Дмитрий Волчек: Наш гость – французский писатель Жан-Мари Бла де Роблес. Его роман “Там, где тигры у себя дома” - наслоение пересекающихся историй; главная – история журналиста. Находясь в Бразилии, он получает от приятеля биографию немецкого иезуита Атанасиуса Кирхера, который стоял у истоков египтологии, вулканологии и астрономии. Пока главный герой – Элиэзер фон Вогау - увлекается Кирхером и его открытиями, а также пишет статьи для французских газет, его жена покидает семью, а дочка увлекается наркотиками.
В книге де Роблеса тысяча страниц, он писал ее десять лет, рукопись отвергли 40 издателей, и впервые она вышла в малоизвестном маленьком издательстве “Зульма”. И вот сказочный поворот: в первые же недели разошлись почти 30 тысяч экземпляров. Роман получил три престижных французских литературных премии (“Медичи”, “FNAC” и премию Жионо), отзывы критики - восторженные. Конечно, произведение, попавшее в шорт-лист Гонкуровской премии не могло остаться без внимания. Отважные рецензенты сравнивают автора с Умберто Эко, но Жан-Мари Бла де Роблес сказал Катерине Прокофьевой, что он предпочитает сравнение с Борхесом.
Катерина Прокофьева: 55-летний де Роблес – специалист по подводной археологии, которую он называет “философским увлечением”, не имеющим касательства к литературе, поклонник Борхеса, Фуэнтеса, Карпентьера и Флобера. Изучал философию в Сорбонне и историю - в Колеж де Франс. В 1982 году сборник его новелл “Память риса” получил премию Французской Академии. Затем последовали романы “Непристойность вещей” и “Ритуал дюн”. Книги Бла де Роблеса переведены на 12 иностранных языков, включая арабский и корейский, а вот на русском он издан не был.
Надеялись ли вы на признание, на что рассчитывали, корпея над книгой так долго – десять лет?
Жан-Мари Бла де Роблес: Вообще ничего не ожидал, тем более, премий. Успехом для меня было уже то, что ее вообще напечатали, потому что долгое время от нее все отказывались. Так что все остальное я воспринимаю вообще как подарок судьбы. Я страшно благодарен своим издателям, они пошли на риск и получили награду – отпечатано уже 80 000 экземпляров. Мне часто говорят, что книга изменила чье-то сознание, чью-то жизнь... Надеюсь, те, кто это говорит, останутся моими верными читателями и будут ждать следующую мою книгу.
Катерина Прокофьева: Как бы им не пришлось ждать еще десять лет... А почему так долго писалась эта книга?
Жан-Мари Бла де Роблес: Потому что там 1200 страниц, потому что я перфекционист, потому что я долго работаю над языком и над стилем. Я пишу с восьми утра до вечера каждый день. Я очень серьезно к этому отношусь. Если сидеть и ждать вдохновения, ничего не будет, надо работать.
Катерина Прокофьева: Кстати, в течение десяти лет, пока Жан-Мари работал над книгой с восьми до вечера, раскладывая карточки с персонажами и их биографиями, рисуя схемы, его кормила жена, которая безропотно взяла на себя обязанность содержать семью и была тем самым человеком, который дал ему возможность отдаться своей страсти целиком.
А вот эти сорок издателей, которые отвергали вашу рукопись, они как-нибудь это аргументировали?
Жан-Мари Бла де Роблес: Говорили, что рукопись слишком большая.
Катерина Прокофьева: И вам не пришло в голову в тридцать девятый раз, что можно его сократить?
Жан-Мари Бла де Роблес: Конечно, нет. В романе тысяча страниц, вы думаете, я мог бы его сократить до двухсот и не предать концепцию книги? Это невозможно.
Катерина Прокофьева: И вы готовы были так и остаться без издателя?
Жан-Мари Бла де Роблес: Да, писатель без издателя – это фактически не писатель. И, тем не менее, я знал, что это хороший роман. Не говорим сейчас о таланте, но я писал его десять лет... Все же ремесленник знает, сделал ли он хорошую работу. Однако история закончилась хэппи-эндом. Книга существует.
Катерина Прокофьева: Мало того, что существует... Я читала критику и не нашла ни одной плохой рецензии...
Жан-Мари Бла де Роблес: Были плохие публикации, две-три, остальные – правда, восторженные. Мне очень приятно, конечно. Я считаю, что критика необходима, это мост между произведением и читателем, иначе произведение потеряется в массе продукции.
Катерина Прокофьева: Некоторые критики вас сравнивают с Умберто Эко, вы согласны?
