Ирина Лагунина: В 8:52 утра в Истоне, штат Коннектикут, человеку по имени Ли Хансон позвонил сын Питер, пассажир 175 рейса авиакомпании «Юнайтед». Сын сказал ему: «Мне кажется, они захватили кабину пилота. Стюарда зарезали – и еще кто-то в передних рядах был убит. Самолет делает странные движения. Позвони в компанию, скажи им, что это рейс 175 из Бостона в Лос-Анджелес. В 9:00 сын Питер позвонил Ли Хансону второй раз: Папа, все очень плохо. Зарезали стюардессу. У них нож и баллончик со слезоточивым газом. Они говорят, что у них бомба. В самолете становится очень плохо. Пассажиров тошнит, кто-то теряет сознание. Самолет трясет. По-моему, пилот им не управляет. По-моему, мы падаем. Мне кажется, они хотят лететь на Чикаго и врезаться в здание. Папа, не беспокойся. Если это случится, то это будет очень быстро. О, Боже! Звонок оборвался. Ли Хансон услышал только женский крик. Он включил телевизор. Он увидел, как второй самолет врезается в башню Всемирного торгового центра. Было 9 часов, 3 минуты, 11 секунд.
Доклад Национальной комиссии, расследовавшей террористическое нападение на Соединенные Штаты, отрывок из которого вы только что слышали, был опубликован в 2004 году. Он стал бестселлером года в США. А само событие, которое он описывает, определило лицо не только Америки и, боюсь, не только на минувшее десятилетие. Новый вид террора – терроризм радикальных исламистских групп – приходилось освещать, отслеживать, обсуждать в эфире практически каждый день в нулевые годы. Некоторые из этих трагедий истории мы вспомним сегодня. У микрофона Ирина Лагунина.
Утром 11 сентября 2001 года наш корреспондент в Нью-Йорке Владимир Морозов, обнаружив, что произошло, подхватил диктофон и отправился на улицы потрясенного города. Из его репортажей в первые дни после терактов мы слышали голоса людей, которые переживали трагедию Нью-Йорка. 11 сентября, арабский квартал.
Владимир Морозов: Эта мечеть находится на улице Стейт, в том районе Бруклина, откуда еще недавно были видны башни Всемирного торгового центра.
Меня зовут Абдулла Ама, я имам этой мечети.
Владимир Морозов: Дальше имам через переводчика сообщил мне, что его паства очень расстроена терактом и осуждает. "Я надеюсь, - сказал имам, - что человек 50-100 моих прихожан сдадут кровь, которой так не хватает". На прощание переводчик Хасан Хусейн выразил надежду, что трагедия не повредит отношениям между мусульманами и другими жителями Нью-Йорка.
Тем не менее, уже к обеду власти выставили у мечети двух здоровенных полицейских. Всемирный торговый центр находится на другой стороне реки Истривер, на нашей бруклинской стороне, куда после обеда повернул ветер, многие ходят, зажав нос носовыми платками или в респираторах, которые бойко распродают хозяйственные магазины. На проходящей рядом Атлантик-авеню выходцам из мусульманских стран принадлежат многие рестораны, кафе и магазины. Вот что сказал мне официант ресторана "Марокканская звезда".
Официант: Это очень печальное событие. Мы тут все мусульмане, но теракт не имеет отношения к религии. Ислам не призывает убивать невинных людей.
Владимир Морозов: Возле ресторана стояло человек 8 молодых парней. Двоих из них я знаю в лицо, они работают официантами в соседнем кафе. Месяца два назад мы разговорились и парни откровенно заявили мне, что ненавидят Америку и она виновата во всех бедах мусульманских стран. В этот раз я был с магнитофоном и в ответ на мои невинные вопросы они отворачиваются и их приятели отрицательно покачивают головами.
Ирина Лагунина: Владимир, в тот момент вы почувствовали какую-то разницу в настроениях, какую-то злость, что все это делалось именем ислама, боль, непонимание того, что произошло?
Владимир Морозов: Когда я пришел к мечети, я потолковал с имамом через переводчика, с детьми имама и сказал: можно придти на службу? Он сказал: приходите в 7.15 вечера. Я пришел, имама сам лично поставил мне стул в конце молельного зала. Такой чести удостоился еще один человек из бывших там, какой-то очень старый араб. Он только сидел на стуле, остальные, естественно, стояли на коленях и так далее. Насчет боли, я не знаю. Когда выяснилось, что переводчик знает несколько русских слов, мы с ним немножко посмеялись, он хохотал очень жизнерадостно и это меня не то, что как-то настроило против него, но может быть почувствовал некоторую неловкость рядом с ним.
Ирина Лагунина: 14 сентября. Нижний Манхеттен.
Владимир Морозов: Весь Нижний Манхеттен напоминает брошенный город. На большинстве улиц кроме полицейских никого нет. Изредка проносятся санитарные машины. Кого они там везут? Смуглый парень в пластиковой каске безнадежно машет рукой.
Регис: Меня зовут Регис. Наши спасатели сегодня целый день раскапывали обломки, мы не нашли ни одного целого покойника, только руки, ноги, просто куски мяса. Меня два раза стошнило. Я не думаю, что они найдут там кого-то живого.
Владимир Морозов: С перекрестка улиц Черч и Рид открывался прекрасный вид на башни Всемирного торгового центра. Я каждый раз видел их, когда выходил на метро по дороге на работу. Отсюда пять минут ходу до редакции. На перекрестке полно разбитых машин. Трудно поверить, что обломки зданий могли долететь сюда. На машинах толстый слой бетонной пыли. Двое молодых афроамериканцев соскребают ее в маленькую коробку.
Я просто собираю пыль, чтобы не забыть про весь этот ужас и детям покажу, чтобы навсегда запомнили этот день.
Владимир Морозов: Крыша "Бьюика" продавлена до уровня сидений, рулевая колонка сломана, на капоте лежат три свежих розы и пальцем по пыли четко написано: "Чарли и Джун". Между именами пронзенное стрелой сердце. Дальше улицы Рид мне пройти не удалось. Здесь метров за триста от разрушенных близнецов стояли уже не полицейские, а спасатели. В качестве утешения молодой полицейский дал мне бутылку воды. "Не пижонь, - сказал он, - прикрой морду". И протянул чистый респиратор. С места катастрофы шел негустой, но широкий вал пыли. "Это для кошки, чтобы забрать ее из квартиры", - говорит мне чинная дама, показывая на картонку с крупными дырками. "Я живу вон там. Мы так драпали, что я не взяла кошку с собой, я просто запаниковала". Толпа людей с такими же коробками стоит возле полицейского кордона. Добровольцы раздают всем желающим бутерброды и воду. "Третья мировая война", - бубнит толстый лысый сумасшедший.
Ирина Лагунина: Вы показывали настроения в Нижнем Манхеттене. А что вы сами чувствовали, когда вы с этими людьми разговаривали?
Владимир Морозов: Я до сих пор не воспринимаю, как это действительно случилось, как кино, сон какой-то. Я автоматически совершал телодвижения, кого-то о чем-то спрашивал, куда-то шел. Но то, что это произошло, это в голове как-то не осело. Единственное, что трогало меня, вызывало эмоции живые, это то, что везде в местах скопления людей стоят добровольцы, и раздают воду, раздают бутерброды. Или скажем на Хайвэе, который идет по берегу Гудзона, это западная часть Манхеттена, там около 40 пирса столпилась огромная куча народу, которые приехали выручить брошенных своих в панике кошек, собак в домах. Там выкликают их имена, грузят на автобусы и везут за кошками, за собаками. И когда это место, этот кордон проезжают снизу пожарники или полицейские или кто-то еще, санитарные машины, толпа начинает им аплодировать. Огромное количество народу хлопает им. Возле больницы, где тысячи фотографий и объявлений о пропавших, там всегда люди и там всегда стоит мужичок, он слесарем работает, водопроводчиком в соседнем доме, и он в свободное от работы время раздает бутерброды, пирожки, печенье, то, что ему приносят люди, работники больницы и просто из соседних домов. Масса по городу рукотворных алтарей. Это сотни свечек разнокалиберных зажжены. Вечером, естественно, они горят, вечером там много народу. Сегодня утром я вышел туда где-то в 8.30, свечи погасли, и ходит огромный накаченный мужик лет 30 и зажигает свечи.
Ирина Лагунина: 15 сентября. Поминовение.
Владимир Морозов: Смотровая площадка Променад – это широкая терраса метров 250 длиной, откуда открывается роскошный вид на Манхеттен. До Всемирного торгового центра отсюда километра полтора. Пешком по Бруклинскому мосту всего полчаса. Сегодня на Променаде поминовение погибших во время теракта.
Это нельзя сравнивать с войной, там каждый может умереть. Я воевал с нацистами, я знаю. А тут в мирное время две башни обрушились чуть ли не возле моего дома. Тут никакого сравнения. Я живу вон там.
Владимир Морозов: Солидный гражданин прилаживает к парапету лист плотной бумаги, на котором крупно почерком художника выведено: "Боже, благослови Америку". Я спрашиваю его, кто организовал поминальные бдения.
Нет, нет, я не знаю. Но это просто день, поминать можно мертвых, а мы надеемся кого-то откапать. Во второй башне на 73 этаже работал мой друг, о нем пока ничего неизвестно. Но мы надеемся на чудо. Хотя напечатают список погибших, там наверняка будут мои знакомые.
Владимир Морозов: Организаторов бдения мне найти не удалось. Выяснилось, что кто-то развесил десяток объявлений и люди пришли. Променад хорошо знают и за пределами Нью-Йорка, здесь снимались такие известные фильмы, как "Честь семьи Притс" с Джеком Николсоном и масса других лент. На экране за фигурами героев виднелся знаменитый силуэт столицы мира, где над небоскребами поднимались "близнецы", две огромные башни Всемирного торгового центра. Сегодня башен нет.
Ирина Лагунина: Этот разговор с нашим корреспондентом в Нью-Йорке Владимиром Морозовым мы записали 19 сентября 2001 года.
За 8 лет, прошедшие с момента террористического нападения на Америку, об «Аль-Каиде» и Усаме бин Ладене написаны сотни книг. Образ башен-близнецов, столь упорно, как заметил мой коллега Владимир Морозов, присутствовавший в голливудских фильмах, был тщательно вычеркнут с экрана. Но зато был сделан фильм «Всемирный торговый центр».
Одно из самых любопытных исследований вышло в свет в 2003 году – «Внутри Аль-Каиды». Автор – Рохан Гунаратна.
