко не редкость сейчас, и я остановился на этом только потому, что Вуди Аллен гениально читает свои произведения, причем, как полуэкспромты, которыми он баловался в эпоху своей молодости… Многие из них выпущены на компакт-дисках, и даже если качество записи оставляет желать, мягко говоря, лучшего, все равно можно разобрать и можно порадоваться вместе со слушателями тому, с каким непробиваемым спокойствием и невозмутимостью молодой Вуди Аллен читает свои гомерически смешные эссе и импровизации. Точно так же он замечательно читает свои собственные рассказы. Аудиокниги с рассказами и произведениями Вуди Аллена входили и раньше, но их всегда читали чтецы, актеры, в общем, другие люди. Насколько мне известно, впервые издано то, как он читает свои художественные произведения. Если кто может насладиться английским языком, я призываю всех послушать эти записи, они должны быть очень, очень интересными.

Иван Толстой: Андрей, то, что я не угадал, в каком жанре вы будете рассказывать, в каком плане вы будете рассказывать о Вуди Аллене, напомнило мне старый смешной анекдот. Официант в ресторане: “Чай? Кофе?” - “Кофе” - “А вот и не угадали. Чай!”

100 лет прошло со времени громкого процесса в Венеции. В 1910 году венецианский суд осудил на разные сроки заключения группу русских. В прессе его так и прозвали “Процесс русских”. Спустя сто лет в Венеции Тарновскую и ее подельников вспоминают вновь. Слово нашему итальянскому корреспонденту, историку Михаилу Талалаю.

Михаил Талалай: В городе на Лагуне, в самом центральном квартале (венецианское: “сестьере”) Сан Марко, под номером 2497 (в Венеция адресация идет не по улицам, а по кварталам), находится популярный “американский” бар с названием “Tarnowska”. Назван он в честь роковой женщины, родом из Киева, графини Марии Николаевны Тарновской, которая сто лет тому назад заставила говорить о себе всю Европу.
В начале прошлого века имя графини Тарновской не сходило со страниц газет и журналов. В 1907 году один из ее любовников убил в Венеции ее другого мужчину, официального жениха (!), а преступный план был разработан, с корыстной целью, ее третьим (!) любовником. Тарновскую и двух ее сообщников судили в Венеции.
Процесс Тарновской стал мировой сенсацией, ее биография была переведена на все важнейшие европейские языки, ее фотографии и портреты переполняли СМИ, о Тарновский написаны книги, невероятное множество статей. На театральных сценах ставились пьесы из ее жизни, а в 1917-м году о ней сняли художественный немой фильм “Цирцея”.
Who is Tarnowska? Вероятно, этот вопрос задают многие посетители “американского” бара в Венеции… Итак, Тарновская, девичья фамилия, О’Рурк, дочь графа Николая Морицевича О'Рурка, чьи предки состояли в родстве с королями Стюартами, родилась в 1877 года в Киеве. В семье, а, затем, и в обществе ее прозвали Манюней. Манюня вышла замуж за Василия Тарновского, семейное прозвание Васюк — за сына известного киевского мецената и коллекционера. Но дела мецената Тарновского-старшего пришли в упадок, молодая пара лишилась прежних финансовых возможностей. Васюк стал пить и гулять, а Манюня обратила взоры на других мужчин, добивавшихся ее благосклонности. Супруги окунулись в бесчисленные романы, а Марию вскоре перестали принимать в приличных домах Киева. Манюня стала хлопотать о разводе, поручив ведение дела знакомому адвокату — москвичу Донату Прилукову.
Обремененный семьей человек, имевший обширную практику, Прилуков влюбился в графиню Тарновскую, бросил жену и детей, пробовал даже отравиться из-за стресса, но, в конце концов, уехал с Манюней за границу. Около 80 тысяч рублей, доверенных ему клиентами, дали им возможность несколько месяцев пожить на широкую ногу, но деньги быстро иссякли.
В итоге Прилуков вместе с Тарновской разработал план выгодного преступления.
Манюня посчитала свою очередную курортную жертву — графа Павла Комаровского — достаточно богатым человеком, и особо заинтересовалась им, узнав, что граф овдовел. По просьбе Манюни влюбленный в нее граф Комаровский застраховал свою жизнь в ее пользу на 500 тысяч франков.
Тот же незадачливый граф познакомил Манюню со своим молодым другом — губернским секретарем Николаем Наумовым. Неуравновешенный, склонный к выпивке и всецело подпавший под влияние Тарновской, 23-летний Наумов стал орудием в разработанном плане убийства своего старшего приятеля Комаровского.
Тот отдыхал в Венеции. Однажды Наумов появился в его доме, представившись другом хозяина. Когда Комаровский вышел навстречу гостю, Наумов выстрелил в него в упор со словами: “Вы не должны жениться на графине!”. Комаровский не погиб сразу, и обливаясь кровью, спросил у Наумова: “Что я Вам сделал плохого?”
Потом они плакали вместе, обнявшись, и когда прибежали слуги, они подумали, что Комаровский пытался покончить жизнь самоубийством, а его юный друг пытался остановить…
Арестованный киллер узнал от следователей, в первую очередь, от петербургского талантливого сыщика Филиппова, об истинных мотивах убийства, и сознался, назвав имя заказчицы. Тарновская и Прилуков были задержаны в Вене, при попытке получить деньги убитого Комаровского по страховке. Следствие тянулось более двух лет, и громкий судебный процесс состоялся в Венеции лишь весной 1910-го. На скамье подсудимых оказались Наумов, Прилуков, Тарновская и ее камеристка швейцарка Элиза Перье, посвященная во все замыслы госпожи.
Зал суда напоминал театр в день долгожданной премьеры. В Венецию съехались сотни журналистов. Итальянцы прозвали Марию “angelo nero” (“Черный ангeл”).
Тарновская защищалась изобретательно, изображая себя игрушкой в хитросплетениях чужих страстей. Вот ее слова:
“В суде, когда я спокойна, меня называют циничной; если бы я плакала и теряла самообладание, мои слезы назвали бы крокодиловыми. Никто не подозревает, что я переживаю. Разве я, в самом деле, - авантюристка, преступница, убийца, какой меня изображают? Если я не являюсь конкуренткой на приз за добродетель, то все, по крайней мере, убедятся, что я - больная слабая женщина, а не мегера и демоническая натура”.
Рассказывали, что во время судебного процесса в Венеции ежедневно меняли карабинеров, сопровождавших графиню в суд — из боязни, что и на них подействует магия “Черного ангела”.

