Владимир Кара-Мурза: В России стартовал весенний призыв. На службу в армию будут призваны 270 тысяч человек. В минувшем году только 68% граждан, явившихся на призывные пункты, были признаны годными к военной службе или годными с незначительными ограничениями. К примеру, в 85 году это число составляло 94%. Об этом сообщил журналистам начальник главного организационно-мобилизационного управления Генерального штаба вооруженных сил Василий Смирнов. В последние годы постоянно растет число призывников с высшим образованием. Так за период с весеннего призыва 2009 года до осеннего призыва это число выросло с 31 тысячи до 43 тысяч человек. Этой весной 18-летние выпускники школы и абитуриенты, не успевшие поступить в вуз, придут служить в армию, несмотря на давние обещания властей решить этот вопрос. Законопроект, дающий абитуриентам небольшую отсрочку, подготовлен, но Государственной думой еще не обсуждался. Российский Генштаб советует 17-летним выпускникам школ поторопиться с поступлением в вуз, поскольку отсрочка от службы в армии на абитуриентов не распространяется. О том, какие проблемы ставит перед российским обществом начавшийся весенний призыв, мы говорим с Виктором Литовкиным, военным аналитиком, ответственным редактором "Независимого военного обозрения", Валентиной Мельниковой ответственным секретарем Союза комитетов солдатских матерей России и Виктором Алкснисом, полковником запаса, бывшим депутатом Государственной думы и народным депутатом СССР. Каковы главные особенности начавшегося призыва?
Валентина Мельникова: Как всегда уже есть жалобы на то, что не берут медицинские документы, не берут у ребят справки, что у них инвалиды-родственники нуждаются в помощи и уходе, даже тех, кто уже признан был в прошлый призыв негодным к призыву, сейчас пытаются комиссии субъектов федерации все равно признать годными. Я работаю с разными регионами, и по Татарстану, по Красноярску, и по другим субъектам, у нас есть такие жалобы. Я думаю, что если ГАМУ будет так же халатно относиться к своим обязанностям, опять уйдут в войска больные, опять будет госпитализация бесконечная, опять отправят этих ребят, у которых маленькие дети, которые имеют право служить вблизи местожительства семьи, отправят за Можай, и мы опять будем писать начальнику Генштаба: просим срочно перевести согласно 30 приказу. Не работает ГАМУ, безответственные военкоматы, которые теперь называются отделами военного комиссариата субъекта федерации, где одни гражданские люди, гражданский персонал. Кто будет заниматься, кто будет контролировать? Пока военная прокуратура говорит, что они по-прежнему будут контролировать. Я не знаю, как это все пойдет. Мы собственно ориентированы на то, что граждане сами должны знать, что происходит, сами знать свои права и технологию, как взаимодействовать с призывной комиссией для того, чтобы получить законные свои решения.
Владимир Кара-Мурза: Какую специфику этого призыва вы усматриваете?
Виктор Литовкин: Я думаю, что самая яркая черта этого призыва в том, что военная реформа или придание нового перспективного облика вооруженным силам, который уже два года идет в войсках, она никак не отражается на солдатах срочной службы. Ничего не изменилось в положении солдат срочной службы. Он как был "рабом" государства, как был бесправным совершенно человеком, к которому относились как к пушечному мясу, так и остается. Дело в том, что сегодня солдат срочной службы отправляют в горячие точки и говорят о том, что в законе не предусмотрена льгота для солдат срочной службы, а раньше говорили о том, что там должны служить только контрактники. Правда, обещают не отнимать сотовые телефоны и отвести специальное место в воинской части, чтобы человек звонил по телефону домой, сообщал. Обещают, что солдатам теперь разрешат ходить в увольнение в гражданской одежде. Но это все попытки декоративной либерализации солдат срочной службы, которые не имеют ничего общего с настоящей заботой о человеке в военной форме, личности в военной форме. Я говорю не только о солдате, но и об офицере, и вообще о военнослужащем.
Владимир Кара-Мурза: Удачно ли, по-вашему, развивается реформирование призывной системы?
