Карэн Агамиров: У нас в гостях - протоиерей, настоятель Храма Святых Космы и Дамиана в Москве, президент Российского Библейского общества Александр Борисов. Вопросы ему задают Фарук Фарда, афганский журнал «Новидерус», и Илья Рассолов, радио «София».
Не простой был путь в храм божий отца Александра. Он окончил биологический факультет педагогического института, работал в Институте общей генетики Академии наук СССР и в Институте биологии развития Академии наук СССР. Научная специальность отца Александра – генетика. Кандидат биологических наук. В 1972 году Александр Борисов оставил научную работу и поступил в 4-ый класс Московской духовной семинарии. По окончании в 1973 году был рукоположен в сан дьякона, а затем был направлен на служение в Церковь Знамения Божьей Матери около метро «Речной вокзал». В 1989 году рукоположен в сан священника, а в 91-ом указом патриарха Алексия II был назначен настоятелем вновь открывшегося Храма Святых Космы и Дамиана в Столешниковом переулке города Москвы, где и продолжает служение по настоящее время. Александр Борисов перевел несколько книг с английского языка религиозного содержания, и среди них Раймонд Моуди «Жизнь после смерти», 1976 год, Джон Пауэлл «Как устоять в любви», «Почему я боюсь любить?», 1980 год. Борисов автор брошюры «Начало пути христианина» и двух сборников проповедей «Любишь ли ты Меня?» (Меня – Господа), «Добро и зло в нашей жизни». Отец Александр женат, имеет двух дочерей.
Александр Борисов: И две внучки.
Карэн Агамиров: Труды Александра Борисова были отмечены благочинным отцом Олегом Клемышевым, когда он передал юбиляру поздравление от святейшего на тот момент патриарха Московского и всея Руси Алексия II и вручил ему медаль Святого Благоверного князя Даниила Московского, которой патриарх наградил отца Александра. Активная проповедь Евангелия, установка на открытое христианство, четкая гражданская позиция сделали фигуру отца Александра Борисова достаточно заметной в московских светских и религиозных кругах.
Есть ли неточности, дополнения к вашей биографии?
Александр Борисов: Дополнение, что этой осенью в связи с 70-летием патриарх Кирилл наградил орденом Серафима Саровского.
Карэн Агамиров: Это первая награда от нового патриарха, да?
Александр Борисов: Да.
Карэн Агамиров: Православное Рождество состоялось 7 января, но, тем не менее, рождественские праздники продолжаются. Разъясните нам, пожалуйста, отец Александр, смысл продолжающихся рождественских праздников.
Александр Борисов: Дело в том, что в православной церкви все большие праздники имеют период времени, когда поются праздничные песнопения, когда все богослужение еще связано с празднуемым событием. И празднование Рождества продолжается вплоть до 13 января. А так называемые Святки, то есть когда нет поста, в среду и пятницу, когда праздничное время, продолжаются до 18 января, то есть до кануна Крещения Господня, которое будет, как известно, 19 января. Так что сейчас мы как раз находимся в этом времени Святок, мы с вами живем в это радостное рождественское время – Святки, то есть святые дни.
Карэн Агамиров: А в Святки, еще раз для непосвященных, что можно делать, что нельзя, не рекомендуется?
Александр Борисов: Можно вкушать всякую пищу, и в среду, и в пятницу поста нет, праздновать, поздравлять друг друга с праздником, ходить в гости. И конечно, не делать плохого, не делать того, чего не хочешь себе, и это остается во все дни.
Карэн Агамиров: Знаменитая заповедь.
Фарук Фарда: В данный момент мы видим, что творится в мире: где-то война, где-то кризис, где-то терроризм, где-то наркотики. А почему религия не показывает свою роль в этих точках мира?
Александр Борисов: Проблема вся в том, что Бог призывает человека к добру, к справедливости, но одновременно Бог дает человеку свободу. И свобода эта означает, что можно услышать призыв, ему последовать, а можно его отвергнуть. И как раз Рождество Христово – именно тот момент, когда в мир приходит царь, который был обещан еще за 10 веков до этого события. Царь, который скажет: «Царство мое не от мира сего». Царь, который входит в Иерусалим не на боевом коне, а на мирном ослике. Царь, который будет править не насилием, принуждением и страхом, а царь, который будет править любовью, свободой, радостью. Царь, о котором сказано, что он трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит. То есть все, в чем теплится жизнь, будет сохранено. Царь, для которого каждый заблудший человек – все равно драгоценность. Оставляет пастух 99 овец и идет искать одну заблудшую. И царь, который говорит, что на небесах больше радости, об одном грешнике кающемся, чем о 99 праведниках, которые не имеют нужды в покаянии.
