Сотрудничество известного карикатуриста со старейшей общенациональной газетой страны продолжалось почти 5 лет. В интервью Радио Свобода художник рассказал об отношениях с новым главным редактором газеты Виталием Абрамовым, который неожиданно разлюбил его рисунки.
– 16 лет я отработал в газете "Коммерсант", практически со дня ее основания, а в сентябре 2005 года ушел в "Известия". Это две газеты, где я работал как основной художник. В "Известиях" у меня каждый день выходил рисунок на протяжении всего времени работы в этом издании. Так мало кто работает. Ежедневный рисунок плюс колонка, которая вначале была раз в неделю, потом раз в две недели.
– Работа была безоблачной до прихода нового главного редактора Виталия Абрамова или прежде тоже возникали проблемы с цензурой?
– Я ушел из "Коммерсанта", когда все в "Коммерсанте" поменялись и ушли мои друзья - главный художник Никита Голованов и главный редактор Андрей Васильев, а пришел Бородулин. И как-то мне там стало неуютно, и я ушел к молодому, очень энергичному, самому молодому тогда главному редактору "Известий" Володе Бородину. Главный художник там был Андрей Шелюта, один из лучших дизайнеров, который получил кучу международных призов за макет газеты "Известия". И они мне предложили давать картинку каждый день, писать колонки, и с ними мне было жутко интересно работать. Были смелые картинки, полная свобода была.
Но потом состав сменился, пришел новый главный редактор Владимир Мамонтов со своей командой – в основном из "Комсомольской правды". Отношения уже были не дружественные, не товарищеские, а просто официальные. Но мне была предоставлена, тем не менее, свобода. За все время работы с Мамонтовым никто вообще не знал, в какой части земного шара я нахожусь. Но каждые две недели я давал новые картинки, писал колонки на темы, которые хотел, которые сам себе придумал. Картинки, конечно, про нашу жизнь, но никто в них не вмешивался. Какие-то они печатали, какие-то откладывали, какие-то адаптировали к газете, придумывая под них невероятные подписи. Но – sapienti sat – те, кто хотел понять, понимали, про что нарисована картинка. Так я просуществовал с Мамонтовым. С ним у меня были всего две истории: когда не прошла одна колонка, которую я написал про телевизионный проект "Имя России" (она вышла в "Грани.ру"), а потом отклонили мою рождественскую сказку, решили, что она мрачная: там фигурировал человек, похожий на Владимира Владимировича Путина. Она потом вышла в "Новой газете". Все остальное было безоблачно. Когда был грузино-осетинский конфликт и вдруг появилась моя картинка с отсылом туда, но нарисованная совсем не про это, я позвонил Мамонтову и попросил мои картинки к этим событиям не ставить. И он сказал, что понимает, никаких проблем не будет, ни одной картинки больше не появилось к этим событиям.
– Говорят, что картинки с изображением медведей вам было трудно публиковать. Это правда?
– У меня была большая серия на тему трех медведей и Машеньки, а потом они вдруг перестали их печатать, когда президентом стал Медведев. После того как я дал несколько интервью, видимо, куда-то эта информация дошла и кто-то понял, что это полная глупость, и картинки появились при Мамонтове же. Это такое событие абсурдно симпатично-идиотское, в этом ничего страшного нет.
Потом пришел Виталий Абрамов. Мы с ним встретились перед Новым 2010 годом, он отрезал у меня часть зарплаты, сославшись на то, что ему надо набрать новых креативных сотрудников. Говорил, что у нас много общих друзей, что он собирается делать газету для интеллигенции, что это будет новая газета, по-настоящему классная. Этим он меня, конечно, заинтриговал, купил: всегда интересно делать что-то новое с интересным человеком. А потом я заметил, что картинки наиболее острые, которые я считаю хорошими и по-настоящему классными, не появляются. И возникают совершенно невероятные отсылы. Чебурашка с порванными ушами, сломанной рукой, заклеенным пластырем носом говорит крокодилу Гене о том, что в этой стране все живут по законам джунглей. А отсыл – про события в Кении, что совсем смешно.