Виктор Алкснис: Я очень удовлетворен, что на днях прозвучали откровения высших руководителей нашей армии о том, что переход на профессиональную армию провалился, и что это не является панацеей от всех бед. У нас есть в обществе две вещи, в которых все разбираются – это в футболе, то есть если бы человека любого назначить тренером сборной России по футболу, он наверняка бы привел ее к победе на Чемпионате мира, и в армейских проблемах. Когда предложить обсудить проблемы или ядерной физики или высшей математики, то я не думаю, что многие бы согласились. Но почему-то в проблемах армии разбираются все. Вот сейчас господин Литовкин говорил по поводу косметических реформ, о том, что разрешили мобильными телефонами пользоваться, я хочу сказать господину Литовкину, что эти мобильные телефоны теперь приведут к всплеску дедовщины в армии. Потому что не все, к сожалению, солдаты смогут иметь при себе телефоны мобильные. Кто-то будет у кого-то отбирать - это новые уголовные дела, новые проблемы, новые крики правозащитников или солдатских матерей - опять дедовщина. То же самое с гражданкой. Кто-то может себе позволить иметь костюм хороший, дорогой, а кто-то нет. У этого, у кого нет, у него есть мускулы, он может себе позволить отнять у этого человека его красивый костюм. Все эти косметические изыски, которые сегодня внедряются в армии, ни к чему хорошему они не приводят. Армия – это сложнейший механизм, и чтобы ею управлять, нужны грамотные профессиональные люди. Но к сожалению, сегодня армией управляют дилетанты, к сожалению, на армию влияют люди, которые совершенно ничего не понимают в этих вещах, и поэтому все эти дела вокруг призывной армии оканчивается тем, что мы имеем. Сегодня армия Российской Федерации практически перестала существовать, она небоеспособна, она не способна выполнить никакую задачу боевую. В этом виноваты в том числе сидящие в студии.
Владимир Кара-Мурза: Павел Фельгенгауэр, независимый военный обозреватель, отмечает особенности нынешнего призыва.
Павел Фельгенгауэр: Сейчас призывают чуть ли не половину – это люди старше 21 года, во всяком случае в Москве. В Москве, кстати, призыв увеличился многократно. То есть сейчас призывают выпускников вузов, 17-летних призывают мало, потому что их мало уже и есть. Когда кончится этот запас выпускников вузов, у нашей армии будет большой кризис контингента. Призывная система на один год ничего не дает, а контрактная система, все эти программы, проекты провалились. То есть нас впереди ждет серьезный кризис. Это будет не этот призыв, не следующий, а дальше точно. Не будет реальных проблем, но будут усиливать, поскольку планы поставлены очень напряженные, то, очевидно, будет нарастать всякая полицейская активность, будут отлавливать, искать. Число уклонистов уже большое, будет нарастать.
Владимир Кара-Мурза: Принимаете ли вы упреки о том, что либерализация воинской службы приведет к еще большей дедовщине?
Валентина Мельникова: 22 год я слышу причитания господина Алксниса, который говорит, что все плохо, все разваливается, с самых первых его депутатских дней и нашей работы в комитете. Упреки совершенно странные. Период, когда ни у кого не было мобильных телефонов, грабежей – это все давно кончилось. Сейчас в таком порядке явочном ребята имеют телефоны. И многократно повторенное разрешение, в том числе и устами президента Медведева, что можно в личное время иметь, все это будет нормально. Я думаю, что как раз официально будут давать телефоны ребятам на сборном пункте при отправке. Они спасают жизнь, они позволяют вовремя предупредить преступление. Это сейчас неотъемлемая часть нормального положения. Ну а что все плохо, совсем не так плохо. Потому что господин Алкснис даже не хочет выяснить, что на самом деле происходит в войсках. Конечно, любая реформа, тем более такая значительная, конечно, есть издержки, безусловно. И офицеров увольняют, не полностью выплачивая, не давая жилья. Но это было и в советское время, и если говорить о каком-то развале, крахе и потерях, то, на мой взгляд, все началось намного раньше, где-то в 85-86 году во время афганской войны.
Но возвращаясь к призыву, на самом деле призывник – это сейчас совершенно ненужная армии вещь, в том числе армии нового облика. Если говорить о тех бригадах, которые удалось сформировать, которые должны иметь постоянную боеготовность, то, безусловно, там нужны контрактники, и офицеры это прекрасно понимают. Что происходит в генштабе, почему по-прежнему вдруг появились такие странные заявления, что мы не будем по контракту. Денег нет? Неправда, деньги есть. Мы еще осенью показали, сколько стоит призыв, и на самом деле все эти деньги уходят в черную дыру и бесполезно, вполне можно на эти деньги прекрасно строить контрактную армию. Посмотрим. Мы боремся за добровольную военную службу профессиональную, будем бороться дальше. А у Алксниса была масса возможностей и изменить законодательство, и внести какие-то военное предложения, он этого не сделал, ну сиди на пенсии.
Владимир Кара-Мурза: Согласны ли вы, что призывник стал лишней фигурой в современной армии?
Виктор Литовкин: Безусловно, с этим можно согласиться. Я не знаю ни одного генерала, который был бы за призывников и против контрактников. Но те деньги, которые предлагает сегодня государство контрактнику, даже в горячие точки, то на такие деньги достойный человек служить не будет. Сегодня контрактник получает 7-8 тысяч, а в горячих точках 15 тысяч. Разве это деньги за риск, за возможность потерять здоровье, погибнуть в бою, каждодневный тяжелейший труд, который 24 часа длится, за условия жизни в казарме. Я думаю, что страна если хочет создать контрактную армию, если такая цель стоит, контрактную добровольческую армию, то надо платить достойные деньги.