Но дело в том, что человек, благодаря своей свободе, отчаянно этому сопротивляется. Потому что человеком правит все-таки эгоизм, жажда наслаждений непременно здесь и сейчас, ориентация непременно на успех, власть, удовольствие. А царство Христово другое. Оно говорит о том, что это царство не от мира сего. Но начинается оно уже сейчас внутри каждого из нас. Если мы отворяем свое сердце навстречу Христу, если мы даем в своем сердце место состраданию, любви, если нам так же, как Христу, дорог каждый человек, мы в каждом видим человека, то тогда это царство начинается с нас. Но оно дано нам, дан именно образ Бога, пришедшего в мир как беспомощный младенец, говорит о том, что мы можем с этой вестью сделать все что захотим.
И как раз Евангелие от Матфея нам дает типологию трех ответов на приход царя Христа в мир. Христос и означает «помазанник», это греческое слово. По древнегречески машиах мы переводим как «мессия», помазанник на царство, которого Бог помазал, дал особую силу, и царству его не будет конца. И вот это царство начинается с вести о рождении Христа-младенца. И в Евангелии от Матфея рассказывается, как из далеких стран (вероятно, из Ирана) приходят волхвы с Востока, которые видели звезду, которая означала, что родился в мире царь мира, царь правды в Иерусалиме. Приходят в Иерусалим и спрашивают: «Где родившийся царь иудейский? Ибо мы видели звезду на Востоке и пришли поклониться ему». Весь Иерусалим встревожился, и Ирод с ними, и призывают книжников, первосвященников: «Где должен родиться, согласно пророческим книгам, царь иудейский?». А они говорят: «В Вифлееме иудейском». Маленький городок, неподалеку от Иерусалима. Ибо сказано у пророка: «И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше других областей Иудовых, потому что в тебе родится вождь, который упасет народ мой Израиля». Ирод призывает волхвов, говорит им об этом, о Вифлееме. И просит их, когда они найдут его, прийти и ему сказать, чтобы он тоже имел возможность идти и поклониться ему. Волхвы идут. И вот звезда, которую они видели на Востоке, встала перед ними над тем местом, где был младенец Иисус. Они вошли, поклонились ему с радостью великою и принесли свои дары – золото, как царю, ладан, как Богу, и смирн, как человеку, который должен умереть. Таким образом, предвозвещая его жизненный путь царя, первосвященника и ту смерть, которую он, как человек, примет, как и каждый человек. Он входит в нашу жизнь как один из нас. И волхвы получают весть во сне, чтобы не возвращаться к Ироду и иным путем идти в свою страну. Ирод, разгневавшись, что его обманули, посылает войска убить всех детей в Иерусалиме от 2 лет и ниже, по времени, которое узнал от волхвов. Этот приказ исполняется. И Матфей пишет, что исполнилось пророчество: «Глас в Раме слышен, плач и рыдания. Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, потому что их нет».
Вот нам три ответа на приход Христа в мир. Ответ мудрецов, для которых это великий знак и великое будущее, преодолевая огромные пространства, приходит из Ирана, почти что Афганистана, в Иерусалим и приклоняется перед Христом. А ответ книжников - равнодушие. Они знают все, сказали и все забыли. Ответ Ирода – жестокость, уничтожить конкурента. Вот эти три типологии и существуют в мире до сих пор.
Карэн Агамиров: Фарук, видимо, имел в виду вопрос: почему человек до сих пор не научился пользоваться свободой, о которой вы говорили, и зло все равно же правит до сих пор миром.
Александр Борисов: Правильно. Потому что человек этому сопротивляется отчаянно. Бог дает свою весть, указывает путь, но не принуждает, потому что всякое принуждение – это взявший меч от меча погибнет. Человек свободен выбрать, но выбирают не все. Те, кто выбирает, действительно идут, мы их называем святыми, и по ним мы должны судить и о церкви, и о Евангелии, о христианстве.
Илья Рассолов: Я, прежде всего, хотел бы поздравить всех с праздниками, в том числе и отца Александра.
Александр Борисов: Спасибо. Восполнили то, что я не сделал.
Илья Рассолов: И спаси Господи тех, кто верует и слушает Радио Свобода.