"Любой принцип нуждается в авангарде, который должен нести его, и, пробивая путь через общество, ставит тяжелые задачи и требует огромных жертв. Нет такой идеологии - ни на земле, ни на небесах - которая не нуждалась бы в авангарде, отдающем все, что имеет, для того, чтобы обеспечить победу этой идеологии. Он несет знамя по отвесной, бесконечной и сложной тропе, пока не достигнет своей цели в реальности бытия, поскольку Аллах указал ему сделать это и выразить себя. Этот авангард и составляет Al-Qa'idah al-Sulbah - крепкую основу - будущего общества".
Это написал идеолог и один из основателей "Аль-Каиды" иорданский палестинец Абдулла Аззам в 1987 году в журнале "Аль-Джихад". Журнал издавался для арабов, воевавших в Афганистане против так называемого советского воинского контингента. Аль-Каида аль-Сульбах - крепкая основа - полное название организации, во главе которой стоит один человек - Усама бин Ладен. Рохан Гунаратна работал старшим следователем в отделении ООН по предотвращению терроризма. Из книги «Внутри Аль-Каиды»:
Сложная и разветвленная система использования "Аль-Каидой" коммуникационных возможностей - это пример того, что организация разбросана по всему миру и что у нее глобальные действия и амбиции. В конце 1998 года Усама бин Ладен понял, что за его спутниковым телефоном Компакт-М следят западные разведки и службы безопасности, и "Аль-Каида" разработала систему обмана тех, кто отслеживал звонки. Вскоре, однако, западным разведкам удалось разгадать этот обман. Он состоял в том, что международные звонки переводились с одного телефонного номера в Пакистане на другие так, что это выглядело не как международные звонки, а как внутренние. (...) Анализ телефонных счетов бин Ладена с 1996 по 98-й годы показал, что почти пятая часть звонков (238 из 1100) были сделаны на телефонные номера в Великобритании. На втором месте по числу звонков стоит Йемен (221), региональный центр "Аль-Каиды" на Ближнем Востоке с мая 1996 года. "Аль-Каида" использовала телефонный номер в Йемене для того, чтобы переводить звонки и сообщения со всего региона. Во многом именно Великобритания и Йемен были двумя узловыми точками зарубежных политических и военных операций "Аль-Каиды" в конце 90-х годов. Не удивительно, что 16 процентов звонков приходится на Иран, что подтверждает связь между "Хезболлах", Ираном и Аль-Каидой. Список других стран, в которые Усама часто звонил, включает в себя Азербайджан, Пакистан, Саудовскую Аравию, Судан и Египет".
Ирина Лагунина: Телефонные звонки показывают размах деятельности "Аль-Каиды". И все это было создано одним человеком - 17 сыном саудовского миллионера Мухаммада бин Ладена. Всего у его отца, выходца из Йемена, в прошлом рабочего судоверфи в порту Джедды, а затем открывшего строительную фирму и ставшего миллионером, было 4 жены, многочисленные наложницы, любовницы и 52 ребенка. Он погиб во время крушения вертолета в Саудовской Аравии в 68-м году, оставив всем детям и женщинам огромные состояния. Отец учил детей не вмешиваться в политику, и один из его сыновей даже отклонил министерский пост, предложенный ему королем Саудовской Аравии. Единственный ребенок в семье, который решил войти в политику, - это Усама бин Ладен. Если, конечно, не считать одну из его сестер, вышедшую замуж за Мухаммада Джамаля Халифа. Халиф - основатель мусульманского благотворительного общества - финансировал операции филиппинской террористической организации Абу Сайяфа. Идеология бин Ладена неплохо известна. Он хотел вывода американских войск из Саудовской Аравии, из святой Мекки, где он вырос. И он также хочет воссоздать Халифат.
Сразу после советского вторжения в 79-м году Усама бин Ладен покинул Саудовскую Аравию и перебрался в Пакистан, в приграничный с Афганистаном Пешавар, где собиралось афганское сопротивление. Первая встреча - с лидером относительно умеренного движения Джамиат Ислами Бурхануддином Раббани. Затем - с иорданцем, выходцем и Палестины Шейхом доктором Абдуллой Аззамом, членом иорданской группы "Мусульманское братство". Вместе с этим человеком, как утверждают данные разведки, Усама бин Ладен сформировал афганское бюро, через которое распределил по отрядам афганского джихада 200 миллионов долларов западной и ближневосточной помощи и немало своих собственных денег. Вернемся к исследованию "Внутри "Аль-Каиды":
"Периодически Усама возвращался в Саудовскую Аравию. В основном для того, чтобы посоветоваться с саудовской разведкой о ходе афганской кампании. Его жена тоже оставалась там, а вот его сын Абдулла, которому в то время было 12 лет, навещал отца в Афганистане. После того, как удалось развернуть антисоветскую кампанию, семья редко видела Усаму дома. Его сводный брат Еслем, восьмой или девятый по счету брат, говорит, например, что до середины 80-х годов Усама приезжал в основном по семейным делам, да и эти его приезды можно сосчитать на пальцах одной руки. А в это время Салем принял на себя семейный бизнес. Салем получил образование в Великобритании и женился на британке. Именно он превратил наследство отца в международное предприятие с отделениями по всему миру. Но, как и отец, Салем погиб в авиакатастрофе - в Техасе в 1988 году. Бакр, еще один брат Усамы, стал председателем Саудовской группы бин Ладена. Усама инвестировал большую часть средств, унаследованных от отца за границей. Разведки мира так и не пришли к общему знаменателю, в какую сумму выливаются эти инвестиции. Швейцарцы, у которых есть доступ к самой полной банковской информации, уверяют, что Усама вложил от 250 до 500 миллионов долларов. Австралийское правительство полагает - 250 миллионов. По британским подсчетам - от 280 до 300 миллионов. На самом деле, Усама унаследовал от отца 25-30 миллионов долларов, которые превратил в солидное состояние, удачно их инвестировав, утверждают данные разведки".
Ирина Лагунина: Личные инвестиции в афганский джихад сделали Усаму бин Ладена своего рода идейным лидером исламского движения. Автор исследования Рохан Гунаратна. Вы пишете, что Усама совершил два покушения на Беназир Бхутто. Как это произошло?
Рохан Гунаратна: Усаме не хотелось, чтобы во главе Пакистана стояла Беназир Бхутто. Кстати, сама Беназир Бхутто первая сказала, что Усама финансировал, во-первых, несколько оппозиционных партий, чтобы они проголосовали за вотум недоверия в парламенте и сняли ее с поста премьер-министра, а, во-вторых, попытку покушения, в ходе которой один из бойцов "Аль-Каиды" был ранен. Это произошло в начале 90-х. Они попытались учинить взрыв. Но человек, который должен был подложить бомбу, пострадал сам, его отвезли в госпиталь. Кстати, в больнице его посетил ни кто иной, как Халид Шейх Мохаммед, который сам сейчас находится в заключении.
Ирина Лагунина: А в то время было известно, что эта попытка покушения - дело рук "Аль-Каиды"?
Рохан Гунаратна: Нет, конечно, нет. Даже само имя "Аль-Каида" в то время еще не было известно западному разведывательному сообществу - вплоть до августа 1998. Они называли эту сеть - сеть УБЛ. То есть сеть Усамы бин Ладена. Они даже не знали, что правильное название этой организации - Аль-Каида Аль-Сульбах.
Ирина Лагунина: Так или иначе - Судан вместо Пакистана. Лидер Национального исламского фронта Судана, его духовный лидер аль-Тураби направил делегацию в Пешавар с приглашением Усаме бин Ладену к сотрудничеству. В Судане организация бин Ладена обосновалась серьезно. Президент страны подписал письмо, дающее защиту коммерческим интересам "Аль-Каиды" в стране.
"Постепенно "Аль-Каида" расширяла свой бизнес в сельском хозяйстве и промышленном производстве. Организация владела компанией по выращиванию овощей и фруктов под названием Blessed Fruits в Хартуме и компанией грузоперевозок. В пригородах города Дамазин была куплена ферма, где члены "Аль-Каиды" выращивали сезам, арахис и белую кукурузу. (...) Ферма выполняла еще одну роль: ее использовали для того, чтобы освежить в памяти членов "Аль-Каиды" - как использовать оружие и взрывчатку. "Члены "Аль-Каиды", приносившие прибыль организации, получали разного рода вознаграждения, а все в целом бесплатно снабжались основными продуктами - сахаром, чаем и растительным маслом. Они, как и их семьи, получали компенсацию за все медицинские и больничные расходы. Усама был известен тем, что никогда не показывал раздражение или недовольство своими подчиненными. Даже когда один из сотрудников украл несколько тысяч долларов, он лишь потребовал вернуть деньги. Уволить его означало подвергнуть организацию еще большему риску".
Ирина Лагунина: Рисковать лидер "Аль-Каиды", действительно, не мог. В феврале 94 года в Судане на него было совершено покушение, предположительно, разведкой Саудовской Аравии. После этого он прекратил конные прогулки и обзавелся телохранителями, которых позже перевез с собой в Афганистан. Но именно из Судана началась международная деятельность "Аль-Каиды" - Босния, Чечня, Кашмир, Таджикистан, Алжир. "Крепкая основа" мусульманского джихада пыталась использовать любой конфликт в мусульманском мире, чтобы развить его до конфликта едва ли не цивилизационного.
Рохан Гунаратна, "Аль-Каида", как вы пишете, подбирается к оружию массового поражения...
Рохан Гунаратна: "Аль-Каида" явно пошла по этому пути. Группа уже заявляла о своем намерении создать, провести эксперименты, использовать химические, биологические и радиологические вещества. И тому есть подтверждение. Корреспондент Си-Эн-Эн Ник Робертсон обнаружил пленку, на которой бойцы "Аль-Каиды" проводят эксперименты с тремя собаками в Афганистане и испытывают на них какой-то химических агент, который поражает то ли кровь, то ли нервную систему. Упоминание нетрадиционного оружия было обнаружено в почти тридцати разных пособиях "Аль-Каиды", найденных в Афганистане. В них - химические и биологические формулы. Одна из ассоциированных группировок "Аль-Каиды" - Салафитская группа религиозного учения и боя - успешно произвела рицин. Это выяснилось во время полицейского рейда в их квартире в Лондоне. Один из боевиков, которого удалось задержать (сейчас он находится в заключении в Соединенных Штатах), рассказал, что "Аль-Каида" заплатила полтора миллиона долларов за урановую канистру из Южной Африки. Их обманули с этой канистрой. В ходе войны в Афганистане стало известно и то, что "Аль-Каида" и талибы наняли нескольких пакистанских ученых-ядерщиков, и они пытались развить, по меньшей мере, программу радиологического оружия. Так что если "Аль-Каида" выживет, то это будет только вопрос времени, когда они обзаведутся этим оружием.
