Марина Тимашева: С 1 по 6 июня в Москве в третий раз пройдет Международный конкурс оперных артистов Галины Вишневской. Он завершится 7 июня церемонией награждения и гала-концертом лауреатов на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко.
На конкурс прислано около 200 заявок, то есть видео- и аудио дисков с записями. Ко 2-му туру будет допущено не больше 50 вокалистов: женщин от 22 до 32 лет и мужчин от 23 до 35. Репертуар в этом году расширен. Прежде больше было русской оперной музыки, теперь - зарубежных опер . Более других представлен Верди (13-ю наименованиями), за ним в списке - Римский-Корсаков и Пуччини (по 6 сочинений). На мой вопрос, с какими голосами теперь больше проблем, председатель международного жюри Галина Вишневская ответила:
Галина Вишневская: Россия оскудела басами. Куда делись знаменитые русские басы - не знаю. Из женских голосов - меццо-сопрано тоже стало меньше, чем сопрано, допустим. Ну, а хороший голос, выдающийся - он всегда исключение, будь это сопрано, колоратура или тенор.
Марина Тимашева: Еще несколько лет назад все жаловались на отсутствие в России теноров. Теперь они есть, и хороши, зато исчезают басы. Я переспросила у Галины Павловны, есть ли у нее объяснение.
Галина Вишневская: В России, я скажу, как мне кажется, что это такое. Наши артисты стали выезжать на Запад, естественно, что они должны знать, прежде всего, западный репертуар. А в западном репертуаре партии басов выше настроены, чем в русском репертуаре. Наши композиторы – Глинка, Римский-Корсаков - писали для низких голосов, чтобы гудели они. И поэтому я помню, что в Большом театре были такие критерии, границы: вот этот поет, допустим, Ивана Сусанина, а Мефистофеля он петь уже не может. Тоже бас, но у Мефистофеля другой настрой голоса. И вот теперь, когда это стало массовым явлением, когда поехали наши артисты за рубеж, они подстраиваются под западный репертуар, они приобретают высокие ноты, а низкие - уходят. Вот это, я думаю, одно из возможных объяснений.
Марина Тимашева: На вопрос о самых болезненных проблемах современного оперного театра, Галина Вишневская ответила:
Галина Вишневская: Всегда будут какие-то выдающиеся личности, они будут очень редки, всегда так было и так будет. Поднимать надо общий уровень преподавания в Консерватории, культурный уровень молодых артистов, молодых певцов, которые себя посвящают этому делу. Ведь учится 11 лет человек: 4 года в училище, 5 лет в Консерватории, и еще два года в аспирантуре, если он туда пойдет. И приходит совершенным младенцем. А что он там делал 11 лет? Изо дня в день пел неправильно, набивал себе какие-то навыки, никакого понятия о том, что такое пение, он не имеет, только обида, что его никуда не берут. Вот что с этим делать? Чтобы его взяли, его надо научить. Сейчас появилась такая возможность в консерваториях (я думаю, что это очень плохая возможность, но, в то же время, без нее сейчас не обойтись) - платные ученики. Фактически они покупают диплом. Что там говорить - покупают диплом! Могут быть платные ученики, но получать диплом Консерватории, наравне с самым лучшим учеником, не может тот, безголосый, потому что ему хочется, видите ли, и он имеет возможность заплатить за уроки пения. Он ведь получает тот же диплом, что и выдающийся ученик, может быть, самый лучший в Консерватории. Вот этого категорически не должно быть. Ведь это не только деньги, а еще и падение уровня театров. Вот Большой театр был - это мечта каждого артиста. Никакими деньгами вы бы не соблазнили молодого певца, чтобы он не пошел в Большой театр, а куда-то поехал зарабатывать, по каким-то театрам маленьким. Он бы сидел и ждал в театре, чтобы ему дали роль, чтобы он вышел на эту прославленную сцену, самую главную сцену России огромной. Авторитет упал театров, понимаете, уровень театров, постановок. Надо, чтобы ходил молодой артист в театр, видел певцов знаменитых, чтобы он трепетал, когда он видит их на сцене, чтобы он хотел выйти вместе с ними. Бесплатно, ничего не надо - вот выйти на сцену и спеть с таким партнером. Ведь это артисты. Они не то, что сидят и подсчитывают, сколько они заработают - больше или меньше. Душа артиста не позволит ему превратиться в такого счетовода. Иначе он потеряет все, что имеет, свое искусство, в конце концов. И вот еще заколдованный круг. Не хватает больших опер, больших, настоящих опер - “Аида”, “Отелло”, “Иван Сусанин”, “Садко”. Это все исчезло, этого почти нет в репертуаре. Скоро исчезнет “Травиата”, хотя ее нетрудно ставить, там несколько певцов нужно хорошего уровня, и спектакль пройдет. Нет этого репертуара. А нет репертуара почему? Некому петь. А кто это сможет петь, если этого нет в театрах? Сейчас пять “Летучих мышей” поставили… Один будет больше кривляться, заменять пение своим кривлянием, другая заигрыванием с публикой какой-то успех получит временный. Все превратилось в какую-то любительщину. Я бы сказала - уходит высокое, настоящее искусство. И преклонение, и поклонение этому искусству публики и артистов. И от публики тоже очень зависит репертуар. Если она сидит и позволяет то безобразие, которое творится на сцене – виноваты! Это для вас, вот и смотрите, а нам так даже легче. А ты поставь “Отелло”! Посмотрим, как тебе легко будет ставить, кровью изойдешь, пока поставишь настоящий спектакль, но это будет искусство, то, для чего вообще создана опера, оперный театр, а не “Летучая мышь” или “Травиата”, извините, со сценами из публичного дома. Театр оперный не для того создан.
Марина Тимашева: С Галиной Вишневской можно не соглашаться в частностях – она, например, сетует, что современные оперные театры России мало берут молодых музыкантов. Но в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, в Новой Опере, Геликон-Опере и Камерном театре Бориса Покровского много молодых вокалистов. Однако, в общих выводах Галина Павловна Вишневская, к сожалению, права.
Весьма любопытно послушать, что думает Галина Вишневская о распространенной в России практике исполнения опер на языке оригинала.
Галина Вишневская: Знаете, что мне сказал Борис Александрович Покровский незадолго до того, как он ушел в мир иной? Он говорит: “Галя, как мне надоело слушать в России оперы на итальянском языке! Надоело! Я не могу больше это слушать! Потому что поют артисты, языка не зная. Они заучивают, а не учат язык, публика слушает, не зная языка. И зачем мы это делаем - вообще непонятно. Делаем потому, что нам надо ехать за границу, зарабатывать деньги, чтобы содержать театр”. Вот то, что мне сказал Покровский. А слушать, говорит, это уже невозможно. Это бессмысленное проглатывание каких-то иностранных слов. Вот вам мнение великого режиссера, который отдал жизнь оперному театру.
Марина Тимашева: Я сказала бы, что у современных вокалистов страшные проблемы с дикцией и артикуляцией, а потому их трудно понять даже тогда, когда они поют по-русски.