Отец Александр, бывая в вашем приходе (я, к сожалению, не прихожанин ваш), у вас достаточно особый приход, и не потому, что он рядом с Кремлем, а потому что в нем сосредоточено, как я понимаю, наследие отца Александра Меня и те идеи, мысли, книги, насколько я знаю, библиотека. Расскажите об этом. И как это наследие сегодня востребовано?
Александр Борисов: На самом деле, у нас один из немногих храмов в Москве, где продаются книги отца Александра Меня. И я думаю, что личность отца Александра совершенно удивительная, уникальная. Потому что он в церкви с рождения, не так, как многие – комсомольцы, пионеры и так далее, он ими никогда не был, в церкви с рождения, причем в Катакомбной церкви, которая существовала до избрания патриарха Алексия I нелегально, и там все было очень серьезно, глубоко, по-настоящему. Те люди, которые его наставляли, и матушка Мария, схимонахиня, и тот священник, который его крестил, отец Серафим – это действительно были люди, всей жизнью преданные Христу, преданные церкви, глубоко укорененные в православии. Так что обвинение отца Александра в неправославии звучит из уст людей, которые не очень хорошо, видимо, понимают, что означает «правильно славить». Правильно славить – это не превозноситься, что мы самые лучшие, а другие хуже и так далее, а жить в соответствии с Евангелием. А оно нам говорит, чтобы мы не превозносились, что Бог хочет, чтобы все спаслись, он хочет: «Да будут все едины, как ты, отче, во мне, а я в тебе». Вот это единство церкви – это главная заповедь Христа своим ученикам.
И отец Александр видел всю окружающую жизнь, служение церкви именно в ключе Евангелия. И свои книги он писал именно для советских людей, которые были лишены Библии, всякого религиозного просвещения, доходчиво, понятно и, вместе с тем, необычайно глубоко он рассказывает о Ветхом Завете, о Новом Завете с тем, чтобы люди понимали слово божье, Библию. Книга трудная, нуждающаяся в разъяснении, комментарии. И именно этому отец Александр посвятил свою жизнь как богослова, ученого, историка, священника. Так что я думаю, что для нас эта фигура очень важна. По настоящее время книги пользуются спросом, тысячи людей говорят: «Я прочел, я обратился». По настоящее время его книга о Христе «Сын человеческий», - так себя Христос называл – сын человеческий, это мессианский титул, это не подчеркивание, что Иисус был человеком, некоторые наивно полагают, - она переведена уже на много-много языков. Причем пользуется спросом даже в католических странах, скажем, в Бразилии, в Италии, где море книг. И переведена на французский, литовский, сейчас готовится грузинский перевод. Так что я думаю, что отец Александр, соединяя в себе глубину воцерковленности, энциклопедические знания и необычайно доброе сердце, потрясающее чувство юмора, он как раз являет образ замечательный христианина, который соответствует современности. И не просто бегство куда-то в келью, отделенный мир, некое христианское гетто, а христианство, которое призвано идти в мир. Ведь весь вопрос в том, что такое церковь - осколочек какого-то прошлого, в который люди приходят и находят там тихую пристань, или это сила, которая призвана идти в мир и его преображать. Вот отец Александр стоял именно на второй позиции.
Фарук Фарда: Я опять вернусь к первому вопросу. Вы сказали про свободу человека. И в исламе тоже такое есть, что человек свободен, хорошо сделает или плохо сделает. Но один из смыслов религии - для того, чтобы руководили народом, чтобы он не делал зло, не делал плохо, а делал добро. А если мы в религии отпустим народ, чтобы он был свободен, что ни делай – пожалуйста? Здесь вопрос о существовании религии остается под вопросом. Зачем тогда религии? А если есть религия, должна религия показать свою роль. И может быть, это моя вина, что я не слышал, что религия христиан против войны, чтобы где-то выступали и сказали хотя бы, что это нехорошо. Где война есть, все мы молчим. И было такое время, в которое религия руководила всем миром, например, христианская зона. Сначала чтобы сказала религия, а потом царь так сделал. А сейчас религия на пятом-шестом месте и смотрит, что творится. Я бы хотел, чтобы религия действительно руководила народами в мире.
Александр Борисов: Все правильно, мы должны как раз понимать, и Иисус говорит, что царство мое не от мира сего. Царство Иисуса завоевывает мир не насилием, не установлением порядка какого-то государственного, а оно призывает сердце каждого человека следовать тому, о чем он заповедует: как хотите, чтобы с вами поступали люди, так вы поступайте с ними.