Ирина Лагунина: Рохан Гунаратна, автор книги «Внутри Аль-Каиды». До 11 сентября 2001 года были взрывы американских посольств в Африке, теракт против эсминца Коул. На видеопленке, заснятой на свадьбе его старшего сына в январе 2001 года, Усама читает собственное стихотворение:
"Эсминец, которого забоится даже храбрейший,
Который источает ужас и в доках, и в открытом море,
Который врезается в волны, высокомерный, надменный, ложно могущественный,
Навстречу своей кончине он движется, облаченный в робу иллюзий.
Его ждет его ялик, прыгающий на волнах".
Количество и географию терактов, совершенных после 11 сентября 2001 года, сложно осознать. Лондон, Мадрид, Бали, Египет, Мумбай, Москва, Беслан, Исламабад, Багдад, Кабул. Беназир Бхутто, на жизнь которой боевики Усамы бин Ладена покушались дважды, все-таки была убита, как и сотни других ни в чем не повинных людей. Говорят, что у многих стран есть теперь свои 11 сентября. Но есть государство, которое живет в этом состоянии почти постоянно. Для Израиля нулевые годы ознаменовались началом второй интифады, второго палестинского восстания, которое объявил ныне покойный лидер Организации Освобождения Палестины Ясир Арафат. Из сотен терактов, среди тысяч жертв этой кампании террора сами израильтяне с особой болью говорят о детях. 11 сентября для Тель-Авива – взрыв у дискотеки «Дельфинарий». В Международный день защиты детей. Террорист-смертник унес жизни 21 ребенка. Больше ста получили ранения. О жизни после теракта режиссер Вилли Линдвер сделал фильм "Пустые комнаты".
Рита Абрамова: Я пришла в "Дельфинарий" в 11.30 с двумя подругами. И мы стояли вот здесь. Я стояла здесь с Симоной, моей лучшей подругой. Мы пришли вместе. По-моему, террорист стоял здесь - в середине толпы. А потом был взрыв, и все взлетело в воздух.
Ирина Лагунина: Это рассказывает Рита Абрамова. В момент теракта ей было 17 лет. "Я стояла вот здесь" означает: я стояла на площади перед зданием дискотеки на берегу Средиземного моря в пятницу вечером 1 июня 2001 года. В тот день вход на дискотеку для девушек был бесплатный, и девушек в толпе было много. Арабскому террористу-самоубийце было 19 лет. Он был родом из Иордании, единственный ребенок в семье, прилежный и способный в учебе.
Ирина Рудина: Уже было без четверти двенадцать, и я увидела по телевизору экстренный выпуск новостей. Я знала, что она в этом районе, но я не знала, что она именно в этом месте. Я стала звонить ей, ее телефон не отвечал. Потом позвонил мой муж, и у него было плохое предчувствие, он собирался туда поехать.
Ирина Лагунина: Ирина Рудина, мать 17-летней Симоны, погибшей у "Дельфинариума".
Ирина Рудина: Я узнала, что раненых развозят по больницам. Сначала мы поехали в больницу, они вывесили список со всеми поступившими, и я не видела ее фамилии. И последнее место, куда мы поехали, - это морг. Мы зашли туда, уже было два-три часа ночи. Они ее там не нашли. И тогда они еще раз спросили: не помню ли я чего-то такого, что поможет им опознать ее? И я вспомнила, что пару дней назад она покрыла ногти фиолетовым лаком. И я увидела, как полицейский и врач переглянулись. И я поняла, что она там - в морге.
Ирина Лагунина: Отец Симоны Марк в воспоминаниях о тех трагических днях сказал только две фразы: "Я помню, на похоронах Симоны было очень много людей. А больше я ничего не помню".
Лариса Гутман: Никто не думал, что в этот момент найдутся такие люди, которые совершат теракт и погубят жизнь наших детей. Приехал муж и сказал, что он слышал взрыв невероятной силы. Я не знаю, почему у меня сердце оборвалось. Я почувствовала с этой минуты, что у нас случилось несчастье.
Ирина Лагунина: Мать погибшего Ильи Гутмана Лариса. Его девушка - Анна Синичкина.
Анна Синичкина: Я увидела Илюшу, лежащего на спине, и я очень сильно испугалась, просто шок, и я убежала. Убежала к тому киоску. Я посмотрела, как его переворачивают и делают массаж сердца. Я попыталась прибежать обратно, меня остановила милиция и сказали, что туда нельзя.
Ирина Лагунина: Подруга - Надежда Деренштейн.
Надежда Деренштейн: Ненависть к палестинцам, которые это все сделали, к тем же арабам, которые поддерживают это все. Я надеюсь, что их накажет бог за то, что они делали, делают и будут делать.
Анна Синичкина: Не хочу мести, я просто хочу мира. Я не хочу, чтобы больше погибали люди, дети, чтобы семьи плакали и страдали. Я очень хочу мира, но я не хочу мести.
Ирина Лагунина: Мы встретились с Анной Синичкиной в Тель-Авиве. Сейчас на ней военная форма. Она - в так называемых боевых войсках.
Анна Синичкина: Приехала с друзьями, с подругой. Она поругалась с родителями, хотела выйти куда-то. И мы поехали туда. Мой друг, в принципе, там не должен был быть - Илюша. Но там мы встретились все, стояли около входа. Он мне показал на часы и сказал, что время заходить. Это было 11 часов 27 минут. В принципе он меня спас, он меня закрыл. Ему спасибо. Я сначала не поняла, что это, я не думала, что террорист. Ничего не поняла, думала, что это хлопушка какая-то. И когда я начала видеть детей в крови, тогда я начала понимать, и то еще не до конца, потому что не ожидаешь. Я была два года в стране, толком не узнала, что такое Израиль. Мести я не хочу, опускаться до уровня террориста, который может убивать детей... Мстить, чтобы видеть потом семьи, которые будут плакать? Я не думаю, что это выход из положения.
Ирина Лагунина: Анна, мы говорили о вашей реакции на терроризм. На вас военная форма сейчас. Это не ваш эмоциональный ответ на то, что произошло?
Анна Синичкина: Призваться в армию хотела еще до всего случившего и знала, что пойду в боевые войска. Потом у меня были трудности, потому что со здоровьем плохо было. Но призвалась. В принципе это был большой толчок. Почему призвалась в боевые войска? Наверное, если я могу дать хоть малую часть своей жизни, чтобы кто-то не почувствовал той боли, которую почувствовала я и все семьи, если я смогу это сделать, то, я думаю, что я что-то сделаю в своей жизни.
Ирина Лагунина: В момент теракта Ане было 16 лет. Когда она говорит, что устроилась в армию с трудом из-за проблем со здоровьем, она имеет в виду последствия взрыва у дискотеки. Она была ранена в ногу и в голову. Частично потеряла зрение. Была перебита барабанная перепонка, и проблемы со слухом до сих пор остаются. Любой крупный теракт вводит общество в определенное психологическое состояние. Анна пережила это состояние на себе. В чем оно выражается?
Анна Синичкина: Состояние страха за будущее, за настоящее. Состояние шока, что не знаешь, что дальше продолжить.
Ирина Лагунина: И это состояние потом проходит?
Анна Синичкина: Не проходит все равно, шрам на всю жизнь. Надо учиться с этим состоянием жить.
Ирина Лагунина: А как учиться?
Анна Синичкина: Просто жить. Я на маму посмотрела и сказала - буду жить. И живу три года, нормально живу, можно сказать.
Ирина Лагунина: Как вы считаете, с другой стороны - в палестинском обществе - такие же настроения или вы себе представляете эту молодежь другой?
Анна Синичкина: Видели просто, когда взрыв в "Дельфинариуме" был, много палестинской части была рада за это. Хотя всех осуждать все равно не могу. Я до сих пор думаю и знаю, даже после этого, что есть и хорошие люди там тоже, которые тоже хотят мира и хотят жить нормально, и детей растить, и не думать, что когда-то их ребенок пойдет и взорвет сам себя.
Ирина Лагунина: Вы сказали, отвечая на мой вопрос, что вы хотите защитить хотя бы кого-то, тогда вы будете считать, что ваша миссия выполнена. Вы считаете, что армия может помочь в данном случае или это какой-то комплексный подход нужен?
Анна Синичкина: Это защита Израиля, без нее никуда. Если солдат делает на сто процентов свою работу, значит, все будет хорошо.
Ирина Лагунина: В документальном фильме "Пустые комнаты" Анна говорит, что не может смотреть в глаза матери своего молодого человека - Ларисе Гутман. В глазах слишком много боли. Но я увидела, что родители погибших ее любят. Родителей мы встретили на месте теракта. Там поставлен памятник и горят свечи. Родители требуют называть вещи своими именами.
Мать Марины Медведенко: Если он террорист, так он террорист, он никак не борец за свободу. Этот террорист - это убийца всего человечества. Он загубил 21 душу ребенка. Они также могли бы мамами, у них бы родились дети. Их теперь нет. Могли быть педагоги, учителя, просто рабочие бы дети выросли. Он бы работал, убирал территорию нашего Израиля, но он бы жил. Теперь у меня нет ребенка, у этого ребенка нет семьи, нет будущего. Поэтому надо все называть своими именами.
Лиля Жуковская: Без оружия, без денег они бы ничего не делали. А семьи получают деньги за то, что их сын или дочь убили людей.
Мать Марины Медведенко: Террорист, который взорвал дискотеку, он был единственный ребенок в семье. И папа его сказал, что если бы у меня было двадцать детей, они пошли бы тоже по этому пути. Когда мне задали этот вопрос: смогли бы вы толкнуть своего ребенка на этот шаг? Я ответила - нет. У меня было пять детей. Девочка погибла, осталось четверо.
Ирина Лагунина: Скажите, а как вы выжили эти три года?
Мать Марины Медведенко: Выжили благодаря государству. Благодаря, что мы постоянно вместе. Люди, которые нас опекают, окружают, просто приходящие люди с улицы дали нам большую поддержку, что они рядом с нами.
Ирина Лагунина: Это обычное явление в стране или ваша группа родителей так объединилась?
Мать Марины Медведенко: Практически такое массовое убийство детей впервые. И мы все мамы, папы все рядом - это единственная группа в Израиле. Мы звоним, мы встречаемся, нас приглашают на какие-то мероприятия. Сегодня у нас вечером встреча, мы идем на концерт. Я соскучилась по Лиле - Лиле позвонила, Лиля позвонила мне, мы встретились. Праздники все вместе.
Лиля Жуковская: Дети учились в одной школе. Там семь детей погибли из школы. Старшие классы, младшие классы. Школа нас все время поддерживает. Каждый праздник они нас приглашают к себе. Поставили памятник. День памяти, когда по Израилю, они приглашают. Стараются, чтобы мы не были одни, потому что одним быть очень тяжело, тяжело замкнуться в себе, в семье и быть одной. Например, у меня муж умер шесть лет назад, они сейчас похоронены в одном ряду. И мне одной было бы очень тяжело, если бы со мной не было рядом людей. Я Лиля Жуковская, моя дочка Марина Берковская.
