Международный уголовный суд в ближайшее время вернется к вопросу об ордере на арест президента Судана Омара Башира. Об этом заявил в Нью-Йорке главный прокурор суда Луис Морено-Окампо. Он выступил и ответил на вопросы на встрече, организованной американской неправительственной оргаинзацией Совет по международным отношениям.
В 1985 году аргентинский юрист Луис Морено-Окампо был помощником главного обвинителя на процессе против бывших членов военной хунты – тогда впервые после Нюрнбегского трибунала на скамье подсудимых оказались бывшие главы государства и командующие вооруженными силами. Впоследствии он занимал различные прокурорские должности, а в 1992 году вышел в отставку. В качестве частнопрактикующего адвоката он представлял в судах интересы Диего Марадоны, а на процессе по экстрадиции из Аргентины нацистского военно преступника Эриха Прибке – интересы его жертв. Главным прокурором Международного уголовного суда он стал в 2003 году. Свою основную задачу Луис Морено-Окампо видит в предупреждении преступлений, подлежащих юрисдикции суда в Гааге:
- Я хотел бы представить здесь мое представление о том, как предотвратить преступления, о которых мы снова и снова думаем, что этого никогда больше не произойдет, но они совершаются снова и снова на наших глазах: геноцид, преступления против человечности и военные преступления.
Я хотел бы говорить с вами о том, что воспринимается здесь как нечто новое, а именно – об институтах международного права, которые пытаются решать проблему. Американцам трудно поверить в защиту извне, в то, что вы можете быть защищены международными правовыми институтами, но в других странах отношение к этому иное.
Именно такова, в сущности, мотивация трех регионов - Европы, Африки и Южной Америки. У них есть общая точка соприкосновения – каждый из этих регионов стал жертвой масштабных преступлений, и урок, который они усвоили из истории, заключается в том, что никакая страна в одиночку не в состоянии справиться с этими преступлениями, - заявил Луис Морено-Окампо.
Международный уголовный суд существует с июня 2002 года на основании многостороннего соглашения – Римского статута. Россия подписала, но не ратифицировала этот документ. Билл Клинтон подписал статут в 2000 году, но в Сенат на ратификацию его даже не направлял. К юрисдикции суда относятся геноцид, преступления против человечности и военные преступления, совершенные после вступления Римского статута в силу. Прокурор Морено-Окампо подчеркивает особое значение международного суда для стран, не имеющих собственных вооруженных сил:
- Я хотел бы сослаться на костариканского посла, с которым мы встречались месяц назад в Гарварде. Он объяснял мне, почему Коста-Рика так энергично взялась за дело о преступленниях в Дарфуре, когда председательствовала в Совете Безопасности. Он сказал, что это отвечает национальным интересам его страны. В мире 26 стран, не имеющих армии, и Коста-Рика – самая большая из них. Коста-Рике нужен закон, чтобы защитить себя. Для нее это проблема внутренней безопасности. Для Канады это дело принципа. Для Коста-Рики вопрос стоит иначе, - сообщил Морено-Окампо.
Главный прокурор, по его словам, исполняет троякую задачу:
- Моя миссия состоит в том, чтобы положить конец безнаказанности за эти преступления и тем самым способствовать предотвращению будущих преступлений. Таким образом, наша цель - предотвращение. Мои функции подразделяются на три различных типа. У меня есть мандат на выбор предмета расследования, и это довольно необычно, потому что и в Нюрнберге, и в случаях Югославии и Руанды предмет расследования определяли государства. Теперь такие полномочия даны мне. Затем я провожу расследование. И наконец, я возглавляю обвинение в суде.
Луис Морено-Окампо признал, что наиболее сложный этап работы – это выбор предмета расследования. Его париходиттся согласовывать с заинтересованными сторонами, хотя мандат прокурора этого и не требует. Об этом Морено-Окампо спросил модератор дискуссии, бывший главный судья Международного суда ООН Стивен Швебель:
- Г-н Морено-Окампо, согласно Римскому статуту, прокурор действует независимо и не может запрашивать или получить указания от какого-либо внешнего источника. Насколько соответствует этому правилу практика, когда прокурор, прежде чем принять решение о расследовании, консультируется с правительствами и должностными лицами ООН о возможных дипломатических последствиях привлечения виновных к ответственности?