Фарук Фарда: Это было 2 тысячи лет назад, а сейчас XXI век.
Александр Борисов: А все остается тем же самым. И в I веке, и в XXI веке основной причиной человеческого зла является эгоизм, желание настоять на своем, любовь к власти. То есть проблема греха остается той же самой. Грех нисколько не изменился. Ни тогда, когда люди пасли овец и плавали на лодочках, и сейчас летают в космос. Грех остался тем же самым. 10 заповедей: чти отца своего и мать свою, не убей, не укради, не прелюбодействуй, ни пожелай чужого, - они все остаются и сейчас, и они все нарушаются каждым человеком.
Фарук Фарда: А судья разный.
Александр Борисов: Судья один и тот же. Судья – Бог. И нам сказано, что не сотвори себе кумира, возлюби Господа Бога твоего...
Фарук Фарда: А зачем мы все Богу? У нас есть дела, мы тоже люди. Бог нам говорит: решайте сами, я вам послал религии...
Александр Борисов: Бог нас призывает, но не заставляет. Бог верит в человека, Бог верит в то, что если человеку показать добро, и если не все люди, то кто-то это добро изберет и будет ему следовать. Если не все люди, то кто-то предпочтет умереть, но не убивать другого человека, невинного.
Фарук Фарда: Вы хотите сказать, что религия для тех мест, куда мы отправляемся после смерти, а для жизни...
Александр Борисов: Разве чтить отца своего...
Фарук Фарда: Наши муллы, к сожалению, все так думают. Читайте намаз, что на том свете у вас так будет, читайте молитвы, чтобы на том свете у вас так было. Никто не говорит: читайте намаз, чтобы ваша жизнь... Все нас посылают на тот свет. А нам нужен этот свет.
Александр Борисов: Но разве «чти отца своего и мать свою» относится к тому свету? Ведь к этому. Разве любовь к ближнему... Господь сказал определенно, что суд будет в том: голодного накорми, раздетого одень, больного посети, в темницу приди, сделали одному из меньших братьев моих, сделали мне. Это для этой жизни. Он как раз ничего не говорит о том, что будет в будущем. Это остается некой тайной. Но призыв именно к тому, чтобы мы здесь учились любить. Потому что с этой любовью мы придем в вечность. Если мы здесь этому не научимся, то мы окажемся там... как Владыка Антоний говорил: человек, который ненавидит музыку, он оказывается на концерте.
Илья Рассолов: Я хотел бы Фаруку несколько слов сказать насчет светского и несветского. Россия светское государство, в отличие от многих, поэтому религиозные нормы здесь играют важное, но не первостепенное значение. Поэтому современное международное право, международное договорное, в том числе, право, может быть, играет роль и заменяет тех религиозных систем, которые существовали в прошлом веке даже.
Отец Александр, недавно у вас в приходе был Владыка Меркурий, и он тоже в своем обращении заметил и отметил, что ваш приход некоторым образом отличается от других приходов. В чем отличие тех формальных приходов, которые, не секрет, существуют, и реальных приходов? Одним из реальных приходов Владыка Меркурий отметил именно ваш приход. И меняются ли прихожане? Сегодня это прихожане какие? И во времена Александра Меня они были такими же или все-таки сегодня это новые прихожане?
Александр Борисов: В приходе отца Александра Меня было много жителей города Пушкино, это в 40 километрах от Москвы, простых людей, старушек. Это было в советское время, когда многие люди побаивались ходить в храм, потому что понятно, что, скажем, в 60-70-ые годы, конечно, никого уже не расстреливали, но, во всяком случае, были прецеденты, когда людей понижали на работе, когда препятствовали их карьерному росту и так далее, и многие побаивались. Хотя все равно из Москвы к нему приезжало очень много интеллигенции. Так что в приходе было как бы две части.
А у нас много людей, которые живут в окрестных домах, но поскольку это центр, не спальный район, то это все-таки немного. А остальные все приезжают из самых разных концов Москвы. Я думаю, что для живого прихода все-таки важно, чтобы всегда было какое-то общение священника с паствой, какое-то слово от него лично, не просто отслужил, сказал «с миром изыдим» и до свидания, а какое-то встречное общение, сердечное отношение, чтобы видеть в каждом, знать каждого по возможности, наверное, это. И потом, всегда там, где священники занимаются прихожанами, там приход, конечно, всегда более многочисленный, когда они стараются идти не просто по пути исполнения предписанного, не только это, но и открытость к людям, какое-то слово к ним, внимание, вот там приходы всегда более многочисленные, и в этом все дело. И я понимаю, что основой жизни нашего прихода является следование тому пути, который был для отца Александра Меня ведущим, это все-таки слово Божье, обращение именно к Евангелию, это церковная жизнь и это, конечно, активная позиция в миру. Когда люди в 70-80-ые годы обращались ко Христу, оставляли научные работы свои, шли лифтерами, отец Александр это ни в коем случае не поощрял. Он считал, что христиане должны быть везде, в любой сфере нашей жизни. Вот это, наверное, главные особенности. И кроме того, никогда у нас ни в проповеди, нигде не звучит критика других христианских конфессий, других религий.
