Вадим Медовщиков: У нас в гостях курский художник Олег Радин.
Олег Михайлович, художники чаще кто - ремесленники или художники?
Олег Радин: Я никогда художников ремесленниками не называю. Все-таки художники в данной ситуации простые люди. Им же кушать надо. Поэтому приходится писать так называемые грядки - то, что приятно глазу, любо-дорого смотреть, по любому поводу можно подарить и особо не напрягаться, глядя на такие картины. А с серьезной тематикой очень-очень мало. Практически почти ничего.
Вадим Медовщиков: Почему?
Олег Радин: Дело в том, что когда было нельзя, тогда тем людям, которые называли себя художниками, они считали, что можно. Они писали для себя, выставляли на закрытых выставках. Это было интересно. Когда сказали - можно все, и первый раз позволили андеграунд показать, что в провинции тоже есть андеграунд. Была первая выставки, и постепенно все пошло на спад. Потому что такое количество про нехорошее было выплеснуто и в прессе, и в кино, и в телевидении, и везде-везде, казалось бы, таких больных тем, которых бы не касались другие виды искусства, вроде как и не осталось. Да и художники, смотришь вокруг, по улицам ходят, видят везде - начинает нарастать красивая жизнь. А как-то отрываться-то не хочется. Я напишу картину "Нищая нынешнего времени". А кто ее купит? А кто ее будет показывать? Какой-то художественный салон? Я принесу, а они скажут - это не наш формат. Если выставлю у себя в галерее, а я выставляю работы такие, придут люди, которым это интересно, посмотрят. Это ничего не изменит ни в их состоянии, не внесет какой-то вклад в решение социальных проблем. Почему? Потому что те люди, от которых зависит то, что простые люди должны жить лучше, они ничего для этого не делают и вряд ли будут делать. Нормальный художник всегда художник. Его волнуют не только темы природы, экологии, но и в первую очередь души людские. Печально, что сейчас практически на социальные темы, на серьезные темы картин как-то не видать. Вы вспомните, конец XIX, начало ХХ века.
Вадим Медовщиков: Конец ХХ века.
Олег Радин: Конец ХХ века. Ситуации несколько аналогичные. Сейчас читаю прессу конца XIX - начала ХХ века. И вот так читаю и думаю, а что изменилось-то?
Вадим Медовщиков: А изменилось что-нибудь?
Олег Радин: А ничего не изменилось. Меняются практически только названия, организации, меняются названия партий, меняются другие названия, а ситуация практически остается той же самой. Ведь как был народ гол, нищ, бесправен, так он и остался. Как была громадная разница между людьми, которые работают и производят, между теми, которые управляют и делят, так и осталась. Недавно читал Фонвизина. Он готовил речи некоторым руководителям бывшей царской России. Там до такой степени люди понимали, что без культуры и искусства просто невозможно дальнейшее цивилизованное развитие общества! А у нас все это скатилось до уровня самой что ни на есть дешевой попсы, которая захватила все виды искусства, которые только могут быть. А так что?! Россия наша матушка. Пока не доклюют нас до такой степени петушки в прямом и переносном смысле, пока у нас до такой степени вот эта энергия внутри не накопится, что начнет вырываться наружу, я думаю, в художественном мире мало, что изменится.
Вадим Медовщиков: А прогноз, когда это может быть?
Олег Радин: Когда это может быть?
Вадим Медовщиков: Долго ли осталось?
Олег Радин: Дело в том, что мы живем в стране, в которой всегда планов громадье на многие года. Ведь вспомните, Хрущев обещал коммунизм, Горбачев обещал всем по квартире. Все вперед смотрят на 20-30 лет. Недавно у нас была программа 2020. Оказалось-то маловато! Уже и 2030 делают. А что там? 20 лет впереди. С кого спрашивать? Если сейчас невозможно спросить с тех людей, которые сделали что-то не так месяц назад, то кто там будет спрашивать в 2020, в 2030 году? Ну, ошиблись, ну, не рассчитали, ну, немного не туда.
Печально то, что наша тема про художников все-таки так скатилась, сорвалась в тему социальных отношений. Про политику даже и говорить-то нечего. Политики нет, идеологии нет. Я сторонник социалистической идеи - от каждого по способности, каждому по труду. Это справедливо. Печально, что в свое время к власти пришли политические извращенцы, и на каждом из уровней власти приходили люди, для которых собственный карман и собственная обеспеченность была важнейшим. В определенные периоды все-таки как-то была какая-то державность. Я имею в виду при тоталитаризме был какой-то испуг. Меньше воровали - это любой признает. А когда Леонид Ильич, все... Борьба с коррупцией. У нас нет коррупции. У нас это называется по-другому. В брежневские времена это называлось кумовство, а в нынешнее время - это просто дружба. Все дружат. У одного сын работает в одной организации, у другого дочка. Они муж, жена, сват, брат, кум, дядя. В итоге все и складывается.
Вадим Медовщиков: А у художников не так?
Олег Радин: У художников не так. Раньше хоть Союз художников был. Были какие-то поездки на дачи, какие-то путевки, краски делили. А сейчас все имущество, которое принадлежало Союзу художников, раздербанили, как и прочее имущество бывшего Советского Союза, делить нечего. Сейчас Союз художников превратился в такой вялый-вялый даже не профсоюз, а вялый-вялый любительский кружок. Какие-то свои дешевые амбиции - внутри себя потешить, что ты еще что-то можешь, потому что у тебя звание - заслуженный, народный. Кого-то не пустить. А кого не пускать?! Сейчас надо прямо всех загонять. Почему? Потому что они все одинаковые.
Вадим Медовщиков: Грустно.
Олег Радин: Грустно.
