Ирина Лагунина: Европейский союз готовится в ближайшее время ввести свои экономические меры для того, чтобы поддержать санкции, наложенные на Иран Советом Безопасности ООН. Не случайно во вторник иранское правительство помпезно объявило о том, что заключило контракты на 21 миллиард долларов на разработку гигантского газового месторождения Южный Парс – причем все они с местными компаниями. Правительство в Тегеране и раньше угрожало западным компаниям, что переключит внимание на внутренний рынок, но постоянная угроза все более расширенных санкций заставляла западных газовых и нефтяных гигантов проявлять повышенную осторожность в инвестиционной политике в Иране. Иран же заявляет, что ему необходимы 25 миллиардов долларов в год в качестве инвестиций в нефтяную и газовую отрасль для того, чтобы он превратился в настоящего крупного экспортера – в противном случае он превратится в импортера нефти и газа. Впрочем, страна и сейчас импортирует продукты переработки нефти – собственных нефтеперерабатывающих мощностей у Ирана нет. Сказываются санкции и эмбарго США, наложенные на страну после 1979 года. А когда я была там в 1994 году, в Тегеране только-только проводили в дома газ.
Какие меры Европейского союза могли бы оказаться ощутимыми для Ирана? На эту тему мы беседуем с директором Трансатлантического института в Брюсселе Эмануэлем Оттоленги. Вероятно, можно вести речь отдельно о нефтегазовой отрасли, об авиации, о машинном оборудовании и технике для строительства, поскольку большинство строительных компаний принадлежит в Иране Революционной гвардии, той самой организации, под эгидой которой ведутся и ядерные разработки и исследования. Ну и еще, конечно, надо говорить о банковской сфере, поскольку именно она упоминается в новой резолюции Совета Безопасности ООН. Эмануэль Оттоленги, давайте начнем с банковского сектора. Что может сделать Европа?
Эмануэль Оттоленги: Европа может расширить ограничения на работу иранских банков за рубежом, наложив запрет на их филиалы. Европа также может предотвратить нарушение режима санкций ООН, отслеживая, какие новые банки создает правительство в Тегеране. Это – одна из лазеек, которую иранская банковская система использовала в прошлом. И новая резолюция Совета Безопасности ООН за номером 1929 как раз пытается закрыть эту лазейку. Так что, возможно, в ближайшие месяцы, по мере того, как будет выполняться эта резолюция, Европа закроет ряд иранских банков, которые по-прежнему работают на континенте, она также закроет корреспондентские счета иранских банков, работающих в других странах, не входящих в ЕС, как, например, в Турции, а также предпримет меры к тому, чтобы Иран не мог создавать совместные с иностранными банки и тем самым обходить санкции. И все это вместе может привести к тому, что Ирану будет весьма тяжело покупать товары в Европе.
Ирина Лагунина: Вот вы упомянули Турцию. Но у Турции есть соглашение с Ираном о торговле в национальной валюте. То есть иранский риал беспрепятственно обменивается на турецкую лиру, а дальше торговля осуществляется по всему миру уже через лиры. Как можно закрыть эту лазейку? Турция – не участница ЕС, и именно она сейчас дает Ирану выход во внешний мир.
Эмануэль Оттоленги: Именно так, я вам скажу даже больше. Иран может создавать и регистрировать в Турции свои компании и претворяться, что это турецкий бизнес хочет обзавестись технологиями двойного назначения. Они это делали и с другими странами. Последний пример – груз с ядерными технологиями был остановлен в Германии. Покупал его посредник в Дубае. Могу предположить, что сейчас Иран попытается даже расширить подобные операции с территории Турции. Конечно, это требует бдительного наблюдения со стороны Европы и тщательного мониторинга всех грузов, которые отправляются в те страны за пределами ЕС, которые Иран может использовать или использует в качестве посредников. Конечно, осуществить такой контроль на практике исключительно сложно. И ни один режим санкций не действует на 100 процентов.
Ирина Лагунина: Парк иранских самолетов до революции состоял в основном из "боингов". И понятно, что после захвата американских заложников в посольстве США в Тегеране Соединенные Штаты наложили эмбарго, и Иран уже никогда не мог ничего получить от компании "Боинг". Но как получилось, что и европейская Airbus не поставляет Тегерану новые самолеты?
