Марина Тимашева: Принято считать, что драмы и трагедии учёных – в их трудах, а собственно биография, как правило, спокойно – размеренная: учился, защитился, опубликовал. Но вот книга Еугениуша Новака “Учёные в вихре времени”, вышедшая в 2009 году в “Товариществе научных изданий КМК”. Ее герои – биологи. Но биографии их складывались в ХХ столетии так, что если бы нечто подобное опубликовал Борис Акунин, все сказали бы: ну вот, насочинял небылиц. Подробнее о книге - историк Илья Смирнов.
Илья Смирнов: Вот, например, Губерт Вебер. Чешский немец. “На мое замечание, что все “чешские немцы” на основании декретов Бенеша сразу же после войны были выселены, он с гордостью возразил, что не все. Тем, кто состоял в рядах антифашистов, было позволено остаться” (145). При этом Вебер дважды призывался в Вермахт. Первый раз в Польше чуть не погиб, когда его подразделение накрыла огнем собственная артиллерия. Снова призван на войну с Советским Союзом и демобилизован опять по ранению в 43-м. После чего, работая лесничим в Судетах, укрывал антифашистов и дезертиров. Перебравшись в Баварию, по-прежнему был склонен к подпольной деятельности, но уже экономического характера: на черном рынке менял брёвна на мясо. Арестован. Бежал из тюрьмы на мотоцикле - и прямо в Советскую зону. Там вступил в партию. И дальше начинается отдельная история его отношений со “штази”…
Автор книги Еугениуш Новак – поляк, книга переведена с немецкого, автор как птица перелётная облетел весь мир, включая вовсе закрытые страны, как то “первое в мире атеистическое государство” Энвера Ходжа в Албании (301), и поскольку сам орнитолог, понятно его преимущественное внимание к коллегам, хотя в книгу попали не только орнитологи. А по паспортам это полный интернационал, и из 55 героев биологической науки ХХ века 16 человек - наши соотечественники (включая одного уроженца Украины, который в предисловии стоит отдельно, хотя никакого отдельного украинского государства тогда не было). Значительная часть действия происходит в Советском Союзе или при участии советских граждан и организаций, научных, гражданских, военных и разведывательных. Что и дает мне право рецензировать работу Новака именно как книгу по отечественной истории.
И то, что Вы сказали по поводу опровержения стереотипов – опровергает! буквально на каждом шагу! Например, принято в последнее время считать, что просто так, ни за что могли посадить и расстрелять при Сталине, а в Третьем Рейхе человек, который не был евреем или коммунистом, мог чувствовать себя более-менее спокойно. Смотри “Политическую философию” А.М. Пятигорского: “Гитлер, скажем, говорил, что надо уничтожить всех евреев, в скобках — цыган тоже обязательно. Ну, в конце концов, это максимализм в известных рамках”.
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/450995.html#top
И вот история орнитолога Вильгельма Шустера, немца, подчеркиваю, который в академическом труде “Птицы Большого Гессена и Нассау” позволил себе в порядке лирического отступления написать, что война – дело “бесчеловечное” (109). Отправлен в Заксенхаузен и там 3 апреля 42 года убит: пожилого ученого просто так, в порядке развлечения забил ногами до смерти обершарфюрер СС В. Шуберт. Всего этот “максималист в известных рамках” убил 700 человек. По собственному признанию. Собирая информацию для книги, Новак встретился с убийцей, доживающим век в Золингене, тот “помолчал с минуту и сказал без всякого раскаяния: “Тогда это было так” (114). И добавил, что “Гитлер был великим человеком…”
Вообще автор книги, будучи по профессии биологом, проявил талант к историческому исследованию и расследованию. Есть и к нему, конечно, редакторски – корректорские претензии (например, 301), но их намного меньше, чем обычно. И вроде бы, автор употребляет все правильные формулировки про “тоталитарные режимы” (53), не забывает отметить “опустошительное влияние коммунизма на жизнь и деятельность ученых” (375). Но материал-то складывается в иную, несколько более сложную картину. И она убедительна именно потому, что биографии ученых никто специально не подбирал.