Ответ был таков:
- Позвольте мне ответить примером. Когда я приехал в Гаагу, все просили меня вмешаться в иракскую ситуацию. Но Ирак – не участник Римского статута, также как и США. Так что я ничего не мог сделать. Наихудшими случаями были преступления в Колумбии и Конго. Но в Колумбии они расследовались национальным правосудием. В Конго этого не было. Поэтому мы выбрали Конго.
Далее – у меня есть советник по международным отношениям. Я спрашиваю ее: как нам заручиться поддержкой других стран, чтобы начать расследование в Конго? Она говорит: вам следует провести консультации с различными дипломатами и главами правительств – и когда вы получите их поддержку, вы сможете начать расследование. Я говорю: а что если они не поддержат идею, скажут мне «нет»? Если скажут «нет», вы ничего не сможете сделать, отвечает она.
В настоящее время наиболее острый вопрос для Международного уголовного суда – это вопрос о привлечении к ответственности за преступления, совершенные в суданской провинции Дарфур, президента Судана Омара Башира. Луис Морено-Окампо вступил в конфликт с судьями: он добивается от суда выдачи ордера на арест Башира. Прокурор считает, что именно Башир стоит за попытками дискредитировать его.
Стивен Швебель задал следующий вопрос:
- Из африканских кругов доносятся сетования на то, что Международный уголовный суд чрезмерно сконцентрировался на Африке. У вас есть какие-нибудь комментарии на эту тему?
Луис Морено-Окампо ответил под смех собравшихся:
Да, много. Во-первых, я думаю, что это свидетельство успеха. Мы внушаем страх. Мне это нравится. Это страх наказания: если совершил преступление, понесешь ответственность. Хорошая идея.
Участниками Римского статута являются 30 африканских государств. Ни одно из них не вышло из договора. Южная Африка ясно заявила: Башир, если вы появитесь здесь, вы будете арестованы. Так что на чрезмерное внимание жалуются не наши легальные страны-партнеры, а другие. На самом деле эту идею продвигает президент Судана Башир. Так что это, собственно говоря, пропаганда.
Если вы помните, когда случился геноцид в Руанде, африканцы жаловались: почему никого не интересуют массовые убийства в Африке, почему занимаются только Югославией? Тогда от ООН требовали создать трибунал для Руанды. Что касается меня, то меня волнуют жертвы. Это моя позиция. Да, Башир – африканец, но он убивает тысячи африканцев. Надо выбрать, на чьей ты стороне. Я – прокурор. Я на стороне жертв.
Следующий вопрос Морено-Окампо звучал так:
- Учитывая исчерпывающие доказательства систематических нападений, использования сексуального насилия как орудия войны,
вражды, направленной против определенных этнических групп, почему так трудно доказать преднамеренность этих действий и квалифицировать их как геноцид? И что вы думаете о решении суда понизить требования к формуле обвинения?
Mорено-Окампо ответил:
- Во-первых, суд квалифицировал истребление населения как преступление против человечности. Таким образом, случившееся в лагерях беженцев подпадает под это определение. Что касается геноцида, то у них есть критерии. Мы представили документ, в котором сказано, что доказательств столько, что геноцид - единственный возможный вывод, вне всякого разумного сомнения. А они говорят: нет, это неверно; возможен и другой вывод. И отклоняют наше ходатайство.
Но проблема здесь в том, что ведь "вне всякого разумного сомнения" - это требование, предъявляемое к вердикту о виновности. Мы же просим ордер, а стандартное требование к ордеру – "разумное основание считать", и этот критерий мы значительно превзошли. Таким образом, судьи фактически применяют к ордеру тот же критерий, что и к обвинительному вердикту. Это несоответствие было исправлено. Так что мы выиграли этот юридический спор. Я согласен с вами: это геноцид. И я думаю, мы получим ордер.