Эмануэль Оттоленги: Эмбарго, наложенное Соединенными Штатами, выходит за рамки "Боинга" и оказывает воздействие на Airbus, потому что оно касается не только самолетов, но и запчастей и составляющих. А весьма немалое число составляющих Airbus производится в США, что автоматически означает – эти самолеты в Иран никогда не попадут. Но вопрос здесь не только в самолетах. Иран уже какое-то время даже не пытается купить новые самолеты на Западе. Вопрос в том, что у иранских авиалиний весьма высокая статистика аварий. Они не отвечают стандартам безопасности гражданской авиации. ЕС уже поместил в марте этого года часть гражданского иранского флота в черный список. Расширение этого списка существенно ограничило бы возможности Ирана закупать в Европе товары и перевозить их на своих грузовых самолетах.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с директором Трансатлантического института в Брюсселе Эмануэлем Оттоленги. Две другие отрасли были бы для Ирана самыми чувствительными. Оборудование и технологии для нефтяной и газовой индустрии, а также машинное оборудование. Не так давно в Нью-Йорк Таймс была опубликована статья о том, что Тегеран практически ежегодно в последнее время проводит ярмарку машин и механизмов для строительства туннелей. И эта ярмарка стала крупнейшей в мире – там присутствуют фирмы от немецких до китайских. Есть ли способ прекратить столь тесное сотрудничество, особенно при том, что мы знаем – туннели используются для создания секретных ядерных объектов. Один такой был недавно обнаружен у города Кум.
Эмануэль Оттоленги: Короткий ответ – способ есть, то только если на это будет политическая воля. Возможно, и новые санкции позволяют это сделать, Европейский Союз будет более пристально следить за тем, какого рода технологии поставляются Ирану. Раньше Иран мог заявлять, что эта техника или технологии предназначены исключительно для гражданских целей. И, строго говоря, тракторы и экскаваторы, действительно, не имеют ничего общего с ядерной или ракетной программой Ирана. Но они были центральными в создании сети туннелей, которая позволила Ирану проводить секретные ядерные разработки и исследования. Вот такого рода аргументы могут получить развитие сейчас, поскольку размах новых санкций Совета Безопасности ООН намного шире. И что еще более важно – в тексте резолюции Совета Безопасности ООН есть предложение, которое касается энергетического сектора. В Европейском Союзе есть целый ряд стран, которые отказывались разрушать энергетические связи с Ираном под предлогом того, что это ударит по простым людям, по простым иранцам, но никак при этом не остановит развитие иранской ядерной программы. На самом деле, конечно, речь просто идет о том, что энергетические компании этих стран имели слишком широкие связи с иранским энергетическим сектором, и прекращение связей затронуло бы национальные интересы европейцев. В новой резолюции Совета Безопасности ООН очень ясно говорится о том, что есть связь между технологиями, используемыми в энергетической отрасли и ядерными технологиями двойного назначения. И вот это дает Европейскому Союзу легальное основание сказать: мы накладываем запрет на продажу подобных технологий не потому, что мы хотим подорвать иранскую экономику, не потому, что кто-то из нас хочет наказать простых иранцев, а потому, что появились легальные основания утверждать, что эти технологии могут быть использованы в ядерной программе.
Ирина Лагунина: То есть меры, которые может выработать ЕС после того, как была сформулирована общая позиция союза, могут быть значительного более жесткими по сравнению с теми, какие практиковались Европой до настоящего времени. Но разве раньше государства ЕС высказывали политическую волю, чтобы ограничивать действия крупнейших энергетических компаний в Иране? Более того, проект трубопровода "Набукко" создается с прицелом на то, что в будущем в него вкачают и иранский газ.
Эмануэль Оттоленги: Целый ряд государств, которые сочли, что продолжать отношения с Ираном политически неразумно, оказали давление на свои энергетические компании с тем, чтобы и те не развивали новые проекты, не инвестировали еще больше, заморозили уже существующие контракты, словом, максимально минимизировали свое присутствие в иранском энергетическом секторе.
Ирина Лагунина: Ну, что бы вы привели в пример такого успешного давления государства на свои компании?
Эмануэль Оттоленги: Для меня примером успешного давления является проект создания терминала для сжиженного газа - это 12 фаза разработки месторождения Южный Парс. Проект должны были создавать Shell и испанская Repsol совместно с иранской национальной нефтяной компанией. Это был критически важный проект, потому что в тот момент, когда Shell и Repsol начали производить сжиженный газ в Иране, иранские национальные компании получили бы все эти технологии для развития еще двух проектов в месторождении Южный Парс. Еще раз повторю – это критически важный проект, потому что именно он позволил бы Ирану стать глобальным экспортером газа на международный рынок. Проект развивался полным ходом до середины 2010 года. А потом замерз, потому что Shell и Repsol приостановили передачу технологий и свое участие в разработке. Иран при этом был настолько разгневан, что даже пригрозил вообще выбросить эти компании из проекта и передать их доли другим игрокам.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с директором Трансатлантического института в Брюсселе Эмануэлем Оттоленги. Министры иностранных дел ЕС на встрече в Люксембурге в понедельник выработали единую позицию в отношении санкций Совета Безопасности ООН. Теперь предстоит работа экспертов. Реальные меры будут сформулированы, вероятнее всего, к июлю.
