Городской суд Санкт-Петербурга принял беспрецедентное решение: с главного управления внутренних дел по Петербургу и области взыскано 5 тысяч рублей в пользу Екатерины Алимовой – студентки Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена и члена регионального совета питерского "Яблока". В такую сумму суд оценил моральный вред, причиненный ей действиями начальника ГУВД генерал-лейтенанта Владислава Пиотровского.
Что же натворил генерал? С точки зрения стандартной полицейской логики – ничего особенного. Всего-то написал письмо ректору РГПУ Геннадию Бордовскому, сообщив, что студентка вверенного ему вуза Алимова была задержана за нарушение федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", а именно – за нарушение порядка проведения публичных акций, что на нее был составлен протокол об административном задержании и дело передано в мировой суд. Однако констатацией факта нелояльности властям генерал Пиотровский не ограничился. Он предложил ректору "провести беседу" с Алимовой, а также "провести на данном примере разъяснительные беседы со студентами руководимого Вами вуза о выполнении требований Федеральных Законов РФ и возможном наступлении административной и уголовной ответственности за нарушение законодательства".
Алимову и вправду задерживали – 10 декабря 2008 года у Мариинского дворца, где молодые "яблочники" протестовали против внесения в Конституцию поправок, продлевающих до шести лет президентский срок. По традиции, оппозиционеров задержали, даже не дав им развернуть растяжку "Руки прочь от Конституции", и отправили в отделение. В согласовании пикета им отказали из-за "массового посещения жителями города и туристическими группами объектов культурно-исторического наследия, расположенных на территории Исаакиевской площади" (при том, что пикет заявлялся на 9 часов утра прямо перед входом в Мариинский дворец, где заседают городские депутаты).
Дела Алимовой и ее товарищей передали в суд, который в феврале все эти дела прекратил за отсутствием состава административного правонарушения – тем самым признав, что и задержание было незаконным. Но – потрясающая стремительность – уже на следующий день после пикета и задержания из ГУВД было отправлено упомянутое письмо в РГПУ: видимо, ничего более важного, чем срочно предупредить вуз о столь опасной правонарушительнице, в этот день у генерала Пиотровского не нашлось.
Через несколько дней Екатерину Алимову пригласили к декану факультета иностранных языков Галине Елизаровой и в присутствии ее заместителя организовали с ней требуемую начальником ГУВД беседу. После прочтения расшифровки записи этой беседы возникает вопрос: какое у нас тысячелетье на дворе? Второе десятилетие XXI века – или 70-е годы века XX? Впрочем, может быть, это чуть более позднее время? В 70-е, если бы в институт пришло письмо о задержании студентки на запрещенном пикете, ее бы никуда не вызывали для беседы, а сразу исключили…
После "проработки" Алимова обратилась в суд с иском, расценив письмо ГУВД как наносящее ущерб ее чести и достоинству. Во-первых, потому, что был нарушен принцип презумпции невиновности (напомним, что письмо отправили еще до решения суда, который к тому же признал Алимову ни в чем не виновной). Во-вторых, потому, что на ее примере предлагалось вести беседы с другими студентами, тем самым сообщая всему вузу о ней как о правонарушительнице.
Суд первой инстанции иск отклонил, но представитель Алимовой – профессор (и член бюро питерского "Яблока") Александр Кобринский подал кассационную жалобу в городской суд и добился ее удовлетворения. Горсуд принял решение, во исполнение которого ГУВД обязано опровергнуть в письме на имя ректора РГПУ сведения, порочащие Екатерину Алимову, и выплатить ей в качестве компенсации морального вреда 5 тысяч рублей.
Это – первый случай в Петербурге, когда милицию заставляют платить за нанесение подобного морального вреда. Между тем, задержания оппозиционеров (впоследствии признаваемые незаконными) происходят постоянно. И если по проторенной Алимовой дорожке пойдут другие активисты, ГУВД придется крепко задуматься об изменении своей позиции: иначе расплачиваться придется регулярно.
* * *
Выдержки из записанной на диктофон беседы декана факультета иностранных языков РГПУ Галины Елизаровой со студенткой Екатериной Алимовой (17 декабря 2009 года).
