Ирина Лагунина: На слушаниях в сенатском комитете по делам вооруженных сил глава военной разведки США генерал-лейтенант Рональд Бёргесс выступил с заявлением, которое сделало в четверг заголовки сразу в нескольких крупнейших американских газетах. «Таймер иранской бомбы заведен» - написала ведущая газета деловых кругов США Wall Street Journal. «Официальные лица говорят о том, что Иран может создать начинку для бомбы в течение года» - это уже New York Times.
Генерал-лейтенанта спросили, сколько времени потребуется Ирану для того, чтобы произвести хотя бы одну ядерную бомбу, если режим вознамерится ее произвести. И генерал Бёргесс ответил следующее:
Рональд Бёргесс: Сэр, общий консенсус – не зная точное количество центрифуг и ко всем ли у нас есть доступ – речь идет об одном годе.
Ирина Лагунина: Заявление прозвучало в тот же день, когда Тегеран торжественно объявил о том, что в стране произведено уже 5 килограммов урана, обогащенного на 20 процентов. Что это – новые данные разведки? Изменение представления о развитии иранской ядерной программы? С этими вопросами я обратилась к директору исследований ядерного оружия в Стокгольмском международном институте мира Шеннону Кайлу.
Шеннон Кайл: Думаю, тем из нас, кто не обладает доступом к секретной информации, пока рано выносить какие-то суждения. Глава военной разведки США, повторяя заявление Заместителя главы Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США, на самом деле звучит так: Иран может произвести в течение года достаточное количество обогащенного урана для создания ядерного оружия. Генералы не говорили о том, что Иран уже производит высокообогащенный уран, который и нужен для создания бомбы. Иран пока производит уран более низкого обогащения, который, если иранское руководство примет такое решение, может быть дополнительно обогащен до оружейного состояния. Более того, они добавили условие – что Ирану потребует от двух до пяти лет для того, чтобы произвести операционное ядерное оружие, то есть оружие, которое можно разместить на средствах доставки. И они ни в коем случае не опровергли утверждение американской разведки, сделанное в 2007 году, о том, что у Ирана была военная ядерная программа, но он остановил ее в 2003 году. Так что пока не ясно, есть ли у разведки какая-то дополнительная информация, позволяющая предполагать, что Иран в настоящее время развивает военную ядерную программу.
Ирина Лагунина: Не далее как в среду руководство в Тегеране заявило о том, что в стране произведено пять килограммов урана, обогащенного до 20 процентов. Как быстро Иран может обогатить его до оружейного состояния, если такое решение будет принято?
Шеннон Кайл: Иран может сделать это довольно быстро. Важно понимать одно обстоятельно: поскольку Иран уже произвел уран, обогащенных до 19,75 процента – а это как раз на границе между низкообогащенным и высокообогащенным ураном – то к следующим стадиям обогащения (до 60, а затем и до 90 процентов) можно приступить уже через месяц или два. Но пока нет оснований полагать, что Иран решил это сделать. Более того, нет также указаний на то, что такое решение сейчас в планах Ирана. Но это факт, что производство урана, обогащенного до 1,75 процента, - это большой шаг на пути к созданию оружейного урана.
Ирина Лагунина: Эти слушания в Конгрессе совпали с целым рядом других событий, действий и разговоров вокруг Ирана. С разговорами о санкциях, с саммитом по ядерной безопасности в Вашингтоне, на котором Иран не присутствовал, и с конференцией по нераспространению ядерного оружия, которую президент Ахмадинежад собирается устроить в Тегеране. Какое воздействие все это может оказать на процесс принятия решений в Тегеране?
Шеннон Кайл: В какой-то степени Иран все это время был объектом политики, а не ее субъектом, по крайней мере, в том, что касается его ядерной программы. Да, действительно, 17-18 мая Министерство иностранных дел Ирана проводит в стране конференцию по нераспространению оружия массового поражения и ядерному разоружению. Мне кажется, что в последнее время цель этой конференции несколько сместилась. Изначально она должна была, действительно, сосредоточить внимание на проблемах ядерного разоружения и нераспространения ядерного оружия. Мне кажется, что иранское руководство задумывало это как подготовку или как свой вклад в предстоящую конференцию ООН в Нью-Йорке по пересмотру Договора о нераспространении ядерного оружия. Это была попытка подчеркнуть, что ядерные государства приняли на себя обязательства стремиться к ядерному разоружению. Мне кажется, что цель эта несколько изменилась из-за Новой оценки ядерной политики Соединенных Штатов. Иран очень твердо дал понять, что не приемлет то, что он расценивает как ядерный шантаж со стороны Соединенных Штатов. Иран увидел в этом документе угрозу, что Соединенные Штаты могут применить ядерное оружие против того, что официальный Тегеран заявляет, как мирную атомную программу. И мне кажется, что эта проблема будет в центре дискуссий, на не Договор о нераспространении, который изначально стоял в плане.
Ирина Лагунина: Есть ли опасность, что этот опубликованный в прошлом месяце документ как-то повлияет на иранские ядерные планы?
