В городе Ош военные взяли под охрану все стратегические объекты, в том числе городскую пекарню. Об этом ИТАР-ТАСС сообщили 13 июня в пресс-службе временного правительства. До 113 человек возросло число погибших в результате массовых беспорядков на юге Киргизии, пострадали более тысячи четырехсот человек. В больницы доставлены свыше 740 раненых.
Ранее на эту тему:
Юг Киргизии в огне
Эксперты – о ситуации в Киргизии
Многие узбекские кварталы сожжены. Днем 13 июня жители остальных кварталов держали оборону под натиском вооруженных отрядов. В осаде оказался и микрорайон "Южный", где проживают узбекские семьи.
Вот что рассказал Радио Свобода один из бойцов местного отряда самообороны Хикматулла. Ему удалось связаться с родственниками, проживающими в Ставрополе. Те, в свою очередь, начали обзванивать средства масовой информации, одним из которых оказалось Радио Свобода:
– Наш Южный район находится на окраине города. Узбекские районы все блокированы, отрезаны друг от друга. Сейчас наш район окружен, путей к отступлению нет. Женщины и дети сидят в подвалах. 12 июня в перестрелке погибли 4 человека. В Восточном районе перестрелка длилась 6 часов, погибло от 40 до 50 узбеков. Точных подсчетов нет. Наш район – на возвышенности, и вокруг видны столбы дыма, там взрывы. Из того района позвонили, говорят, все горит. Только больница пока цела.
– Вы сейчас где находитесь, у себя дома?
– Мы на улице. Наш район блокировали с четырех сторон. БТРы в первые дни перестрелки стреляли. Те, кто в центре живет, ближе к Узбекистану, они женщин отправили из города, а мы от города отрезаны. Мы не можем вывезти своих женщин и детей в сторону Узбекистана, чтобы они там укрылись. Мы вынуждены прятать их в подвалах. Помогите нам, пожалуйста! Если вы не поможете... Сейчас подходит очень много киргизов, идут большие силы... У нас ничего нет. У нас простой народ, рабочие. Здесь нет никаких милиционеров.
– Сколько вас человек? Сколько мужчин держат сейчас оборону вашего района?
– От 500 до 1000, наверное.
– Вы чем-то вооружены – палки, ножи, ружья?
– Средство защиты у нас – бензин. Вчера у одной машины слили. У нас один автомат Калашников на весь район, на 1000 человек, и несколько охотничьих ружей, где-то 7-8, может быть, 10. Но этого мало. Мы не можем обороняться.
– Автомат Калашникова вы добыли в бою?
– Да, он добыт в бою.
– А бутылки с зажигательной смесью?
– Бутылки с зажигательной смесью не помогают, потому что снайперы с дальних расстояний целятся, бьют наших лидеров, сильных, крепких мужиков. Потом уже они наступают. Вчера мы отбили атаку. Но вчера, я думаю, разведочный бой был. Сейчас они большими силами идут на нас.
– Вы сейчас блокируете дороги на подступах к вашему району?
– Да. Весь центр контролируют киргизы. Не знаю, кто они, но точно мы знаем, что по национальности они киргизы.
– Женщин, детей много сейчас находится у вас в осаде?
– Восточный район отрезан от города, и мы тоже отрезаны. Мы не можем выйти. У нас коридора нет. Мы не можем никому доверять… К нам приходили, рассказывали, что сначала пришли какие-то люди на ДПС, говорят – мы свободу хотим, за мир, за мир. А потом сели на БТР и стали подряд всех стрелять. Всех перестреляли. По кварталам ходили и стреляли.
– На что вы сейчас надеетесь?
– Хотим, чтобы российские войска вошли. У Узбекистана мы с первых дней просим помощь, но он никак не реагирует. Не знаю, какие у них политические амбиции. Мы не в курсе. Мы простой народ. Мы хотим мира. Мы хотим остаться в живых. Мы кое-как перебиваемся здесь. Но у нас оружия нет. Российские войска, пожалуйста, придите сюда, защитите узбекские дома. Если не сможете защитить узбекские дома, дайте нам оружие, мы до последней капли крови будем биться. У нас силы неравные сейчас. Среди нас есть и русские тоже, где-то 5-6 человек. Они вместе с нами обороняются. Они тоже просят российские войска прийти, звонят в Россию. Но ответа нет. Ждем. Если вы чуть опоздаете, не знаю, продержимся до утра, или нет.
– Ваша семья, ваши родственники пострадали? Вам известно что-то об их судьбе, о живущих в других районах?
– Да. Родственники пострадали. У меня одного родственника застрелили. Мы не можем выехать туда и забрать труп, чтобы похоронить. Коридора нет. У меня друг погиб, одноклассник. Мы сейчас всё на камеру снимаем. Есть материалы, все есть. Просто у нас времени нет. Мы держим оборону. Жертв очень много. Подсчеты невозможно сделать. Даже есть трупы, которые опознать не удается. Мы сегодня похоронили одного человека, не зная, кто он. Он из другого района, наверное, приехал к нам в тот день. Очень много жертв.