Я вспоминаю 99 год, 2000 годы, когда наши ребята летели в Косово служить там, то контрактникам платили где-то эквивалент тысяча долларов и ребята стояли в очереди в военкоматы, чтобы попасть в число миротворцев, служить в косовском крае. Действительно, я там раза три был за три года, это действительно были физически развитые, профессионально подготовленные ребята, ответственные, которые понимали, зачем они служат и несли великолепно службу. Я хочу сказать, что за эти три года, если там разделить на тысячу человек количество происшествий и преступлений, там тоже были происшествия, были проявления дедовщины, но это было минимальное количество, несравнимое с тем, которое происходит в войсках. Кстати, любопытная деталь. В последние месяцы Министерство обороны перестало публиковать на своем сайте количество, информацию о происшествиях и преступлениях в вооруженных силах. Потому что ничего не происходит в лучшую сторону в этом отношении. Массовые преступления и происшествия приносят те контрактники, которые сегодня существуют. Я тоже хотел бы несколько слов сказать господину Алкснису, конечно, легко обвинять тех, кто сидит в студии. Но не надо забывать, что господин Алкснис был членом комитета по обороне в Государственной думе, и у него была возможность что-нибудь исправить в вооруженных силах. Но, видимо, так старался.
Владимир Кара-Мурза: Возможно ли в России полноценная армия, набранная по контракту?
Виктор Алкснис: Я думаю, что последние годы наглядно доказали, что нет. Что все эти надуманные лже-специалисты по контрактной армии, жизнь все поставила на свои места. И то, о чем я говорил 20 лет, о том, что все это лже-теории и кончится крахом – это сегодня наблюдаем. И даже те генералы, чтобы потрафить лже-теоретикам, вроде госпожи Мельниковой, они вынуждены признать: да, это невозможно. И я хотел бы сказать госпоже Мельниковой и господину Литовкину, что опыт боевых действий показал, как ни удивительно, что в боевых реальных действиях, в том числе в Грузии, в том числе в Чечне солдат-срочник оказывается воюет лучше, чем солдат наемник. Вот это парадокс, который объяснить они никак не смогут. И кроме того, выясняется, что уровень преступности, уровень неуставных отношений в контрактной армии превышает то, что превышает то, вот этот уровень дедовщины у срочников. Как вы это, госпожа Мельникова, объясните чудеса статистики. Скажете: конечно, это придумали генералы, чтобы опорочить благородную идею контрактной армии. Я еще раз повторяю, что пример Израиля наглядно показывает, что когда человек идет в армию защищать свою родину не за деньги, а потому что это его долг, вот тогда появляется нормальная армия. И когда в стране нашей будет армия создана, в которой служить будет священным долгом, когда к армии будут относиться с уважением, когда будет пропагандироваться дух службы в армии, тогда все изменится. А эти все разговоры по поводу контрактной армии - от лукавого.
Владимир Кара-Мурза: Вероника Марченко, председатель фонда "Право матери", считает поголовный призыв явным анахронизмом.
Вероника Марченко: Начался новый призыв в армию, и это такая нерадостная дата для всех общественных организаций, которые с этой темой сталкиваются. Потому что, к сожалению, это означает, что поток обращений к нам в фонд "Право матери", который занимается самым трагическим аспектом – гибелью людей в армии, и в организацию солдатских родителей, просто начнется новый поток обращений. Все это, безусловно, нас не может устраивать, и мы по-прежнему с упорством будем повторять, что необходимо с призывной системой заканчивать. То есть все до такой степени анахронизм и настолько не отвечает потребностям страны, ожиданиям людей, общества, ничему. То есть, пожалуй, кто единственный по-прежнему очень хочет эту систему сохранять - это люди из высших эшелонов военного руководства, очевидно, у них есть отдельные от нас от всех резоны. Не может быть такой ситуации, когда желание десятки или даже сотни генералов перевешивает мнение общества.
Владимир Кара-Мурза: Согласны ли вы с Виктором Алкснисом, что части, набранные по контракту, воевали хуже, чем призывные?