– Алимова Екатерина Леонидовна… Знаете, почему мы вас сюда позвали?
– Не совсем, но догадываюсь.
– Вы когда-нибудь задумывались о том, как вы знаете законы? Вот вы лично Конституцию читали?
– Читала. И не раз.
– А нормативные подзаконные акты о правах и обязанностях?
– Читала.
– Почему вы считаете, что вот эти нормативные подзаконные акты можно нарушать?
– Я объясню. Во-первых, акцию не санкционировали незаконно. Потому что такие мероприятия носят уведомительный характер. И отказать нам в проведении акции не имеют права без видимой причины. Причины видимой не было. Мы будем подавать иск и абсолютно не факт, что мы не выиграем этот суд. Когда будет результат, тогда можно будет говорить уже с уверенностью. Что же касается второй статьи, по которой меня обвиняют (неповиновение сотрудникам милиции), этого просто не было. Потому что меня взяли под руки, отвели в машину, там неповиновения и близко не было. И опять же, будет суд по обеим статьям – тогда посмотрим.
– Ну вот, когда будет суд, тогда мы сможем говорить о том, что вы в каких-то аспектах правы. А пока суд не решил, то в соответствии с нормативными документами, с которыми нас руководство сочло необходимым ознакомить, вы нарушили вот эти нормативные обязательства. Вы понимаете, почему нас это особенно волнует? Вот только что вы ждали, пока я смогу с вами поговорить, потому что я здесь принимала очень интересного человека, это сотрудник аппарата одного из членов палаты представителей Конгресса в Вашингтоне. И вот он назвал нас всех, которые здесь работают, здесь учатся, замечательным совершенно словом – opinion-maker. Мы, имея доступ к такому большому количеству людей, мы, имея доступ к вам, студентам, у нас на факультете тысяча человек, а вы потом, имея доступ к ученикам, вы есть эти самые opinion-makers, те люди, которые создают мнение, в том числе и общественное мнение. И нельзя выдавать своё мнение за общественное…
– Но я же не выдавала своё мнение за мнение какого-то большого количества людей.
– Но мы вас здесь учим для того, чтобы вы потом пошли к школьникам. Где гарантия…
– Нет, я не буду учителем работать, я переводчиком буду, поэтому не беспокойтесь. Я буду переводить то, что мне скажут. Если скажут переводить "Путин – хороший", я так и буду переводить.
– Мы не об этом говорим, мы говорим о том, что мы и работаем, и обучаемся в очень специфическом учреждении. Вот это ваше выражение личной позиции при том, что вы принадлежите государственному учреждению, которое вообще-то заинтересовано в том, чтоб его участники были носителями государственной точки зрения, оно входит в противоречие... Вы учитесь в государственном учреждении. Вне зависимости от того, что лично я по этому поводу думаю. И вы являетесь субъектом этой же самой политики. Поэтому в данном случае мы боимся за то, что мы можем пострадать, и за то, что вы можете пострадать.
– Как я могу пострадать, просто интересно?
– Не знаю, как вы можете пострадать.
– Нет, я имею в виду – от университета.
– От университета вы никак не пострадаете, абсолютно. Но мы, вы понимаете, государственное учреждение. Мы работаем на государство... Право учиться здесь, оно накладывает и определенные обязанности. Если вам не нравится государство и не нравится наше учреждение, можно выбрать другое, тем более что вы учитесь всё равно за деньги. Можно где-то ещё. А если вам нравится качество нашего образования…
– Да.
– Нравится качество нашего образования? Тогда, будьте добры, отплатите нам за качество нашего образования тем, чтобы пока вы у нас учитесь, не было вот этой демонстрации противоречия между получаемым вами государственным образованием и вашим отношением к государству. Сделайте нам одолжение! Мы просим. Вы от факультета никак не пострадаете. Мы можем пострадать. Поэтому мы вас просим, воздержитесь от вот этих публичных акций в течение двух лет. Ну, двух с половиной. Воздержитесь, мы вас об этом просим. Вы от нас никак не пострадаете. Вы это знаете, поэтому вы и учитесь в этом учреждении, что вам нравится это учреждение. Мы не без недостатков, это вне всякого сомнения. Но мы даём хорошее образование, мы хорошо относимся к студентам, мы всячески стремимся к развитию их личности. Если вам это всё нравится, сделайте доброе дело, ради бога, избавьте нас от этого...