Суд не поддался на уловки обвиняемых и их адвокатов — от наказания освободили лишь одну швейцарку Перье. Тарновскую же осудили на восемь лет исправительных работ в Венеции, на соляных промыслах. Кара могла быть и более суровой, но подсудимых признали виновными не в убийстве, а в покушении на убийство, посчитав, что Комаровский умер в результате неудачного лечения.
Что касается дальнейшей судьбы графини Марии Николаевны (она же Манюня), то, согласно легенде, в нее будто бы заочно влюбился некий миллионер, и после того как она отбыла наказание, женился на ней и увез в Америку. Примерно так и было, правда новый муж был не миллионер, а Америка оказалась Латинской. Но это соответствовало желанию Тарновской - исчезнуть из мира. Она обратилась в легенды, фильмы, книги и в венецианский бар… И скончалась незаметно, уже после Второй мировой войны.

Иван Толстой: “Есть ли секс в Америке?” – так назвал свое эссе наш нью-йоркский автор Борис Парамонов.

Борис Парамонов: Недавно американский административный орган, ведающий испытанием и лицензированием медикаментов вынес решение не пускать на рынок новое лекарство “Флибансерин”, стимулирующее сексуальную активность женщин. Причина запрета – нежелательные побочные эффекты, вызываемые этим лекарством. В то же время администрация одобрила само направление таких исследований и высказалась за продолжение их финансирования.
На эту новость откликнулась знаменитая Камилла Палья, автор монументального труда “Сексуальные маски: западное искусство и декаданс от Нефертити до Эмили Дикинсон”, переведенного на многие языки, в том числе на русский. Ее статья, появившаяся в “Нью-Йорк Таймс”, носит название, напоминающее о знаменитых словах советской женщины, сказавшей, что у нас, в СССР, секса нет. Думаю, что Палья держала в уме этот случай, назвав свою статью “Не надо секса, мы средний класс”.
Вот как поставила вопрос Камилла Палья:

Диктор: “В какой степени жалобы на сексуальную апатичность отражают медицинскую проблему и в какой степени они коренятся в образе жизни американского белого среднего класса, с его социальной озабоченностью, с его установкой на успех, с его добровольной перегруженностью работой?”.

