Вадим Медовщиков: У нас в гостях курский журналист Сергей Афанасьев.
Сергей, как вы считаете, свобода слова в провинции существует сегодня?
Сергей Афанасьев: Она существует ровно в той же степени, как и во всей стране. Что же касается всей страны, я не так давно прочитал интервью кого-то из известных оппозиционных журналистов, где было сказано примерно следующее. Современная российская власть хочет, чтобы со стороны в России было все как у больших, как в Европе – как бы демократия, как бы многопартийная система, как бы свободная журналистика. Как бы свободная журналистика есть. Есть "Новая газета", есть "Коммерсант", есть другие оппозиционные издания. Проблема только в том, что, конечно, их очень мало кто читает. Разумеется, с одной стороны, это выбор российской публики. Ибо если бы была потребность в подобном чтении, то, конечно, тиражи у этих изданий были бы больше. Но с другой стороны, конечно, очень четко действует пропагандистская система государства. Статистический россиянин, получающий зарплату 6-7 тысяч рублей, на вопрос – как живется? – все равно скажет – живется не очень хорошо, но Россия встает с колен. Такая ситуация в стране в целом и, в принципе, такая же ситуация в Курсе.
Тут, наверное, тоже надо различать такие вещи как свободная журналистика и независимая журналистика. В нашем Курске есть издания, независимые от областной администрации, и вполне себе оппозиционные. Но при этом эти издания выражают интересы своих учредителей, которые находятся в той или иной степени в конфликте с областной администрацией. Соответственно, если случится такое, что учредители помирятся с губернатором, особенно если появится новый губернатор в Курской области, соответственно, издания перестанут быть оппозиционными. Такая же ситуация, подозреваю, и во всей стране.
Вадим Медовщиков: А вам не кажется, что этот тот самый плюрализм мнений? Если человек читает одно, а потом читает другое, он как-то составляет свою точку зрения. Может быть, это и есть свобода слова?
Сергей Афанасьев: Я же говорю, у нас все как у больших. У нас есть оппозиционные издания. Мы как большие. Оппозиция у нас как бы есть, но другое дело, что на эту оппозицию по большому счету власть не обращает особого внимания.
Вадим Медовщиков: Тогда зачем нужны журналисты? Обслуживать власть?
Сергей Афанасьев: Если выражаться цинично, журналисты в первую очередь нужны для того, чтобы своим трудом зарабатывать деньги учредителю изданий, по крайней мере, в России.
Вадим Медовщиков: Я, например, всегда считал, что журналист – это совесть общества.
Сергей Афанасьев: Я не знаю. Очень нескромно считать себя совестью общества. Тут бы со своей совестью как-нибудь справиться. У меня есть некая своя позиция, которая далеко не всегда совпадает с позицией издания. К сожалению, если моя позиция не совпадает с позицией издания, то я в лучшем случае просто промолчу. Я стараюсь не писать и не публиковать вещи, которые радикально расходятся с моим личным мнением. Но некоторые свои суждения о ситуации в стране, которые не совпадают с позицией издательского дома, я опубликовать не могу. Таковы правила игры.
Вадим Медовщиков: Я вспоминаю конец 90-х. У нас был губернатор Александр Руцкой, который нам всем не нравился. Почему? Потому что мы с ним судились.
Сергей Афанасьев: У Александра Владимировича Руцкого была масса недостатков. Он массу чего нагородил.
Вадим Медовщиков: А вы не скучаете по тому времени?
Сергей Афанасьев: Любой журналист в Курской области скучает по Руцкому. Потому что при Руцком было интересней. Мы не любили Руцкого, но его выяснение отношений с прессой были вполне и вполне цивилизованные. Потому что сейчас прессу либо подкупают, либо давят.
Вадим Медовщиков: А что чаще делают?
