Александр Генис: В минувшую пятницу исполнился ровно год кампании Обамы за реформу здравоохранения. За это время успела чуть выправиться экономика, Обама получил Нобелевскую премию, ввел 40 тысяч солдат в Афганистан и провел программу стимулов. Но все это меркнет по сравнению с битвами вокруг медицины, которые сковывают всю политическую жизнь Вашингтона, мешая ему заняться другими делами. В чем же проблема? Ну что может быть такого важного в вопросе, который давным-давно решили все развитые страны?
Ответ на этот законный вопрос не прост. Прежде всего, потому, что американская медицина, бесспорно, лучшая в мире. Она может сделать все, включая много лишнего. Самая развитая и расточительная, она лечит и разоряет страну с одинаковым успехом. На здоровье души и тела среднего американца уходит по крайне мере вдвое больше, чем в любой другой стране, включая, допустим, Францию, где живут лучше и дольше.
В Америке медицина стала невыносимым бременем – и это для тех, кто может себе ее позволить. Остальным, тем 46 миллионам, кто живет без страховки, еще хуже. Реформа, которую объявил своим приоритетом Белый Дом, должна сократить расходы и сделать медицинскую помощь общедоступной.
В принципе, с этим все согласны, но это – в принципе, ибо реформа преследует взаимоисключающие цели – она вынуждает больше тратить и обещает больше экономить. Считают, что полис для 10-15% незастрахованных американцев будет стоить стране триллион долларов. Республиканцы говорят, что у страны таких денег нет. Потому, ворчат демократы, что вы их потратили на войну. Но от этой перебранки никому не легче. Из-за распри буксует вся правительственная машина. Решив сдвинуть ее в места, Обама устроил публичные прения, надеясь найти компромисс или хотя бы устыдить противников. “Саммит здоровья”, за которым семь с лишним часов следили телезрители, оказался ярким театрализованным зрелищем. Но результаты - сомнительны. Законопроект по здравоохранению составляет 2400 страниц. Обсуждать его на публике нет никакой возможности, и даже лучшие эксперты не могут сказать наверняка, к чему приведет реформа. Несмотря на это, Обама, объявивший всеобщее медицинское страхование приоритетом, решил завершить начатое в ближайшие недели. В эту реформу президент вложил весь свой политический капитал, но хватит ли его, по-прежнему никто не знает.
О “Cаммите здоровья”, проблеме здравоохранения и сопутствующей ей политической борьбе рассказывает репортаж нашего вашингтонского корреспондента Владимира Абаринова.
Владимир Абаринов: Созывая совещание по реформе здравоохранения, президент Обама имел в виду продемонстрировать политическую волю к компромиссу. Договориться с оппонентами необходимо. Опросы свидетельствуют, что план реформы, предложенный демократами, настораживает американцев. Они предпочли бы, чтобы партии работали над законопроектом совместно. Республиканцы же твердят о том, что проект разработан без их участия, а самое главное – работа велась келейно, в закрытом режиме. Идея “Cаммита здоровья” состояла в том, чтобы дискутировать в прямом эфире, на глазах у американцев. Президент с самого начала взял предельно откровенный тон.
Барак Обама: У моей матери, которая не работала по найму, не было надежной страховки, и она умерла от рака яичников. Возможно, современная медицина ничем не смогла бы ей помочь. Этот вид рака сложно диагностировать, и ей поставили диагноз слишком поздно. Но я помню последние полгода ее жизни. Страховые компании угрожали, что не возместят ей расходы, и она сидела в больничной палате и спорила по телефону со страховщиками вместо того, чтобы проводить это время в кругу родных. Я помню это.
Владимир Абаринов: Лидер демократов в нижней палате Стени Хойер считает, что “Cаммит здоровья” не имеет прецедентов в новейшей истории США. С Хойером беседует обозреватель CBS Боб Шиффер.
Стени Хойер: Я считаю, это было необыкновенное событие. За свои 30 лет в Конгрессе я не могу припомнить ничего похожего. Думаю, великое множество американцев следили за дискуссией. Надеюсь, они теперь лучше знают суть проблемы. Это была весьма учтивая и дельная дискуссия. Американцы, надо полагать, получили впечатление о том, что дебаты ведутся очень серьезно и о том, в чем состоят разногласия.
Боб Шиффер: Но что будет теперь?
Стени Хойер: Существует согласие в том, что нам нужна реформа здравоохранения – похоже, это всеобщее убеждение. На основании уже проделанной работы мы намерены двигаться вперед с тем, чтобы обеспечить всем американцам доступное и качественное медицинское обслуживание. Это самое главное. Мы считаем, что реформа собьет цены. Мы считаем, что она укрепит здоровье Америки.