Борис Парамонов: Камилла Палья – отнюдь не сексолог, но и не только историк искусств, она культурфилософ, и склонна ставить и решать вопросы в предельно широком социально-культурном и историческом контексте. И сейчас она напомнила, что репрессия сексуальности – черта буржуазной культуры и созданного ею образа жизни. Этот образ жизни, эта психологическая установка начали преодолеваться с двадцатых годов прошлого века с появлением учения Фрейда и таких технических новаций, как автомобиль, позволивший юношам и девушкам ускользать от ежечасного родительского контроля – известный феномен “века джаза”. В шестидесятые годы началась настоящая сексуальная революция, захватившая не только нравы, но и само искусство. В этом отношении Камилла Палья очень выделяет революционирующее влияние рок-музыки. Но одновременно шла и реакция.
Эту реакцию Камилла Палья связывает с одуряющим влиянием новых идеологий феминизма и политической корректности. Эти идеологии сумели внушить, что представление о женщине в буржуазном обществе с его мужской доминацией создалось не в природном порядке, а являет собой социальную конструкцию, призванную закрепить господство мужчины и подчиненную роль женщины. Но Палья утверждает, что как раз нынешний культурный образ женщины как равноправного мужчине делового партнера, пресловутой “карьир-вумен” и есть наиболее искажающий социальный, то есть искусственный, конструкт. В современном мире, говорит Палья, и не только в этой статье, а во всех своих сочинениях, - женщина насильственно вырвана из природного миропорядка. То, что веками казалось – и было! – нормой, то есть сексуальное внимание мужчины к женщине, теперь представляется поводом к судебному преследованию под рубрикой сексуальных домогательств. Секс убит в офисах; а в этих офисах нынешняя женщина проводит не меньше времени, чем мужчина. Возвращаясь после напряженного рабочего дня в свои сверхкомфортабельные дома, такие пары думают больше всего о том, как бы завалиться спать, причем вне каких-либо прелиминарий.
Как написал в одном из многочисленнейших откликов на статью Камиллы Палья один читатель “Нью-Йорк Таймс” (причем, мужчина – Дэниел Дикинсон) в номере от 6 июля:

Диктор: “Мы тратим слишком много времени и усилий на всякого рода социальную активность – собственную и наших детей, - и слишком устаем, чтобы наслаждаться простыми радостями семейной жизни. Мисс Палья права в том, что медикаментами эту проблему не решить. Счастье всегда дается тем, кто больше думает о самом счастье, а не о преуспеянии”.

Борис Парамонов: В статье Камиллы Палья масса других подробностей и трактовок. Например, она пишет, что в современном Голливуде реабилитация секса вплоть до демонстрации обнаженной натуры отнюдь не способствует правильной его, секса, презентации: потеряно старое искусство создания сексуально насыщенной атмосферы изображением флирта, пикатного диалога мужчины и женщины, самим подбором актеров. Действительно, Кэри Гранту и Кэтрин Хепберн совсем не нужно кувыркаться в сексуальной гимнастике, чтобы создать требуемое ощущение сексуальной насыщенности происходящего. А сейчас парень с девкой, едва войдя в комнату, начинают срывать друг с друга одежду и валятся на пол или, того пуще, прижимаются к стенке, тогда как вот она, койка, тут же в кадре.
Это реакция всякого грамотного кинозрителя, каким я считаю себя. У Пальи особенное раздражение вызывает ныне культивируемый в кино образ женщины-воительницы, шутя расшвыривающей злодеев-слабаков мужского пола, всякого рода телесериальные бионик-вимен. Примеры Палья можно дополнять и продолжать: хоть вспомнить Тарантино с его “Убей Билла”.
Но то же Камилла Палья говорит и о своей любимой рок-музыке: из нее тоже испарилась сексуальная энергия. Рок-стар, пишет Палья, переместилась из “оно”, из подсознания, в сверх-я, то есть в область социально одобряемых идеалов. Мадонна полна бытийной энергии, а леди Гага – социальный фабрикат.
Об этом я судить не берусь по абсолютной бесчувственности к этим шумным забавам. Это не для меня. Как сказал Томас Манн, человек, носящий в душе хаос, должен быть корректно одет.
Мне бы хотелось сделать только одно замечание на тему, не затронутую ни в статье Камиллы Палья, ни в многочисленных откликах на нее. Нужно помнить, что современный человек – и мужчина, и женщина – так перерабатывает еще и потому, что рынок товаров и услуг, предлагаемых нынешним обществом, необычайно расширился и постоянно обновляется, всё расширяя и расширяя список предметов престижного потребления. Одному отцу семейства на всё это уже не заработать, вот поэтому работать должна и женщина – помимо всех других определяющих факторов (а их много). Женщина должна держаться за природу, и мужчина в этом ей способствовать, говорит уже не в первый раз Камилла Палья. Но что делать с тем, что природа всё более и более подменяется техногенными реальностями? Ведь сегодня подавляется не только природа в женщине, но уничтожается сама природа, страдает Мать-Земля.