Я сказал на Сити-ФМ, где у меня был прямой эфир с Димой Быковым, что мне не очень комфортно становится. И вот две недели назад Виталий Абрамов рекомендовал картинки Бильжо не печатать, не поставив меня в известность, не набрав мой номер телефона. Я позвонил, и он сказал, что проводит эксперимент: как будет выглядеть газета без моих рисунков. Я счел, что это легкое хамство, и подал заявление об уходе.
– Не уговаривал вас остаться?
– Я в таких случаях не вступаю ни в какие диалоги, я просто не разговариваю на эту тему. Не буду в этой газете ни рисовать, ни писать ни одного слова, потому что для меня это неприемлемо.
– Не только вы не смогли с ним сработаться, Максим Соколов недавно ушел – самый известный колумнист "Известий". Так что там серьезные перемены.
– Газета меняется не в лучшую сторону, совершенно очевидно. Если Абрамов собрался делать "газету для интеллигенции", то это кощунственное высказывание, потому что газета становится хуже. И никакой интеллигентный человек ее после, например, заметки господина Бойко – не знаю, кто это такой, какой-то религиозный лидер, выдающий себя за историка – по поводу фильма Павла Лунгина, боюсь, в руки не возьмет. Пока мне была предоставлена полная свобода, мне было не стыдно, я делал, что хотел, и это меня как-то удерживало. Но я понял, что моя свобода заканчивается, а несвободу для себя я не терплю с детства, я тут же ухожу, с этими людьми не разговариваю вообще, не вступаю ни в какие разговоры, не обсуждаю, никаких компромиссов быть не может.
– Любопытно, почему "Известия" с такой легкостью расстаются со знаменитыми авторами?
– Я сейчас посмотрел несколько номеров газеты без картинок. Видимо, они там были абсолютно инородным телом. Я чужой для них. Вначале был свой, потом как-то терпели. Вот такая аналогия: Абрамов сейчас является капитаном корабля, который называется "Известия". Он набирает ту команду, которую хочет, от него уходят люди, которые не хотят плыть на этом корабле и по этому курсу с этим капитаном. А дальше посмотрим, куда этот корабль приплывет: сядет ли он на мель, разобьется ли о риф, а, может быть, откроет новые континенты, кто его знает. В данный момент мне кажется, что у капитана этого корабля большие проблемы с самим собой и с пониманием того пространства, в котором его корабль находится.
– 16 лет я отработал в газете "Коммерсант", практически со дня ее основания, а в сентябре 2005 года ушел в "Известия". Это две газеты, где я работал как основной художник. В "Известиях" у меня каждый день выходил рисунок на протяжении всего времени работы в этом издании. Так мало кто работает. Ежедневный рисунок плюс колонка, которая вначале была раз в неделю, потом раз в две недели.
– Работа была безоблачной до прихода нового главного редактора Виталия Абрамова или прежде тоже возникали проблемы с цензурой?
– Я ушел из "Коммерсанта", когда все в "Коммерсанте" поменялись и ушли мои друзья - главный художник Никита Голованов и главный редактор Андрей Васильев, а пришел Бородулин. И как-то мне там стало неуютно, и я ушел к молодому, очень энергичному, самому молодому тогда главному редактору "Известий" Володе Бородину. Главный художник там был Андрей Шелюта, один из лучших дизайнеров, который получил кучу международных призов за макет газеты "Известия". И они мне предложили давать картинку каждый день, писать колонки, и с ними мне было жутко интересно работать. Были смелые картинки, полная свобода была.
Но потом состав сменился, пришел новый главный редактор Владимир Мамонтов со своей командой – в основном из "Комсомольской правды". Отношения уже были не дружественные, не товарищеские, а просто официальные. Но мне была предоставлена, тем не менее, свобода. За все время работы с Мамонтовым никто вообще не знал, в какой части земного шара я нахожусь. Но каждые две недели я давал новые картинки, писал колонки на темы, которые хотел, которые сам себе придумал. Картинки, конечно, про нашу жизнь, но никто в них не вмешивался. Какие-то они печатали, какие-то откладывали, какие-то адаптировали к газете, придумывая под них невероятные подписи. Но – sapienti sat – те, кто хотел понять, понимали, про что нарисована картинка. Так я просуществовал с Мамонтовым. С ним у меня были всего две истории: когда не прошла одна колонка, которую я написал про телевизионный проект "Имя России" (она вышла в "Грани.ру"), а потом отклонили мою рождественскую сказку, решили, что она мрачная: там фигурировал человек, похожий на Владимира Владимировича Путина. Она потом вышла в "Новой газете". Все остальное было безоблачно. Когда был грузино-осетинский конфликт и вдруг появилась моя картинка с отсылом туда, но нарисованная совсем не про это, я позвонил Мамонтову и попросил мои картинки к этим событиям не ставить. И он сказал, что понимает, никаких проблем не будет, ни одной картинки больше не появилось к этим событиям.