Ирина Лагунина: Родственники выживают, общаясь в своем кругу. Отец Симоны Марк по пятницам кормит ужином подруг своей дочери и учит их танцевать сальцу.
Марк Рудин: Пытаюсь загружать себя полностью, и танцую. Сначала я не мог подумать о том, чтобы танцевать. Я с ней танцевал до ее гибели, она была моя партнерша по танцам. Мы ведем себя точно так же, как будто Симона с нами. С Симоной мы много танцевали, девочки все время смотрели. Сейчас они хотят, чтобы я их научил танцевать и научил, как бороться с болью. Это и мне важно, а еще важнее им.
Ирина Лагунина: Марк Рудин, отец 17-летней Симоны, погибшей у дискотеки 1 июня 2001 года. Режиссер Вилли Линдвер.
Отрывки из документального фильма "Пустые комнаты".
Марк Рудин: Вот в эту комнату я часто прихожу. Я ей рассказываю, кто приходил, как у нас идут дела. И я чувствую, что она меня видит, чувствует и радуется за меня, что я нашел способ, как бороться с болью.
Ирина Лагунина: Монологи матерей я записала в 2004-м на том самом месте, где произошел взрыв. Теракт у дискотеки в Тель-Авиве изменил политику Израиля вплоть до того, что страна начала строить стену-забор и отделяться от палестинских территорий. Стена помогает. Количество терактов заметно снизилось, но пришедшая к власти в Газе группировка ХАМАС стала обзаводиться все более современными ракетами. Пришедший же на смену Ясиру Арафату палестинский лидер Абу Мазен в интервью иорданской газете "Аль-Рай" сказал: "Вся интифада была ошибкой". Но не он определяет сейчас лицо и тактику палестинцев из Газы.
В первый день после трагедии в Беслане была ярость и боль. Мы тогда вышли в эфир в программе, которая называлась «После 11 сентября», со следующими вопросами.
- Почему никто не взял на себя ответственность за этот теракт?
- Почему в таком маленьком городе, как Беслан, где традиционно каждый знает своего соседа, оказалось так сложно подсчитать, сколько же заложников в течение почти двух суток находились в здании школы?
- Почему неизвестно, сколько заложников, но почему в какой-то момент вдруг точно сообщили, что 13-ти из группы, их захватившей, удалось бежать?
- Почему два журналиста, у которых есть определенные контакты с чеченским сопротивлением, не смогли попасть в район теракта? Анна Политковская получила пищевое отравление в самолете и находится в критическом состоянии. Сообщений о том, что кто-то еще из пассажиров самолета получил отравление, пока не поступало. Андрей Бабицкий получил пять суток за мелкое хулиганство, которое учинил, как услышал суд, отнюдь не он.
- Почему в первый день захвата школы говорилось, что захватчики требуют отпустить тех, кого взяли в ходе операции в Ингушетии летом? Но ведь тогда, летом, российские власти говорили, что им не удалось никого взять - все ушли, остались только тела убитых.
Трудно было себе представить в тот момент, что волна терроризма в России сольется с волной террора против журналистов, которые пытались вести собственное расследование терактов. Анна Политковская была убита 7 октября 2006 года в подъезде собственного дома. В Беслане не раз за эти годы бывал наш корреспондент Олег Кусов.
Олег Кусов: Почти два года спустя после трагедии в Москве в театральном центре на Дубровке произошел захват заложников в 1 школе североосетинского города Беслан. Вооруженная группировка напала на школу 1 сентября перед торжественной линейкой в начале учебного года. В заложниках оказались 128 школьников, их родителей и педагогов. Террористы потребовали прихода в захваченную школу президента Северной Осетии Александра Дзасохова, президента Ингушетии Мурата Зязикова и советника президента России Асламбека Аслаханова. Когда представители власти фактически отказались от переговоров в школе, террористам было предложено поговорить с неофициальными влиятельными в России и на Северном Кавказе лицами. Одной из первых на трагедию в Беслане откликнулась Анна Политковская, которая уже 1 сентября вылетела в Северную Осетию. Как вспоминала сама Анна, в самолете ей стало плохо после выпитого чая. Самолет сделал посадку в Ростове, где Политковскую госпитализировали с симптомами отравления. Сама она посчитала, что кое-кто мог прослушать перед полетом в Беслан ее телефонные разговоры с коллегами о своем намерении любыми путями привлечь к процессу освобождения заложников лидера чеченских моджахедов Аслана Масхадова.
Власти отказываются информировать жителей Беслана о ходе расследования обстоятельств теракта. Пострадавшие и их близкие проводят расследование самостоятельно. О выводах намерены говорить только после того, как ознакомятся с итогами работы следственной бригады. Но уже ясно, что их точка зрения на причины теракта и на обстоятельства вооружённого штурма школы сильно отличается от официальной. Слово сопредседателю общественного комитета "Голос Беслана" Элле Кесаевой.
Элла Кесаева: Расследования нет. Мы свое расследование проводим до сих пор. У меня у самой очень много вопросы. Конечно, выводы для себя я уже сделала. Пока официально следствие не сделает эти выводы, они не признаны. Это мои домыслы. Мы с этими выводами их просим работать. Нам отвечают, тогда, когда мы ставим неудобные вопросы, им нечего сказать, они отвечают так: исследование продолжается, еще не закончено, до такого-то числа. Только после окончания, согласно статьи 42 вы имеете право ознакомиться с материалами. Хотя это все не запрещено и строго не регламентировано. Следователи имеют право и должны по логике, если они потерпевшими признаны, идут годы, они абсолютно не в курсе в следствие того, что все превращают в секрет. Неужели УПК запрещено нам частично предоставлять нам информацию, которая не составляет государственную тайну.
Олег Кусов: Два общественных комитета в Северной Осетии – "Матери Беслана" и "Голос Беслана" – объединили в своих рядах тех пострадавших и членов их семей, кто не может смириться с позицией властей. Между комитетами сохраняются небольшие разногласия на отдельные вопросы, но в главном они солидарны. Слово лидеру организации "Матери Беслана" Сусанне Дудиевой.
Сусанна Дудиева: Следствие продлено в связи с тем, что ведутся повторные допросы некоторых пострадавших, уточняются сведения. Какие сведения они еще могут уточнить от некоторых пострадавших, когда основная масса сведений, фактов уже изложена при расследовании, при прошедших судах. Нам объясняют, что проводится ряд экспертиз, от которых мы в свою очередь, пострадавшие, когда назначались экспертизы, мы от них отказались. Это экспертизы математического моделирования места трагедии, это экспертизы взрывов. Мы считаем, что никакой макет, никакое вновь созданное место трагедии не даст объективной характеристики или оценки тех взрывов, которые происходили в школе. Мы считаем, что это пустая трата времени, пустая трата денег. Есть достаточно фактов, достаточно аргументов, достаточно показаний свидетелей, видеоматериалов и прочего другого материала для того, чтобы провести объективное расследование и дать оценку. Я считаю, что позор правоохранительных структур, позор структур, которые проводят расследование. Но не должно отражаться на отношении всего мира к России. Я считаю, что неуважение некоторыми государствами нашего российского государства в большей части еще и от того, что в нашем российском государстве прикрывают преступников и прикрывают чиновников, которые совершают преступные действия. В первую очередь это касается бесланского теракта. Потому что мир знает, мир видел, что произошло в Беслане и как это все происходило.
Олег Кусов: Сусанна Дудиева утверждает, что уже 1 сентября в школьном спортзале стали умирать дети. Но власти отказывались от переговоров с террористами.
Сусанна Дудиева: Почему не велись переговоры? Почему народу лгали? Лгали всей России, лгали нам, родителям, всему миру о том, что террористы не идут на переговоры, о том, что у них нет никаких требований. С первых же часов захвата они выдвинули свои требования о переговорах и выдвинули свои политические требования тоже. Переговоры они намеревались вести только с группой лиц из четырех человек, которых они приглашали в школу для ведения переговоров. Эти лица отказались вести переговоры и они сочли нужным лгать всем, что нет требований и террористы не хотят вести переговоры. Тем самым они оставили людей в опасности. Лгали о числе заложников. И тем самым эта ложь отразилась на здоровье детей, на отношении террористов к ним. Из-за их лжи погибла большая часть заложников. И уже в первый-второй день там были десятки умерших детей от обезвоживания и от духоты, от стресса. Мы считаем, что за все эти преступления, за все эти бездействия есть виновные, есть ответственные. То, что российская власть не хочет расследовать – это позор власти. И потому мы обратились со своей жалобой об этих нарушениях в Страсбургский суд по правам человека. Больше года наша жалоба принята и на рассмотрении. Я думаю, что с нового года начнется рассмотрение нашей жалобы. Мы не выступаем против России, мы граждане России. Лично я люблю свою родину как и остальные люди. Но мы считаем, что десяток коррумпированных, безответственных, непрофессиональных чиновников и генералов – это еще не вся Россия.
Олег Кусов: Жители Беслана не откажутся от своих требований наказать виновных в теракте, но и власти не станут обнародовать те факты, которыми они в действительности располагают, убеждён североосетинский общественный деятель адвокат Джабраил Габачиев.
Джабраил Габачиев: Беда в том, что власти не хотят говорить правду, а люди, потерпевшие хотят знать правду. И люди не отступятся. И власти, пока Путин, Медведев и другие виновные люди у власти, они никогда не рассекретят то, что в действительности имело место быть. Мы знаем, что не было международного расследования по этому делу, а надо было. Успокаивать тем, что Нурпаши осудили, это же абсурдно. Все знают, что причем тут Нурпаша. И вообще по уголовному законодательству, материальному и процессуальному, каждый должен быть уличен в том, что именно он совершил, он стрелял, а не нести коллективную ответственность. Вот Нурпаши за всех понес ответственность, а другие погибли. Надо устанавливать, каждый потерпевший, как он погиб, от чего смерть наступила. Изначально эти вопросы не исследовались, не проводились соответствующие судебно-медицинские экспертизы специально. Но люди знают, что жертвы сидели внутри школы, а внутрь стреляли не боевики. Боевики стреляли изнутри наружу. Значит чьи это были жертвы, кто их убил? Точно так же в «Норд-Осте». Эта власть правду не скажет, а без правды не будет спокойствия.
Олег Кусов: Комитет "Голос Беслана" так же направил жалобу в Страсбургский суд. Рассказывает сопредседатель общественного комитета "Голос Беслана" Элла Кесаева.