Иван Толстой: Продолжим культурную панораму?

Андрей Гаврилов: С удовольствием. Вы не угадали жанр, в котором выступает Вуди Аллен, поэтому, сжалившись над вами, я все-таки сделаю крен в сторону кино. В прошлый раз я рассказывал про то, как Дэвид Линч выступил с инициативой, благодаря которой его поклонники могут, грубо говоря, сброситься по небольшой сумме через интернет, чтобы профинансировать съемки документального фильма о нем. И я тогда сказал, как хорошо было бы, если бы могли сделать то же самое в отношении гениального Юрия Норштейна, “Шинель” которого так долго… И так далее. Я в то время честно не знал, что это не я такой умный, а такое предложение уже был сделано. Оно было сделано в блоге “Новой Газеты”, где кто-то выступил с инициативой собрать деньги. За прошедшую неделю эта тема получила развитие. В частности, получен ответ Юрия Норштейна: “Я не могу принять ваше предложение о сборе средств на фильм “Шинель” - в этом случае я чувствовал бы себя крайне неуютно, - пишет мастер, - но если вы хотите поучаствовать в фильме “Шинель”, то у меня есть просьба: разместите, пожалуйста, в вашем блоге (как видите, это письмо именно тому человеку, который выступил в своем блоге с этим предложением) информацию о продаже наших книг. Рекламы у нас, в общем, никакой, поэтому дополнительная информация может способствовать привлечению покупателей”.
Я с удовольствием подхватываю эту инициативу, помогаю чем могу, и, я думаю, вы ко мне присоединись, мы помогаем чем можем. Если по любым причинам Юрий Норштейн будет себя чувствовать неуютно в результате такого народного сбора средств, давайте мы все поможем ему тем, что мы купим его альбомы. Их можно купить на студии Юрия Норштейна по адресу: Первый Войковский проезд, дом 16, корпус 1, подъезд 1-А, по субботам, с 12 до 15 часов. Как правило, в это время сам гениальный режиссер “стоит за прилавком” и желающим подписывает книги.
Давайте продолжим, Иван. Еще одна тема, которую я не устаю поднимать, хотя понимаю, что, наверное, уже надоел и вам, и нашим слушателям, это попытки сохранить иногда удачное, зачастую очень неудачное равновесие между религией и культурой в мире, в частности, в нашем обществе, в нашей стране. После завершения процесса над устроителями выставки “Запретное искусство” Юрием Самодуровым и Андреем Ерофеевым прошло уже две недели. По моему внутреннему летоисчислению можно сказать, что прошли две недели новой эпохи средневекового мракобесия, в которую мы попали после решения суда. И вот, тем не менее, новость. Я уж думал, что новостей никаких не будет. Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл осудил организаторов выставки (кто бы сомневался!), сравнив их деятельность с инфекцией, которая разрушает человеческое сообщество. По его мнению, подобные художники совершают бесовское дело, общество должно себя обезопасить от их творчества, если у самих художников “не хватает чувства стыда, совести, такта”, - считает Патриарх.
Никакого комментария к его словам я не добавлю, я просто перейду к следующей новости. Группа “Boney-M” столкнулась с тем, что ей запретили исполнять песню “Реки Вавилона” (это один из самых известных хитов коллектива) во время выступления на Западном берегу реки Иордан. Организаторы Палестинского международного фестиваля, в рамках которого и проходил концерт “Boney-M”, мягко намекнули вокалистке группы Мэйзи Уильямс, что эта песня не соответствует обстановке. Напомню, что в песне цитируется Псалтырь. Она была написана еще в 1970 году в то время малоизвестной ямайской рок группой “Мелодианс”, но широкую известность композиция получила именно в 1978 году в исполнении “Boney-M” в припеве цитируется 138-й псалом, где говорится: “При реках вавилонских там сидели мы и плакали, воспоминая о Сионе”. Эти строчки, выражающие скорбь еврейских изгнанников о потерянной родине, показались палестинским организаторам фестиваля неподобающими, они сочли, что у музыкантов должно хватить (цитата из Патриарха) “чувства стыда, совести и такта”, и они, музыканты, не должны эту песню исполнять. Без комментариев.
Продолжая израильскую тему, Иван. В Сан-Паулу, в Бразилии, будет построена копия иерусалимского Храма Соломона. Предполагается, что на завершение проекта потребуется четыре года, его бюджет составит 113 миллионов долларов. Размер сооружения у основания составит 126 на 104 метра (но здесь нужно заметить, что габариты оригинального сооружения были намного меньше), высота достигнет 55 метров. В здании смогут одновременно находиться до 10 тысяч человек. По имеющейся информации власти Сан-Паулу уже одобрили проект.
Вы вспоминали анекдоты сегодня, Иван, я тоже не могу не вспомнить один анекдот, который кончался фразой: “Ну, тогда тезис. А на фига?”. Просто мне не очень понятно, для чего это делают власти Сан-Паулу. Я надеюсь, что у них есть какие-то на это причины, что это не такая же дурь, как то настроение, с которым в Москве ломают старые постройки. Здесь, наоборот, пытаются старые постройки каким-то образом, если уже не восстановить, то, по крайней мере, воссоздать в копии.