Жан-Мари Бла де Роблес: Нет, вовсе нет. Я, скорее, как Хорхе Луис Борхес... серьезно воспринимаю науку и энциклопедические данные, делаю из них литературу, вот эта манера развлекаться с энциклопедией присуща и Борхесу, и мне. Эко это тоже делает, но на свой манер. Ни его романы, ни его взгляды меня никогда не вдохновляли. А почему вообще говорят об Эко? Потому что он упоминается в романе много раз из-за того, что тоже занимался Кирхером. Вот что нас связывает.
Катерина Прокофьева: Такое тысячестраничное полотно – это почти эпос? Как вы определяете жанр вашей книги?
Жан-Мари Бла де Роблес: Я бы сказал, что это настоящий роман, там есть история, есть саспенс, есть красивый язык. Вот отдать должное языку – это очень важно.
Катерина Прокофьева: Часто вместе с вашим именем упоминается слово “барокко”... Что это значит?
Жан-Мари Бла де Роблес: Для меня это почти ничего это не значит. Если иметь в виду, что барочный роман – это роман шикарный, пышно разросшийся, где много историй - то да. Но он не барочный в этимологическом смысле этого слова. Я предпочитаю – “роман-джунгли”, “роман-мир”, хотя Кирхер жил в эпоху барокко, и наверное, это тоже влияет...
Катерина Прокофьева: Заголовок романа взят из Гёте: “Безнаказанно никто не блуждает под пальмами, и образ мыслей, наверное, тоже меняется в стране, где слоны и тигры – у себя дома”. Почему Гете?
Жан-Мари Бла де Роблес: По двум причинам. Во-первых, Гете бичует стремление к экзотизму. Мои персонажи, французы, оказались в экзотической стране, вдали от дома, между двух миров. Они ни французы, ни бразильцы, они потеряны. Во-вторых, цитата метафорично связана с фигурой тигра, как ее описывал один из моих любимых писателей – Борхес. Для него, как и для меня, тигр – метафора абсолютной истины. Это животное, которое невозможно поймать, которое исчезает в тот же момент, как показывается. Для меня – это и есть правда, ее невозможно разгадать, всегда остаются вопросы. Ведь и одно из условий поэзии – вопросы, чтобы оставались вопросы. Правда, как и тигр, появляется только в клер-обскюре, в правильном распределении света и тени. Она появляется, прячась.
Катерина Прокофьева: Действие происходит в Бразилии. Почему в Бразилии? Вы как-то пытались представить эту бразильскую этикетку в романе, специфическую экзотику?
Жан-Мари Бла де Роблес: Там нет никакой этикетки, выбор Бразилии – это необходимый выбор для моей истории, которая противопоставляет современный мир миру XVII века, когда жил Атанасиус Кирхер. Кирхер мне понравился тем, что имел совершенно гениальную способность ошибаться, причем во многих областях, за которые брался. Он смутно боялся, полусознательно уничтожал в себе научный дух, опасаясь, что это погубит ту цивилизацию, в которой он жил. Он написал сорок книг по тысяче страниц каждая! Это был настоящий ученый, такой же, как Ньютон или Лейбниц. Тот мир старинной Европы Кирхера противопоставляется новому миру, Бразилии, где - джунгли, дикарство, еще можно найти племена, которые едва знают, что такое цивилизация... И вот это действительно символично. Потерянный рай, который искал Кирхер, и который ищет каждый из моих персонажей - на свой манер.
В XVII веке в Европе была кровопролитная тридцатилетняя война, в 90-х годах прошлого века была война в Косово, Боснии, религиозная война между исламом и христианством. Уже похоже. В эпоху Кирхера пересматривались ценности, Кирхер почувствовал зарождение научного интереса, научного прогресса и сопротивлялся этому, потому что считал, что это убьет религию. Так же, в 80-х годах начали рушиться великие идеологии – марксизм, Берлинская стена, все эти построения, которые обещали привести нас к лучшему будущему. Опять, как видите, радикальный пересмотр ценностей. И, наконец, третья параллель. В эпоху Кирхера Европе угрожал ислам, турки. Такой же иррациональный страх, боязнь ислама сегодня присутствует в Европе.
И в то же время Бразилия – это страна, которая пережила период барокко, там есть барочные дома и церкви, много мостиков, по которым я пришел именно к Бразилии. Я жил в Бразилии два года. Я видел нищету, чуму, проказу, детей-попрошаек на улицах, которые дерутся из-за еды из помойки. И мир богатых, и этот разительный контраст. Реальность невыносимая, и ее я тоже описываю в романе.
Катерина Прокофьева: Вы жили во многих странах, в предисловиях к книгам вас постоянно называют путешественником, глобтроттером, неутомимым искателем... Так бы вы назвали себя сами?
Жан-Мари Бла де Роблес: О нет, я просто любознателен, мне интересен мир, люди… Мои издатели пытаются выставить меня вечным скитальцем, это не так. Правда, я долгое время жил заграницей, но только потому что я работал! Мне жутко представить – путешествовать для коллекции впечатлений, как турист.