В дискуссии принял участие и дипломат из посольства Судана в США. Принцип взаимодополняемости, с упоминания которого он начал свое выступление, гласит, что Международный уголовный суд принимает дело к производству лишь тогда, когда бездействует национальное правосудие. Отсюда вопрос:
- В начале своего выступления вы упоминали принцип взаимодополняемости. Но в случае Судана он не применяется. В Судане существует признанная и дееспособная система правосудия. Но в деле аль-Башира это не принимается во внимание. Другой принцип – международный принцип суверенитета страны. Ордер на арест действующего президента нарушает этот принцип.
Вы говорили также, что хотите служить интересам справедливости. Вы считаете, что интересам справедливости в Судане будет отвечать ордер на арест действующего президента именно сейчас, когда идет процесс примирения, просходит демократизация и многое другое, когда система правосудия работает?
И наконец, вы говорили, что остаетесть в рамках юридической процедуры. Но вы так много выступаете в различных аудиториях, что можно подумать, что вы ведете политическую кампанию. Служит ли это интересам правосудия?
Ответ прокурора звучал так:
- Начнем с взаимодополняемости. Я получил рекомендацию Совета Безопасности и три месяца не открывал дело, проверял, не начал ли Судан собственное национальное расследование. Мы выяснили, что не начал. Поэтому я открыл дело. Так что я проверяю, существует ли взаимодополняемость. Я и после этого продолжал проверку. Ваша страна пригласила меня в Хартум. Я приехал, побеседовал с суданскими судьями и прокурорами. Оказалось, что в производстве нет дел о бесчинствах в Дарфуре. Так что мы полностью исполнили нашу обязанность в отношении принципа взаимодополняемости.
Что касается неприкосновенности, то в международном праве этот вопрос совершенно ясен: глава государства не пользуется иммунитетом от международного суда. Президент Башир имеет право думать иначе, но он должен явиться в суд, где мы и обсудим этот вопрос.
Луис Морено-Окампо сообщил также, что его аппарат изучает представленные правительством Грузии материалы о действиях российских войск в августе 2008 года на территории Южной Осетии и Абхазии.
В 1985 году аргентинский юрист Луис Морено-Окампо был помощником главного обвинителя на процессе против бывших членов военной хунты – тогда впервые после Нюрнбегского трибунала на скамье подсудимых оказались бывшие главы государства и командующие вооруженными силами. Впоследствии он занимал различные прокурорские должности, а в 1992 году вышел в отставку. В качестве частнопрактикующего адвоката он представлял в судах интересы Диего Марадоны, а на процессе по экстрадиции из Аргентины нацистского военно преступника Эриха Прибке – интересы его жертв. Главным прокурором Международного уголовного суда он стал в 2003 году. Свою основную задачу Луис Морено-Окампо видит в предупреждении преступлений, подлежащих юрисдикции суда в Гааге:
- Я хотел бы представить здесь мое представление о том, как предотвратить преступления, о которых мы снова и снова думаем, что этого никогда больше не произойдет, но они совершаются снова и снова на наших глазах: геноцид, преступления против человечности и военные преступления.
Я хотел бы говорить с вами о том, что воспринимается здесь как нечто новое, а именно – об институтах международного права, которые пытаются решать проблему. Американцам трудно поверить в защиту извне, в то, что вы можете быть защищены международными правовыми институтами, но в других странах отношение к этому иное.
Именно такова, в сущности, мотивация трех регионов - Европы, Африки и Южной Америки. У них есть общая точка соприкосновения – каждый из этих регионов стал жертвой масштабных преступлений, и урок, который они усвоили из истории, заключается в том, что никакая страна в одиночку не в состоянии справиться с этими преступлениями, - заявил Луис Морено-Окампо.