Сергей Афанасьев: Конечно, подкупают. Это выгоднее и эффективнее. Потому что когда давишь, раздаются крики, случаются скандалы и т. д. А деньги не пахнут, деньги любят все и в особенности учредители других откровенно оппозиционных изданий. Но даже в те замечательные для прессы времена, естественно, в любом издании – и самом оппозиционном, и самом проправительственном – все равно журналист был связан и был обязан излагать определенную точку зрения. И опять же, возвращаясь к ситуации в Курске, была очень авторитетная оппозиционная газета "Курский вестник". В 2000 году, я думаю, в страшном сне никому бы не приснилась статья, которая бы очень хорошо, положительно, восторженно отзывалась бы о деятельности губернатора. Опять же правила игры. Другое дело, что в 90-е годы у журналиста был гораздо больший выбор. Если ты не согласен с позицией своей газеты, увольняйся. Есть масса изданий с противоположной точкой зрения. Сейчас таких изданий осталось мало, читают их плохо. И, в общем-то, труд журналиста в них не очень уже востребован.
Вадим Медовщиков: Теперь остаются только блоги, то есть то, что каждый может написать и прочитать в интернете. Но ведь интернет-то доступен в России не каждому и не каждый будет читать в интернете эти блоги.
Сергей Афанасьев: Бумажная пресса по определению изживает себя. Я боюсь, что лет через 20 газет даже в России уже почти не останется, или останутся газеты официальные типа "Известий" и государственных. Потому что так или иначе вся журналистика уходит в интерент. Собственно, именно потому сейчас так активны депутаты Государственной Думы, которые пытаются хоть как-то взять интернет под контроль. Начинается все с ерунды – вроде преследования одиозного Артемия Лебедева за нецензурные выражения в своем блоге. Понятно, что это попытка сделать какой-то первый шаг, чтобы приструнить интернет. Дай бог, чтобы этого не получилось. Пока наибольшая свобода слова в России есть в интернете. Просто единственное – надо уметь на помойке находить какие-то цветы. Это наиболее доступный способ для журналиста – свободно излить свою точку зрения. Кто ее прочитает – это отдельный вопрос. Но тут уже се ля ви!
Сергей, как вы считаете, свобода слова в провинции существует сегодня?
Сергей Афанасьев: Она существует ровно в той же степени, как и во всей стране. Что же касается всей страны, я не так давно прочитал интервью кого-то из известных оппозиционных журналистов, где было сказано примерно следующее. Современная российская власть хочет, чтобы со стороны в России было все как у больших, как в Европе – как бы демократия, как бы многопартийная система, как бы свободная журналистика. Как бы свободная журналистика есть. Есть "Новая газета", есть "Коммерсант", есть другие оппозиционные издания. Проблема только в том, что, конечно, их очень мало кто читает. Разумеется, с одной стороны, это выбор российской публики. Ибо если бы была потребность в подобном чтении, то, конечно, тиражи у этих изданий были бы больше. Но с другой стороны, конечно, очень четко действует пропагандистская система государства. Статистический россиянин, получающий зарплату 6-7 тысяч рублей, на вопрос – как живется? – все равно скажет – живется не очень хорошо, но Россия встает с колен. Такая ситуация в стране в целом и, в принципе, такая же ситуация в Курсе.
Тут, наверное, тоже надо различать такие вещи как свободная журналистика и независимая журналистика. В нашем Курске есть издания, независимые от областной администрации, и вполне себе оппозиционные. Но при этом эти издания выражают интересы своих учредителей, которые находятся в той или иной степени в конфликте с областной администрацией. Соответственно, если случится такое, что учредители помирятся с губернатором, особенно если появится новый губернатор в Курской области, соответственно, издания перестанут быть оппозиционными. Такая же ситуация, подозреваю, и во всей стране.
Вадим Медовщиков: А вам не кажется, что этот тот самый плюрализм мнений? Если человек читает одно, а потом читает другое, он как-то составляет свою точку зрения. Может быть, это и есть свобода слова?