Илья Рассолов: Толерантность.
Александр Борисов: Да. Но слово «толерантность» сейчас немножко испорченное, что терпимость, скажем, к гомосексуальным бракам, ко всему. Этого, конечно, нет у нас. Но, тем не менее, понимание, что все-таки все мы братья и сестры, и именно так говорил о других конфессиях святейший патриарх Алексий II покойный. Я это слышал сам от него. Но это было, правда, в начале его служения, в начале 90-ых годов. Потом, когда он видел, что это не получает отклика, что народ в целом не готов, что это недавние в основном пионеры, комсомольцы, пришедшие в церковь, что по-прежнему «мы самые лучшие» и так далее, он эту тему уже не оглашал. Но он-то всегда был человеком необычайно толерантным, терпимым. Когда было движение, что он был в Нотр-Дам де Пари в Париже, что он молился вместе с католиками, и шли странные для меня оправдания, что «нет, это была не молитва, мы отдельно молились». Ну а что из этого-то? Что в этом плохого? Почему надо оправдываться? Я был свидетелем, как президент Российского Библейского общества, мы встречались у патриарха, были приглашены представители Всемирного Библейского общества из Англии, США, и в заключение беседы очень теплой, хорошей патриарх сказал: «Давайте прочтем «Отче наш», каждый на своем языке». Так что тоже была молитва, а там были протестанты и католики. И ничего в этом дурного не было.
Вот вы говорите, что мы живем в XXI веке, совершенно верно, что в XXI веке нельзя обращаться к тем реалиям, которые были в XV-XVI веках, когда считались еретиками, всем навешивали ярлыки. И продолжать то же самое в наше время, мне кажется, это изменять призывы христианства. Христос всех людей собирает, Бог хочет, чтобы все спаслись и все пришли к познанию истины. Если мы будем отделять, кто хуже, кто лучше, из этого ничего не получится.
Карэн Агамиров: Во-первых, вам еще раз огромное спасибо, что вы пришли, несмотря на тяжелые предрождественские службы, рождественскую службу. 7 и 8 января вы пришли в эфир Радио Свобода. И зная о том, что вы будете в эфире, нам поступили вопросы непростые, они связаны как с духовными сторонами деятельности церкви, так и с коммерческой.
Сенсацией прошедшего года стало учреждение в Московской патриархии духовной цензуры, причем централизованной. Все книги, которые издаются церковными учреждениями или продаются в церковных магазинах, должны утверждаться цензорами. Такой порядок, стоит заметить, существует и в Римско-католической церкви. Однако у католиков цензура не централизована и осуществляется в каждой епархии. В других православных церквах такой цензуры нет. Почему она понадобилась в России?
Весь 2009 год происходила передача музейных объектов Московской патриархии. Это вызывало протесты, как и в предыдущие годы, музейных работников, в том числе и православных. Протестовали старообрядцы, потому что часто патриархии передают иконы именно старообрядческие. В конце 2009 года стало известно, что нанесен непоправимый урон Боголюбской Иконе Божьей Матери, переданной на хранение в церковь в начале 90-ых годов. Можно говорить, увы, о гибели иконы. Некоторые православные говорят: «Ну и ладно, напишем новую. Бог сделает новую икону чудотворной». Накануне нового года премьер-министр объявил на встрече с патриархом, что церкви будет передан весь Новодевичий монастырь. При этом у церкви нет денег на содержание памятников, она требует и получает деньги из казны, заявляя, что лучше музейщиков будет сохранять древности. Но как показывает гибель Боголюбской Иконы, не держит обещаний. Осенью 2009 года Московской патриархией был принят новый приходской устав, резко увеличивший зависимость прихода от архиерея, уменьшивший права прихожан, а они и до этого были не очень велики. Например, в западных православных общинах все члены прихода вписываются в книгу, получая право голоса и участия в выработке решений, контроля над финансами, и пользуются этими правами. В России священник Павел Адельгейм из Пскова (его епископ выгнал с прихода) так охарактеризовал новый устав: «Этот устав завершил процесс абсолютизации архиерейской власти в РПЦ. Диктатура епархиального архиерея, давно установившаяся в епархиях РПЦ, вопреки действовавшему уставу закреплена учредительным документом РПЦ.