Владимир Абаринов: Проблема в том, что у демократов в Сенате нет квалифицированного большинства – 60 голосов из ста. В конце концов, Стени Хойер признался, что руководство Демократической партии, возможно, воспользуется процедурной возможностью, при которой требуется лишь простое большинство. Однако этот путь явно непопулярен – за несколько месяцев до выборов в Конгресс многие законодатели не хотят рисковать. С другой стороны, в ноябре демократы почти наверняка понесут потери, и провести реформу им будет еще сложнее.
Сенатор Джон Маккейн тоже считает полезным “Саммит здоровья”.
Джон Маккейн: Думаю, американцы теперь гораздо лучше информированы. Состоялась по-настоящему глубокая дискуссия, детальное обсуждение конкретных вопросов, и я рад, что это произошло. По-моему. Многие американцы смотрели – не скажу, что все семь часов, но некоторое представление получили. И я надеюсь, что этот форум заложил основу для серьезных переговоров. Но перед нами по-прежнему стоит фундаментальная проблема: протаскивать ли имеющийся однопартийный план или начать с самого начала?
Владимир Абаринов: Обозреватель MSNBC Дэвид Грегори.
Дэвид Грегори: Есть еще процедура, которая называется сверка бюджета и которую можно провести простым большинством. Какой была бы ваша реакция, если бы демократы пошли по этому пути?
Джон Маккейн: На протяжении истории, по крайней мере, недавней истории, фракция большинства в Сенате всегда недовольна тем, что у нее нет квалифицированного большинства. Когда республиканцы в большинстве, недовольны они, когда демократы – наоборот. Я против такого решения. Вопрос слишком важен, чтобы решать его большинством в 51 голос.
Владимир Абаринов: Во время совещания между Бараком Обамой и Джоном Маккейном произошел довольно острый обмен любезностями.
Барак Обама: Позвольте мне только напомнить вам, Джон, что мы больше не участвуем в президентской кампании. Выборы закончились.
Джон Маккейн: Мне напоминают об этом каждый день.
Дэвид Грегори: Как вы реагировали на это замечание?
Джон Маккейн: Президент сказал, что избирательная кампания закончилась. А я сказал президенту, что будет большой ошибкой расценивать голосование 60 голосами в Сенате как свидетельство межпартийного согласия. Этот закон должен быть двухпартийным. Любая коренная реформа должна пользоваться поддержкой обеих партий. Но в данном случае кончится тем, что они попросту купят недостающие голоса при помощи грязных сделок.
Владимир Абаринов: “Грязными сделками” Маккейн называет договоренность о целевых ассигнованиях тому или иному штату в обмен на голос сенатора от этого штата.
В чем же суть непреодолимых разногласий? Республиканец Джон Кайл, когда президент предоставил ему слово, сформулировал главное противоречие так:
Джон Кайл: Спасибо, господин президент. Я думаю, вы сформулировали проблему очень точно. Между нами существуют фундаментальные разногласия, и мы не можем сделать вид, что их нет. Когда вы, господин президент, сказали, что это философский спор и что он имеет право на существование, я согласился с этим. Мы не соглашаемся в коренном вопросе: кто должен управлять системой? Считаем ли мы, что это должны делать правительства штатов или Вашингтон? Доверяем ли мы принятие решений пациенту и его врачу или Вашингтону? Конечно, в процессе участвуют и те, и другие. Но есть огромная разница в наших подходах. Законопроект, который вы поддержали, передает слишком много контрольных функций Вашингтону, и нам очень сложно поддержать такие его статьи.
Владимир Абаринов: Иными словами, республиканцы видят несомненное зло во вмешательстве государства в дела здравоохранения. Проект демократов наделяет федеральное правительство не только контрольными функциями, но и делает его участником рынка медицинского страхования. По мысли авторов проекта, участие государства собьет цены на медицинские услуги и лекарства. Однако есть опасение, что частный страховой бизнес не выдержит конкуренции с государством и уйдет с рынка. Кроме того, государство уже сейчас управляет программами страхования престарелых, инвалидов и малоимущих граждан. Сенатор республиканец Том Коберн.
Том Коберн: Первое, что я сделал бы, это высказал бы предупреждение. Все, что делал последний год Конгресс, - это плохая медицина. Мы зациклились на идее лечить симптомы вместо того, чтобы лечить болезнь. Вот некоторые факты, известные нам о здравоохранении в Америке. Один из каждых трех потраченных долларов, никому не помогает выздороветь и не предупреждает чью-либо болезнь. А от исследовательской службы Конгресса мы знаем, что первопричина большинства пороков нынешней системы здравоохранения – это правительственные правила и инструкции. Правительство в этой стране теперь управляет более чем 60 процентами средств на здравоохранение. И если бы проблему могло решить выделение новых средств и создание новых правительственных программ, нам не надо было бы сидеть здесь сегодня, потому что мы и так это делаем.