Сергей Афанасьев: Я же говорю, у нас все как у больших. У нас есть оппозиционные издания. Мы как большие. Оппозиция у нас как бы есть, но другое дело, что на эту оппозицию по большому счету власть не обращает особого внимания.
Вадим Медовщиков: Тогда зачем нужны журналисты? Обслуживать власть?
Сергей Афанасьев: Если выражаться цинично, журналисты в первую очередь нужны для того, чтобы своим трудом зарабатывать деньги учредителю изданий, по крайней мере, в России.
Вадим Медовщиков: Я, например, всегда считал, что журналист – это совесть общества.
Сергей Афанасьев: Я не знаю. Очень нескромно считать себя совестью общества. Тут бы со своей совестью как-нибудь справиться. У меня есть некая своя позиция, которая далеко не всегда совпадает с позицией издания. К сожалению, если моя позиция не совпадает с позицией издания, то я в лучшем случае просто промолчу. Я стараюсь не писать и не публиковать вещи, которые радикально расходятся с моим личным мнением. Но некоторые свои суждения о ситуации в стране, которые не совпадают с позицией издательского дома, я опубликовать не могу. Таковы правила игры.
Вадим Медовщиков: Я вспоминаю конец 90-х. У нас был губернатор Александр Руцкой, который нам всем не нравился. Почему? Потому что мы с ним судились.
Сергей Афанасьев: У Александра Владимировича Руцкого была масса недостатков. Он массу чего нагородил.
Вадим Медовщиков: А вы не скучаете по тому времени?
Сергей Афанасьев: Любой журналист в Курской области скучает по Руцкому. Потому что при Руцком было интересней. Мы не любили Руцкого, но его выяснение отношений с прессой были вполне и вполне цивилизованные. Потому что сейчас прессу либо подкупают, либо давят.
Вадим Медовщиков: А что чаще делают?
Сергей Афанасьев: Конечно, подкупают. Это выгоднее и эффективнее. Потому что когда давишь, раздаются крики, случаются скандалы и т. д. А деньги не пахнут, деньги любят все и в особенности учредители других откровенно оппозиционных изданий. Но даже в те замечательные для прессы времена, естественно, в любом издании – и самом оппозиционном, и самом проправительственном – все равно журналист был связан и был обязан излагать определенную точку зрения. И опять же, возвращаясь к ситуации в Курске, была очень авторитетная оппозиционная газета "Курский вестник". В 2000 году, я думаю, в страшном сне никому бы не приснилась статья, которая бы очень хорошо, положительно, восторженно отзывалась бы о деятельности губернатора. Опять же правила игры. Другое дело, что в 90-е годы у журналиста был гораздо больший выбор. Если ты не согласен с позицией своей газеты, увольняйся. Есть масса изданий с противоположной точкой зрения. Сейчас таких изданий осталось мало, читают их плохо. И, в общем-то, труд журналиста в них не очень уже востребован.
Вадим Медовщиков: Теперь остаются только блоги, то есть то, что каждый может написать и прочитать в интернете. Но ведь интернет-то доступен в России не каждому и не каждый будет читать в интернете эти блоги.
Сергей Афанасьев: Бумажная пресса по определению изживает себя. Я боюсь, что лет через 20 газет даже в России уже почти не останется, или останутся газеты официальные типа "Известий" и государственных. Потому что так или иначе вся журналистика уходит в интерент. Собственно, именно потому сейчас так активны депутаты Государственной Думы, которые пытаются хоть как-то взять интернет под контроль. Начинается все с ерунды – вроде преследования одиозного Артемия Лебедева за нецензурные выражения в своем блоге. Понятно, что это попытка сделать какой-то первый шаг, чтобы приструнить интернет. Дай бог, чтобы этого не получилось. Пока наибольшая свобода слова в России есть в интернете. Просто единственное – надо уметь на помойке находить какие-то цветы. Это наиболее доступный способ для журналиста – свободно излить свою точку зрения. Кто ее прочитает – это отдельный вопрос. Но тут уже се ля ви!