Александр Борисов: Сразу столько вопросов! По крайней мере, три. На первый я скажу так, некое уточнение, потому что в докладе патриарха опубликованном было сказано так, что по мере совершенствования работы издательского отдела мы придем к тому, чтобы все продаваемые книги имели гриф издательского отдела. Но вот эта фраза «по мере усовершенствования» уже говорит о том, что будет не сейчас, а с течением времени. Я не очень себе представляю механизм этого распоряжения, потому что, значит, все книги надо возить туда, кто-то будет ставить печати, не очень ясно. Я думаю, что, наверное, эта мысль будет как-то изменена. Потому что есть много светских изданий вполне хорошего качества, которые вполне можно предлагать прихожанам. Так что требовать от них, чтобы у них был тоже свой имприматур, как у католиков, наверное, едва ли возможно. Я думаю, что это, наверное, пожелание, просто некая реакция на имеющуюся литературу странного содержания либо восхваляющую Сталина, Распутина и так далее. Наверное, как-то можно другим путем будет достичь той же самой цели.
Второй вопрос был о ценностях передаваемых, я думаю, что тоже, наверное, все-таки это начало процесса и будет как-то корректироваться. Потому что действительно особо ценные коны должны иметь особый режим содержания, который трудно создать в храме, а легче в музее. Потому что храм – это все-таки большое пространство, куда приходит множество людей, и окна открываем, и влажность, все меняется. Так что, наверное, это тоже будет как-то скорректировано.
И вот что касается утверждения власти епископата, епископа, собственно, и в прошлом уставе было так, что решения приходского собрания, которое по-прежнему остается основным органом прихода, они всегда утверждались правящим архиереем, так же, как и избрание старосты, приходского совета, казначея, ревизионной комиссии. И все эти решения все равно утверждались архиереем и тогда только вступали в жизнь. Так что эти фразы, наверное, имели целью подчеркнуть, что это остается именно так же. Так что здесь нового ничего нет, просто то же самое, но в новых выражениях.
Карэн Агамиров: После распечатки нашей передачи на интернет-сайте будет продолжена, видимо, дискуссия на эту тему. Я просто вам вопросы буду перенаправлять, которые будут в связи с этим подняты.
Александр Борисов: Хорошо.
Фарук Фарда: В исламе уже ясно, что кроме Магомета другого пророка не появится. Как считают христиане, появится или не появится, не знаю. Считают, что не появится, потому что мы живем до конца света. Когда он закончится – это другое дело. Но этой первоначальной борьбы между религиями уже нет. На данный момент какие-то взаимоотношения между религиями должны быть, чтобы мир пошел в сторону добра. Это важно или нет, по вашему мнению? И если важно, почему не чувствуется этих взаимоотношений?
Александр Борисов: Я думаю, что это чрезвычайно важно. Мы сейчас не будем говорить о различиях христианства и ислама, скажу только, что Иисус из Назарета, Христос воспринимается нами не только как царь, но как пророк и первосвященник. Так что отношение к Магомету как к пророку – это уже дело тех, кто в это верует, это принимает. Я думаю, что нас роднит все-таки то, что мы вместе с иудаизмом, и ислам, и христианство, принадлежим к авраамическим религиям, то есть мы берем свое начало от Авраама, от его послушания Богу, его призвания. И поэтому мы все являемся его потомками, мы все, в сущности, дети Авраама. И именно то откровение, которое дано было Аврааму, что в нем благословятся все племена земные, оно осуществляется в этих трех ветвях.
Что касается взаимодействия, то я только что пришел из Центра социального обслуживания района «Тверское», мы встречались с жителями нашего района «Тверское». Я там говорил слово, был замечательный концерт, там пели, у всех было хорошее настроение. А в конце мне организатор, сотрудник Центра социального обслуживания, она сказала интересную вещь, что к ним пришло указание, чтобы такие встречи проводились не только с христианами, но и с другими конфессиями, что им надо обращаться в мечеть, в синагогу, и как бы это сделать. Мы с ней об этом немножко поговорили. Но я предложил, что, наверное, будет самое лучшее, если какой-то праздник, чтобы так же, как сегодня, кто-то из жителей спел, кто-то играл на рояле замечательные вещи, столько талантов живет, и также пригласить прихожан мечети, прихожан синагоги поделиться своими талантами, то есть на культурной основе. Думаю, это будет самое лучшее.
