Александр Генис: В Американской Академии в последнее время начался новый круг старых споров: что делать с Хайдеггером? Как к нему относиться? Как преподавать его философию студентам? Как быть с тем, что великий мыслитель, которого многие считают самым влиятельным умом ХХ века, одобрял фашистов и начинал – в гитлеровское время - каждую лекцию нацистским салютом? О полемике по поводу этого отнюдь не академического вопроса я попросил рассказать нашим слушателям Владимира Гандельсмана.
Владимир Гандельсман: В сущности, это - вечная тема, которая хорошо сформулирована А. Пушкиным в “Моцарте и Сальери”. Сальери, пытаясь самоутвердиться в своей гениальности, несмотря на совершённое преступление, размышляет в финале этой маленькой трагедии:
Гений и злодейство
Две вещи несовместные. Неправда:
А Бонаротти? или это сказка
Тупой, бессмысленной толпы - и не был
Убийцею создатель Ватикана?
Александр Генис: Гений и злодейство – тема старая. Но поговорим о великом философе Хайдеггере и его взаимоотношениях с нацизмом и – соответственно – с евреями.
Владимир Гандельсман: Не вдаваясь в подробности его трудов, скажем только, что Хайдеггер признан одним из корифеев философии и что его книга “Бытие и время” оказала влияние на всю философию 20-го века. Но и дебаты о связях Хайдеггера с нацизмом, не утихают. Особенно сейчас, когда вышли новые разоблачительные книги Эммануэля Фэя “Введение нацизма в философию в свете неопубликованных семинаров 1933-35 годов” и “Чужестранец” Даниэля Майер-Каткина.
Александр Генис: Давайте познакомимся с этими трудами поближе.
Владимир Гандельсман: Книга Фэя говорит, по сути, о том, что Хайдеггер был нацистским философом и что его книги опасно читать. Автор утверждает это в самом конце, на последних страницах своего сочинения. Он пишет о книгах Хайдеггера так: “Они… столь же разрушительны и опасны, как само нацистское движение опасно для физического существования истребляемых народов…. Гитлеризм и нацизм продолжат свое возрождение с помощью писем Хайдеггера, которые послужат возникновению новых попыток полного разрушения способности людей мыслить и призывая к истреблению человечества”.
Александр Генис: Жёстко. Я, конечно, плохо разбираюсь в таком трудном философе, как Хайдеггер, но то, что я читал и изучал, не вызывает у меня немедленного желания истребить человечество. Каковы же основания для столь категорических выводов у автора?
Владимир Гандельсман: Оснований достаточно. Фэй анализирует материалы семинаров, прежде неопубликованные, которые вел Хайдеггер в 1933-35 годах. Из этих занятий, как убедительно доказывает Фэй, мы действительно видим, что “введение нацизма в философию” стало прямым преобразованием идей Хайдеггера в инструмент нацистской идеологической обработки. Для него фюрер в этих работах – вероисповедание. Он заявляет, что “вопрос понимания общества может стать плодотворным только, когда желание фюрера и желание людей идентифицированы с их сущностью”. В то же самое время Хайдеггер говорил своим студентам: “Многим из вас, – цитирует Фэй Хайдеггера, – предстоит воевать в начале следующего десятилетия на Восточном фронте, потому что “для Вечного Жида” природа нашего немецкого мира является, несомненно, чужой”.
Александр Генис: Есть мнение, что Хайдеггер не слишком много понимал в политике и что его отвращение к компромиссам заставляло его ожидать многого от партии, которая обещала начать решительную борьбу с коммунизмом
Владимир Гандельсман: Верно. Это было еще до семинаров. Но речь шла, к сожалению, не только о борьбе с коммунизмом. В 1929 году Хайдеггер впервые (насколько позволяют судить документы) публично высказал свои расовые предубеждения — в письме, направленном в Министерство образования, он выразил озабоченность по поводу “растущей иудаизации” университетской жизни. Через несколько недель после того, как Гитлер стал канцлером, Хайдеггер вошел в комитет, созданный Эрнстом Криком, теоретиком образования, пламенным нацистом и врагом интеллектуалов. Хайдеггер писал своему другу, замечательному философу Карлу Ясперсу: “Необходимо быть причастным... Долг философа — быть участником истории”.
Александр Генис: Тут следует вспомнить, что сам Хайдеггер был окружен евреями. Его учителем был еврей Эдмунд Гуссерль. Любовницей Хайдеггера была еврейка Ханна Ардент (которая теперь украшает немецкую почтовую марку). У Ясперса была жена еврейкой.
Владимир Гандельсман: И Ясперс разошелся со своим другом. Их отношения и их переписка – это отдельная большая тема. После 1933 года Ясперс утверждал, что не имеет ничего общего с Хайдеггером, который в то время стремительно делал свою карьеру. При поддержке местных нацистских вождей он был выдвинут на пост ректора Фрайбургского университета. Отчасти потому, что коллеги еврейского происхождения и левых взглядов не явились на выборы, Хайдеггер был избран подавляющим большинством голосов. Должность ректора он использовал как своеобразный трамплин, чтобы стать фигурой национального масштаба.
Александр Генис: Что добавляет к этой теме вторая книга о Хайдеггере – “Чужестранец”?
Владимир Гандельсман: Это книга профессора криминологии из Флоридского государственного университета, исследовавшего отношения Хайдеггера и Арендт, которую вы только что упомянули. Ханна Арендт была и ученицей Хайдеггера и его любовницей. Она стала знаменитым философом, жила с 1941 года в Нью-Йорке, преподавала, писала, гремела. В отличие от предыдущего труда, эта книга по-своему минимизирует политические и философские грехи Хайдеггера.
Александр Генис: Поскольку Арендт, несмотря на предательство учителя, по-прежнему восхищалась своим учителем и после войны.
Владимир Гандельсман: Совершенно верно. Она считала, что сотрудничество с нацистами было просто такой “шальной выходкой”, эскападой – она употребляет именно это слово – философа. Она возобновила свою дружбу с ним в 1950-м году после почти 20-летнего молчания, и была счастлив и восхищена.
Александр Генис: Как же ответить на вопрос, почему еврейка Ханна Арендт, убежденный борец с антисемитизмом и тоталитаризмом, всю жизнь беззаветно любила и защищала нациста Хайдеггера?
Владимир Гандельсман: Ответ на этот вопрос до сих пор ищут историки и журналисты. Я же считаю, что современный читатель Хайдеггера не должен забывать, что он свои письма подписывал: “Хайль Гитлер!”, что своим студентам-евреям он посоветовал найти себе других преподавателей и отказал им в финансовой помощи. Когда же его собственный наставник, Гуссерль, умер в 1937 году, Хайдеггер не пришел на его похороны и не прислал соболезнований его вдове. И так далее. А на вопрос, поставленный в начале нашего диалога о совместимости или несовместности гения и злодейства я бы ответил словами того же А. Пушкина из хрестоматийного стихотворения “Поэт”:
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
