Иван Толстой: Существует ли языковая ностальгия? Владимир Набоков однажды сказал, что русский язык – это единственная роскошь, которая остается у эмигранта. Что происходит с русским языком на чужбине? Этой теме была посвящена недавно закончившаяся в Эдинбурге конференция “Русский язык за рубежом”. Участницей форума была итальянская славистка профессор Болонского университета Моника Перотто. Профессор Перотто – автор книги о русском языке у эмигрантов в Италии. В этом многолетнем исследовании одним из помощников был наш постоянный автор историк Михаил Талалай. Вот что он рассказывает.
Михаил Талалай: В первую очередь хочу поздравить Монику Перотто с публикацией замечательной монографии. Она вышла в этом году - в престижном неаполитанском издательстве “Liguori”, которое специализируется на научной литературе. Название ее книги – “Lingua e identità dell'immigrazione russofona in Italia”, то есть “Язык и идентичность у русскоязычной иммиграции в Италии”. Моника Перотто справедливо смотрит на свой объект исследований как итальянка – для нее так называемая четвертая, сегодняшняя волна – это иммиграция, это не “уехавшие”, а “приехавшие”.
Расскажу немого о самой Монике и ее научном пути. В литературоведении ее герой – это Иосиф Бродский, но опять-таки - языковедческие аспекты его творчества, и особенно – его взаимоотношения с англоязычной поэзией.
Моника переводит с итальянского на русский – в частности, перевела поэзию Мережковского, Есенина, и как лингвист следит за переводческой сферой в России, особенно после перестройки и, вообще, внимательна к лингвистическим сдвигам в новой России.
Но ее главной областью остается социолингвистика, и тут мы возвращаемся к тому, с чего начинали – к монографии “Язык и идентичность у русскоязычной иммиграции в Италии”.
К сбору материала Перотто подошла весьма основательно: помимо многолетних наблюдений за нами, иммигрантами, и работы с литературой, она составила особую анкету и разослала ее нам, русскоязычным людям в Италии.
Одна анкета попала и ко мне, и я рад, что этот мой малюсенький кирпичик тоже лег в фундамент истинно фундаментального исследования. Среди моих ответов Монике особенно понравился следующий: “обретая новый язык, обретаешь новую душу”. Действительно, я заметил, как я сам и мои соотечественники преображаются, воодушевляются, когда переходят с русского на итальянский. Этот новый для нас язык, его мелодика, ну если не дают нам новую душу, может, это и преувеличение, то раздувают фибры наших старых душ. Думаю, что у каждого из нас, живущих за границей, найдется масса наблюдений о том, какую роль играет в нашем зарубежном состоянии родной язык, на итальянском – madrelingua, материнский язык. Однако нужны научные инструменты такого специалиста как Моника Перотто, чтобы профессионально об этом рассказать. Что она и сделала.
Иван Толстой: Мы позвонили исследовательнице в Болонью и попросили ее ответить не несколько наших вопросов. Профессор Перотто, что это за направление, что это за дисциплина, которой Вы занимаетесь?
Моника Перотто: Интерес к русской иммиграции возникает все больше и больше в последние годы, потому что картина русской иммиграции меняется, меняются иммиграционные условия. В Первой волне 20-х годов прошлого века эмигрировали, в основном, некоторые социальные категории людей - дворяне, интеллигенция, диссиденты, в то время как сегодня мы уже говорим о Четвертой эмиграционной волне, постсоветской. Это многонациональный контингент, составленный из людей разного национального и социального происхождения, часто они эмигрируют просто в поисках работы, лучшего экономического положения. То есть изменились все условия. Американский социолингвист Дэвид Лейтин говорит о “русскоязычном конгломерате”, то есть употребляет слово “конгломерат”: люди, разделяющие русский язык как родной язык, то есть коренные русские, этнические русские, второй родной - украинцы, белорусы, или лингва франка - жители СНГ. В этом конгломерате русский язык до сих пор выполняет очень важную функцию языка межнационального общения. Если, скажем, мы говорим о последней иммиграционной волне, то это то, что они признают современный русский язык как свой, это самое характерное, в отличие эмигрантов Первой войны, которые не признавали новояз, язык нового советского режима. Сегодняшние эмигранты не хотят потерять родной язык, стараются передать родной язык детям и поддерживают контакты с родиной, с родственниками, с культурой, смотрят русские фильмы, спутниковые каналы по телевизору, читают книги и журналы на русском языке. Сегодня русские газеты и журналы можно везде купить. Связь с родиной и родным языком обычно не прекращается. Это безусловный эффект глобализации. Вот поэтому изменились эти все условия, и интерес к предмету пошел именно в таком направлении – глобализованном.
