По-видимому, это одни и те же люди. Те, кто пару недель назад поджигал и громил Дом правительства в Бишкеке, вынося мебель и оргтехнику, и те, кто сегодня устраивает погромы в Киргизии, самочинно захватывая дома и земли. Во всяком случае, это люди одного круга.
Это так называемый бунтующий народ.
Революции постсоветской эпохи довольно строго делятся на два типа: номенклатурные и стихийные. Соответственно, развиваются они по разным сценариям, различаясь буквально во всем. Самый верный признак номенклатурной революции – наличие экономических проблем и старых надоевших элит, а также молодых вождей и граждан, готовых драться за своих избранников. Самый верный признак бунта – отсутствие ясно выраженного руководства и ясных политических целей, поставленных перед широкими народными массами. Говоря попроще, отсутствие граждан.
Номенклатурная революция, в какие цвета ее ни раскрась, событие подготовленное и спланированное. Схема проста. Сначала – выборы, про которые заранее известно, кто на них должен победить и почему победа будет украдена. Затем выбор цвета для будущих триумфаторов: созревание мандаринов в Киеве, цветение роз в Тбилиси, тюльпанов – в том же Бишкеке. И можно было до бесконечности поздравлять Януковича со славной победой, но ждать своего часа ему предстоит еще как минимум пять лет. А Шеварднадзе придется навеки укрыться от неблагодарного народа в своей резиденции в Крцаниси, Акаеву – в далекой России. Так кончаются номенклатурные революции, и долговечность новой власти зависит отныне только от нее самой.
Иное дело – стихийные бунты. До сих пор в точности неизвестно, кто и зачем весной прошлого года устроил в Молдавии "революцию битых стекол". Впрочем, в Кишиневе хотя бы внешне восстание протекало "по науке": сразу после парламентских выборов, которые тогда выиграли коммунисты. Киргизия взорвалась внезапно, без малейшего внешнего повода - и чувство изумления, кажется, до сих пор объединяет таких разных людей, как Курманбек Бакиев и Роза Отунбаева.
Выборы прошли давно. Парламентские, в декабре 2007 года, завершились триумфом партии власти, как и прошедшие в июле 2009-го президентские, причем Бакиев победил тогда уже в первом туре и с большим отрывом от ближайшего конкурента – экс-премьера Алмазбека Атамбаева, одного из вождей нынешней революции. Тяжкие экономические проблемы? В одной из беднейших стран СНГ этих проблем немало, и Бакиев, конечно, допустил ошибку, объявив о резком повышении тарифов на электроэнергию. Однако это произошло еще в конце прошлого года, и многочисленные курултаи с тех пор не раз рукоплескали смелому реформатору. Коррупция? "Совещательная демократия", аналог нашей суверенной, провозглашенная Бакиевым в качестве нового курса? Выстраивание семейной вертикали, за что российский премьер так сурово раскритиковал отставленного киргизского президента? База в Манасе, наконец, которую тот, вопреки договоренностям с Кремлем, оставил американцам?
Ни один из указанных поводов не представляется серьезным. Коррупция и семейственность – это такой политический стиль. Демократия без прилагательных в постсоветской Азии приживается пока трудно. Что же касается базы в Манасе, то победившая оппозиция уже объявила о том, что среди соглашений, заключенных старой властью, были и разумные. Остается лишь предположить, что обреченный на поражение стихийный бунт случился сам собой и вопреки всем законам.
Только вот нет даже намека на ясность. Растерянные триумфаторы пока не могут разделить успех, будучи неспособны обуздать ликующие толпы мародеров. Нельзя забывать и про силовиков – они не желают утихомиривать грабителей, зато точно знают, какой им нужен министр во главе МВД. Неясно также, как будет функционировать широко объявленная парламентская демократия, которая, судя по первым эскизам, может обернуться анархией. Или обернуться своей противоположностью, как пять лет назад, когда самый сильный из победителей начал понемногу разгонять соратников. Судя по всему, он тогда и догадался, что демократия без эпитетов ему не подходит.