Что же натворил генерал? С точки зрения стандартной полицейской логики – ничего особенного. Всего-то написал письмо ректору РГПУ Геннадию Бордовскому, сообщив, что студентка вверенного ему вуза Алимова была задержана за нарушение федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", а именно – за нарушение порядка проведения публичных акций, что на нее был составлен протокол об административном задержании и дело передано в мировой суд. Однако констатацией факта нелояльности властям генерал Пиотровский не ограничился. Он предложил ректору "провести беседу" с Алимовой, а также "провести на данном примере разъяснительные беседы со студентами руководимого Вами вуза о выполнении требований Федеральных Законов РФ и возможном наступлении административной и уголовной ответственности за нарушение законодательства".
Алимову и вправду задерживали – 10 декабря 2008 года у Мариинского дворца, где молодые "яблочники" протестовали против внесения в Конституцию поправок, продлевающих до шести лет президентский срок. По традиции, оппозиционеров задержали, даже не дав им развернуть растяжку "Руки прочь от Конституции", и отправили в отделение. В согласовании пикета им отказали из-за "массового посещения жителями города и туристическими группами объектов культурно-исторического наследия, расположенных на территории Исаакиевской площади" (при том, что пикет заявлялся на 9 часов утра прямо перед входом в Мариинский дворец, где заседают городские депутаты).
Дела Алимовой и ее товарищей передали в суд, который в феврале все эти дела прекратил за отсутствием состава административного правонарушения – тем самым признав, что и задержание было незаконным. Но – потрясающая стремительность – уже на следующий день после пикета и задержания из ГУВД было отправлено упомянутое письмо в РГПУ: видимо, ничего более важного, чем срочно предупредить вуз о столь опасной правонарушительнице, в этот день у генерала Пиотровского не нашлось.
Через несколько дней Екатерину Алимову пригласили к декану факультета иностранных языков Галине Елизаровой и в присутствии ее заместителя организовали с ней требуемую начальником ГУВД беседу. После прочтения расшифровки записи этой беседы возникает вопрос: какое у нас тысячелетье на дворе? Второе десятилетие XXI века – или 70-е годы века XX? Впрочем, может быть, это чуть более позднее время? В 70-е, если бы в институт пришло письмо о задержании студентки на запрещенном пикете, ее бы никуда не вызывали для беседы, а сразу исключили…
После "проработки" Алимова обратилась в суд с иском, расценив письмо ГУВД как наносящее ущерб ее чести и достоинству. Во-первых, потому, что был нарушен принцип презумпции невиновности (напомним, что письмо отправили еще до решения суда, который к тому же признал Алимову ни в чем не виновной). Во-вторых, потому, что на ее примере предлагалось вести беседы с другими студентами, тем самым сообщая всему вузу о ней как о правонарушительнице.
Суд первой инстанции иск отклонил, но представитель Алимовой – профессор (и член бюро питерского "Яблока") Александр Кобринский подал кассационную жалобу в городской суд и добился ее удовлетворения. Горсуд принял решение, во исполнение которого ГУВД обязано опровергнуть в письме на имя ректора РГПУ сведения, порочащие Екатерину Алимову, и выплатить ей в качестве компенсации морального вреда 5 тысяч рублей.
Это – первый случай в Петербурге, когда милицию заставляют платить за нанесение подобного морального вреда. Между тем, задержания оппозиционеров (впоследствии признаваемые незаконными) происходят постоянно. И если по проторенной Алимовой дорожке пойдут другие активисты, ГУВД придется крепко задуматься об изменении своей позиции: иначе расплачиваться придется регулярно.
* * *
Выдержки из записанной на диктофон беседы декана факультета иностранных языков РГПУ Галины Елизаровой со студенткой Екатериной Алимовой (17 декабря 2009 года).
– Алимова Екатерина Леонидовна… Знаете, почему мы вас сюда позвали?
– Не совсем, но догадываюсь.
– Вы когда-нибудь задумывались о том, как вы знаете законы? Вот вы лично Конституцию читали?