Какие меры Европейского союза могли бы оказаться ощутимыми для Ирана? На эту тему мы беседуем с директором Трансатлантического института в Брюсселе Эмануэлем Оттоленги. Вероятно, можно вести речь отдельно о нефтегазовой отрасли, об авиации, о машинном оборудовании и технике для строительства, поскольку большинство строительных компаний принадлежит в Иране Революционной гвардии, той самой организации, под эгидой которой ведутся и ядерные разработки и исследования. Ну и еще, конечно, надо говорить о банковской сфере, поскольку именно она упоминается в новой резолюции Совета Безопасности ООН. Эмануэль Оттоленги, давайте начнем с банковского сектора. Что может сделать Европа?
Эмануэль Оттоленги: Европа может расширить ограничения на работу иранских банков за рубежом, наложив запрет на их филиалы. Европа также может предотвратить нарушение режима санкций ООН, отслеживая, какие новые банки создает правительство в Тегеране. Это – одна из лазеек, которую иранская банковская система использовала в прошлом. И новая резолюция Совета Безопасности ООН за номером 1929 как раз пытается закрыть эту лазейку. Так что, возможно, в ближайшие месяцы, по мере того, как будет выполняться эта резолюция, Европа закроет ряд иранских банков, которые по-прежнему работают на континенте, она также закроет корреспондентские счета иранских банков, работающих в других странах, не входящих в ЕС, как, например, в Турции, а также предпримет меры к тому, чтобы Иран не мог создавать совместные с иностранными банки и тем самым обходить санкции. И все это вместе может привести к тому, что Ирану будет весьма тяжело покупать товары в Европе.
Ирина Лагунина: Вот вы упомянули Турцию. Но у Турции есть соглашение с Ираном о торговле в национальной валюте. То есть иранский риал беспрепятственно обменивается на турецкую лиру, а дальше торговля осуществляется по всему миру уже через лиры. Как можно закрыть эту лазейку? Турция – не участница ЕС, и именно она сейчас дает Ирану выход во внешний мир.
Эмануэль Оттоленги: Именно так, я вам скажу даже больше. Иран может создавать и регистрировать в Турции свои компании и претворяться, что это турецкий бизнес хочет обзавестись технологиями двойного назначения. Они это делали и с другими странами. Последний пример – груз с ядерными технологиями был остановлен в Германии. Покупал его посредник в Дубае. Могу предположить, что сейчас Иран попытается даже расширить подобные операции с территории Турции. Конечно, это требует бдительного наблюдения со стороны Европы и тщательного мониторинга всех грузов, которые отправляются в те страны за пределами ЕС, которые Иран может использовать или использует в качестве посредников. Конечно, осуществить такой контроль на практике исключительно сложно. И ни один режим санкций не действует на 100 процентов.
Ирина Лагунина: Парк иранских самолетов до революции состоял в основном из "боингов". И понятно, что после захвата американских заложников в посольстве США в Тегеране Соединенные Штаты наложили эмбарго, и Иран уже никогда не мог ничего получить от компании "Боинг". Но как получилось, что и европейская Airbus не поставляет Тегерану новые самолеты?
Эмануэль Оттоленги: Эмбарго, наложенное Соединенными Штатами, выходит за рамки "Боинга" и оказывает воздействие на Airbus, потому что оно касается не только самолетов, но и запчастей и составляющих. А весьма немалое число составляющих Airbus производится в США, что автоматически означает – эти самолеты в Иран никогда не попадут. Но вопрос здесь не только в самолетах. Иран уже какое-то время даже не пытается купить новые самолеты на Западе. Вопрос в том, что у иранских авиалиний весьма высокая статистика аварий. Они не отвечают стандартам безопасности гражданской авиации. ЕС уже поместил в марте этого года часть гражданского иранского флота в черный список. Расширение этого списка существенно ограничило бы возможности Ирана закупать в Европе товары и перевозить их на своих грузовых самолетах.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с директором Трансатлантического института в Брюсселе Эмануэлем Оттоленги. Две другие отрасли были бы для Ирана самыми чувствительными. Оборудование и технологии для нефтяной и газовой индустрии, а также машинное оборудование. Не так давно в Нью-Йорк Таймс была опубликована статья о том, что Тегеран практически ежегодно в последнее время проводит ярмарку машин и механизмов для строительства туннелей. И эта ярмарка стала крупнейшей в мире – там присутствуют фирмы от немецких до китайских. Есть ли способ прекратить столь тесное сотрудничество, особенно при том, что мы знаем – туннели используются для создания секретных ядерных объектов. Один такой был недавно обнаружен у города Кум.