Элла Кесаева: Основное право на жизнь нарушено – это гарантировано конституцией Российской Федерацией. Право на объективное расследование, на правосудие, на эффективное правосудие. Вот эти статьи европейской конвенции нарушены. В связи с этим мы стали заявителями. Потому что мы абсолютно уверены, что теракт можно было предотвратить. Это первое. Потому что можно было провести расследование объективное, нужно было наказать всех виновников.
Ирина Лагунина: С родственниками жертв теракта в Беслане встречался Олег Кусов.
Постепенно в мире война с терроризмом превратилась в борьбу за умы. К сожалению, в нулевые годы победы цивилизации в этой борьбе одержано не было.
Доклад Национальной комиссии, расследовавшей террористическое нападение на Соединенные Штаты, отрывок из которого вы только что слышали, был опубликован в 2004 году. Он стал бестселлером года в США. А само событие, которое он описывает, определило лицо не только Америки и, боюсь, не только на минувшее десятилетие. Новый вид террора – терроризм радикальных исламистских групп – приходилось освещать, отслеживать, обсуждать в эфире практически каждый день в нулевые годы. Некоторые из этих трагедий истории мы вспомним сегодня. У микрофона Ирина Лагунина.
Утром 11 сентября 2001 года наш корреспондент в Нью-Йорке Владимир Морозов, обнаружив, что произошло, подхватил диктофон и отправился на улицы потрясенного города. Из его репортажей в первые дни после терактов мы слышали голоса людей, которые переживали трагедию Нью-Йорка. 11 сентября, арабский квартал.
Владимир Морозов: Эта мечеть находится на улице Стейт, в том районе Бруклина, откуда еще недавно были видны башни Всемирного торгового центра.
Меня зовут Абдулла Ама, я имам этой мечети.
Владимир Морозов: Дальше имам через переводчика сообщил мне, что его паства очень расстроена терактом и осуждает. "Я надеюсь, - сказал имам, - что человек 50-100 моих прихожан сдадут кровь, которой так не хватает". На прощание переводчик Хасан Хусейн выразил надежду, что трагедия не повредит отношениям между мусульманами и другими жителями Нью-Йорка.
Тем не менее, уже к обеду власти выставили у мечети двух здоровенных полицейских. Всемирный торговый центр находится на другой стороне реки Истривер, на нашей бруклинской стороне, куда после обеда повернул ветер, многие ходят, зажав нос носовыми платками или в респираторах, которые бойко распродают хозяйственные магазины. На проходящей рядом Атлантик-авеню выходцам из мусульманских стран принадлежат многие рестораны, кафе и магазины. Вот что сказал мне официант ресторана "Марокканская звезда".
Официант: Это очень печальное событие. Мы тут все мусульмане, но теракт не имеет отношения к религии. Ислам не призывает убивать невинных людей.
Владимир Морозов: Возле ресторана стояло человек 8 молодых парней. Двоих из них я знаю в лицо, они работают официантами в соседнем кафе. Месяца два назад мы разговорились и парни откровенно заявили мне, что ненавидят Америку и она виновата во всех бедах мусульманских стран. В этот раз я был с магнитофоном и в ответ на мои невинные вопросы они отворачиваются и их приятели отрицательно покачивают головами.
Ирина Лагунина: Владимир, в тот момент вы почувствовали какую-то разницу в настроениях, какую-то злость, что все это делалось именем ислама, боль, непонимание того, что произошло?
Владимир Морозов: Когда я пришел к мечети, я потолковал с имамом через переводчика, с детьми имама и сказал: можно придти на службу? Он сказал: приходите в 7.15 вечера. Я пришел, имама сам лично поставил мне стул в конце молельного зала. Такой чести удостоился еще один человек из бывших там, какой-то очень старый араб. Он только сидел на стуле, остальные, естественно, стояли на коленях и так далее. Насчет боли, я не знаю. Когда выяснилось, что переводчик знает несколько русских слов, мы с ним немножко посмеялись, он хохотал очень жизнерадостно и это меня не то, что как-то настроило против него, но может быть почувствовал некоторую неловкость рядом с ним.
Ирина Лагунина: 14 сентября. Нижний Манхеттен.
Владимир Морозов: Весь Нижний Манхеттен напоминает брошенный город. На большинстве улиц кроме полицейских никого нет. Изредка проносятся санитарные машины. Кого они там везут? Смуглый парень в пластиковой каске безнадежно машет рукой.
Регис: Меня зовут Регис. Наши спасатели сегодня целый день раскапывали обломки, мы не нашли ни одного целого покойника, только руки, ноги, просто куски мяса. Меня два раза стошнило. Я не думаю, что они найдут там кого-то живого.
Владимир Морозов: С перекрестка улиц Черч и Рид открывался прекрасный вид на башни Всемирного торгового центра. Я каждый раз видел их, когда выходил на метро по дороге на работу. Отсюда пять минут ходу до редакции. На перекрестке полно разбитых машин. Трудно поверить, что обломки зданий могли долететь сюда. На машинах толстый слой бетонной пыли. Двое молодых афроамериканцев соскребают ее в маленькую коробку.
Я просто собираю пыль, чтобы не забыть про весь этот ужас и детям покажу, чтобы навсегда запомнили этот день.
Владимир Морозов: Крыша "Бьюика" продавлена до уровня сидений, рулевая колонка сломана, на капоте лежат три свежих розы и пальцем по пыли четко написано: "Чарли и Джун". Между именами пронзенное стрелой сердце. Дальше улицы Рид мне пройти не удалось. Здесь метров за триста от разрушенных близнецов стояли уже не полицейские, а спасатели. В качестве утешения молодой полицейский дал мне бутылку воды. "Не пижонь, - сказал он, - прикрой морду". И протянул чистый респиратор. С места катастрофы шел негустой, но широкий вал пыли. "Это для кошки, чтобы забрать ее из квартиры", - говорит мне чинная дама, показывая на картонку с крупными дырками. "Я живу вон там. Мы так драпали, что я не взяла кошку с собой, я просто запаниковала". Толпа людей с такими же коробками стоит возле полицейского кордона. Добровольцы раздают всем желающим бутерброды и воду. "Третья мировая война", - бубнит толстый лысый сумасшедший.
Ирина Лагунина: Вы показывали настроения в Нижнем Манхеттене. А что вы сами чувствовали, когда вы с этими людьми разговаривали?
Владимир Морозов: Я до сих пор не воспринимаю, как это действительно случилось, как кино, сон какой-то. Я автоматически совершал телодвижения, кого-то о чем-то спрашивал, куда-то шел. Но то, что это произошло, это в голове как-то не осело. Единственное, что трогало меня, вызывало эмоции живые, это то, что везде в местах скопления людей стоят добровольцы, и раздают воду, раздают бутерброды. Или скажем на Хайвэе, который идет по берегу Гудзона, это западная часть Манхеттена, там около 40 пирса столпилась огромная куча народу, которые приехали выручить брошенных своих в панике кошек, собак в домах. Там выкликают их имена, грузят на автобусы и везут за кошками, за собаками. И когда это место, этот кордон проезжают снизу пожарники или полицейские или кто-то еще, санитарные машины, толпа начинает им аплодировать. Огромное количество народу хлопает им. Возле больницы, где тысячи фотографий и объявлений о пропавших, там всегда люди и там всегда стоит мужичок, он слесарем работает, водопроводчиком в соседнем доме, и он в свободное от работы время раздает бутерброды, пирожки, печенье, то, что ему приносят люди, работники больницы и просто из соседних домов. Масса по городу рукотворных алтарей. Это сотни свечек разнокалиберных зажжены. Вечером, естественно, они горят, вечером там много народу. Сегодня утром я вышел туда где-то в 8.30, свечи погасли, и ходит огромный накаченный мужик лет 30 и зажигает свечи.
Ирина Лагунина: 15 сентября. Поминовение.
Владимир Морозов: Смотровая площадка Променад – это широкая терраса метров 250 длиной, откуда открывается роскошный вид на Манхеттен. До Всемирного торгового центра отсюда километра полтора. Пешком по Бруклинскому мосту всего полчаса. Сегодня на Променаде поминовение погибших во время теракта.
Это нельзя сравнивать с войной, там каждый может умереть. Я воевал с нацистами, я знаю. А тут в мирное время две башни обрушились чуть ли не возле моего дома. Тут никакого сравнения. Я живу вон там.
Владимир Морозов: Солидный гражданин прилаживает к парапету лист плотной бумаги, на котором крупно почерком художника выведено: "Боже, благослови Америку". Я спрашиваю его, кто организовал поминальные бдения.
Нет, нет, я не знаю. Но это просто день, поминать можно мертвых, а мы надеемся кого-то откапать. Во второй башне на 73 этаже работал мой друг, о нем пока ничего неизвестно. Но мы надеемся на чудо. Хотя напечатают список погибших, там наверняка будут мои знакомые.
Владимир Морозов: Организаторов бдения мне найти не удалось. Выяснилось, что кто-то развесил десяток объявлений и люди пришли. Променад хорошо знают и за пределами Нью-Йорка, здесь снимались такие известные фильмы, как "Честь семьи Притс" с Джеком Николсоном и масса других лент. На экране за фигурами героев виднелся знаменитый силуэт столицы мира, где над небоскребами поднимались "близнецы", две огромные башни Всемирного торгового центра. Сегодня башен нет.
Ирина Лагунина: Этот разговор с нашим корреспондентом в Нью-Йорке Владимиром Морозовым мы записали 19 сентября 2001 года.
За 8 лет, прошедшие с момента террористического нападения на Америку, об «Аль-Каиде» и Усаме бин Ладене написаны сотни книг. Образ башен-близнецов, столь упорно, как заметил мой коллега Владимир Морозов, присутствовавший в голливудских фильмах, был тщательно вычеркнут с экрана. Но зато был сделан фильм «Всемирный торговый центр».
Одно из самых любопытных исследований вышло в свет в 2003 году – «Внутри Аль-Каиды». Автор – Рохан Гунаратна.
"Любой принцип нуждается в авангарде, который должен нести его, и, пробивая путь через общество, ставит тяжелые задачи и требует огромных жертв. Нет такой идеологии - ни на земле, ни на небесах - которая не нуждалась бы в авангарде, отдающем все, что имеет, для того, чтобы обеспечить победу этой идеологии. Он несет знамя по отвесной, бесконечной и сложной тропе, пока не достигнет своей цели в реальности бытия, поскольку Аллах указал ему сделать это и выразить себя. Этот авангард и составляет Al-Qa'idah al-Sulbah - крепкую основу - будущего общества".
