Александр Генис: Новую книгу о драматической истории Сухого закона в США представит слушателям Марина Ефимова.
Daniel Okrent. “Last Call. The Rise and Fall of Prohibition”
Дэниэл Окрент. “Последняя выпивка. Взлет и падение Сухого закона”
Марина Ефимова: Сухой закон – самый загадочный закон Америки - был принят в январе 1920 года согласно принятой незадолго до этого 18-й Поправке к Конституции:
Диктор: “Данным законом налагается запрет на изготовление, торговлю и перевозку в пределах Соединенных Штатов спиртных напитков”.
Марина Ефимова: Так началась 14-летняя эпоха, получившая в американской истории название “Prohibition”, буквально – “Запрещение”. И знаменита эта эпоха не столько самим запретом, сколько настоящей оргией преступности, которую он породил. Разумеется, о периоде Сухого закона написано много специальных статей и книг (не говоря о том, что он отражен в художественных произведениях многих американских писателей: Синклера Льюиса, Скотта Фитцджералда, Юджина О’Нила. Но книга Дэниэла Окрента отличается тем, что детально разбирает, кто и как сумел убедить (или заставить) американцев отказаться от любимого права – от права выпить?
Диктор: “Американцы всегда были свободолюбивым и сильно пьющим народом. На ферме Джорджа Вашингтона стоял перегонный аппарат, Джеймс Мэдисон выпивал в день пол-литра виски. В Америке бывали времена, когда виски было безопасней воды и дешевле чая. В 19-м веке, с прибытием европейских иммигрантов, потребление алкоголя еще увеличилось. За столом царило пиво, которое популяризировал баварский пивовар Адольф Буш. В 1850 году американцы выпили 36 миллионов галлонов (примерно 10 миллионов вёдер) пива, а в 1890 году – 240 миллионов вёдер”.
Марина Ефимова: Злоупотребление алкоголем привело к активизации движения трезвенников. Но, по мнению Окрента, оно было лишь частью большой войны белых протестантов провинциальной Америки (потомков пуритан) с радикальными переменами в стране: с урбанизацией, эмансипацией, атеизмом. Так что движение за Сухой закон возглавляли не только моралисты и не только женщины, замученные пьянством мужей, но и опытные общественные деятели. И Окрент подробно описывает, как эффективно они действовали:
Диктор: “Их действия определялись, с одной стороны, прекрасным знанием политического процесса, с другой – безжалостным третированием законодателей, которым они оставляли небольшой выбор: или присоединиться к движению за запрещение алкоголя, или оказаться жертвой бесчисленных и опасных нападок активистов из обществ трезвости. Зная, что налог на алкоголь составляет главную часть государственных доходов, активисты добились введения федерального подоходного налога, который должен был покрыть государству его убытки. Понимая, что женщины – главная сила движения, его лидеры поддерживали борьбу суфражисток. А когда Америка вступила в Первую мировую войну, активисты Сухого закона разжигали антинемецкую истерию, обвиняя (не совсем без оснований) Буша и других пивоваров в симпатиях к кайзеру. Так что во время войны пить пиво считалось непатриотичным”.
Марина Ефимова: Очень интересно описана в книге Окрента внутренняя политическая и социальная ситуация в Америке периода “Prohibition”. Республиканское большинство в Конгрессе было практически безразлично к Сухому закону. Правительственных агентов по борьбе с самогонщиками и подпольными барами “speak easy” всегда не хватало, и их никак нельзя было назвать “неприкасаемыми”. Все законы и постановления, сопровождавшие Сухой закон, имели массу лазеек. Например, священникам было разрешено иметь вино для причастия, и сотни самозванцев вели тихую торговлю с благодарной паствой. Или, скажем, было сделано исключение для фермеров, на чьих фермах издавна готовили сидр и фруктовые соки. Эти фермеры стали желанными соседями. Врачи, дантисты, ветеринары могли выписывать больным сорокаградусный херес. Окрен пишет:
Диктор: “Владелец сети аптек Чарльз Уолгрин в 20-х годах увеличил свою сеть с 20-ти до 520-ти аптек. Его успех приписывали смехотворной причине – изобретенному им невинному молочному напитку - milkshake. Новые напитки, действительно, появились благодаря Сухому закону: из-за неприятного вкуса самогона получили широкое распространение коктейли, в которые поначалу добавляли только тоник или имбирный эль. Новинки были и посерьезней: “speak easy” с их блеском, с их танцплощадками и дамскими комнатами для прихорашивания – привели к разбавлению женщинами мужского сообщества баров. Светская жизнь в Америке бесповоротно изменилась”.
Марина Ефимова: Среди городов, которые могли бы претендовать на первенство в эксплуатации Сухого закона, были Балтимор, Чикаго, Новый Орлеан и Сан-Франциско. Но чемпионом стал Детройт. Бутлегерство было второй крупнейшей индустрией города - после автопромышленности. В нем было 20 000 подпольных баров – по одному на каждые 30 жителей. Подсчитано, что в подпольной алкогольной индустрии Детройта было занято 50 000 человек, не считая коррумпированных полицейских и местных политиков. Делу помогала география: канадские контрабандисты возили самогон из Канады на катерах по реке Детройт. На “бутлегерстве” - контрабанде спиртных напитков – делались гигантские состояния. Самое большое – Сэмом Бронфманом, организовавшем заграничную контрабанду.
Диктор: “К концу 20-х годов все, кроме упрямцев, поняли, что Сухой закон с треском провалился. Миллионы честных граждан ежедневно нарушали закон. Тысячи были отравлены дешевым самогоном. Сумма налогов, которые получало государство, резко упало, зато коррумпированные полицейские и чиновники разбогатели. Жестокие банды, руководимые гангстерами вроде Аль Капонэ, Меера Лански и Счастливчика Лучиано, создали синдикаты и модернизировали преступность до почти полной непобедимости”.
Марина Ефимова: Были у Сухого закона и положительные последствия – например, снизилось число болезней, связанных со злоупотреблением алкоголем. Более того, когда в 1933 году Сухой закон отменили, потребление спиртных напитков в Америке не вернулось к ошеломительному уровню начала века. (И до сих пор не вернулось). Окрент не упоминает, какие слои населения стали меньше пить, но рецензент книги, историк Дэвид Ошинский, пишет, что, по некоторым сведениям, этим слоем были малоимущие служащие и рабочие. В любом случае, положительные последствия Сухого закона не перевесили его катастрофического результата – рождения мафии.
Профессор Ошинский заканчивает рецензию сожалением, что замечательная книга Окрента не проводит напрашивающихся, по его словам, аналогий с настоящим временем. Но и сам рецензент не решается прямо высказать мнение, что легализация наркотиков, которая поставит под угрозу здоровье тысяч людей, спасет десятки миллионов от катастрофического уровня преступности, связанной с нелегальным изготовлением, торговлей и контрабандой наркотиков.