Валентина Мельникова: Экс-депутат вообще не понимает, что происходит. Во-первых, контрактники на 90% - это те ребята, которые служили по призыву, через полгода или год заключили контракт. Кто-то добровольно, кто-то не очень добровольно, но во всяком случае это те мальчишки, которые служат больше и получают за это деньги. Зарплата контрактника не такая уж маленькая, все эти цифры, которые берутся с потолка, совсем маленькие, ничего подобного. Насчет воевавших, я хочу напомнить, что с 99 года на территории Чечни находятся военнослужащие только по контракту. Они может быть тоже из призывников пришли – это другое дело. В том числе и внутренние войска. Война с Грузией показала, что на самом деле комплектовать можно по контракту, но как всегда из-за того, что как всегда мы к войне не готовы, оказалось, что часть ребят бросили по контракту, а часть по призыву. И на самом деле среди призывников никто не был готов, у них тяжелейшие психологические последствия, потому что они совершенно не для этого призывались. Ведь призывают не для того, чтобы воевать, а для того, чтобы получить воинскую специальность. И поэтому это тоже очень большая цена, которую мы заплатили за то, что 58 армия не была полностью укомплектована.
И на самом деле у нас достаточное количество молодых людей, которые могут служить. Более того, напоминаю, что по контракту требования по здоровью к солдату намного более низкие, чем к солдату по призыву. И те, кто заведомо негоден на призыв, они, интересное дело, могут служить по контракту. И если говорить про то, что в Израиле бесплатно, ничего подобно. Люди имеют соответствующие после службы от государства какие-то льготы и компенсации. А у нас получается, что контрактник плохой и воевать за деньги не хочет, а призывник бесплатно может умирать. И разговор этот, пошлый разговор о том, что надо армию уважать, нет, ребята, армия должна быть сначала достойной России и там должны быть нормальные взаимоотношения между офицерами старшими и младшими, между офицерами и солдатами, а потом туда пойдут люди профессиональные и будут там служить и 3 года, и 5 лет, и 10 лет. Но сначала армия должна быть новая, а не та, которую мы разложившуюся имеем сейчас.
Владимир Кара-Мурза: Какие проблем вскрыли те конфликты, о которых говорят ваши собеседники, война в Южной Осетии, в Чечне, какие проблемы российской армии они продемонстрировали?
Виктор Литовкин: Там очень много проблем. Во-первых, профессиональная неподготовленность солдат и сержантов, к профессиональной войне, к современной войне, отсутствие современной боевой техники, системы управления, связи, навигации, корректировки огня. Всего того, чем отличается современная армия от армии середины прошлого века. Неготовность офицеров использовать эту технику, потому что ее просто нет, ее не используют. Поэтому у нас вместо беспилотников летают тяжелые самолет Ту-22, которые предназначены для нанесения ударов на дальних расстояниях и проведения разведки такой же. Поэтому погибают высококвалифицированные летчики, которых сбивают. У нас не было разведки, мы даже не знали, что у Грузии есть очень надежная и серьезная система противовоздушной обороны, устроена. И много других вещей. И опять мы в этой войне в Южной Осетии выехали на героизме и самоотверженности наших ребят, которые, громкие слова - не щадя своего живота защищали эту землю. И не только ребята, солдаты и офицеры, много было подвигов, много было самопожертвований. И это действительно героизм. Нельзя всю жизнь эксплуатировать героизм, надо создавать профессиональную армию. И хотя я тут с моим другом и товарищем Валентиной Дмитриевной во многом не согласен, нельзя за эти деньги набрать профессиональных достойных людей, которые сегодня платят.
Валентина Мельникова: Денег есть намного больше.
Виктор Литовкин: Но их не платят.
Владимир Кара-Мурза: Ида Куклина, член координационного совета Союза комитетов солдатских матерей, считает, что система призыва не способна к реформированию.
Ида Куклина: По-прежнему нарушается право призывников, по-прежнему идут жалобы на действия призывных комиссий. Ничего не может измениться, система воспроизводит насилие и нарушения прав человека. Пока не отменят призыв - это будет продолжаться, хоть год служи, хоть два, хоть пять. Вот эта первая задумка, что сокращение срока службы, мы, правда, все равно отстаем от других стран, Германия на 6 месяцев переходит, сокращение срока службы и создание систем постоянной готовности – это был шаг вперед к отмене призыва, но не потянули. Опять контрактизация проваливается. Да еще в условиях кризиса, тут не повезло. Поэтому сделали ход назад и с частями постоянной готовности, и с отменой призыва, и так далее.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Ивана.
Слушатель: Добрый вечер. Мне хотелось бы поддержать господина Алксниса, хотя в других вопросах я с ним не согласен. Дело в том, что в больном обществе не может быть здоровой армии. Ведь возьмите, начиная с 17 года кризис начался, где-то к началу Отечественной войны ведь у нас армия была совершенно негодная, мы же многие миллионы солдат теряли, достаточно было первых несколько ударов, чтобы регулярная армия пришла в полную негодность. Если бы не союзники, мы бы сейчас с вами здесь уже не разговаривали. Вот в таком состоянии у нас общество, в таком состоянии у нас армия. А что говорить про Израиль, на голом месте, в чистой пустыне они сумели построить мощное современное государство, с мощной оснасткой, естественно, со здоровой оснащенной армией.