Иван Толстой: Профессор Перотто, скажите, пожалуйста, можно ли оценить качество того русского языка, который используют русские эмигранты в Европе? Можно ли говорить о том, что это литературный язык, что это определенная категория, определенный уровень разговорного языка; вводите ли Вы какие-то качественные понятия в оценку - вульгаризмы, жаргон, площадной язык, язык абсценный, то есть употребление нелитературных и непечатных выражений, и так далее? Вообще, как вы работаете с понятиями, с категориями качества языка?
Моника Перотто: Мы знаем, что, в первую очередь, надо защищать культуру речи, особенно в эмиграции. Эмигранты последней волны, в общем, прагматичны с точки зрения употребления языка. Очень часто они применяют стратегию так называемого code mixing - переключение или смешение кода, то есть употребляют иностранные слова в русской речи, употребляют кальки, переходят от одного языка к другому, если контекст требует этого. Но специалисты говорят, что это не дефект, это не показатель порчи языка, это, в основном, вызвано явлением контакта между языками. Интересно, я выявила в моем исследовании, что, отвечая на вопрос, который я задала информантам: “вам нравится смешивать языки или вы предпочитаете не смешивать?” - большинство респондентов ответили, что им не нравится, некоторые даже сказали, что это контаминация, употребляли именно это слово. Тем не менее, они признают, что таких речевых стратегий, то есть переключения и смешения кода, очень трудно избежать.
Нужно сказать, что отношение к употреблению языков у эмигранта, с одной стороны, более свободно сегодня, а, с другой, все-таки показывает какую-то долю пуризма, консерватизма. Главный приоритет для них - это достижение успешного ощущения или речевой экспрессивности. Как сказал один русский в Америке, “помогает экспрессать филингз”. Вот это пример переключения кода.
Яркая тенденция русскоязычной эмиграции сегодня - это то, что они очень любят иронизировать с языком. Я вам приведу такой пример из итальянского языка. “Шимо” – “придурок”, а они могут образовать форму “шимоватый” - “придурковатый”. Это, конечно, признак освобождения языка от клише и лозунгов новояза. Все-таки применение иронии сегодня характерно и для русской речи на родине, поэтому можно сказать, что процесс растабуирования языка развивается параллельно на родине и в эмиграции.
Иван Толстой: Профессор Перотто, вы употребили термин “информанты” во время исследования, то есть те люди, которые давали вам какие-то консультации, отвечали на ваши вопросы и удовлетворяли ваше профессиональное, научное любопытство. Расскажите, пожалуйста об этех людях - как вы их искали, как происходили эти ваши отношения, насколько русские были доброжелательны к вашим нуждам?
Моника Перотто: Да, они были все заинтересованы в моем исследовании. Я смогла достичь количества ста информантов, в основном, это женщины - 88 женщин и 12 мужчин. У нас в Италии преобладает женское население русскоязычное, но это не только в Италии, везде в Европе большое количество женщин в иммиграции. Я выбрала носителей русского языка старше 15 лет, живущих в Италии не менее 5 лет, именно потому, что они уже за это время успели развить двуязычие. Их компетентность языковая обычно очень высокая, большинство респондентов имеют высокий уровень образования, так что это люди воспитанные, образованные, и они беспокоятся о судьбе русского языка, стараются его сохранить, передать детям. Да, есть такая озабоченность русским языком, несмотря на трудные условия. Я, конечно, говорю о Европе, у нас доминируют национальные наши языки, и не везде развито двуязычие. А если мы возьмем Израиль, там у них проще ситуация, поскольку живет огромное количество русских, там миллион русскоязычных семей из семи миллионов населения Израиля, поэтому, конечно, для них проще поддерживать уровень языка. У нас эмигранты живут, к сожалению, достаточно изолированно. Проблема общения - это главная проблема. Раз они не составляют настоящую и активную общину, конечно, их культурная и социальная роль не заметна в обществе, по крайней мере, в нашем обществе. Тенденция как бы развивается к ассимиляции, конечно. Это не только в Европе, но и в Америке, где вес английского языка очень сильный. Поэтому, к сожалению, несмотря личный интерес этих людей, я должна была отметить, что они достаточно изолированные. Только люди, которых можно относить к интеллигенции, стараются больше поддерживать контакт русскоязычной общины, встречаются, организуют мероприятия, есть такое усилие.
Например, я познакомилась с женой знаменитого сценариста Тонино Гуэрра, поэта и друга итальянского режиссера Федерико Феллини. Она вышла замуж за Тонино Гуэрра уже 20 лет назад и живет в Италии уже 20 лет. И она выразила особую боязнь за язык. Она сказала, что главная забота для русской эмиграции - это “не столько быть русскоязычным, сколько не стать косноязычным”. И сказала, что для нее жить в эмиграции значит сегодня не вариться больше в собственной каше, и употребляла еще такие слова, очень интересные, что “иммигрант рискует в иммиграции дойти постепенно до состояния культурного одурения”.
Вот, конечно, для этих людей, для интеллигентных людей, поддержание контактов, культурных встреч, возможности возобновления русского языка составляет первичную потребность, именно это, можно сказать, незаменимое условие существования.