Ну, не видим мы в книге никаких массовых изнасилований, погромов, уничтожения культурных ценностей и прочих зверств со стороны Красной Армии в масштабах, которые бы выходили за рамки среднестатистического "бедствия войны" под любыми другими знамёнами. Может, теоретически и положено было происходить зверствам азиатско-большевистских орд, ведь об этом еще Й. Геббельс писал, а современная как бы либеральная историография взяла на вооружение. Но в книге-то излагаются не теории, а конкретные факты из биографий конкретных людей. Да, красноармейцы после ожесточенного штурма Бреслау выпили в музее спирт из влажных препаратов и погубили тем самым ценные экземпляры губок и кораллов (131). А вот, для сравнения, как погиб зоопарк Жана Делакура в оккупированной Франции: “немецкие офицеры устроили охоту на дичь…, причем самый увлекательный аттракцион состоял в охоте на гиббонов с собаками” (189). Несомненный отпечаток более высокой и рафинированной европейской культуры, правда?
Подчеркиваю, в книге нет примиренчества и попыток оправдать Сталина и сталинизм: то, что выдающиеся учёные, вместо того, чтобы работать на благо страны и человечества, оказывались в ссылке, в тюрьме, а два человека из героев книги погибли. Но это тоже очень конкретные истории. В 1950 году в коммунистической Чехословакии казнили ученого – антифашиста, самого молодого депутата парламента Велеслава Валя (73). Ужас в том, что до этого его отца и дядю казнили нацисты по делу об убийстве Гейдриха, тогда он сам чудом избежал смерти, а теперь погиб от рук своих же товарищей. Второй пример – Юрий Михайлович Янковский, из русских эмигрантов в Маньчжурии, который не дожил буквально нескольких дней до освобождения из сталинского лагеря в 1956 году (393). Правда, Янковский “активно поддерживал белых” (390), а Валь действительно состоял в антиправительственной организации, автор книги это признаёт, что, естественно, не оправдывает его убийц: даже средневековый деспот сообразил бы, что человека с такой биографией не то, что благороднее – разумнее помиловать. Но в других случаях мы наблюдаем именно на “красном” Востоке необъяснимый гуманизм по отношению к людям, которых было за что наказывать, начиная прямо с классика Конрада Лоренца. Дискуссия о его нацистском прошлом – бесконечная, но у Новака приводятся, действительно, “самые неприглядные страницы”, связанные с расовыми исследованиями “качеств… немецко-польских гибридов и поляков” (232). Или. Доктор Гюнтер Нитхаммер (89) служил в охране Освенцима, получил на суде в Кракове 8 лет, а в 48 году приговор был пересмотрен, и Нитхаммер, за которого многие ходатайствовали, объясняли, что лично он злодеяний не совершал, был призван в СС не по собственной воле, при первой же возможности из лагерной охраны перевелся, в общем, все это учли и заключенного освободили.
А на основании переписки нашего соотечественника Николая Гладкова с профессором Эрвином Штреземанном и других немецких документов, Новак реконструирует просто фантастическую историю. “Под Вязьмой Гладков был взят в плен… Стал переводчиком 3-й роты… В немецкой роте, в которой он теперь служил… его ценили и с ним хорошо обращались… “ (162) “Получил звание ефрейтора” (166). Но у англичан на Западном фронте оказался в сентябре 44 года в качестве красноармейца. “…Можно предполагать, что там он переоделся в штатский костюм или старую советскую форму” (172). После чего вернулся в СССР… Дальше что? Ну, мы же знаем про тех, кто был в плену даже и без отягчающих обстоятельств. Штрафбат, лагерь. Нет, здесь восстановление на работе. Профессор. Лауреат Сталинской премии. Ну, и пример с другой стороны глобуса. Профессор Вон Хонг Гу в 1954 году стал депутатом народного собрания Северной Кореи и даже получил лично от Ким Ир Сена в подарок охотничье ружьё, при том, что два его сына во время войны перебежали из северокорейской армии в южнокорейскую (179).
Еще выясняется, что страны Восточного Блока были не такими уж бесправными сателлитами. В ГДР профессор Ганс Штуббе открыто выступал против Лысенко. То есть, для начала он как настоящий ученый съездил к Лысенко, осмотрел институт, ознакомился с исследованиями. Пришел к выводу, что “новая советская генетика” - это псевдонаука. Сделал соответствующий доклад в ЦК и еще персонально изложил своё мнение Вальтеру Ульбрихту. Штуббе руководил – и продолжал руководить - Академией сельскохозяйственных наук ГДР (222).
То есть, даже в самой безвыходной ситуации у человека был выбор.
И книга Новака – не просто авантюрные истории из жизни ученых. Она учит быть людьми. Не винтиками бюрократических структур, не конформистами, готовыми немедленно приспособиться к очередной непогрешимой идеологии, а настоящими Homo Sapiens.