Фарук Фарда: Но музыку нельзя.
Александр Борисов: А танцы можно?
Фарук Фарда: Нет, там только молиться.
Александр Борисов: В мечети нельзя, а вне мечети можно? Есть же танцы, есть песни. Правда?
Фарук Фарда: Это можно. Но религия не относится хорошо.
Александр Борисов: Но есть же культура тех мусульманских народов, которые живут в Москве. Есть же татарские песни, татарские танцы. Они могут с этим прийти в дом, который здесь есть, замечательный.
Фарук Фарда: В Доме культуры можно, а в мечети нельзя.
Александр Борисов: Да никто про мечеть не говорит. Вы меня не поняли. Конечно, в мечети мы не будем. Именно этот Дом культуры будут объединять в себе самодеятельность христианскую, исламскую и еврейскую, и будет очень хорошо. Так что мы будем друг друга узнавать, знакомиться друг с другом. Но главное, что это инициатива, которая идет, видимо, сверху, чтобы такое единение, узнавание друг друга было.
Фарук Фарда: Я хотел бы предложить, чтобы в России создали совет религий.
Александр Борисов: А это уже есть.
Фарук Фарда: А почему они друг друга не знают?
Александр Борисов: Знают прекрасно, встречались, и патриарх встречался, и все это было уже.
Фарук Фарда: Были бы какие-то хорошие программы, чтобы они друг друга узнали.
Александр Борисов: А они знают друг друга прекрасно.
Фарук Фарда: Но это главы знают, а чтобы народ узнали.
Александр Борисов: А вот и дается такое указание, о котором я сейчас рассказал.
Фарук Фарда: Я был в одном городе (не называю, чтобы народ на меня не сердился), недалеко от Москвы, и пошел в храм, четыре часа там стоял и смотрел, какой народ сюда приходит. За три часа я насчитал 250-300 человек, среди них были пенсионеры, старики. И среди них молодых, моложе 40 лет, очень редко я видел.
Илья Рассолов: Фарук, в Европе вообще бы никого не было.
Фарук Фарда: Я про религии, про священников разговаривал. Я спрашивал: «Какую роль играют священники для того, чтобы народ принял религии?». А в России мы для зарплаты работаем или для души работаем, чтобы народ это понял. Потому что закон религии самый важный закон, чем конституции всех стран.
Александр Борисов: В сущности, все-таки религии лежат в основе нашего мировосприятия, принадлежности к христианской цивилизации. И люди все равно исходят из нравственных норм христианства. Они могут их нарушать, но коль скоро они живут в христианской цивилизации, они об этом знают. Так что думаю, что важно действительно узнавание друг друга, единство, и такая работа идет. А что касается молодежи в храме, то сейчас в храмах, и в нашем в том числе, ведется работа с молодежью. Сейчас вот в зимний лагерь поехали около 50 человек, на службе у нас молодежь бывает, не скажу, что много, но достаточно. Венчаются, благословляем браки, занятие семейными парами, занятие с тем, кому трудно, психологическая поддержка и так далее. На это установка есть. Но, с другой стороны, вы должны также понять и то обстоятельство, что людям зрелого возраста свойственно больше задумываться о смысле жизни, о том, для чего живу, что меня ждет в конце, чем молодежи, и всегда так было. Всегда молодежь больше времени уделяла образованию, созданию семьи и прочее, не всегда религия на первом плане. А то, что с возрастом люди больше задумываются об этом, это нормально.
Карэн Агамиров: Задумываются, причем не всегда в сторону божественную, кстати, по моим наблюдениям: «Вот я прожил жизнь. И что я видел? Всю жизнь работал, пахал, ничего не заработал».
Александр Борисов: Так мы и говорим: «Вы замечательно прожили жизнь. У вас семья, дети. Вы работали, трудились для них, вы созидали свою страну».
Карэн Агамиров: Дети-алкоголики.