Это написал идеолог и один из основателей "Аль-Каиды" иорданский палестинец Абдулла Аззам в 1987 году в журнале "Аль-Джихад". Журнал издавался для арабов, воевавших в Афганистане против так называемого советского воинского контингента. Аль-Каида аль-Сульбах - крепкая основа - полное название организации, во главе которой стоит один человек - Усама бин Ладен. Рохан Гунаратна работал старшим следователем в отделении ООН по предотвращению терроризма. Из книги «Внутри Аль-Каиды»:
Сложная и разветвленная система использования "Аль-Каидой" коммуникационных возможностей - это пример того, что организация разбросана по всему миру и что у нее глобальные действия и амбиции. В конце 1998 года Усама бин Ладен понял, что за его спутниковым телефоном Компакт-М следят западные разведки и службы безопасности, и "Аль-Каида" разработала систему обмана тех, кто отслеживал звонки. Вскоре, однако, западным разведкам удалось разгадать этот обман. Он состоял в том, что международные звонки переводились с одного телефонного номера в Пакистане на другие так, что это выглядело не как международные звонки, а как внутренние. (...) Анализ телефонных счетов бин Ладена с 1996 по 98-й годы показал, что почти пятая часть звонков (238 из 1100) были сделаны на телефонные номера в Великобритании. На втором месте по числу звонков стоит Йемен (221), региональный центр "Аль-Каиды" на Ближнем Востоке с мая 1996 года. "Аль-Каида" использовала телефонный номер в Йемене для того, чтобы переводить звонки и сообщения со всего региона. Во многом именно Великобритания и Йемен были двумя узловыми точками зарубежных политических и военных операций "Аль-Каиды" в конце 90-х годов. Не удивительно, что 16 процентов звонков приходится на Иран, что подтверждает связь между "Хезболлах", Ираном и Аль-Каидой. Список других стран, в которые Усама часто звонил, включает в себя Азербайджан, Пакистан, Саудовскую Аравию, Судан и Египет".
Ирина Лагунина: Телефонные звонки показывают размах деятельности "Аль-Каиды". И все это было создано одним человеком - 17 сыном саудовского миллионера Мухаммада бин Ладена. Всего у его отца, выходца из Йемена, в прошлом рабочего судоверфи в порту Джедды, а затем открывшего строительную фирму и ставшего миллионером, было 4 жены, многочисленные наложницы, любовницы и 52 ребенка. Он погиб во время крушения вертолета в Саудовской Аравии в 68-м году, оставив всем детям и женщинам огромные состояния. Отец учил детей не вмешиваться в политику, и один из его сыновей даже отклонил министерский пост, предложенный ему королем Саудовской Аравии. Единственный ребенок в семье, который решил войти в политику, - это Усама бин Ладен. Если, конечно, не считать одну из его сестер, вышедшую замуж за Мухаммада Джамаля Халифа. Халиф - основатель мусульманского благотворительного общества - финансировал операции филиппинской террористической организации Абу Сайяфа. Идеология бин Ладена неплохо известна. Он хотел вывода американских войск из Саудовской Аравии, из святой Мекки, где он вырос. И он также хочет воссоздать Халифат.
Сразу после советского вторжения в 79-м году Усама бин Ладен покинул Саудовскую Аравию и перебрался в Пакистан, в приграничный с Афганистаном Пешавар, где собиралось афганское сопротивление. Первая встреча - с лидером относительно умеренного движения Джамиат Ислами Бурхануддином Раббани. Затем - с иорданцем, выходцем и Палестины Шейхом доктором Абдуллой Аззамом, членом иорданской группы "Мусульманское братство". Вместе с этим человеком, как утверждают данные разведки, Усама бин Ладен сформировал афганское бюро, через которое распределил по отрядам афганского джихада 200 миллионов долларов западной и ближневосточной помощи и немало своих собственных денег. Вернемся к исследованию "Внутри "Аль-Каиды":
"Периодически Усама возвращался в Саудовскую Аравию. В основном для того, чтобы посоветоваться с саудовской разведкой о ходе афганской кампании. Его жена тоже оставалась там, а вот его сын Абдулла, которому в то время было 12 лет, навещал отца в Афганистане. После того, как удалось развернуть антисоветскую кампанию, семья редко видела Усаму дома. Его сводный брат Еслем, восьмой или девятый по счету брат, говорит, например, что до середины 80-х годов Усама приезжал в основном по семейным делам, да и эти его приезды можно сосчитать на пальцах одной руки. А в это время Салем принял на себя семейный бизнес. Салем получил образование в Великобритании и женился на британке. Именно он превратил наследство отца в международное предприятие с отделениями по всему миру. Но, как и отец, Салем погиб в авиакатастрофе - в Техасе в 1988 году. Бакр, еще один брат Усамы, стал председателем Саудовской группы бин Ладена. Усама инвестировал большую часть средств, унаследованных от отца за границей. Разведки мира так и не пришли к общему знаменателю, в какую сумму выливаются эти инвестиции. Швейцарцы, у которых есть доступ к самой полной банковской информации, уверяют, что Усама вложил от 250 до 500 миллионов долларов. Австралийское правительство полагает - 250 миллионов. По британским подсчетам - от 280 до 300 миллионов. На самом деле, Усама унаследовал от отца 25-30 миллионов долларов, которые превратил в солидное состояние, удачно их инвестировав, утверждают данные разведки".
Ирина Лагунина: Личные инвестиции в афганский джихад сделали Усаму бин Ладена своего рода идейным лидером исламского движения. Автор исследования Рохан Гунаратна. Вы пишете, что Усама совершил два покушения на Беназир Бхутто. Как это произошло?
Рохан Гунаратна: Усаме не хотелось, чтобы во главе Пакистана стояла Беназир Бхутто. Кстати, сама Беназир Бхутто первая сказала, что Усама финансировал, во-первых, несколько оппозиционных партий, чтобы они проголосовали за вотум недоверия в парламенте и сняли ее с поста премьер-министра, а, во-вторых, попытку покушения, в ходе которой один из бойцов "Аль-Каиды" был ранен. Это произошло в начале 90-х. Они попытались учинить взрыв. Но человек, который должен был подложить бомбу, пострадал сам, его отвезли в госпиталь. Кстати, в больнице его посетил ни кто иной, как Халид Шейх Мохаммед, который сам сейчас находится в заключении.
Ирина Лагунина: А в то время было известно, что эта попытка покушения - дело рук "Аль-Каиды"?
Рохан Гунаратна: Нет, конечно, нет. Даже само имя "Аль-Каида" в то время еще не было известно западному разведывательному сообществу - вплоть до августа 1998. Они называли эту сеть - сеть УБЛ. То есть сеть Усамы бин Ладена. Они даже не знали, что правильное название этой организации - Аль-Каида Аль-Сульбах.
Ирина Лагунина: Так или иначе - Судан вместо Пакистана. Лидер Национального исламского фронта Судана, его духовный лидер аль-Тураби направил делегацию в Пешавар с приглашением Усаме бин Ладену к сотрудничеству. В Судане организация бин Ладена обосновалась серьезно. Президент страны подписал письмо, дающее защиту коммерческим интересам "Аль-Каиды" в стране.
"Постепенно "Аль-Каида" расширяла свой бизнес в сельском хозяйстве и промышленном производстве. Организация владела компанией по выращиванию овощей и фруктов под названием Blessed Fruits в Хартуме и компанией грузоперевозок. В пригородах города Дамазин была куплена ферма, где члены "Аль-Каиды" выращивали сезам, арахис и белую кукурузу. (...) Ферма выполняла еще одну роль: ее использовали для того, чтобы освежить в памяти членов "Аль-Каиды" - как использовать оружие и взрывчатку. "Члены "Аль-Каиды", приносившие прибыль организации, получали разного рода вознаграждения, а все в целом бесплатно снабжались основными продуктами - сахаром, чаем и растительным маслом. Они, как и их семьи, получали компенсацию за все медицинские и больничные расходы. Усама был известен тем, что никогда не показывал раздражение или недовольство своими подчиненными. Даже когда один из сотрудников украл несколько тысяч долларов, он лишь потребовал вернуть деньги. Уволить его означало подвергнуть организацию еще большему риску".
Ирина Лагунина: Рисковать лидер "Аль-Каиды", действительно, не мог. В феврале 94 года в Судане на него было совершено покушение, предположительно, разведкой Саудовской Аравии. После этого он прекратил конные прогулки и обзавелся телохранителями, которых позже перевез с собой в Афганистан. Но именно из Судана началась международная деятельность "Аль-Каиды" - Босния, Чечня, Кашмир, Таджикистан, Алжир. "Крепкая основа" мусульманского джихада пыталась использовать любой конфликт в мусульманском мире, чтобы развить его до конфликта едва ли не цивилизационного.
Рохан Гунаратна, "Аль-Каида", как вы пишете, подбирается к оружию массового поражения...
Рохан Гунаратна: "Аль-Каида" явно пошла по этому пути. Группа уже заявляла о своем намерении создать, провести эксперименты, использовать химические, биологические и радиологические вещества. И тому есть подтверждение. Корреспондент Си-Эн-Эн Ник Робертсон обнаружил пленку, на которой бойцы "Аль-Каиды" проводят эксперименты с тремя собаками в Афганистане и испытывают на них какой-то химических агент, который поражает то ли кровь, то ли нервную систему. Упоминание нетрадиционного оружия было обнаружено в почти тридцати разных пособиях "Аль-Каиды", найденных в Афганистане. В них - химические и биологические формулы. Одна из ассоциированных группировок "Аль-Каиды" - Салафитская группа религиозного учения и боя - успешно произвела рицин. Это выяснилось во время полицейского рейда в их квартире в Лондоне. Один из боевиков, которого удалось задержать (сейчас он находится в заключении в Соединенных Штатах), рассказал, что "Аль-Каида" заплатила полтора миллиона долларов за урановую канистру из Южной Африки. Их обманули с этой канистрой. В ходе войны в Афганистане стало известно и то, что "Аль-Каида" и талибы наняли нескольких пакистанских ученых-ядерщиков, и они пытались развить, по меньшей мере, программу радиологического оружия. Так что если "Аль-Каида" выживет, то это будет только вопрос времени, когда они обзаведутся этим оружием.
Ирина Лагунина: Рохан Гунаратна, автор книги «Внутри Аль-Каиды». До 11 сентября 2001 года были взрывы американских посольств в Африке, теракт против эсминца Коул. На видеопленке, заснятой на свадьбе его старшего сына в январе 2001 года, Усама читает собственное стихотворение:
"Эсминец, которого забоится даже храбрейший,
Который источает ужас и в доках, и в открытом море,
Который врезается в волны, высокомерный, надменный, ложно могущественный,
Навстречу своей кончине он движется, облаченный в робу иллюзий.
Его ждет его ялик, прыгающий на волнах".