Владимир Абаринов: Что реформа назрела – с этим согласны все. Пойдут ли демократы по пути обострения конфронтации или сочтут за благо отступить и начать с чистого листа? Этого пока никто не знает.
Ответ на этот законный вопрос не прост. Прежде всего, потому, что американская медицина, бесспорно, лучшая в мире. Она может сделать все, включая много лишнего. Самая развитая и расточительная, она лечит и разоряет страну с одинаковым успехом. На здоровье души и тела среднего американца уходит по крайне мере вдвое больше, чем в любой другой стране, включая, допустим, Францию, где живут лучше и дольше.
В Америке медицина стала невыносимым бременем – и это для тех, кто может себе ее позволить. Остальным, тем 46 миллионам, кто живет без страховки, еще хуже. Реформа, которую объявил своим приоритетом Белый Дом, должна сократить расходы и сделать медицинскую помощь общедоступной.
В принципе, с этим все согласны, но это – в принципе, ибо реформа преследует взаимоисключающие цели – она вынуждает больше тратить и обещает больше экономить. Считают, что полис для 10-15% незастрахованных американцев будет стоить стране триллион долларов. Республиканцы говорят, что у страны таких денег нет. Потому, ворчат демократы, что вы их потратили на войну. Но от этой перебранки никому не легче. Из-за распри буксует вся правительственная машина. Решив сдвинуть ее в места, Обама устроил публичные прения, надеясь найти компромисс или хотя бы устыдить противников. “Саммит здоровья”, за которым семь с лишним часов следили телезрители, оказался ярким театрализованным зрелищем. Но результаты - сомнительны. Законопроект по здравоохранению составляет 2400 страниц. Обсуждать его на публике нет никакой возможности, и даже лучшие эксперты не могут сказать наверняка, к чему приведет реформа. Несмотря на это, Обама, объявивший всеобщее медицинское страхование приоритетом, решил завершить начатое в ближайшие недели. В эту реформу президент вложил весь свой политический капитал, но хватит ли его, по-прежнему никто не знает.
О “Cаммите здоровья”, проблеме здравоохранения и сопутствующей ей политической борьбе рассказывает репортаж нашего вашингтонского корреспондента Владимира Абаринова.
Владимир Абаринов: Созывая совещание по реформе здравоохранения, президент Обама имел в виду продемонстрировать политическую волю к компромиссу. Договориться с оппонентами необходимо. Опросы свидетельствуют, что план реформы, предложенный демократами, настораживает американцев. Они предпочли бы, чтобы партии работали над законопроектом совместно. Республиканцы же твердят о том, что проект разработан без их участия, а самое главное – работа велась келейно, в закрытом режиме. Идея “Cаммита здоровья” состояла в том, чтобы дискутировать в прямом эфире, на глазах у американцев. Президент с самого начала взял предельно откровенный тон.
Барак Обама: У моей матери, которая не работала по найму, не было надежной страховки, и она умерла от рака яичников. Возможно, современная медицина ничем не смогла бы ей помочь. Этот вид рака сложно диагностировать, и ей поставили диагноз слишком поздно. Но я помню последние полгода ее жизни. Страховые компании угрожали, что не возместят ей расходы, и она сидела в больничной палате и спорила по телефону со страховщиками вместо того, чтобы проводить это время в кругу родных. Я помню это.
Владимир Абаринов: Лидер демократов в нижней палате Стени Хойер считает, что “Cаммит здоровья” не имеет прецедентов в новейшей истории США. С Хойером беседует обозреватель CBS Боб Шиффер.
Стени Хойер: Я считаю, это было необыкновенное событие. За свои 30 лет в Конгрессе я не могу припомнить ничего похожего. Думаю, великое множество американцев следили за дискуссией. Надеюсь, они теперь лучше знают суть проблемы. Это была весьма учтивая и дельная дискуссия. Американцы, надо полагать, получили впечатление о том, что дебаты ведутся очень серьезно и о том, в чем состоят разногласия.
Боб Шиффер: Но что будет теперь?
Стени Хойер: Существует согласие в том, что нам нужна реформа здравоохранения – похоже, это всеобщее убеждение. На основании уже проделанной работы мы намерены двигаться вперед с тем, чтобы обеспечить всем американцам доступное и качественное медицинское обслуживание. Это самое главное. Мы считаем, что реформа собьет цены. Мы считаем, что она укрепит здоровье Америки.
Владимир Абаринов: Проблема в том, что у демократов в Сенате нет квалифицированного большинства – 60 голосов из ста. В конце концов, Стени Хойер признался, что руководство Демократической партии, возможно, воспользуется процедурной возможностью, при которой требуется лишь простое большинство. Однако этот путь явно непопулярен – за несколько месяцев до выборов в Конгресс многие законодатели не хотят рисковать. С другой стороны, в ноябре демократы почти наверняка понесут потери, и провести реформу им будет еще сложнее.