Владимир Кара-Мурза: Отражала ли советская армия здоровое состояние советского общества?
Виктор Алкснис: Я служил в этой армии, и я горжусь, что я в ней служил. Потому что я помню, каким уважением пользовался военнослужащий советской армии, я помню, как государство обо мне заботилось, какую я получал зарплату, какая мне гарантировалась пенсия, какие мне гарантировались льготы за то, что я служу в армии, за то, что я присягнул в случае чего умереть за свою родину. И я гордился, что я служил в этой армии. Сейчас все по-другому, сейчас другие нравы, другая армия. И мне жалко людей, которые сейчас служат, потому что, во-первых, у них нет идеи, за которую надо служить. Во-вторых, они являются лишними людьми, потому что они не получают должного денежного содержания, они не могут учиться в военному делу, потому что у них нет современной боевой техники и нет возможности проводить настоящую боевую подготовку. И в результате они просто прозябают, они изображают армию, которая на самом деле армией не является. А я еще служил в великой армии великого государства, я горжусь этим. Я отдавал большую часть своей жизни армии, я думаю, это для меня святое.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Свердловской области от Сергея Борисовича.
Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, предыдущий выступавший должен вспомнить, что сейчас 21 век на дворе. Если нужны специалисты, то там никакого священного долга, никакой патетики, а именно с ювелирной точностью выполнять боевые задачи.
Владимир Кара-Мурза: Отвечает ли наша армия задачам, которые ставит радиослушатель?
Валентина Мельникова: Я очень не люблю упаднических разговоров: все плохо, и народ плохой, государство плохое, армия плохая. В конце концов, уже Россия все-таки существует почти 20 лет и вполне можно строить себе новые атрибуты. Мы же построили экономику новую, какую никакую, но все-таки новую. И люди выросли совершенно новые. Вот эта молодежь, не только мальчики, но и девочки подросли, и вполне они способны, те, кто хочет служить в новой армии и создавать ее. И мне, конечно, очень обидно, что снова история с профессионализацией солдатской службы вот так грубо была саботирована, потому что возможности были. Так же, как когда президентом был Путин, тоже начинал: реформируем, сделаем, и очень быстро вся эта история сдулась. И тут то же самое похожее происходит, тоже такое отступление, как говорила Куклина. Но, мне кажется, что можно продолжить создание профессиональной армии, и в любом случае солдатские матери будут за это бороться.
Владимир Кара-Мурза: Окончательно ли отброшена идея создания профессиональной армии, судя по тому, что призыв?
Виктор Литовкин: Судя по тому, что я знаю, никто нигде не ставит вопрос о создании контрактной профессиональной армии. Стоит вопрос о создании смешенной армии. Даже о контрактной армии, наборе контрактников, как заявляет министр обороны, начальник генерального штаба, сегодня отказались. Потому что федеральная целевая программа о максимальном призыве контрактников в вооруженные силы и насыщение ими частей постоянной боевой готовности тоже провалилась. Но провалилась она по одной простой причине, я не устаю об этом говорить, что когда федеральную целевую программу утверждали, в ней было заложено 180 миллионов рублей на эти цели. Очень быстро оказалось, что 180 миллионов не получат, получат 149, потом пришли к 112 миллионов. Окончательно на эту программу выделили 79 миллионов рублей. При этом контрактникам запретили выходить после окончания рабочего дня в город, их поселили в казармы, даже не разделили на секции, на 4 человек с общей кухней, с возможностью готовить, чтобы они могли семьи свои поселить и так далее. Это было в 76 дивизии Пскова, это было в каждой дивизии, где создавались контрактные части.
И когда господин Алкснис говорит, что он гордится службой в советской армии, я тоже служил в советской армии и тоже служил три года солдатом. Я вспоминаю об этом времени без гордости, просто спокойно, потому что это была моя молодость. И в нашей родной армии, в которой я служил, тоже была дедовщина, были проявления казарменного хулиганства, я это испытал на себе. Но я умел отстаивать свои честь и достоинство и поэтому со мной, слава богу, ничего не случилось. И еще я хочу сказать: не надо абсолютизировать израильскую армию. Да, она хорошая, мощная, сильная, современная армия, но и там существуют примеры дедовщины и там есть уклонисты. Если вы знаете, до 10-15% израильской молодежи пытаются увильнуть от службы по разным причинам, религиозным и другим причинам гуманистического характера и так далее. Но в израильской армии к солдату относятся как к человеку, в израильской армии каждый солдат имеет возможность на субботу-воскресенье поехать домой. Там не пытаются солдата, если он живет в Тель-Авиве, отправить на край земли, на край Израиля, чтобы он не мог на субботу-воскресенье приехать домой, хотя там расстояния небольшие и можно. У нас экстерриториальный принцип комплектования. Если ты москвич, ты обязательно должен на краю Московской области, которая гораздо больше самого Израиля или еще дальше за Уралом. Пытаются все сделать для того, чтобы показать, что к солдату, даже офицеру относятся пренебрежительно и высокомерно, не уважают его потребности человеческие. Это нашу армию, конечно, портит глубоко и серьезно.