Ранее на эту тему:
Юг Киргизии в огне
Эксперты – о ситуации в Киргизии
Многие узбекские кварталы сожжены. Днем 13 июня жители остальных кварталов держали оборону под натиском вооруженных отрядов. В осаде оказался и микрорайон "Южный", где проживают узбекские семьи.
Вот что рассказал Радио Свобода один из бойцов местного отряда самообороны Хикматулла. Ему удалось связаться с родственниками, проживающими в Ставрополе. Те, в свою очередь, начали обзванивать средства масовой информации, одним из которых оказалось Радио Свобода:
– Наш Южный район находится на окраине города. Узбекские районы все блокированы, отрезаны друг от друга. Сейчас наш район окружен, путей к отступлению нет. Женщины и дети сидят в подвалах. 12 июня в перестрелке погибли 4 человека. В Восточном районе перестрелка длилась 6 часов, погибло от 40 до 50 узбеков. Точных подсчетов нет. Наш район – на возвышенности, и вокруг видны столбы дыма, там взрывы. Из того района позвонили, говорят, все горит. Только больница пока цела.
– Вы сейчас где находитесь, у себя дома?
– Мы на улице. Наш район блокировали с четырех сторон. БТРы в первые дни перестрелки стреляли. Те, кто в центре живет, ближе к Узбекистану, они женщин отправили из города, а мы от города отрезаны. Мы не можем вывезти своих женщин и детей в сторону Узбекистана, чтобы они там укрылись. Мы вынуждены прятать их в подвалах. Помогите нам, пожалуйста! Если вы не поможете... Сейчас подходит очень много киргизов, идут большие силы... У нас ничего нет. У нас простой народ, рабочие. Здесь нет никаких милиционеров.
– Сколько вас человек? Сколько мужчин держат сейчас оборону вашего района?
– От 500 до 1000, наверное.
– Вы чем-то вооружены – палки, ножи, ружья?
– Средство защиты у нас – бензин. Вчера у одной машины слили. У нас один автомат Калашников на весь район, на 1000 человек, и несколько охотничьих ружей, где-то 7-8, может быть, 10. Но этого мало. Мы не можем обороняться.
– Автомат Калашникова вы добыли в бою?
– Да, он добыт в бою.
– А бутылки с зажигательной смесью?
– Бутылки с зажигательной смесью не помогают, потому что снайперы с дальних расстояний целятся, бьют наших лидеров, сильных, крепких мужиков. Потом уже они наступают. Вчера мы отбили атаку. Но вчера, я думаю, разведочный бой был. Сейчас они большими силами идут на нас.
– Вы сейчас блокируете дороги на подступах к вашему району?
– Да. Весь центр контролируют киргизы. Не знаю, кто они, но точно мы знаем, что по национальности они киргизы.
– Женщин, детей много сейчас находится у вас в осаде?
– Восточный район отрезан от города, и мы тоже отрезаны. Мы не можем выйти. У нас коридора нет. Мы не можем никому доверять… К нам приходили, рассказывали, что сначала пришли какие-то люди на ДПС, говорят – мы свободу хотим, за мир, за мир. А потом сели на БТР и стали подряд всех стрелять. Всех перестреляли. По кварталам ходили и стреляли.
– На что вы сейчас надеетесь?
– Хотим, чтобы российские войска вошли. У Узбекистана мы с первых дней просим помощь, но он никак не реагирует. Не знаю, какие у них политические амбиции. Мы не в курсе. Мы простой народ. Мы хотим мира. Мы хотим остаться в живых. Мы кое-как перебиваемся здесь. Но у нас оружия нет. Российские войска, пожалуйста, придите сюда, защитите узбекские дома. Если не сможете защитить узбекские дома, дайте нам оружие, мы до последней капли крови будем биться. У нас силы неравные сейчас. Среди нас есть и русские тоже, где-то 5-6 человек. Они вместе с нами обороняются. Они тоже просят российские войска прийти, звонят в Россию. Но ответа нет. Ждем. Если вы чуть опоздаете, не знаю, продержимся до утра, или нет.
– Ваша семья, ваши родственники пострадали? Вам известно что-то об их судьбе, о живущих в других районах?
– Да. Родственники пострадали. У меня одного родственника застрелили. Мы не можем выехать туда и забрать труп, чтобы похоронить. Коридора нет. У меня друг погиб, одноклассник. Мы сейчас всё на камеру снимаем. Есть материалы, все есть. Просто у нас времени нет. Мы держим оборону. Жертв очень много. Подсчеты невозможно сделать. Даже есть трупы, которые опознать не удается. Мы сегодня похоронили одного человека, не зная, кто он. Он из другого района, наверное, приехал к нам в тот день. Очень много жертв.