Международный уголовный суд существует с июня 2002 года на основании многостороннего соглашения – Римского статута. Россия подписала, но не ратифицировала этот документ. Билл Клинтон подписал статут в 2000 году, но в Сенат на ратификацию его даже не направлял. К юрисдикции суда относятся геноцид, преступления против человечности и военные преступления, совершенные после вступления Римского статута в силу. Прокурор Морено-Окампо подчеркивает особое значение международного суда для стран, не имеющих собственных вооруженных сил:
В мире 26 стран, не имеющих армии, и Коста-Рика – самая большая из них. Коста-Рике нужен закон, чтобы защитить себя
- Я хотел бы сослаться на костариканского посла, с которым мы встречались месяц назад в Гарварде. Он объяснял мне, почему Коста-Рика так энергично взялась за дело о преступленниях в Дарфуре, когда председательствовала в Совете Безопасности. Он сказал, что это отвечает национальным интересам его страны. В мире 26 стран, не имеющих армии, и Коста-Рика – самая большая из них. Коста-Рике нужен закон, чтобы защитить себя. Для нее это проблема внутренней безопасности. Для Канады это дело принципа. Для Коста-Рики вопрос стоит иначе, - сообщил Морено-Окампо.
Главный прокурор, по его словам, исполняет троякую задачу:
- Моя миссия состоит в том, чтобы положить конец безнаказанности за эти преступления и тем самым способствовать предотвращению будущих преступлений. Таким образом, наша цель - предотвращение. Мои функции подразделяются на три различных типа. У меня есть мандат на выбор предмета расследования, и это довольно необычно, потому что и в Нюрнберге, и в случаях Югославии и Руанды предмет расследования определяли государства. Теперь такие полномочия даны мне. Затем я провожу расследование. И наконец, я возглавляю обвинение в суде.
Луис Морено-Окампо признал, что наиболее сложный этап работы – это выбор предмета расследования. Его париходиттся согласовывать с заинтересованными сторонами, хотя мандат прокурора этого и не требует. Об этом Морено-Окампо спросил модератор дискуссии, бывший главный судья Международного суда ООН Стивен Швебель:
- Г-н Морено-Окампо, согласно Римскому статуту, прокурор действует независимо и не может запрашивать или получить указания от какого-либо внешнего источника. Насколько соответствует этому правилу практика, когда прокурор, прежде чем принять решение о расследовании, консультируется с правительствами и должностными лицами ООН о возможных дипломатических последствиях привлечения виновных к ответственности?
Ответ был таков:
- Позвольте мне ответить примером. Когда я приехал в Гаагу, все просили меня вмешаться в иракскую ситуацию. Но Ирак – не участник Римского статута, также как и США. Так что я ничего не мог сделать. Наихудшими случаями были преступления в Колумбии и Конго. Но в Колумбии они расследовались национальным правосудием. В Конго этого не было. Поэтому мы выбрали Конго.
Далее – у меня есть советник по международным отношениям. Я спрашиваю ее: как нам заручиться поддержкой других стран, чтобы начать расследование в Конго? Она говорит: вам следует провести консультации с различными дипломатами и главами правительств – и когда вы получите их поддержку, вы сможете начать расследование. Я говорю: а что если они не поддержат идею, скажут мне «нет»? Если скажут «нет», вы ничего не сможете сделать, отвечает она.
В настоящее время наиболее острый вопрос для Международного уголовного суда – это вопрос о привлечении к ответственности за преступления, совершенные в суданской провинции Дарфур, президента Судана Омара Башира. Луис Морено-Окампо вступил в конфликт с судьями: он добивается от суда выдачи ордера на арест Башира. Прокурор считает, что именно Башир стоит за попытками дискредитировать его.
Стивен Швебель задал следующий вопрос:
- Из африканских кругов доносятся сетования на то, что Международный уголовный суд чрезмерно сконцентрировался на Африке. У вас есть какие-нибудь комментарии на эту тему?
Луис Морено-Окампо ответил под смех собравшихся:
Да, много. Во-первых, я думаю, что это свидетельство успеха. Мы внушаем страх. Мне это нравится. Это страх наказания: если совершил преступление, понесешь ответственность. Хорошая идея.