Это так называемый бунтующий народ.
Революции постсоветской эпохи довольно строго делятся на два типа: номенклатурные и стихийные. Соответственно, развиваются они по разным сценариям, различаясь буквально во всем. Самый верный признак номенклатурной революции – наличие экономических проблем и старых надоевших элит, а также молодых вождей и граждан, готовых драться за своих избранников. Самый верный признак бунта – отсутствие ясно выраженного руководства и ясных политических целей, поставленных перед широкими народными массами. Говоря попроще, отсутствие граждан.
Номенклатурная революция, в какие цвета ее ни раскрась, событие подготовленное и спланированное. Схема проста. Сначала – выборы, про которые заранее известно, кто на них должен победить и почему победа будет украдена. Затем выбор цвета для будущих триумфаторов: созревание мандаринов в Киеве, цветение роз в Тбилиси, тюльпанов – в том же Бишкеке. И можно было до бесконечности поздравлять Януковича со славной победой, но ждать своего часа ему предстоит еще как минимум пять лет. А Шеварднадзе придется навеки укрыться от неблагодарного народа в своей резиденции в Крцаниси, Акаеву – в далекой России. Так кончаются номенклатурные революции, и долговечность новой власти зависит отныне только от нее самой.
Иное дело – стихийные бунты. До сих пор в точности неизвестно, кто и зачем весной прошлого года устроил в Молдавии "революцию битых стекол". Впрочем, в Кишиневе хотя бы внешне восстание протекало "по науке": сразу после парламентских выборов, которые тогда выиграли коммунисты. Киргизия взорвалась внезапно, без малейшего внешнего повода - и чувство изумления, кажется, до сих пор объединяет таких разных людей, как Курманбек Бакиев и Роза Отунбаева.
Выборы прошли давно. Парламентские, в декабре 2007 года, завершились триумфом партии власти, как и прошедшие в июле 2009-го президентские, причем Бакиев победил тогда уже в первом туре и с большим отрывом от ближайшего конкурента – экс-премьера Алмазбека Атамбаева, одного из вождей нынешней революции. Тяжкие экономические проблемы? В одной из беднейших стран СНГ этих проблем немало, и Бакиев, конечно, допустил ошибку, объявив о резком повышении тарифов на электроэнергию. Однако это произошло еще в конце прошлого года, и многочисленные курултаи с тех пор не раз рукоплескали смелому реформатору. Коррупция? "Совещательная демократия", аналог нашей суверенной, провозглашенная Бакиевым в качестве нового курса? Выстраивание семейной вертикали, за что российский премьер так сурово раскритиковал отставленного киргизского президента? База в Манасе, наконец, которую тот, вопреки договоренностям с Кремлем, оставил американцам?
Ни один из указанных поводов не представляется серьезным. Коррупция и семейственность – это такой политический стиль. Демократия без прилагательных в постсоветской Азии приживается пока трудно. Что же касается базы в Манасе, то победившая оппозиция уже объявила о том, что среди соглашений, заключенных старой властью, были и разумные. Остается лишь предположить, что обреченный на поражение стихийный бунт случился сам собой и вопреки всем законам.
Только вот нет даже намека на ясность. Растерянные триумфаторы пока не могут разделить успех, будучи неспособны обуздать ликующие толпы мародеров. Нельзя забывать и про силовиков – они не желают утихомиривать грабителей, зато точно знают, какой им нужен министр во главе МВД. Неясно также, как будет функционировать широко объявленная парламентская демократия, которая, судя по первым эскизам, может обернуться анархией. Или обернуться своей противоположностью, как пять лет назад, когда самый сильный из победителей начал понемногу разгонять соратников. Судя по всему, он тогда и догадался, что демократия без эпитетов ему не подходит.