Валентина Мельникова: Я хотела бы еще раз, в который раз напомнить, что в России есть профессиональная военная служба – это пограничная служба ФСБ Российской Федерации. Пограничники много лет шли к этому через всякие тернии, через всякие скандалы через снятие своих начальников, но, тем не менее, они это сделали, они смогли добиться решения, они смогли добиться денег. И сейчас пограничники, я считаю, что тот пример, которому должны все следовать. Я знаю, что много лет командование внутренних войск тоже пытается продавить наше любимое государство, в том числе и парламентариев для того, чтобы сделать службу профессиональной. Они тоже делают все, чтобы в нормальных достойных условиях ребята служили и получали зарплату. И только Министерство обороны, вот такие слабаки, раз и все: ах, у нас все провалилось, нам денег не дают, мы опять призываем. Ведь это совершенно, я считаю, слабость и непростительно для Министерства обороны.
Виктор Литовкин: Но нельзя забывать, что пограничники, рядовой пограничник получает свыше 30 тысяч.
Валентина Мельникова: Так они смогли это сделать.
Виктор Литовкин: Пограничники входят в ФСБ. А ФСБ – это организация, которая близка премьер-министру нашему и секретарю Совета безопасности. Не будем еще называть фигуры. Офицер, лейтенант получает больше 50 тысяч, я уже не говорю, сколько полковник получает. У нас лейтенант в вооруженных силах получает 14 тысяч. Когда мы ехали на метро сюда в студию, объявление: нужны уборщицы в московском метро. Уборщица в московском метро работает через два дня на третий, она получает 15 тысяч в месяц и кроме своей швабры ни за что не отвечает. Лейтенант отвечает за 30 не совсем нормальных ребят и еще боевую технику, автоматы, патроны и так далее. Вот отношение, можно говорить, Министерства обороны, а можно говорить отношение государства к своей армии.
Валентина Мельникова: В том числе и парламента.
Виктор Литовкин: И парламента, вот таких депутатов, как Виктор Алкснис.
Владимир Кара-Мурза: Согласны ли вы, что удачный пример пограничных войск в целом для всех вооруженных сил?
Виктор Алкснис: Я бы хотел своим оппонентам предложить, во-первых, не разбрасываться терминами. Профессиональная армия и наемная армия. То, что они предлагают, они предлагают наемную армию. Я лично служил в профессиональной армии. Я пришел лейтенантом в военно-воздушные силы, инженером по радиоэлектронному оборудованию. Государство пять лет меня учило. Мне дали прекрасное высшее образование. Я пришел в армию и меня лейтенантом поставили инженером части. Были подчиненные техники, которых государство учило три года в технических училищах. Они были прекрасными специалистами. Государство мне дало прапорщиков, которых год учило в школах прапорщиков. Они были прекрасными специалистами. У меня были солдаты, которых вначале полгода государство учило в школах младших специалистов, потом я как инженер части их год еще учил, как работать на авиационной технике и только последние полгода я их допускал к реальной работе на самолетах, на вертолетах. Это была профессиональная армия. Мы знали все, мы могли обслуживать самую современную на тот период авиационную технику, и мы были служащими профессиональной армии.
То, что сейчас предлагается – это так называемая наемная армия, не имеющая никакого отношения к профессиональной армии. И поэтому мне тут спорить не о чем. Слава богу, люди, которые мне оппонируют, реально в армии не служили и поэтому мне особенно с ними дискуссировать не о чем. Я еще раз повторяю, что то, что происходит в армии, давать рекомендации, надо хотя бы понимать, что такое армия, для чего она предназначена и чем занимается. А когда даются некорректные утверждения о том, что давайте всех переведем на контракт, давайте сделаем стопроцентную контрактную армию и тогда все у нас станет хорошо, все это туфта и еще раз туфта. Да, можно создать небольшую маленькую контрактную армию. Потому что большую армию мы просто физически, финансово не можем потянуть.