Участниками Римского статута являются 30 африканских государств. Ни одно из них не вышло из договора. Южная Африка ясно заявила: Башир, если вы появитесь здесь, вы будете арестованы. Так что на чрезмерное внимание жалуются не наши легальные страны-партнеры, а другие. На самом деле эту идею продвигает президент Судана Башир. Так что это, собственно говоря, пропаганда.
Если вы помните, когда случился геноцид в Руанде, африканцы жаловались: почему никого не интересуют массовые убийства в Африке, почему занимаются только Югославией? Тогда от ООН требовали создать трибунал для Руанды. Что касается меня, то меня волнуют жертвы. Это моя позиция. Да, Башир – африканец, но он убивает тысячи африканцев. Надо выбрать, на чьей ты стороне. Я – прокурор. Я на стороне жертв.
Следующий вопрос Морено-Окампо звучал так:
- Учитывая исчерпывающие доказательства систематических нападений, использования сексуального насилия как орудия войны,
вражды, направленной против определенных этнических групп, почему так трудно доказать преднамеренность этих действий и квалифицировать их как геноцид? И что вы думаете о решении суда понизить требования к формуле обвинения?
Mорено-Окампо ответил:
- Во-первых, суд квалифицировал истребление населения как преступление против человечности. Таким образом, случившееся в лагерях беженцев подпадает под это определение. Что касается геноцида, то у них есть критерии. Мы представили документ, в котором сказано, что доказательств столько, что геноцид - единственный возможный вывод, вне всякого разумного сомнения. А они говорят: нет, это неверно; возможен и другой вывод. И отклоняют наше ходатайство.
Но проблема здесь в том, что ведь "вне всякого разумного сомнения" - это требование, предъявляемое к вердикту о виновности. Мы же просим ордер, а стандартное требование к ордеру – "разумное основание считать", и этот критерий мы значительно превзошли. Таким образом, судьи фактически применяют к ордеру тот же критерий, что и к обвинительному вердикту. Это несоответствие было исправлено. Так что мы выиграли этот юридический спор. Я согласен с вами: это геноцид. И я думаю, мы получим ордер.
В дискуссии принял участие и дипломат из посольства Судана в США. Принцип взаимодополняемости, с упоминания которого он начал свое выступление, гласит, что Международный уголовный суд принимает дело к производству лишь тогда, когда бездействует национальное правосудие. Отсюда вопрос:
- В начале своего выступления вы упоминали принцип взаимодополняемости. Но в случае Судана он не применяется. В Судане существует признанная и дееспособная система правосудия. Но в деле аль-Башира это не принимается во внимание. Другой принцип – международный принцип суверенитета страны. Ордер на арест действующего президента нарушает этот принцип.
Вы говорили также, что хотите служить интересам справедливости. Вы считаете, что интересам справедливости в Судане будет отвечать ордер на арест действующего президента именно сейчас, когда идет процесс примирения, просходит демократизация и многое другое, когда система правосудия работает?
И наконец, вы говорили, что остаетесть в рамках юридической процедуры. Но вы так много выступаете в различных аудиториях, что можно подумать, что вы ведете политическую кампанию. Служит ли это интересам правосудия?
Ответ прокурора звучал так:
- Начнем с взаимодополняемости. Я получил рекомендацию Совета Безопасности и три месяца не открывал дело, проверял, не начал ли Судан собственное национальное расследование. Мы выяснили, что не начал. Поэтому я открыл дело. Так что я проверяю, существует ли взаимодополняемость. Я и после этого продолжал проверку. Ваша страна пригласила меня в Хартум. Я приехал, побеседовал с суданскими судьями и прокурорами. Оказалось, что в производстве нет дел о бесчинствах в Дарфуре. Так что мы полностью исполнили нашу обязанность в отношении принципа взаимодополняемости.
Что касается неприкосновенности, то в международном праве этот вопрос совершенно ясен: глава государства не пользуется иммунитетом от международного суда. Президент Башир имеет право думать иначе, но он должен явиться в суд, где мы и обсудим этот вопрос.
Луис Морено-Окампо сообщил также, что его аппарат изучает представленные правительством Грузии материалы о действиях российских войск в августе 2008 года на территории Южной Осетии и Абхазии.