Сенатор Джон Маккейн тоже считает полезным “Саммит здоровья”.
Джон Маккейн: Думаю, американцы теперь гораздо лучше информированы. Состоялась по-настоящему глубокая дискуссия, детальное обсуждение конкретных вопросов, и я рад, что это произошло. По-моему. Многие американцы смотрели – не скажу, что все семь часов, но некоторое представление получили. И я надеюсь, что этот форум заложил основу для серьезных переговоров. Но перед нами по-прежнему стоит фундаментальная проблема: протаскивать ли имеющийся однопартийный план или начать с самого начала?
Владимир Абаринов: Обозреватель MSNBC Дэвид Грегори.
Дэвид Грегори: Есть еще процедура, которая называется сверка бюджета и которую можно провести простым большинством. Какой была бы ваша реакция, если бы демократы пошли по этому пути?
Джон Маккейн: На протяжении истории, по крайней мере, недавней истории, фракция большинства в Сенате всегда недовольна тем, что у нее нет квалифицированного большинства. Когда республиканцы в большинстве, недовольны они, когда демократы – наоборот. Я против такого решения. Вопрос слишком важен, чтобы решать его большинством в 51 голос.
Владимир Абаринов: Во время совещания между Бараком Обамой и Джоном Маккейном произошел довольно острый обмен любезностями.
Барак Обама: Позвольте мне только напомнить вам, Джон, что мы больше не участвуем в президентской кампании. Выборы закончились.
Джон Маккейн: Мне напоминают об этом каждый день.
Дэвид Грегори: Как вы реагировали на это замечание?
Джон Маккейн: Президент сказал, что избирательная кампания закончилась. А я сказал президенту, что будет большой ошибкой расценивать голосование 60 голосами в Сенате как свидетельство межпартийного согласия. Этот закон должен быть двухпартийным. Любая коренная реформа должна пользоваться поддержкой обеих партий. Но в данном случае кончится тем, что они попросту купят недостающие голоса при помощи грязных сделок.
Владимир Абаринов: “Грязными сделками” Маккейн называет договоренность о целевых ассигнованиях тому или иному штату в обмен на голос сенатора от этого штата.
В чем же суть непреодолимых разногласий? Республиканец Джон Кайл, когда президент предоставил ему слово, сформулировал главное противоречие так:
Джон Кайл: Спасибо, господин президент. Я думаю, вы сформулировали проблему очень точно. Между нами существуют фундаментальные разногласия, и мы не можем сделать вид, что их нет. Когда вы, господин президент, сказали, что это философский спор и что он имеет право на существование, я согласился с этим. Мы не соглашаемся в коренном вопросе: кто должен управлять системой? Считаем ли мы, что это должны делать правительства штатов или Вашингтон? Доверяем ли мы принятие решений пациенту и его врачу или Вашингтону? Конечно, в процессе участвуют и те, и другие. Но есть огромная разница в наших подходах. Законопроект, который вы поддержали, передает слишком много контрольных функций Вашингтону, и нам очень сложно поддержать такие его статьи.
Владимир Абаринов: Иными словами, республиканцы видят несомненное зло во вмешательстве государства в дела здравоохранения. Проект демократов наделяет федеральное правительство не только контрольными функциями, но и делает его участником рынка медицинского страхования. По мысли авторов проекта, участие государства собьет цены на медицинские услуги и лекарства. Однако есть опасение, что частный страховой бизнес не выдержит конкуренции с государством и уйдет с рынка. Кроме того, государство уже сейчас управляет программами страхования престарелых, инвалидов и малоимущих граждан. Сенатор республиканец Том Коберн.
Том Коберн: Первое, что я сделал бы, это высказал бы предупреждение. Все, что делал последний год Конгресс, - это плохая медицина. Мы зациклились на идее лечить симптомы вместо того, чтобы лечить болезнь. Вот некоторые факты, известные нам о здравоохранении в Америке. Один из каждых трех потраченных долларов, никому не помогает выздороветь и не предупреждает чью-либо болезнь. А от исследовательской службы Конгресса мы знаем, что первопричина большинства пороков нынешней системы здравоохранения – это правительственные правила и инструкции. Правительство в этой стране теперь управляет более чем 60 процентами средств на здравоохранение. И если бы проблему могло решить выделение новых средств и создание новых правительственных программ, нам не надо было бы сидеть здесь сегодня, потому что мы и так это делаем.
Владимир Абаринов: Что реформа назрела – с этим согласны все. Пойдут ли демократы по пути обострения конфронтации или сочтут за благо отступить и начать с чистого листа? Этого пока никто не знает.