Количество и географию терактов, совершенных после 11 сентября 2001 года, сложно осознать. Лондон, Мадрид, Бали, Египет, Мумбай, Москва, Беслан, Исламабад, Багдад, Кабул. Беназир Бхутто, на жизнь которой боевики Усамы бин Ладена покушались дважды, все-таки была убита, как и сотни других ни в чем не повинных людей. Говорят, что у многих стран есть теперь свои 11 сентября. Но есть государство, которое живет в этом состоянии почти постоянно. Для Израиля нулевые годы ознаменовались началом второй интифады, второго палестинского восстания, которое объявил ныне покойный лидер Организации Освобождения Палестины Ясир Арафат. Из сотен терактов, среди тысяч жертв этой кампании террора сами израильтяне с особой болью говорят о детях. 11 сентября для Тель-Авива – взрыв у дискотеки «Дельфинарий». В Международный день защиты детей. Террорист-смертник унес жизни 21 ребенка. Больше ста получили ранения. О жизни после теракта режиссер Вилли Линдвер сделал фильм "Пустые комнаты".
Рита Абрамова: Я пришла в "Дельфинарий" в 11.30 с двумя подругами. И мы стояли вот здесь. Я стояла здесь с Симоной, моей лучшей подругой. Мы пришли вместе. По-моему, террорист стоял здесь - в середине толпы. А потом был взрыв, и все взлетело в воздух.
Ирина Лагунина: Это рассказывает Рита Абрамова. В момент теракта ей было 17 лет. "Я стояла вот здесь" означает: я стояла на площади перед зданием дискотеки на берегу Средиземного моря в пятницу вечером 1 июня 2001 года. В тот день вход на дискотеку для девушек был бесплатный, и девушек в толпе было много. Арабскому террористу-самоубийце было 19 лет. Он был родом из Иордании, единственный ребенок в семье, прилежный и способный в учебе.
Ирина Рудина: Уже было без четверти двенадцать, и я увидела по телевизору экстренный выпуск новостей. Я знала, что она в этом районе, но я не знала, что она именно в этом месте. Я стала звонить ей, ее телефон не отвечал. Потом позвонил мой муж, и у него было плохое предчувствие, он собирался туда поехать.
Ирина Лагунина: Ирина Рудина, мать 17-летней Симоны, погибшей у "Дельфинариума".
Ирина Рудина: Я узнала, что раненых развозят по больницам. Сначала мы поехали в больницу, они вывесили список со всеми поступившими, и я не видела ее фамилии. И последнее место, куда мы поехали, - это морг. Мы зашли туда, уже было два-три часа ночи. Они ее там не нашли. И тогда они еще раз спросили: не помню ли я чего-то такого, что поможет им опознать ее? И я вспомнила, что пару дней назад она покрыла ногти фиолетовым лаком. И я увидела, как полицейский и врач переглянулись. И я поняла, что она там - в морге.
Ирина Лагунина: Отец Симоны Марк в воспоминаниях о тех трагических днях сказал только две фразы: "Я помню, на похоронах Симоны было очень много людей. А больше я ничего не помню".
Лариса Гутман: Никто не думал, что в этот момент найдутся такие люди, которые совершат теракт и погубят жизнь наших детей. Приехал муж и сказал, что он слышал взрыв невероятной силы. Я не знаю, почему у меня сердце оборвалось. Я почувствовала с этой минуты, что у нас случилось несчастье.
Ирина Лагунина: Мать погибшего Ильи Гутмана Лариса. Его девушка - Анна Синичкина.
Анна Синичкина: Я увидела Илюшу, лежащего на спине, и я очень сильно испугалась, просто шок, и я убежала. Убежала к тому киоску. Я посмотрела, как его переворачивают и делают массаж сердца. Я попыталась прибежать обратно, меня остановила милиция и сказали, что туда нельзя.
Ирина Лагунина: Подруга - Надежда Деренштейн.
Надежда Деренштейн: Ненависть к палестинцам, которые это все сделали, к тем же арабам, которые поддерживают это все. Я надеюсь, что их накажет бог за то, что они делали, делают и будут делать.
Анна Синичкина: Не хочу мести, я просто хочу мира. Я не хочу, чтобы больше погибали люди, дети, чтобы семьи плакали и страдали. Я очень хочу мира, но я не хочу мести.
Ирина Лагунина: Мы встретились с Анной Синичкиной в Тель-Авиве. Сейчас на ней военная форма. Она - в так называемых боевых войсках.
Анна Синичкина: Приехала с друзьями, с подругой. Она поругалась с родителями, хотела выйти куда-то. И мы поехали туда. Мой друг, в принципе, там не должен был быть - Илюша. Но там мы встретились все, стояли около входа. Он мне показал на часы и сказал, что время заходить. Это было 11 часов 27 минут. В принципе он меня спас, он меня закрыл. Ему спасибо. Я сначала не поняла, что это, я не думала, что террорист. Ничего не поняла, думала, что это хлопушка какая-то. И когда я начала видеть детей в крови, тогда я начала понимать, и то еще не до конца, потому что не ожидаешь. Я была два года в стране, толком не узнала, что такое Израиль. Мести я не хочу, опускаться до уровня террориста, который может убивать детей... Мстить, чтобы видеть потом семьи, которые будут плакать? Я не думаю, что это выход из положения.
Ирина Лагунина: Анна, мы говорили о вашей реакции на терроризм. На вас военная форма сейчас. Это не ваш эмоциональный ответ на то, что произошло?
Анна Синичкина: Призваться в армию хотела еще до всего случившего и знала, что пойду в боевые войска. Потом у меня были трудности, потому что со здоровьем плохо было. Но призвалась. В принципе это был большой толчок. Почему призвалась в боевые войска? Наверное, если я могу дать хоть малую часть своей жизни, чтобы кто-то не почувствовал той боли, которую почувствовала я и все семьи, если я смогу это сделать, то, я думаю, что я что-то сделаю в своей жизни.
Ирина Лагунина: В момент теракта Ане было 16 лет. Когда она говорит, что устроилась в армию с трудом из-за проблем со здоровьем, она имеет в виду последствия взрыва у дискотеки. Она была ранена в ногу и в голову. Частично потеряла зрение. Была перебита барабанная перепонка, и проблемы со слухом до сих пор остаются. Любой крупный теракт вводит общество в определенное психологическое состояние. Анна пережила это состояние на себе. В чем оно выражается?
Анна Синичкина: Состояние страха за будущее, за настоящее. Состояние шока, что не знаешь, что дальше продолжить.
Ирина Лагунина: И это состояние потом проходит?
Анна Синичкина: Не проходит все равно, шрам на всю жизнь. Надо учиться с этим состоянием жить.
Ирина Лагунина: А как учиться?
Анна Синичкина: Просто жить. Я на маму посмотрела и сказала - буду жить. И живу три года, нормально живу, можно сказать.
Ирина Лагунина: Как вы считаете, с другой стороны - в палестинском обществе - такие же настроения или вы себе представляете эту молодежь другой?
Анна Синичкина: Видели просто, когда взрыв в "Дельфинариуме" был, много палестинской части была рада за это. Хотя всех осуждать все равно не могу. Я до сих пор думаю и знаю, даже после этого, что есть и хорошие люди там тоже, которые тоже хотят мира и хотят жить нормально, и детей растить, и не думать, что когда-то их ребенок пойдет и взорвет сам себя.
Ирина Лагунина: Вы сказали, отвечая на мой вопрос, что вы хотите защитить хотя бы кого-то, тогда вы будете считать, что ваша миссия выполнена. Вы считаете, что армия может помочь в данном случае или это какой-то комплексный подход нужен?
Анна Синичкина: Это защита Израиля, без нее никуда. Если солдат делает на сто процентов свою работу, значит, все будет хорошо.
Ирина Лагунина: В документальном фильме "Пустые комнаты" Анна говорит, что не может смотреть в глаза матери своего молодого человека - Ларисе Гутман. В глазах слишком много боли. Но я увидела, что родители погибших ее любят. Родителей мы встретили на месте теракта. Там поставлен памятник и горят свечи. Родители требуют называть вещи своими именами.
Мать Марины Медведенко: Если он террорист, так он террорист, он никак не борец за свободу. Этот террорист - это убийца всего человечества. Он загубил 21 душу ребенка. Они также могли бы мамами, у них бы родились дети. Их теперь нет. Могли быть педагоги, учителя, просто рабочие бы дети выросли. Он бы работал, убирал территорию нашего Израиля, но он бы жил. Теперь у меня нет ребенка, у этого ребенка нет семьи, нет будущего. Поэтому надо все называть своими именами.
Лиля Жуковская: Без оружия, без денег они бы ничего не делали. А семьи получают деньги за то, что их сын или дочь убили людей.
Мать Марины Медведенко: Террорист, который взорвал дискотеку, он был единственный ребенок в семье. И папа его сказал, что если бы у меня было двадцать детей, они пошли бы тоже по этому пути. Когда мне задали этот вопрос: смогли бы вы толкнуть своего ребенка на этот шаг? Я ответила - нет. У меня было пять детей. Девочка погибла, осталось четверо.
Ирина Лагунина: Скажите, а как вы выжили эти три года?
Мать Марины Медведенко: Выжили благодаря государству. Благодаря, что мы постоянно вместе. Люди, которые нас опекают, окружают, просто приходящие люди с улицы дали нам большую поддержку, что они рядом с нами.
Ирина Лагунина: Это обычное явление в стране или ваша группа родителей так объединилась?
Мать Марины Медведенко: Практически такое массовое убийство детей впервые. И мы все мамы, папы все рядом - это единственная группа в Израиле. Мы звоним, мы встречаемся, нас приглашают на какие-то мероприятия. Сегодня у нас вечером встреча, мы идем на концерт. Я соскучилась по Лиле - Лиле позвонила, Лиля позвонила мне, мы встретились. Праздники все вместе.
Лиля Жуковская: Дети учились в одной школе. Там семь детей погибли из школы. Старшие классы, младшие классы. Школа нас все время поддерживает. Каждый праздник они нас приглашают к себе. Поставили памятник. День памяти, когда по Израилю, они приглашают. Стараются, чтобы мы не были одни, потому что одним быть очень тяжело, тяжело замкнуться в себе, в семье и быть одной. Например, у меня муж умер шесть лет назад, они сейчас похоронены в одном ряду. И мне одной было бы очень тяжело, если бы со мной не было рядом людей. Я Лиля Жуковская, моя дочка Марина Берковская.
Ирина Лагунина: Родственники выживают, общаясь в своем кругу. Отец Симоны Марк по пятницам кормит ужином подруг своей дочери и учит их танцевать сальцу.
