История о попытке получения взятки следователем СКП Андреем Гривцовым приобрела популярность в связи с рекордными масштабами вымогавшейся суммы: 15 миллионов не фигурировали даже в деле Дмитрия Довгия. Однако у меня этот сюжет вызвал почти ностальгические воспоминания по другой причине: имена Владимира Палихаты и Николая Нестеренко, фигурирующие в деле Гривцова, живо напомнили осень 2003 года, когда эти люди стояли за рейдерским захватом здания журнала "Новое время".
В тот сентябрьский вечер 2003 года, когда мне позвонили и сказали о том, что здание журнала, в котором я тогда работал, захвачено, я еще не мог предполагать, какой шанс изучить нюансы тогдашнего российского капитализма предоставляет нам журналистская судьба. Выходя из машины на безлюдной Пушкинской площади, я на всякий случай включил диктофон. Практики подобных записей не было, но поскольку не было и опыта защиты здания, то почему бы и нет? И кое-что, кстати, интересное записалось.
"Я понимаю, как вы ошарашены", – сказал мне человек, представившийся гендиректором некоего ООО "Примекс", и показал договор купли-продажи здания, которое полвека занимало "Новое время". Из документа следовало, что ООО "Примекс" купило здание у ООО "Концепт". "Но вы поймите, в Москве сейчас такой передел собственности идет – так что ничего удивительного…". Гендиректор с трудом выговаривал название своей фирмы, смущенно признавшись, что на этой должности он состоит всего два дня. Мне даже показалось, что он хотел меня утешить. Кто это – ООО "Концепт" и каким образом оно стало продавцом здания, в котором про него никто не слышал? Гендиректор развел руками. "Не знаем. Наше дело – купить".
Это называлось в юридической практике "добросовестным приобретательством", которое не надо путать со скупкой краденого. Если покупатель ворованного вовремя успеет его еще раз перепродать, новый покупатель перед законом уже абсолютно чист. Через несколько дней мы выясним, что "Примекс" и "Концепт" зарегистрированы по одному юридическому адресу. Что "Примекс" уже оформил заключительную перепродажу следующему ООО. Но из-за поднявшегося шума эта перепродажа сорвется. Но нас это уже не спасет. Спустя полгода изнурительной борьбы крепко сбитые ребята нас просто выведут из здания, в которое через несколько дней пустят забрать вещи. Но лиц, к которым за эти полгода мы уже успели привыкнуть, там уже не было.
Николай Нестеренко, руководивший захватом, и приданная ему команда свою задачу уже выполнили. И переместились на следующий объект. Тогда он значился заместителем гендиректора "Примекса". Чуть позже он покажет себя владельцем внушительного пакета акций ОАО "Гипрохим", располагавшегося в большом здании на Щербаковской улице у метро "Семеновская", захватом которого он тоже будет руководить. В истории с захватом здания НИИ эластомерных материалов и изделий (ОАО НИИЭМИ) на Фрунзенской набережной он будет выступать гендиректором ООО "Бизнес-контракт". Директора этих институтов, когда мы, как положено братьям по несчастью, познакомимся, с редким пониманием выслушают и про "Концепт", и про "Примекс".
На самом же деле Николай Нестеренко, единый во многих бизнес-лицах, был, как рассказывали люди из этого мира, личным охранником человека, который сегодня вынужден отрицать свое длительное знакомство с ним – Владимира Палихаты, ныне президента концерна "Росэнергомаш". Именно у Палихаты просил следователь Гривцов 15 миллионов – за то, чтобы не отправлять его тем же этапом, которым уже отправился по статье "организация преступного сообщества" Николай Нестеренко.
Но это будет потом, сам Палихата на местах боев не появлялся, но имя его не сходило с уст людей, с которыми мы, пытаясь спастись, вступали в порой сомнительные контакты. По тому же пути шли и директора Гипрохима и НИИЭМИ, и мы с ними почти играли в угадайку. Мы говорили "Нестеренко", они говорили "Палихата", и даже рассказывали про удивительные списки акционеров, среди которых значились родственники Палихаты.
Слово "рейдерство" уже вошло в обиход, но мы еще не знали, сколь незатейлива технология. И стара как война: первым делом ищется слабое звено в стане противника. Для сущей малости: изменения устава путем подделанной подписи – как у нас. Манипуляции с реестром акционеров – как в Гипрохиме. Что-нибудь еще – как еще в какой-нибудь из бесчисленных историй тех времен. С точки зрения юридической, не только незаконного, но шитого столь ослепительно белыми нитками, что любой нормальный суд должен был бы снять шляпу перед таким памятником преступной одноклеточности. Но в те дни Николай Нестеренко (ведь ничего личного – он делал свою работу, я – свою) с некоторой даже снисходительностью мне объяснял: "Каждое заседание суда – минимум четыре тысячи "зеленых". На сколько заседаний вас хватит?"
Сегодня, как говорят новые охранники, наше бывшее место работы – часть киноконцертного комплекса "Пушкинский", подозревать который в "заказе" нет никаких оснований. Судьба здания, тем более захваченного, бывает не менее превратной, чем судьба того, кто его захватил. Эпоха тогдашнего рейдерства завершилась полной победой заказчиков, которые согласились с тем, что на рынке наступило равновесие, да и себестоимость резко выросла. Полевые командиры остались не у дел, Николай Нестеренко вынужден был бежать в Бельгию, оттуда зачем-то приехал в Белоруссию, откуда и был экстрадирован в Россию. В своей былой дружбе Палихата ему в беседах со следователем отказал. Следователь не поверил. Когда захватывали "Новое время" и Гипрохим, он еще был студентом. Но, надо полагать, он чему-то в те годы научился. Во всяком случае, тому, что деньги должны работать при любом капитализме, а при нашем – особенно. И что количество обязано переходить в качественно другое количество. В особо, можно даже сказать, в рекордно крупных размерах. Он не ошибся. Он просто проиграл.