Александр Борисов: Но не у всех дети-алкоголики. Мне нередко приходится слышать такие рассказы, когда внуков воспитывают не родители сами, а бабушки и дедушки. Бабушки и дедушки говорят: «Мы им все создали, мы все хорошо делали. Чего ж он вырос такой, то у него наркотики, то алкоголь?». Я говорю: «А когда мама его оставила?». «Вот ему 5 лет. Ей надо было уехать. До 14 лет фактически он с нами жил». Я говорю: «У него же все равно осталось, что его мама бросила, что он не нужен».
Карэн Агамиров: Если у человека все плохо сегодня, он все равно должен держаться, помнить о Боге?
Александр Борисов: Конечно. Дело в том, что это может не менять наши внешние обстоятельства, но может менять к ним наше отношение. Но это не означает, что мы должны с этим смиряться, видеть что-то плохое, но говорить: «Ничего, потерпи, на том свете тебе воздастся». Мы должны понимать, что есть ужасные условия. Вот мы живем в Москве, в тепле. Сейчас я встречался с пенсионерами, все замечательно, зал прекрасный, рояль и прочее. В 150 километрах от нас, в Тульской области мы ездим помогать, там дети в школы приходят, кто-то за 3, кто-то за 4 километра. Зимой, в снегу. Потому что нет сейчас автобусов. И в школе их кормят на 50 копеек в день. Представьте себе, чем можно кормить ребенка в день на 50 копеек. И в приходской газете об этом как раз материал есть. Нельзя государственную экономику строить только на прибыли. Есть убыточные какие-то сферы, сфера культуры и так далее, мы вкладываем деньги. То же самое и сфера сельского хозяйства. Пусть это не приносит огромные прибыли, но когда мы покупаем израильскую морковку и картошку... Неужели везти из Израиля морковку лучше, чем вырастить ее, как бабушка, на участке?
Карэн Агамиров: А церковь может свое достаточно большое, значительное, а может быть, даже колоссальное состояние поделить и отдать неимущим?
Александр Борисов: Знаете, у церкви состояние далеко не колоссальное, это заблуждение. Откуда берется колоссальное? Наш приход – это пожертвования прихожан, и это не так много. И это проблема, которую церковь призывает государство решать. Но проблем столько, что, наверное, просто на все не хватает у патриарха времени.
Илья Рассолов: На самом деле, в церковной жизни ощущается подъем по сравнению с советским периодом. И количество прихожан в храмах увеличивается. Но уже Карэн Владимирович сказал насчет реформирования, нового устава, и это ужасное слово для церкви – реформирование, и наверное, отец Александр не может ответить на этот вопрос, но я должен его задать, потому что он основной. Во-первых, в связи с приходом нового патриарха Кирилла, отец Александр, как вы считаете, возможно ли какое-то движение в сторону каких-то общений с другими церквями? И второе, мы понимаем, что это вопрос даже не среднесрочной перспективы, а лет 50-ти. Возможен ли перевод старославянского языка на современный русский хотя бы в молитвенном правиле и в других доступных для мирян источниках?
Александр Борисов: Во-первых, мы уже давно издаем, и не только мы, с параллельным текстом – церковнославянский и русский. Потому что очень много церковнославянских слов, которые по-русски имеют противоположное значение. Что касается ориентации пути церкви, я должен сказать, что патриарх Кирилл блестящий проповедник. И те вещи, которые он говорит, они совершенно евангелиевские. Если это слышать и это воспринимать здраво, то многое будет меняться. Он акцент ставит все-таки не на традиции и вере отцов, а ставит акцент на Евангелии, жить со Христом, его впускать в свое сердце. И я думаю, что это очень важно. Так что я надеюсь, что его слово будет услышано и семена, которые он сеет, принесут плоды.
Карэн Агамиров: Наша рождественская передача подошла к концу. Из Евангелия от Луки: «Пошел также и Иосиф из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов, называемый Вифлеем, потому что он был из дома и рода Давидова, записаться с Мариею, обрученною ему женою, которая была беременна. Когда же они были там, наступило время родить ей; и родила сына своего первенца, и спеленала его, и положила его в ясли, потому что не было им места в гостинице». Вот видите, даже Господу места в гостинице в то время не нашлось.
Александр Борисов: Да, этот образ очень важный для нас.
Карэн Агамиров: Отец Александр является настоятелем храма, в котором помогают бедным, и по-прежнему вы помогаете бедным, вы разносите бесплатные обеды для престарелых и инвалидов.
Александр Борисов: Кормим бездомных два раза в неделю.
Карэн Агамиров: Я желаю, и думаю, Фарук и Илья присоединятся, продолжать отцу Александру Борисову подавать пример страждущим стойкости духа в наше непростое время.
