Вопрос о признании Абхазии и Южной Осетии, как сообщил Владимир Путин в Бресте, он лично перед Минском никогда не ставил. "Как шел диалог между президентом Медведевым и президентом Лукашенко - нужно спросить у них". Вполне себе, между прочим, предвыборное заявление.
Солировать российскому премьеру никто не мешал. В чем и интрига: важно не только то, что было сказано, но и в каких обстоятельствах. Обстоятельства выглядели почти скандальными: Лукашенко со всей возможной нарочитостью встрече с российским премьером предпочел визит к Уго Чавесу. Словно давая понять, что встречаться с премьером, пусть даже братской страны, не является президентской обязанностью, как больше не является ею и необходимость вдаваться в нюансы тандемной формы правления. В общем, уровнем российского премьера оказался премьер белорусский, Сергей Сидорский, которого, при всем к нему уважении, все привыкли считать не более чем порученцем своего президента.
И могло показаться, что у Путина даже немного сдали нервы. Можно было даже подумать, что это такая подковырка в путинском жанре: Москва, дескать, даже рада, что непризнание Минском Абхазии и Южной Осетии помогло ему в налаживании связей с Западом. Но нет, все серьезно: Россия "всегда выступала и выступает за нормализацию отношений Белоруссии с западными соседями". То есть, как признался Путин, "в России ожидали, что Белоруссия быстро, энергично и эффектно поддержит нас по данному вопросу". Но не подержала – и бог с ним: "Нормализация отношений Белоруссии с западным сообществом этого стоит". Без тени издевки или обиды.
В общем, слово сказано и черта подведена. Да, Москва ждала так, что никому не приходит в голову опровергать запальчивое признание Лукашенко насчет того, что, мол, приезжают из Москвы и говорят, что без признания не будет кредита. Но, значит, гордая Белоруссия выдержала братский натиск, во имя принципов смирившись даже с нефтяным диктатом, и вот итог: Путин, не удостоенный аудиенции с Лукашенко, зачитывает в Бресте акт о капитуляции.
Все верно. Только о чьей?
Тут вспоминается анекдот, который любили после августа 2008-го рассказывать некоторые прикремлевские политологи. "Вот я – гэбульник, враг свободы, жандарм, – делился, рассказывали они, Путин с Медведевым. - А ты – интеллигент, из хорошей семьи, практически либерал. А теперь скажи: войну-то кто из нас начал?"
Люди, кстати, подозревали, что это не совсем, может быть, и анекдот, и такие сомнения Путин в Бресте изрядно усугубил.
Ведь что получается? В те времена, когда Лукашенко и в голову не приходило укатить в Венесуэлу во время визита российского премьера, таких унизительных дипломатических поражений Россия не терпела. Она в те времена вообще вставала с колен. И почти встала. А теперь – время не его, не Путина, он вообще встречается с неким господином Сидорским, которого никто не знает, и если кто не знает, с кого за это, а также за весь фарс с Абхазией и Южной Осетией спрашивать, то он охотно скажет. И сказал.
Идея плодотворная. Ведь за то время, когда Путин ежедневно рискует быть не принятым каким-нибудь настоящим лидером государства, случились не только Абхазия, Южная Осетия и ванкуверская Олимпиада. И если раньше за кризис Путин не нес ответственности, потому что в нем, как известно, была виновата Америка, то теперь он опять же не при делах, потому что он не президент, а кто президент, он охотно напомнит.
А время напоминать, судя по брестским признаниям, уже потихоньку наступает. И как-то очень похоже, что через два года просто так, по формальным поводам Лукашенко от встречи с Путиным уже не уклонится. Вчерашний день в Бресте и Каракасе они, впрочем, друг другу уже не забудут. В связи с чем только за белорусов и останется порадоваться. Путин ведь прав: отношения с Западомтого - непризнания Южной Осетии и Абхазии и еще, похоже, много чего из нашей братской практики - действительно, стоят.
Солировать российскому премьеру никто не мешал. В чем и интрига: важно не только то, что было сказано, но и в каких обстоятельствах. Обстоятельства выглядели почти скандальными: Лукашенко со всей возможной нарочитостью встрече с российским премьером предпочел визит к Уго Чавесу. Словно давая понять, что встречаться с премьером, пусть даже братской страны, не является президентской обязанностью, как больше не является ею и необходимость вдаваться в нюансы тандемной формы правления. В общем, уровнем российского премьера оказался премьер белорусский, Сергей Сидорский, которого, при всем к нему уважении, все привыкли считать не более чем порученцем своего президента.
И могло показаться, что у Путина даже немного сдали нервы. Можно было даже подумать, что это такая подковырка в путинском жанре: Москва, дескать, даже рада, что непризнание Минском Абхазии и Южной Осетии помогло ему в налаживании связей с Западом. Но нет, все серьезно: Россия "всегда выступала и выступает за нормализацию отношений Белоруссии с западными соседями". То есть, как признался Путин, "в России ожидали, что Белоруссия быстро, энергично и эффектно поддержит нас по данному вопросу". Но не подержала – и бог с ним: "Нормализация отношений Белоруссии с западным сообществом этого стоит". Без тени издевки или обиды.
В общем, слово сказано и черта подведена. Да, Москва ждала так, что никому не приходит в голову опровергать запальчивое признание Лукашенко насчет того, что, мол, приезжают из Москвы и говорят, что без признания не будет кредита. Но, значит, гордая Белоруссия выдержала братский натиск, во имя принципов смирившись даже с нефтяным диктатом, и вот итог: Путин, не удостоенный аудиенции с Лукашенко, зачитывает в Бресте акт о капитуляции.
Все верно. Только о чьей?
Тут вспоминается анекдот, который любили после августа 2008-го рассказывать некоторые прикремлевские политологи. "Вот я – гэбульник, враг свободы, жандарм, – делился, рассказывали они, Путин с Медведевым. - А ты – интеллигент, из хорошей семьи, практически либерал. А теперь скажи: войну-то кто из нас начал?"
Люди, кстати, подозревали, что это не совсем, может быть, и анекдот, и такие сомнения Путин в Бресте изрядно усугубил.
Ведь что получается? В те времена, когда Лукашенко и в голову не приходило укатить в Венесуэлу во время визита российского премьера, таких унизительных дипломатических поражений Россия не терпела. Она в те времена вообще вставала с колен. И почти встала. А теперь – время не его, не Путина, он вообще встречается с неким господином Сидорским, которого никто не знает, и если кто не знает, с кого за это, а также за весь фарс с Абхазией и Южной Осетией спрашивать, то он охотно скажет. И сказал.
Идея плодотворная. Ведь за то время, когда Путин ежедневно рискует быть не принятым каким-нибудь настоящим лидером государства, случились не только Абхазия, Южная Осетия и ванкуверская Олимпиада. И если раньше за кризис Путин не нес ответственности, потому что в нем, как известно, была виновата Америка, то теперь он опять же не при делах, потому что он не президент, а кто президент, он охотно напомнит.
А время напоминать, судя по брестским признаниям, уже потихоньку наступает. И как-то очень похоже, что через два года просто так, по формальным поводам Лукашенко от встречи с Путиным уже не уклонится. Вчерашний день в Бресте и Каракасе они, впрочем, друг другу уже не забудут. В связи с чем только за белорусов и останется порадоваться. Путин ведь прав: отношения с Западомтого - непризнания Южной Осетии и Абхазии и еще, похоже, много чего из нашей братской практики - действительно, стоят.