Шеннон Кайл: Не думаю, что он как-то повлияет на планы в том, что касается реального цикла обогащения урана. Но он может изменить характер обсуждения иранской ядерной программы. И этот процесс уже можно наблюдать. Иран получит больше поддержки от таких стран, как Бразилия, Южная Африка, Индия, которые не то, чтобы будут с большей симпатией относиться к Тегерану, но, возможно, попытаются немного отстраниться от попыток Соединенных Штатов и Европейского Союза принять более жесткие санкции против иранского руководства. И вообще мне кажется, что это представление, которое сложилось у Тегерана, что США могут применить ядерное оружие против мирной атомной программы, найдет определенный резонанс среди стран-участниц движения неприсоединения.
Ирина Лагунина: Шеннон Кайл, директор исследований ядерного оружия в Стокгольмском международном институте мира.
Я упомянула в начале этого разговора публикацию в газете Wall Street Journal «Таймер иранской бомбы заведен». Ее автор – вице-президент Европейского парламента Алейо Видал-Кадрас. Он напоминает, что информация о тайных ядерных объектах в Иране была предоставлена мировому сообществу не разведками, а оппозиционной иранскому режиму группой, которая называется Национальный совет сопротивления Ирана. Именно они раскрыли завод по обогащению урана в Натанце и объект по производству обогащенного плутония в Араке. Это было восемь лет назад. А в 2005 году они же сообщили о секретном объекте близ города Кум. Разведка смогла подтвердить эту информацию только в сентябре прошлого года. Но слишком долго многие противники решительных и жестких действий против Ирана убеждали международное, и в первую очередь европейское сообщество, пишет европейский парламентарий, что режим в Иране может измениться. Режим, действительно, изменился. Верховный лидер аятолла Хаменеи сменил заменил относительно умеренного президента Мохаммада Хатами на фанатичного Ахмадинежада. Иранский режим знает, что у международного сообщества не хватает смелости и убежденности противостоять его ядерной программе. Саммиты в Вашингтоне – это хорошо, но Иран движется намного быстрее. Мы должны его догнать, - заключает автор статьи в газете Wall Street Journal. Собственно, о том же предупредил на слушаниях в Конгрессе и глава военной разведки США Рональд Бёргесс.
Рональд Бёргесс: Иранцы продолжают развивать мощность ракетных систем, они улучшают не только дальность их полета, но и точность поражения. У них уже есть определенные возможности, но если другие решат им помочь, то они смогут совершить качественный скачок в развитии технологий, как они уже показали в ходе некоторых испытаний, вызвавших нашу озабоченность.
Ирина Лагунина: Более подробный рассказ о том, что обсуждалось на слушаниях в сенатском комитете по делам вооруженных сил США слушайте в следующем выпуске нашей программы в пятницу вечером.
Генерал-лейтенанта спросили, сколько времени потребуется Ирану для того, чтобы произвести хотя бы одну ядерную бомбу, если режим вознамерится ее произвести. И генерал Бёргесс ответил следующее:
Рональд Бёргесс: Сэр, общий консенсус – не зная точное количество центрифуг и ко всем ли у нас есть доступ – речь идет об одном годе.
Ирина Лагунина: Заявление прозвучало в тот же день, когда Тегеран торжественно объявил о том, что в стране произведено уже 5 килограммов урана, обогащенного на 20 процентов. Что это – новые данные разведки? Изменение представления о развитии иранской ядерной программы? С этими вопросами я обратилась к директору исследований ядерного оружия в Стокгольмском международном институте мира Шеннону Кайлу.
Шеннон Кайл: Думаю, тем из нас, кто не обладает доступом к секретной информации, пока рано выносить какие-то суждения. Глава военной разведки США, повторяя заявление Заместителя главы Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США, на самом деле звучит так: Иран может произвести в течение года достаточное количество обогащенного урана для создания ядерного оружия. Генералы не говорили о том, что Иран уже производит высокообогащенный уран, который и нужен для создания бомбы. Иран пока производит уран более низкого обогащения, который, если иранское руководство примет такое решение, может быть дополнительно обогащен до оружейного состояния. Более того, они добавили условие – что Ирану потребует от двух до пяти лет для того, чтобы произвести операционное ядерное оружие, то есть оружие, которое можно разместить на средствах доставки. И они ни в коем случае не опровергли утверждение американской разведки, сделанное в 2007 году, о том, что у Ирана была военная ядерная программа, но он остановил ее в 2003 году. Так что пока не ясно, есть ли у разведки какая-то дополнительная информация, позволяющая предполагать, что Иран в настоящее время развивает военную ядерную программу.
Ирина Лагунина: Не далее как в среду руководство в Тегеране заявило о том, что в стране произведено пять килограммов урана, обогащенного до 20 процентов. Как быстро Иран может обогатить его до оружейного состояния, если такое решение будет принято?
