Марина Тимашева: В театре "Современник" – премьера спектакля “Джентльмен”. На постановку пригласили Евгения Каменьковича (спектакли последних лет были выпущены им в Мастерской Петра Фоменко: это "Дом, где разбиваются сердца" Бернарда Шоу, "Самое важное" по "Венериному волосу" Михаила Шишкина и "Улисс" Джеймса Джойса). Евгений Каменькович предложил Галине Борисовне Волчек несколько сочинений, из которых она выбрала комедию Сумбатова-Южина "Джентльмен".
Имя Александра Ивановича Сумбатова-Южина хорошо известно выпускникам театроведческих факультетов. Он родился в семье грузинского князя, учился на юридическом факультете Петербургского университета. Сумбатов был театральным рецензентом, то есть хорошо знал газетную жизнь. известен более всего, как актер Малого театра, партнер Марии Николаевны Ермоловой, которая и сыграла главную роль в спектакле "Джентльмен". С 1881 года начал писать пьесы, в свое время весьма репертуарные, они шли и в Малом театре, и в Александринском. Одна из них написана в соавторстве с Немировичем-Данченко. "Джентльмен" датирован 1897-м годом, и даже в программу театроведческого факультета не входил, а Сумбатова, как драматурга, перечисляли через запятую еще с несколькими литераторами 15-го эшелона. И я спрашиваю Евгения Каменьковича:
Только что я прочитала интервью Сергея Женовача в “Петербургском театральном журнале” и, в частности, он говорит о том, что люди все время ставят одни и те же пьесы просто потому, что они мало читают. Где вы лично нашли этот текст, когда?
Евгений Каменькович: Мой учитель Гончаров, все пять лет как мы учились, нам задавал один и тот же вопрос: “Где новые пьесы?”. Я вроде как приучен, я всегда нахожусь в поиске, я всегда старюсь искать современные пьесы, но попутно я всегда перечитываю все, что было раньше. Эта пьеса просто из серой библиотеки драматурга, которая есть, по-моему, в каждом интеллигентном доме, и когда я прочитал ее, поразился, как она созвучна нашему времени.
Марина Тимашева: Большинство людей покупает билеты в “Современник” потому, что любят этот театр, или потому, что в спектакле заняты почти сплошь знаменитости. Стало быть, ни о каком таком Сумбатове-Южине публика знать не знает и ведать не ведает. Осмелюсь предположить, что посмотрев спектакль, она будет глубоко уверена, что пьеса написана вчерашним утром, внезапно народившимся талантливым драматургом, понимающим законы театра, знающим ремесло и хорошо усвоившим традиции русской классической литературы. От ремесла и законов театра - сюжет о неравном браке, любовном треугольнике, предательстве возлюбленного, после чего героиня, ушедшая было от мужа-купца, к нему возвращается. По своему устройству эта пьеса, конечно, вторична (влияние Фонвизина, Грибоедова, Островского и многих других - очевидно), но ее каркас крепко сбит, интрига увлекательна, в ней есть признаки комедии характеров и положений и необходимая доля сентиментальности, так что люди, которых не беспокоят общественные проблемы, получат свое удовольствие. Но, помимо путаных любовных отношений персонажей и разных вариаций на тему "мезальянс", в пьесе сатирически выведена целая вереница социальных типов. Довольно подменить старомодное слово "купец" на новомодное "предприниматель" или, бери выше, "российская элита", чтобы получить убойной силы памфлет на современное нам, а не Сумбатову, общество.
Звучит сцена из спектакля:
- Во-первых, за нами свежесть натуры. Мы не выродились как дворяне. Во-вторых, обеспеченность - это тоже важное условие, потому что творить человек может только когда он на свободе. Какая же это свобода, пардон, если у человека даже подметки заложены? И, в-третьих, я так свою книгу издам, что я заодно и внешностью всякого ушибу. Дудки! Нас уж не затрешь! Позвольте, позвольте, ведь сегодня все вокруг капитала крутится»
Марина Тимашева: Довольно сказать, что главный герой в исполнении Артура Смольянинова - молодой, внешне европеизированный светский “джентльмен”, очень богатый, лопающийся от избытка сил, совершенно уверенный, что деньги - единственная ценность, что все “вокруг капитала крутится”, и что стесняться таким, как он, нечего. Он-то и намеревается духовно окормлять общество и пишет книгу "Бездна" о "двойственности человеческой натуры", причем пишет ее под псевдонимом маркиз Волдир. И, уж не знаю, понимал ли это Каменькович, прежде не замеченный в “революционных” выступлениях, и понимала ли это Волчек, но герой страшно напоминает должностное лицо, которое руководит “модернизацией” культуры и идеологии в России, в свободное время тоже сочиняет роман под псевдонимом, в то время, как его камарилья повсюду трубит о “сложности” и “двойственности человеческой натуры”. Жаль, конечно, в пьесе не нашлось места для руководителя театра и режиссера, которые немедленно выразили бы желание инсценировать “Бездну”, но в ней и без того туча узнаваемых персонажей. Вот итальянский певец, приманка российских корпоративов.
(Звучит песня)
Марина Тимашева: А как описаны в пьесе и представлены театром рыцари пера, какие подлости творят, как клянчат у своего “маркиза” денег на новую газету, и чем собираются ее заполнять, просто практическое занятие по теме “политтехнологи”. И как будто с экрана современного телевизора сошел, точнее, сполз эстет, для которого смысл жизни - самовыражение и самоублажение любой ценой. Его играет Иван Стебунов. А вокруг - подхалимы, прилипалы, обслуга, прислуга, двойная мораль, двойная жизнь, двойная бухгалтерия. И монолог одного недобитого интеллигента, учителя, который все равно ничего не может изменить, да и боится, что его взгляды расходятся с общепринятыми, его можно (поменяв интонацию) повторить от своего имени. В этой роли Николай Попков.