Иван Толстой: Строить - не ломать, Андрей.

Андрей Гаврилов: Совершенно верно, может быть, это даже и проще. Хочу сказать тем, кто нас слышит, что еще у жителей Москвы есть несколько дней, чтобы успеть на замечательную выставку, которая проходит в Третьяковской галерее - выставка Франциско Инфанте и Нонны Горюновой. Общее название этой выставки - “Снежный меридиан”, а новость заключается не в том, что выставка заканчивается (это грустно, эта выставка заслуживает того, чтобы продолжаться и продолжаться), а новость в том, что в в дар Третьяковской галерее будут переданы 22 работы фотохудожников и перформансистов Инфанте и Горюновой. Напомню, что они создают инсталляции на открытых природных пространствах с 1968 года. В свое время к этому относились очень настороженно, и я думаю, что все помнят, что Франциско Инфанте попадал на все выставки так называемых левых художников или художников авангардистов в советское время, и запрещался вместе с ними.

Иван Толстой: На очереди – наша рубрика “Переслушивая Свободу”. Самиздат и радиздат. О новых документах, приходящих за границу из Советского Союза в мюнхенской студии беседуют Всеволод Славин и Евгений Гранов. 23 июля 1970 года.

Всеволод Славин: Стоит только взглянуть в отдел “Новости самиздата” в “Хрониках текущих событий”, главном органе информации самиздата, чтобы убедиться во все растущем потоке социологических, исторических, идеологических и идейно-программных документов самиздата последних 18 месяцев. Тут невозможно, конечно, их перечислить, упомянем только несколько. Например, “Международное сотрудничество ученых и национальные границы”. Это работа выдающегося молодого биолога, генетика Жореса Медведева, в которой выдвигается, вслед за Сахаровым, идея конвергенции различных культурных и политических систем через голову политиков, которые не понимают проблем текущего дня. Как и брошюру Сахарова, работу Жореса Медведева можно было бы выпустить под лозунгом “Ученые всех стран – соединяйтесь!”.
Замечательной брошюрой в области конструктивной критики и набрасывании идейно-политических альтернатив советскому тоталитаризму следует считать работу двух ленинградцев - Зорина и Алексеева - “Время не ждет”. В блестящем анализе советской экономики авторы указывают на возникновение в СССР нового класса номенклатурных работников, чье социальное и экономическое положение фактически стало потомственным и столь же неотчуждаемом, что и положение капиталистов на Западе. Зорин и Алексеев указывают, что советский капитализм еще хуже частновладельческого, ибо при первом экономическая, политическая и юридическая власть сосредоточены в одних и тех же руках номенклатурного класса, в то время как на Западе существует разделение власти, а, следовательно, личная свобода остается шире. Как Зорин и Алексеев говорят, их цель - показать в своем материале читателю, кому он служит. Он фактически служит тоже частному капиталисту - номенклатурному классу.
Конечно, очень ценным является письмо Сахарова, Турчина и Роя Медведева за март текущего года, обращенное к руководству советскому, где фактически выдвигается 15-ти пунктная программа-минимум реформистского развития советского общества в сторону демократизации и в сторону социализма с человеческим лицом, без потрясений, при сохранении той формальной системы власти, которая существует сейчас. Это, фактически, своего рода ультиматум научной интеллигенции советской власти: или вы идете на демократизацию, на социализм с человеческим лицом, или страна обречена на стагнацию, на какое-то загнивание, а так как ни один общественный организм никогда не может стоять на одном месте, то, в конечном итоге, к развалу.