Эмануэль Оттоленги: Короткий ответ – способ есть, то только если на это будет политическая воля. Возможно, и новые санкции позволяют это сделать, Европейский Союз будет более пристально следить за тем, какого рода технологии поставляются Ирану. Раньше Иран мог заявлять, что эта техника или технологии предназначены исключительно для гражданских целей. И, строго говоря, тракторы и экскаваторы, действительно, не имеют ничего общего с ядерной или ракетной программой Ирана. Но они были центральными в создании сети туннелей, которая позволила Ирану проводить секретные ядерные разработки и исследования. Вот такого рода аргументы могут получить развитие сейчас, поскольку размах новых санкций Совета Безопасности ООН намного шире. И что еще более важно – в тексте резолюции Совета Безопасности ООН есть предложение, которое касается энергетического сектора. В Европейском Союзе есть целый ряд стран, которые отказывались разрушать энергетические связи с Ираном под предлогом того, что это ударит по простым людям, по простым иранцам, но никак при этом не остановит развитие иранской ядерной программы. На самом деле, конечно, речь просто идет о том, что энергетические компании этих стран имели слишком широкие связи с иранским энергетическим сектором, и прекращение связей затронуло бы национальные интересы европейцев. В новой резолюции Совета Безопасности ООН очень ясно говорится о том, что есть связь между технологиями, используемыми в энергетической отрасли и ядерными технологиями двойного назначения. И вот это дает Европейскому Союзу легальное основание сказать: мы накладываем запрет на продажу подобных технологий не потому, что мы хотим подорвать иранскую экономику, не потому, что кто-то из нас хочет наказать простых иранцев, а потому, что появились легальные основания утверждать, что эти технологии могут быть использованы в ядерной программе.
Ирина Лагунина: То есть меры, которые может выработать ЕС после того, как была сформулирована общая позиция союза, могут быть значительного более жесткими по сравнению с теми, какие практиковались Европой до настоящего времени. Но разве раньше государства ЕС высказывали политическую волю, чтобы ограничивать действия крупнейших энергетических компаний в Иране? Более того, проект трубопровода "Набукко" создается с прицелом на то, что в будущем в него вкачают и иранский газ.
Эмануэль Оттоленги: Целый ряд государств, которые сочли, что продолжать отношения с Ираном политически неразумно, оказали давление на свои энергетические компании с тем, чтобы и те не развивали новые проекты, не инвестировали еще больше, заморозили уже существующие контракты, словом, максимально минимизировали свое присутствие в иранском энергетическом секторе.
Ирина Лагунина: Ну, что бы вы привели в пример такого успешного давления государства на свои компании?
Эмануэль Оттоленги: Для меня примером успешного давления является проект создания терминала для сжиженного газа - это 12 фаза разработки месторождения Южный Парс. Проект должны были создавать Shell и испанская Repsol совместно с иранской национальной нефтяной компанией. Это был критически важный проект, потому что в тот момент, когда Shell и Repsol начали производить сжиженный газ в Иране, иранские национальные компании получили бы все эти технологии для развития еще двух проектов в месторождении Южный Парс. Еще раз повторю – это критически важный проект, потому что именно он позволил бы Ирану стать глобальным экспортером газа на международный рынок. Проект развивался полным ходом до середины 2010 года. А потом замерз, потому что Shell и Repsol приостановили передачу технологий и свое участие в разработке. Иран при этом был настолько разгневан, что даже пригрозил вообще выбросить эти компании из проекта и передать их доли другим игрокам.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с директором Трансатлантического института в Брюсселе Эмануэлем Оттоленги. Министры иностранных дел ЕС на встрече в Люксембурге в понедельник выработали единую позицию в отношении санкций Совета Безопасности ООН. Теперь предстоит работа экспертов. Реальные меры будут сформулированы, вероятнее всего, к июлю.