– Читала. И не раз.
– А нормативные подзаконные акты о правах и обязанностях?
– Читала.
– Почему вы считаете, что вот эти нормативные подзаконные акты можно нарушать?
– Я объясню. Во-первых, акцию не санкционировали незаконно. Потому что такие мероприятия носят уведомительный характер. И отказать нам в проведении акции не имеют права без видимой причины. Причины видимой не было. Мы будем подавать иск и абсолютно не факт, что мы не выиграем этот суд. Когда будет результат, тогда можно будет говорить уже с уверенностью. Что же касается второй статьи, по которой меня обвиняют (неповиновение сотрудникам милиции), этого просто не было. Потому что меня взяли под руки, отвели в машину, там неповиновения и близко не было. И опять же, будет суд по обеим статьям – тогда посмотрим.
– Ну вот, когда будет суд, тогда мы сможем говорить о том, что вы в каких-то аспектах правы. А пока суд не решил, то в соответствии с нормативными документами, с которыми нас руководство сочло необходимым ознакомить, вы нарушили вот эти нормативные обязательства. Вы понимаете, почему нас это особенно волнует? Вот только что вы ждали, пока я смогу с вами поговорить, потому что я здесь принимала очень интересного человека, это сотрудник аппарата одного из членов палаты представителей Конгресса в Вашингтоне. И вот он назвал нас всех, которые здесь работают, здесь учатся, замечательным совершенно словом – opinion-maker. Мы, имея доступ к такому большому количеству людей, мы, имея доступ к вам, студентам, у нас на факультете тысяча человек, а вы потом, имея доступ к ученикам, вы есть эти самые opinion-makers, те люди, которые создают мнение, в том числе и общественное мнение. И нельзя выдавать своё мнение за общественное…
– Но я же не выдавала своё мнение за мнение какого-то большого количества людей.
– Но мы вас здесь учим для того, чтобы вы потом пошли к школьникам. Где гарантия…
– Нет, я не буду учителем работать, я переводчиком буду, поэтому не беспокойтесь. Я буду переводить то, что мне скажут. Если скажут переводить "Путин – хороший", я так и буду переводить.
– Мы не об этом говорим, мы говорим о том, что мы и работаем, и обучаемся в очень специфическом учреждении. Вот это ваше выражение личной позиции при том, что вы принадлежите государственному учреждению, которое вообще-то заинтересовано в том, чтоб его участники были носителями государственной точки зрения, оно входит в противоречие... Вы учитесь в государственном учреждении. Вне зависимости от того, что лично я по этому поводу думаю. И вы являетесь субъектом этой же самой политики. Поэтому в данном случае мы боимся за то, что мы можем пострадать, и за то, что вы можете пострадать.
– Как я могу пострадать, просто интересно?
– Не знаю, как вы можете пострадать.
– Нет, я имею в виду – от университета.
– От университета вы никак не пострадаете, абсолютно. Но мы, вы понимаете, государственное учреждение. Мы работаем на государство... Право учиться здесь, оно накладывает и определенные обязанности. Если вам не нравится государство и не нравится наше учреждение, можно выбрать другое, тем более что вы учитесь всё равно за деньги. Можно где-то ещё. А если вам нравится качество нашего образования…
– Да.
– Нравится качество нашего образования? Тогда, будьте добры, отплатите нам за качество нашего образования тем, чтобы пока вы у нас учитесь, не было вот этой демонстрации противоречия между получаемым вами государственным образованием и вашим отношением к государству. Сделайте нам одолжение! Мы просим. Вы от факультета никак не пострадаете. Мы можем пострадать. Поэтому мы вас просим, воздержитесь от вот этих публичных акций в течение двух лет. Ну, двух с половиной. Воздержитесь, мы вас об этом просим. Вы от нас никак не пострадаете. Вы это знаете, поэтому вы и учитесь в этом учреждении, что вам нравится это учреждение. Мы не без недостатков, это вне всякого сомнения. Но мы даём хорошее образование, мы хорошо относимся к студентам, мы всячески стремимся к развитию их личности. Если вам это всё нравится, сделайте доброе дело, ради бога, избавьте нас от этого...