Шеннон Кайл: Иран может сделать это довольно быстро. Важно понимать одно обстоятельно: поскольку Иран уже произвел уран, обогащенных до 19,75 процента – а это как раз на границе между низкообогащенным и высокообогащенным ураном – то к следующим стадиям обогащения (до 60, а затем и до 90 процентов) можно приступить уже через месяц или два. Но пока нет оснований полагать, что Иран решил это сделать. Более того, нет также указаний на то, что такое решение сейчас в планах Ирана. Но это факт, что производство урана, обогащенного до 1,75 процента, - это большой шаг на пути к созданию оружейного урана.
Ирина Лагунина: Эти слушания в Конгрессе совпали с целым рядом других событий, действий и разговоров вокруг Ирана. С разговорами о санкциях, с саммитом по ядерной безопасности в Вашингтоне, на котором Иран не присутствовал, и с конференцией по нераспространению ядерного оружия, которую президент Ахмадинежад собирается устроить в Тегеране. Какое воздействие все это может оказать на процесс принятия решений в Тегеране?
Шеннон Кайл: В какой-то степени Иран все это время был объектом политики, а не ее субъектом, по крайней мере, в том, что касается его ядерной программы. Да, действительно, 17-18 мая Министерство иностранных дел Ирана проводит в стране конференцию по нераспространению оружия массового поражения и ядерному разоружению. Мне кажется, что в последнее время цель этой конференции несколько сместилась. Изначально она должна была, действительно, сосредоточить внимание на проблемах ядерного разоружения и нераспространения ядерного оружия. Мне кажется, что иранское руководство задумывало это как подготовку или как свой вклад в предстоящую конференцию ООН в Нью-Йорке по пересмотру Договора о нераспространении ядерного оружия. Это была попытка подчеркнуть, что ядерные государства приняли на себя обязательства стремиться к ядерному разоружению. Мне кажется, что цель эта несколько изменилась из-за Новой оценки ядерной политики Соединенных Штатов. Иран очень твердо дал понять, что не приемлет то, что он расценивает как ядерный шантаж со стороны Соединенных Штатов. Иран увидел в этом документе угрозу, что Соединенные Штаты могут применить ядерное оружие против того, что официальный Тегеран заявляет, как мирную атомную программу. И мне кажется, что эта проблема будет в центре дискуссий, на не Договор о нераспространении, который изначально стоял в плане.
Ирина Лагунина: Есть ли опасность, что этот опубликованный в прошлом месяце документ как-то повлияет на иранские ядерные планы?
Шеннон Кайл: Не думаю, что он как-то повлияет на планы в том, что касается реального цикла обогащения урана. Но он может изменить характер обсуждения иранской ядерной программы. И этот процесс уже можно наблюдать. Иран получит больше поддержки от таких стран, как Бразилия, Южная Африка, Индия, которые не то, чтобы будут с большей симпатией относиться к Тегерану, но, возможно, попытаются немного отстраниться от попыток Соединенных Штатов и Европейского Союза принять более жесткие санкции против иранского руководства. И вообще мне кажется, что это представление, которое сложилось у Тегерана, что США могут применить ядерное оружие против мирной атомной программы, найдет определенный резонанс среди стран-участниц движения неприсоединения.
Ирина Лагунина: Шеннон Кайл, директор исследований ядерного оружия в Стокгольмском международном институте мира.
Я упомянула в начале этого разговора публикацию в газете Wall Street Journal «Таймер иранской бомбы заведен». Ее автор – вице-президент Европейского парламента Алейо Видал-Кадрас. Он напоминает, что информация о тайных ядерных объектах в Иране была предоставлена мировому сообществу не разведками, а оппозиционной иранскому режиму группой, которая называется Национальный совет сопротивления Ирана. Именно они раскрыли завод по обогащению урана в Натанце и объект по производству обогащенного плутония в Араке. Это было восемь лет назад. А в 2005 году они же сообщили о секретном объекте близ города Кум. Разведка смогла подтвердить эту информацию только в сентябре прошлого года. Но слишком долго многие противники решительных и жестких действий против Ирана убеждали международное, и в первую очередь европейское сообщество, пишет европейский парламентарий, что режим в Иране может измениться. Режим, действительно, изменился. Верховный лидер аятолла Хаменеи сменил заменил относительно умеренного президента Мохаммада Хатами на фанатичного Ахмадинежада. Иранский режим знает, что у международного сообщества не хватает смелости и убежденности противостоять его ядерной программе. Саммиты в Вашингтоне – это хорошо, но Иран движется намного быстрее. Мы должны его догнать, - заключает автор статьи в газете Wall Street Journal. Собственно, о том же предупредил на слушаниях в Конгрессе и глава военной разведки США Рональд Бёргесс.
Рональд Бёргесс: Иранцы продолжают развивать мощность ракетных систем, они улучшают не только дальность их полета, но и точность поражения. У них уже есть определенные возможности, но если другие решат им помочь, то они смогут совершить качественный скачок в развитии технологий, как они уже показали в ходе некоторых испытаний, вызвавших нашу озабоченность.
Ирина Лагунина: Более подробный рассказ о том, что обсуждалось на слушаниях в сенатском комитете по делам вооруженных сил США слушайте в следующем выпуске нашей программы в пятницу вечером.