Звучит сцена из спектакля:
- Само слово “успех” - это позор!
- Во что же вы после этого веруете, позвольте узнать?
- Потакать модным течениям, низменным инстинктам, потешаться надо всем, что повыше этого - вот ваш успех!
Марина Тимашева: "Джентльмена" тоже запретили, когда пьеса была написана. Тогда московское купечество, поддержанное оскорбленными Сумбатовым журналистами, накатала кляузу генерал-губернатору, назвав сочинение клеветническим. И спектакль быстренько сняли с репертуара, правда, чуть позже восстановили. История, сделав круг, словно бы вернулась в начале ХХ1века к концу 19-го. Ох, недаром в финале спектакля над сценой загорается издевательская надпись: “С Новым 1897 годом”. Все, сочиненное тогда, бьет прямиком в настоящее.
Благодаря пьесе 19-го века, на российской сцене впервые за много лет случилось общественно-значимое высказывание. Поработав над неизвестным материалом 100-летней давности, можно выразить свое отношение к тому, что происходит сегодня, да еще - в праздничной театральной форме.
Очень существенно, что Каменькович не стал переодевать героев в современные платья. Напротив, пригласил театрального художника Павла Каплевича, хорошо знающего соответствующую среду, чтобы он сделал костюмы и декорации. И тот разработал стилизацию старинных нарядов, но такую, какую светские господа могли бы заказать Зайцеву или Юдашкину по случаю своих увеселений. Таких тканей, таких фасонов, таких роскошных костюмов давным-давно не видали сцены драматических театров. А действие происходит в павильоне, который мог быть построен в начале ХХ века (то, что называли “модерн”), а мог бы возникнуть и сегодня, поскольку соответствует представлениям о красоте российского бомонда (взять хоть стеклянные крыши над внутренними двориками). А в павильоне обитают бутафорские слоны. Благодаря такому сценографическому решению, действие происходит тогда, когда пьеса была написана и, одновременно, в наши дни. И все то, что представляется блестящим, дорогим, завлекательным, внутри пустое, фальшивое, прогнившее насквозь. Евгений Каменькович говорит, что в Москве не так давно играли свадьбу, потратив на нее 16 миллионов долларов.
Евгений Каменькович: Многие крупные режиссеры иногда ставят корпоративы, и бюджет этих корпоративов соразмерен постановке большой оперы. Я лично жду появления в Москве или в подмосковье крепостных театров. К сожалению, история циклична. Я всегда мечтал с Пашей Каплевичем поработать, потому что Пашу знают все, Паша со всеми дружит, Паша всем помогает, у нас замечательные отношения, но как-то материала не было. И когда возник “Джентльмен”, у меня не было секунды сомнения, что это должен быть обязательно Павел. Потому что, во-первых, он замечательный художник, многие ему завидуют, и он еще такой успешный человек. И мне кажется, что про эту жизнь он знает гораздо больше, чем я. И первое, что он принес, это слонов. А потом было очень много каких-то знаков свыше. Мы увидели фотографию, есть очень известная фотография Сумбатова-Южина со слоном, в Самаре есть знаменитый дом со слонами, в общем, слонов дарят на счастье, в Нью-Йорке опять-таки недавно свадьба была, там на слонах все выезжали. По-моему, слоны это очень правильный знак этого спектакля.
Марина Тимашева: Молодая героиня пьесы возвращается к мужу, поддавшись на уговоры его матери: вернись, роди детей, заботься о них и живи ради них. Каменькович финал переосмыслил. В супружеский дом, пройдя через испытания, пережив их и перестрадав, возвращается не милая, нежная, доверчивая Катя, а Кэт - женщина-вамп, она же – бизнесвумен. Идеальная пара - Кэт и Волдир – олицетворяют не дореволюционное прошлое, а “постиндустриальное” будущее. Катю-Кэт играет Марина Александрова.
Марина Александрова: Превращение, которое происходит, ужасающее. Страшно видеть девчонок, да и мужчин, которые забывают про все ценности, про все то, чему нас учили в детстве, и на какой литературе мы выросли, и превращаются просто в людей-поглотителей. Нас учили, что театр это отражение сегодняшнего дня. Да, к сожалению, в нашем обществе существуют и такие тенденции.
Артур Смольянинов: В этом мире, который нам знаком, и он все больше и больше воцаряется и вокруг нас и в нас самих, к сожалению, в мире денег, в мире внешнего, в мире показного, в этом мире очень трудно человеку оставаться самим собой, очень легко потеряться и смириться с тем, что происходит вокруг. Мне кажется, это очень актуально сегодня. Это такой сигнал. Если мы донесем этот сигнал, если он будет сильный, то мне кажется, что это может кому-то помочь отрезвиться и вылезти из мира волшебных пузырьков. Когда я это читал, у меня было ощущение, что вот сейчас вышел человек, походил по Москве, посмотрел, как люди живут, и написал. В общем, как нам было сложно с самими собой разобраться, и как было сложно по дороге жизни идти, так и остается по ней сложно идти, не столкнуться, не упасть, не поддаться на эти очень манкие искушения - успех, слава, деньги, власть, обладание кем-то или чем-то. Так было раньше, так есть и сейчас, это вечная проблема, вечные песни.