Евгений Гранов: Но, кроме самиздата, как вы знаете, есть еще тамиздат, есть еще издания заграничные, которые разными каналами проникают в страну и там распространяются. Есть еще радиздат, то есть запись наиболее важных зарубежных радиопередач на русском языке. Эти записи передач (или радиздат) - тоже один из видов свободы независимой мысли. Как вы думаете, Всеволод Владимирович, какое место мог бы занять радиздат в осуществлении программы, намеченной Антиповым?

Всеволод Славин: В СССР идут процессы свободной критической переоценки исторического пути за последние 50 лет, поиски выхода из нынешнего тупика, поиски новых идей и политических программ, поиски того, что Зорин и Алексеев называют “поиски политических и социальных, идейных альтернатив существующему строю”. И тут роль радиздата мне видится троякой. Во-первых, просто возвращать полученные материалы самиздата из СССР обратно, то есть предавать их в эфир, чтобы наш слушатель мог их записывать на ленту, перепечатывать, распространять дальше. Это чисто механическая функция, и с нею мы более или менее справляемся. Это и есть радиздат.
Во-вторых, мы можем принимать участие в критическом переосмыслении каждого значительного документа самиздата и, тем самым, помогать его авторам творческой критикой - то, чего эти авторы лишены, потому что в официальной печати конструктивной критики самиздата не может быть.
И наконец, третье - мы можем подключиться непосредственно к тому диалогу о том, что Зорин и Алексеев называют “альтернативами”, к диалогу о тех идейных и политических течениях и альтернативах, которыми следует заменить существующее положение вещей, существующий тупик. И тут, конечно, мы обеспечены источниками информации, которых нет у наших слушателей, мы можем читать западную литературу, наблюдать на практике существующие западные политические системы и нести это в эфир, знакомить нашего слушателя, и, таким образом, обогащать материал, багаж творческий самиздата.

Евгений Гранов: Спасибо, наше время уже истекает и можно сделать главный вывод из того, что вы сказали: что и самиздат, и радиздат могут стать сейчас важным средством популяризации передовых идей современности для дальнейшего развития нашей страны. Спасибо за беседу.

Иван Толстой: А теперь, Андрей, мы переходим к вашей персональной рубрике. Расскажите, пожалуйста, о сегодняшних музыкантах поподробнее.

Андрей Гаврилов: Я с удовольствием представлю Валерия Гроховского, это известный американский и российский пианист и композитор, который исполняет с успехом как классическую, так и джазовую музыку. В настоящее время он - профессор по классу фортепьяно Техасского университета в Сан-Антонио. Музыкой он начал заниматься с 6-ти лет, окончил 7-летнюю музыкальную школу при Училище имени Гнесиных, по окончании школы поступил и закончил Училище, потом закончил Институт Гнесиных по классу фортепьяно, и во время учебы серьезно занялся изучением джаза, его теории и практических основ. В 1990 году он был отправлен на стажировку по обмену в Иллинойский университет. Это произошло по линии министерств образования и министерства культуры. В настоящее время он выступает как с классическим репертуаром, так и с джазовыми импровизациями и собственными сочинениями. Известны его импровизации на произведения Баха, Мендельсона Гершвина. Не так давно вышел двойной альбом, где Валерий Гроховский играет Баха. Причем первый альбом это классическое исполнение баховских произведений, а второй альбом это джазовые импровизации на темы этих же и других сочинений великого Иоганна Себастьяна Баха. Валерий Гроховский написал музыку к нескольким кинофильмам и недавно отпраздновал свой 50-летний юбилей. Действительно, отпраздновал, потому что в Москве прошел грандиозный, более чем 3-х часовой концерт, куда собрались его многочисленные российские друзья, джазовые музыканты, и концерт превратился в такое трех с половиной часовое упоение джазом. Мы слушаем диск Валерия Гроховского “Отброшенный букет”, который вышел в 2005 году в США. К сожалению, этот альбом очень мало известен в России.