В тот сентябрьский вечер 2003 года, когда мне позвонили и сказали о том, что здание журнала, в котором я тогда работал, захвачено, я еще не мог предполагать, какой шанс изучить нюансы тогдашнего российского капитализма предоставляет нам журналистская судьба. Выходя из машины на безлюдной Пушкинской площади, я на всякий случай включил диктофон. Практики подобных записей не было, но поскольку не было и опыта защиты здания, то почему бы и нет? И кое-что, кстати, интересное записалось.
"Я понимаю, как вы ошарашены", – сказал мне человек, представившийся гендиректором некоего ООО "Примекс", и показал договор купли-продажи здания, которое полвека занимало "Новое время". Из документа следовало, что ООО "Примекс" купило здание у ООО "Концепт". "Но вы поймите, в Москве сейчас такой передел собственности идет – так что ничего удивительного…". Гендиректор с трудом выговаривал название своей фирмы, смущенно признавшись, что на этой должности он состоит всего два дня. Мне даже показалось, что он хотел меня утешить. Кто это – ООО "Концепт" и каким образом оно стало продавцом здания, в котором про него никто не слышал? Гендиректор развел руками. "Не знаем. Наше дело – купить".
Это называлось в юридической практике "добросовестным приобретательством", которое не надо путать со скупкой краденого. Если покупатель ворованного вовремя успеет его еще раз перепродать, новый покупатель перед законом уже абсолютно чист. Через несколько дней мы выясним, что "Примекс" и "Концепт" зарегистрированы по одному юридическому адресу. Что "Примекс" уже оформил заключительную перепродажу следующему ООО. Но из-за поднявшегося шума эта перепродажа сорвется. Но нас это уже не спасет. Спустя полгода изнурительной борьбы крепко сбитые ребята нас просто выведут из здания, в которое через несколько дней пустят забрать вещи. Но лиц, к которым за эти полгода мы уже успели привыкнуть, там уже не было.
Николай Нестеренко, руководивший захватом, и приданная ему команда свою задачу уже выполнили. И переместились на следующий объект. Тогда он значился заместителем гендиректора "Примекса". Чуть позже он покажет себя владельцем внушительного пакета акций ОАО "Гипрохим", располагавшегося в большом здании на Щербаковской улице у метро "Семеновская", захватом которого он тоже будет руководить. В истории с захватом здания НИИ эластомерных материалов и изделий (ОАО НИИЭМИ) на Фрунзенской набережной он будет выступать гендиректором ООО "Бизнес-контракт". Директора этих институтов, когда мы, как положено братьям по несчастью, познакомимся, с редким пониманием выслушают и про "Концепт", и про "Примекс".
На самом же деле Николай Нестеренко, единый во многих бизнес-лицах, был, как рассказывали люди из этого мира, личным охранником человека, который сегодня вынужден отрицать свое длительное знакомство с ним – Владимира Палихаты, ныне президента концерна "Росэнергомаш". Именно у Палихаты просил следователь Гривцов 15 миллионов – за то, чтобы не отправлять его тем же этапом, которым уже отправился по статье "организация преступного сообщества" Николай Нестеренко.
Но это будет потом, сам Палихата на местах боев не появлялся, но имя его не сходило с уст людей, с которыми мы, пытаясь спастись, вступали в порой сомнительные контакты. По тому же пути шли и директора Гипрохима и НИИЭМИ, и мы с ними почти играли в угадайку. Мы говорили "Нестеренко", они говорили "Палихата", и даже рассказывали про удивительные списки акционеров, среди которых значились родственники Палихаты.
Слово "рейдерство" уже вошло в обиход, но мы еще не знали, сколь незатейлива технология. И стара как война: первым делом ищется слабое звено в стане противника. Для сущей малости: изменения устава путем подделанной подписи – как у нас. Манипуляции с реестром акционеров – как в Гипрохиме. Что-нибудь еще – как еще в какой-нибудь из бесчисленных историй тех времен. С точки зрения юридической, не только незаконного, но шитого столь ослепительно белыми нитками, что любой нормальный суд должен был бы снять шляпу перед таким памятником преступной одноклеточности. Но в те дни Николай Нестеренко (ведь ничего личного – он делал свою работу, я – свою) с некоторой даже снисходительностью мне объяснял: "Каждое заседание суда – минимум четыре тысячи "зеленых". На сколько заседаний вас хватит?"
Сегодня, как говорят новые охранники, наше бывшее место работы – часть киноконцертного комплекса "Пушкинский", подозревать который в "заказе" нет никаких оснований. Судьба здания, тем более захваченного, бывает не менее превратной, чем судьба того, кто его захватил. Эпоха тогдашнего рейдерства завершилась полной победой заказчиков, которые согласились с тем, что на рынке наступило равновесие, да и себестоимость резко выросла. Полевые командиры остались не у дел, Николай Нестеренко вынужден был бежать в Бельгию, оттуда зачем-то приехал в Белоруссию, откуда и был экстрадирован в Россию. В своей былой дружбе Палихата ему в беседах со следователем отказал. Следователь не поверил. Когда захватывали "Новое время" и Гипрохим, он еще был студентом. Но, надо полагать, он чему-то в те годы научился. Во всяком случае, тому, что деньги должны работать при любом капитализме, а при нашем – особенно. И что количество обязано переходить в качественно другое количество. В особо, можно даже сказать, в рекордно крупных размерах. Он не ошибся. Он просто проиграл.