При наших границах, при наших территориях, извините, бредовые планы о том, что давайте будем иметь в центре несколько дивизий постоянной готовности, которые мы в случае чего перебросим на Дальний Восток и тогда отразят агрессию, условно, нашего вероятного противника Китая – это бред сивой кобылы. Есть такое понятие, как театр военных действий, и есть такое понятие, как освоение театра военных действий, там должны быть постоянные части, причем части по своей огневой мощи, по численности, в конце концов, не уступать вероятному противнику. Эти люди должны там находиться, они должны осваивать театр боевых действий, они должны учиться воевать именно в этих климатических в том числе условиях. Но всего этого нет. Потому что госпожа Мельникова и ее коллеги говорят: а зачем нам это все, давайте мы будем держать потешные две дивизии, а в случае чего бросим, как в Грузию, и они все проблемы решат. Не забывайте, что с Грузией нам очень повезло, что у нас оказался столь слабый противник. В реальной войне с реальными противниками, с тем же Китаем или страны НАТО, нам уже этого счастья не будет. Нам нужна мощная современная армия.
Владимир Кара-Мурза: Станислав Терехов, председатель Союза офицеров России, сожалеет о нравственном упадке молодежи.
Станислав Терехов: Не хватает контингента, люди, которые должны служить в армии, сейчас то ли наркоманы, то ли еще кто-то, которые не могут быть нормальными солдатами. Те, кто властью владеет, они добились этого, надо отдать должное.
Владимир Кара-Мурза: Какие проблемы на ближайшие два месяца вы видите в наших военкоматах?
Валентина Мельникова: Больше, чем два месяца. У нас 15 июля заканчивается призыв. Я хочу напомнить, что школьники, которые заканчивают, не имеют отсрочки на поступление в вузы, несмотря на ЕГЭ, несмотря на новости, поэтому тут надо все хорошо планировать. Ну что, по-прежнему будут отправлять больных в войска – это самое ужасное. Потому что сейчас идет суд, например, мальчишку призвали из Орловской области негодного по здоровью, его там и били, и он быстро заболел пневмонией. В результате он умер от всего вместе. Вот сейчас третий день идет суд, пытаются разобраться, кто в чем виноват. Это совершенно недопустимо. Трудности как всегда. Хотя замминистра внутренних дел в прошлом году в главной военной прокуратуре клялся, что никаких облав не будет, что все будет по закону, тем не менее, облавы были осенью и будут сейчас, и опять ребят будут незаконно ловить, паспорта отнимать. Как это предупредить – непонятно.
Мы в Москве пытались продумать с военным прокурором, что можно сделать. Наверное, нам придется обращаться к министру внутренних дел, чтобы они давали какие-то указания соблюдать четко приказ трех министерств, соблюдать четко закон о милиции. Потому что иначе получается, призыв получается преступлением против государства. Тратят средства, люди страдают, страдает воинская часть и в результате ни службы, ни здоровья, ничего нет.
И еще что меня очень на самом деле оскорбляет - вот эта история с родителями-инвалидами. Наши полоумные думцы, у меня другого слова нет, требуют такой документ, которого не может быть в соответствии с российским законодательством. Медико-социальная экспертиза не имеет права, не имеет полномочия выдавать справки, что люди нуждаются в помощи и уходе. Есть поликлиника, у нее есть такая возможность. Справки не принимают, ребят отправляют, остаются совершенно беспомощные люди и в деревенских домах, и в городских. И я буду настаивать на том, чтобы ребята обжаловали в суде эту историю, и тогда пускай суды своими решениями выносят какие-то частные определения, что невозможно требовать документа, которого нет. Когда нам звонят соседи и говорят, что тут остался человек, который не может спуститься с третьего этажа, потому что у него протез, или женщина, которая страдает рассеянным склерозом, которая забывает газ, воду. Соседи должны ухаживать? У парня есть такая обязанность. Социальных работников не назначают. Мы через Голикову, непосредственно обратившись к министру, добились команды нескольким людям прислать социальных работников. То есть это такая жестокость немыслимая.
Владимир Кара-Мурза: Как избавить наш военный призыв от подобных издержек?
Виктор Литовкин: Я думаю, что это избавить невозможно. Если у нас в обществе нет уважения к гражданам, какое может быть уважение к солдату или к призывнику. Это власть такая у нас безнравственная, такая нелюбвеобильная по отношению к собственному населению. Если такие вещи происходят, если бюрократы, чиновники так относятся к людям, то что можно требовать от призывных комиссий. У нас сегодня 65 тысяч офицеров выведено за штаб, они не получают деньги за напряжение службы и так далее, только за звание, за должность. Им квартиры не могут выделить, хотя на каждом шагу нам докладывают об огромных успехах, что у нас до конца 2010 года 90 тысяч офицерских семей получат квартиры. На самом деле выдают ордера, и уже об этом даже прокуратура рассказывает, в дома, в которых только сваи забиты. А у человека на руке ордер, его выпихивают из армии: вот иди, живи на этих сваях. Это на каждом шагу. А мы говорим о призыве, о том, чтобы уважали мальчишку. Да, его надо уважать, но если полковника не уважают, что можно говорить об уважении к мальчишке.