– Говорят, что картинки с изображением медведей вам было трудно публиковать. Это правда?
– У меня была большая серия на тему трех медведей и Машеньки, а потом они вдруг перестали их печатать, когда президентом стал Медведев. После того как я дал несколько интервью, видимо, куда-то эта информация дошла и кто-то понял, что это полная глупость, и картинки появились при Мамонтове же. Это такое событие абсурдно симпатично-идиотское, в этом ничего страшного нет.
Потом пришел Виталий Абрамов. Мы с ним встретились перед Новым 2010 годом, он отрезал у меня часть зарплаты, сославшись на то, что ему надо набрать новых креативных сотрудников. Говорил, что у нас много общих друзей, что он собирается делать газету для интеллигенции, что это будет новая газета, по-настоящему классная. Этим он меня, конечно, заинтриговал, купил: всегда интересно делать что-то новое с интересным человеком. А потом я заметил, что картинки наиболее острые, которые я считаю хорошими и по-настоящему классными, не появляются. И возникают совершенно невероятные отсылы. Чебурашка с порванными ушами, сломанной рукой, заклеенным пластырем носом говорит крокодилу Гене о том, что в этой стране все живут по законам джунглей. А отсыл – про события в Кении, что совсем смешно.
Я сказал на Сити-ФМ, где у меня был прямой эфир с Димой Быковым, что мне не очень комфортно становится. И вот две недели назад Виталий Абрамов рекомендовал картинки Бильжо не печатать, не поставив меня в известность, не набрав мой номер телефона. Я позвонил, и он сказал, что проводит эксперимент: как будет выглядеть газета без моих рисунков. Я счел, что это легкое хамство, и подал заявление об уходе.
– Не уговаривал вас остаться?
– Я в таких случаях не вступаю ни в какие диалоги, я просто не разговариваю на эту тему. Не буду в этой газете ни рисовать, ни писать ни одного слова, потому что для меня это неприемлемо.
– Не только вы не смогли с ним сработаться, Максим Соколов недавно ушел – самый известный колумнист "Известий". Так что там серьезные перемены.
– Газета меняется не в лучшую сторону, совершенно очевидно. Если Абрамов собрался делать "газету для интеллигенции", то это кощунственное высказывание, потому что газета становится хуже. И никакой интеллигентный человек ее после, например, заметки господина Бойко – не знаю, кто это такой, какой-то религиозный лидер, выдающий себя за историка – по поводу фильма Павла Лунгина, боюсь, в руки не возьмет. Пока мне была предоставлена полная свобода, мне было не стыдно, я делал, что хотел, и это меня как-то удерживало. Но я понял, что моя свобода заканчивается, а несвободу для себя я не терплю с детства, я тут же ухожу, с этими людьми не разговариваю вообще, не вступаю ни в какие разговоры, не обсуждаю, никаких компромиссов быть не может.
– Любопытно, почему "Известия" с такой легкостью расстаются со знаменитыми авторами?
– Я сейчас посмотрел несколько номеров газеты без картинок. Видимо, они там были абсолютно инородным телом. Я чужой для них. Вначале был свой, потом как-то терпели. Вот такая аналогия: Абрамов сейчас является капитаном корабля, который называется "Известия". Он набирает ту команду, которую хочет, от него уходят люди, которые не хотят плыть на этом корабле и по этому курсу с этим капитаном. А дальше посмотрим, куда этот корабль приплывет: сядет ли он на мель, разобьется ли о риф, а, может быть, откроет новые континенты, кто его знает. В данный момент мне кажется, что у капитана этого корабля большие проблемы с самим собой и с пониманием того пространства, в котором его корабль находится.