Марк Рудин: Пытаюсь загружать себя полностью, и танцую. Сначала я не мог подумать о том, чтобы танцевать. Я с ней танцевал до ее гибели, она была моя партнерша по танцам. Мы ведем себя точно так же, как будто Симона с нами. С Симоной мы много танцевали, девочки все время смотрели. Сейчас они хотят, чтобы я их научил танцевать и научил, как бороться с болью. Это и мне важно, а еще важнее им.
Ирина Лагунина: Марк Рудин, отец 17-летней Симоны, погибшей у дискотеки 1 июня 2001 года. Режиссер Вилли Линдвер.
Отрывки из документального фильма "Пустые комнаты".
Марк Рудин: Вот в эту комнату я часто прихожу. Я ей рассказываю, кто приходил, как у нас идут дела. И я чувствую, что она меня видит, чувствует и радуется за меня, что я нашел способ, как бороться с болью.
Ирина Лагунина: Монологи матерей я записала в 2004-м на том самом месте, где произошел взрыв. Теракт у дискотеки в Тель-Авиве изменил политику Израиля вплоть до того, что страна начала строить стену-забор и отделяться от палестинских территорий. Стена помогает. Количество терактов заметно снизилось, но пришедшая к власти в Газе группировка ХАМАС стала обзаводиться все более современными ракетами. Пришедший же на смену Ясиру Арафату палестинский лидер Абу Мазен в интервью иорданской газете "Аль-Рай" сказал: "Вся интифада была ошибкой". Но не он определяет сейчас лицо и тактику палестинцев из Газы.
В первый день после трагедии в Беслане была ярость и боль. Мы тогда вышли в эфир в программе, которая называлась «После 11 сентября», со следующими вопросами.
- Почему никто не взял на себя ответственность за этот теракт?
- Почему в таком маленьком городе, как Беслан, где традиционно каждый знает своего соседа, оказалось так сложно подсчитать, сколько же заложников в течение почти двух суток находились в здании школы?
- Почему неизвестно, сколько заложников, но почему в какой-то момент вдруг точно сообщили, что 13-ти из группы, их захватившей, удалось бежать?
- Почему два журналиста, у которых есть определенные контакты с чеченским сопротивлением, не смогли попасть в район теракта? Анна Политковская получила пищевое отравление в самолете и находится в критическом состоянии. Сообщений о том, что кто-то еще из пассажиров самолета получил отравление, пока не поступало. Андрей Бабицкий получил пять суток за мелкое хулиганство, которое учинил, как услышал суд, отнюдь не он.
- Почему в первый день захвата школы говорилось, что захватчики требуют отпустить тех, кого взяли в ходе операции в Ингушетии летом? Но ведь тогда, летом, российские власти говорили, что им не удалось никого взять - все ушли, остались только тела убитых.
Трудно было себе представить в тот момент, что волна терроризма в России сольется с волной террора против журналистов, которые пытались вести собственное расследование терактов. Анна Политковская была убита 7 октября 2006 года в подъезде собственного дома. В Беслане не раз за эти годы бывал наш корреспондент Олег Кусов.
Олег Кусов: Почти два года спустя после трагедии в Москве в театральном центре на Дубровке произошел захват заложников в 1 школе североосетинского города Беслан. Вооруженная группировка напала на школу 1 сентября перед торжественной линейкой в начале учебного года. В заложниках оказались 128 школьников, их родителей и педагогов. Террористы потребовали прихода в захваченную школу президента Северной Осетии Александра Дзасохова, президента Ингушетии Мурата Зязикова и советника президента России Асламбека Аслаханова. Когда представители власти фактически отказались от переговоров в школе, террористам было предложено поговорить с неофициальными влиятельными в России и на Северном Кавказе лицами. Одной из первых на трагедию в Беслане откликнулась Анна Политковская, которая уже 1 сентября вылетела в Северную Осетию. Как вспоминала сама Анна, в самолете ей стало плохо после выпитого чая. Самолет сделал посадку в Ростове, где Политковскую госпитализировали с симптомами отравления. Сама она посчитала, что кое-кто мог прослушать перед полетом в Беслан ее телефонные разговоры с коллегами о своем намерении любыми путями привлечь к процессу освобождения заложников лидера чеченских моджахедов Аслана Масхадова.
Власти отказываются информировать жителей Беслана о ходе расследования обстоятельств теракта. Пострадавшие и их близкие проводят расследование самостоятельно. О выводах намерены говорить только после того, как ознакомятся с итогами работы следственной бригады. Но уже ясно, что их точка зрения на причины теракта и на обстоятельства вооружённого штурма школы сильно отличается от официальной. Слово сопредседателю общественного комитета "Голос Беслана" Элле Кесаевой.
Элла Кесаева: Расследования нет. Мы свое расследование проводим до сих пор. У меня у самой очень много вопросы. Конечно, выводы для себя я уже сделала. Пока официально следствие не сделает эти выводы, они не признаны. Это мои домыслы. Мы с этими выводами их просим работать. Нам отвечают, тогда, когда мы ставим неудобные вопросы, им нечего сказать, они отвечают так: исследование продолжается, еще не закончено, до такого-то числа. Только после окончания, согласно статьи 42 вы имеете право ознакомиться с материалами. Хотя это все не запрещено и строго не регламентировано. Следователи имеют право и должны по логике, если они потерпевшими признаны, идут годы, они абсолютно не в курсе в следствие того, что все превращают в секрет. Неужели УПК запрещено нам частично предоставлять нам информацию, которая не составляет государственную тайну.
Олег Кусов: Два общественных комитета в Северной Осетии – "Матери Беслана" и "Голос Беслана" – объединили в своих рядах тех пострадавших и членов их семей, кто не может смириться с позицией властей. Между комитетами сохраняются небольшие разногласия на отдельные вопросы, но в главном они солидарны. Слово лидеру организации "Матери Беслана" Сусанне Дудиевой.
Сусанна Дудиева: Следствие продлено в связи с тем, что ведутся повторные допросы некоторых пострадавших, уточняются сведения. Какие сведения они еще могут уточнить от некоторых пострадавших, когда основная масса сведений, фактов уже изложена при расследовании, при прошедших судах. Нам объясняют, что проводится ряд экспертиз, от которых мы в свою очередь, пострадавшие, когда назначались экспертизы, мы от них отказались. Это экспертизы математического моделирования места трагедии, это экспертизы взрывов. Мы считаем, что никакой макет, никакое вновь созданное место трагедии не даст объективной характеристики или оценки тех взрывов, которые происходили в школе. Мы считаем, что это пустая трата времени, пустая трата денег. Есть достаточно фактов, достаточно аргументов, достаточно показаний свидетелей, видеоматериалов и прочего другого материала для того, чтобы провести объективное расследование и дать оценку. Я считаю, что позор правоохранительных структур, позор структур, которые проводят расследование. Но не должно отражаться на отношении всего мира к России. Я считаю, что неуважение некоторыми государствами нашего российского государства в большей части еще и от того, что в нашем российском государстве прикрывают преступников и прикрывают чиновников, которые совершают преступные действия. В первую очередь это касается бесланского теракта. Потому что мир знает, мир видел, что произошло в Беслане и как это все происходило.
Олег Кусов: Сусанна Дудиева утверждает, что уже 1 сентября в школьном спортзале стали умирать дети. Но власти отказывались от переговоров с террористами.
Сусанна Дудиева: Почему не велись переговоры? Почему народу лгали? Лгали всей России, лгали нам, родителям, всему миру о том, что террористы не идут на переговоры, о том, что у них нет никаких требований. С первых же часов захвата они выдвинули свои требования о переговорах и выдвинули свои политические требования тоже. Переговоры они намеревались вести только с группой лиц из четырех человек, которых они приглашали в школу для ведения переговоров. Эти лица отказались вести переговоры и они сочли нужным лгать всем, что нет требований и террористы не хотят вести переговоры. Тем самым они оставили людей в опасности. Лгали о числе заложников. И тем самым эта ложь отразилась на здоровье детей, на отношении террористов к ним. Из-за их лжи погибла большая часть заложников. И уже в первый-второй день там были десятки умерших детей от обезвоживания и от духоты, от стресса. Мы считаем, что за все эти преступления, за все эти бездействия есть виновные, есть ответственные. То, что российская власть не хочет расследовать – это позор власти. И потому мы обратились со своей жалобой об этих нарушениях в Страсбургский суд по правам человека. Больше года наша жалоба принята и на рассмотрении. Я думаю, что с нового года начнется рассмотрение нашей жалобы. Мы не выступаем против России, мы граждане России. Лично я люблю свою родину как и остальные люди. Но мы считаем, что десяток коррумпированных, безответственных, непрофессиональных чиновников и генералов – это еще не вся Россия.
Олег Кусов: Жители Беслана не откажутся от своих требований наказать виновных в теракте, но и власти не станут обнародовать те факты, которыми они в действительности располагают, убеждён североосетинский общественный деятель адвокат Джабраил Габачиев.
Джабраил Габачиев: Беда в том, что власти не хотят говорить правду, а люди, потерпевшие хотят знать правду. И люди не отступятся. И власти, пока Путин, Медведев и другие виновные люди у власти, они никогда не рассекретят то, что в действительности имело место быть. Мы знаем, что не было международного расследования по этому делу, а надо было. Успокаивать тем, что Нурпаши осудили, это же абсурдно. Все знают, что причем тут Нурпаша. И вообще по уголовному законодательству, материальному и процессуальному, каждый должен быть уличен в том, что именно он совершил, он стрелял, а не нести коллективную ответственность. Вот Нурпаши за всех понес ответственность, а другие погибли. Надо устанавливать, каждый потерпевший, как он погиб, от чего смерть наступила. Изначально эти вопросы не исследовались, не проводились соответствующие судебно-медицинские экспертизы специально. Но люди знают, что жертвы сидели внутри школы, а внутрь стреляли не боевики. Боевики стреляли изнутри наружу. Значит чьи это были жертвы, кто их убил? Точно так же в «Норд-Осте». Эта власть правду не скажет, а без правды не будет спокойствия.
Олег Кусов: Комитет "Голос Беслана" так же направил жалобу в Страсбургский суд. Рассказывает сопредседатель общественного комитета "Голос Беслана" Элла Кесаева.
Элла Кесаева: Основное право на жизнь нарушено – это гарантировано конституцией Российской Федерацией. Право на объективное расследование, на правосудие, на эффективное правосудие. Вот эти статьи европейской конвенции нарушены. В связи с этим мы стали заявителями. Потому что мы абсолютно уверены, что теракт можно было предотвратить. Это первое. Потому что можно было провести расследование объективное, нужно было наказать всех виновников.
Ирина Лагунина: С родственниками жертв теракта в Беслане встречался Олег Кусов.
Постепенно в мире война с терроризмом превратилась в борьбу за умы. К сожалению, в нулевые годы победы цивилизации в этой борьбе одержано не было.