Владимир Кара-Мурза: Александр Гольц, военный обозреватель интернет-издания "Ежедневный журнал", предвидит дальнейшие варианты развития событий.
Александр Гольц: В ближайшие месяцы, может быть в ближайший год мы будем наблюдать ситуацию полного краха с призывом, когда будет совершенно очевидно, прежде всего из-за демографической ситуации, Россия не сможет формировать те вооруженные силы, которые она хотела бы иметь. И здесь у политического руководства страны три возможных варианта действий. Первый: вернуться к 2-3-летнему сроку в вооруженных силах, а заодно отказаться от всех отсрочек, которые даются на время получения образования. Второй вариант: отказаться от системы призыва и перейти к иному способу формирования вооруженных сил. Похоже, политически на это Россия не готова. И наконец, третий, наиболее реалистичный: по-прежнему заявлять, что численность вооруженных сил равна одному миллиону военнослужащих, а в действительности тихо съехать на 500-600 тысяч военнослужащих.
Виктор Литовкин: Тут еще есть варианты, которые сегодня рассматриваются в Министерстве обороны, о том, чтобы продлить срок действия закона о воинской службе, ограничивать не 27 годами, а 42 годами. Потому что на контрактную службу берут с 18 до 42 лет. И в руководстве вооруженных сил говорят: почему на контрактную службу мы можем до 42 призывать, брать человека, а срочников только до 27. Так что это еще один резерв. И второй резерв, о котором говорит начальник генерального штаба: у нас 200 тысяч человек бегают от армии за рубежом.
Валентина Мельникова: Макаров махнул - у нас и десятой доли нет.
Виктор Литовкин: Макаров, не только Макаров махнул, это еще и Смирнов подтвердил, сказал 197 тысяч, чуть-чуть уменьшил. Но, я думаю, что это будет ограничение по паспортам зарубежным и так далее. Будут отлавливать не только с милицией, с собаками, но будут отлавливать еще на границе.
Владимир Кара-Мурза: Какой выход из ситуации вы видели бы?
Виктор Алкснис: Я считаю, что в конце концов придут к первому варианту, который господин Гольц назвал – это увеличение сроков призыва, отмена отсрочек и действительно создание народной армии. Сегодня, к сожалению, в армию по призыву попадают неудачники, те, кто не сумел откупиться, родители которых не могут дать взятку в военкомате, чтобы откупиться от призыва, те, кто не могут купить себе место в бюджетном вузе и чтобы тем самым откупиться тоже или получить отсрочки от армии. И попадают в призыв так называемые неудачники. К сожалению, очевидно, недалек тот день, когда скажут, что все, любой гражданин Российской Федерации мужского пола, достигший 18 лет, обязан отслужить, по крайней мере, два года в вооруженных силах. А связано это с обычными причинами: наша страна обладает самой большой в мире территорией, в ней самая протяженная в мире граница и сухопутная, и морская. И чтобы эту границу контролировать, чтобы отстоять, есть простое соотношение, что на столько-то километров границы должно быть определенное количество солдат. И никто эти нормы не отменил. И никакими высокоточными видами оружия эту пропорцию не изменить.
Валентина Мельникова: Ну, брат Алкснис, остался так далеко в прошлом, что уже никогда не догонишь современность. На самом деле все мы слышали давным-давно, и все не отражает то, что есть. Еще что мне очень не нравится в наших контрпартнерах – ужасное неуважение к людям, к молодежи. У нас нормальная молодежь, у нас нормальные ребята, у нас очень приличный народ. И совсем не собираются они откупаться. У нас масса ребят хотят идти на военную службу, но у них, в отличие от предыдущих поколений, очень развито чувство собственного достоинства, они не хотят идти туда, где их не уважают, где их труд не оплачивается. Поэтому, я думаю, что надо все-таки считаться с новыми поколениями и создать нормальную профессиональную армию.
Владимир Кара-Мурза: Согласны вы с Валентиной Дмитриевной?
Виктор Литовкин: Безусловно, надо создавать. Но меня удивляет то, что те люди, которые служат в армии сегодня, Виктор Алкснис говорит, что это не народ. А кто же это тогда? Именно об этом на каждом шагу говорим, что те, которые не могут откупиться - это и есть народ рабоче-крестьянский. А то, что у нас власть создает элиту и всех остальных, которые должны служить - это действительно так. Это не только в коммерческих вузах, есть 37 элитных так называемых вузов, генерал армии Паньков сказал, выпускники которых служить не будут. Он удивлялся: как же мы из элитных институтов будем призывать? А все остальные призываются.
