Ирина Лагунина: В преддверии копенгагенского саммита по климатическим изменениям Нью-Йорк Таймс, одна из ведущих американских газет, вышла с публикацией о положении России в системе торговле квотами на выброс парниковых газов. Держит ли Россия в заложниках будущее торговли квотами, которую эксперты рассматриваю как основной механизм в сокращении выброса «парниковых» газов? Ответ кажется невероятным, но это именно так, пишет газета. Произошло это из-за того, что Россия в результате развала экономики в 90-е годы сейчас владеет одним из самых больших объемов дополнительных квот. Если их внезапно и скопом продать, то цену на квоты можно сбить практически до нуля. А без разумного и предсказуемого формирования цены на квоты, как говорят экономисты, нет смысла вкладывать огромные средства на то, чтобы переводить экологически вредное или небезопасное производство на новые технологии с использованием возобновляемых источников энергии. Причем это утверждение верно как для развитых, так и для развивающихся стран.
Нынешняя система, напомню, действует так: для предприятия устанавливается определенный лимит на выброс вредных веществ в атмосферу. Если предприятие превышает этот лимит, то оно должно либо изменить технологии, либо сократить производство, либо купить на рынке дополнительные квоты у тех производств, которые уже перешли на экологически чистое производство. Если эти квоты будут копеечные, то пропадает стимул проводить модернизацию производства – легче их купить, чем мучаться с новыми технологиями и делать капиталовложения. На данный момент, вернусь к статье в Нью-Йорк Таймс, эксперты полагают, что рынок квотами к концу следующего десятилетия будет оцениваться в 3 триллиона долларов. Сейчас это 130 миллиардов долларов в год. Но так ли выгодно России продавать эти квоты по демпинговым ценам. И что представляет собой российский рынок «парниковых газов»? Эти вопросы моя коллега Людмила Телень задала финансовому аналитику Андрею Сотнику.
Людмила Телень: Эксперты продолжают обсуждать неоднозначные результаты "климатической конференции". Россия готова участвовать в новом глобальном соглашении по сокращению эмиссии парниковых газов, заявил президент РФ Дмитрий Медведев, выступая в Копенгагене. Между тем, методы, которые до сих пор использовались в торовле квотами в рамках Киотского протокола, вызывают некоторые вопросы. Об этом в интервью Радио Свобода сказал финансовый аналитик Андрей Сотник.
Андрей Сотник: Меня смущает то, что о методах, которые использовали в торговле квотами на парниковые выбросы как мировое сообщество в целом, так и Россия в частности, на конференции не было сказано ни слова. Это, на мой взгляд, и предопределило практически крах этого мероприятия. Уверен, что о практике "конспиративной" торговли квотами в преддверии подписания новых международных документов надо было говорить обязательно.
Людмила Телень: Вы намекаете на то, что торговля квотами была организована каким-то особым образом?
Андрей Сотник: Напротив. На мой взгляд, эта торговля - к сожалению! - велась так, словно мир и не слыхивал о печальных последствиях программы ООН "Нефть в обмен на продовольствие". И, в частности, от имени России были использованы традиционные офшорно-конспиративные методы торговли - с помощью неизвестно кому принадлежащих офшоров и непрозрачных финансовых схем.
Людмила Телень: Можете это доказать?
Андрей Сотник: Еще три года назад, в 2006 году, ЗАО "Газпромбанк" и Dresdner Bank объявили о создании совместного предприятия по инвестированию в рынок торговли квотами на выбросы парниковых газов. Для этого была организована на паритетных началах компания Carbon Trade & Finance SICAR S.A., зарегистрированная в Люксембурге. Европейская комиссия одобрила создание этого совместного предприятия 19 декабря 2006 года.
Людмила Телень: И что же тут вызывает у вас вопросы? Уважаемые компании, участие Европейской комиссии… Что вас смущает?
Андрей Сотник: Dresdner Bank (как участник европейского рынка торговли сертификатами, подтверждающими сокращение выбросов парниковых газов) действует в проекте через свое инвестиционное подразделение Dresdner Kleinwort Wasserstein. Этим подразделением руководит Маттиас Варниг (Matthias Warnig). Персона весьма уважаемая в России. Концерн "Газпром" некоторое время назад уступил ему треть "Газпромбанка", затем сделал его управляющим директором Nord Stream, сохранив за ним место как в совете директоров российского Dresdner Bank, так и питерского банка "Россия".
Людмила Телень: В чем криминал?
Андрей Сотник: Я разве говорил о криминале? Речь - только о некоторых особенностях этого бизнеса. По законодательству Люксембурга, организационно-правовая форма "SICAR" - а именно в этой форме существует российско-немецкое предприятие, занятое в торговле квотами - применяется для частного бизнеса (конечный бенефициар - частный инвестиционный фонд). Вполне вероятно, что у российского государства есть основания доверять этой частной компании. И ей, и лично г-ну Варнингу, который руководит немецкой частью этого предприятия, - не зря же он столь масштабно вовлечен в российско-немецкие экономические связи. Но у меня как у российского налогоплательщика возникают по этому поводу вопросы. Например, такой. Какие гарантии того, что средства, вырученные этой частной компанией, попадут в российский бюджет? Или другой. Зачем этот непрозрачный финансовый механизм в принципе нужен мировому сообществу, уже получившему достаточно грязи от аналогичного исполнения программы ООН "Нефть в обмен на продовольствие"?
Людмила Телень: Это всего лишь один факт, а вы говорите о системе торговли квотами. Можно ли делать такие обобщения?
Андрей Сотник: К сожалению, это далеко не единственный факт. Есть и другие. Один из крупнейших мировых инвестиционных банков Merrill Lynch в конце февраля 2007 подписал соглашение о стратегическом партнерстве с датской компанией с очень интересным названием - Russian Carbon Fund (RCF). Сделка позволила американской финансовой организации закрепиться на российском рынке квот по выбросу парниковых газов. При этом сам RCF был зарегистрирован в Дании в 2004 году. Что в нем русского - абсолютно непонятно, т.к. крупнейшими его учредителями являлись инвесткомпания с Каймановых островов (Millennium Partners - 49,2%), американская компания (Target Capital Corporation - 20,8%), 10% владел инвестбанк (Merrill Lynch), а 7,5% - менеджмент. Позже 12 процентов этой компании перешли под контроль американского инвестиционного фонда Columbus Nova, контролируемого проживающим в Швейцарии российским предпринимателем Виктором Вексельбергом.
Так вот, именно эта датская компания со словом "русский" в названии контролирует 82 проекта по сокращению выбросов парниковых газов на российских заводах (предполагается, что эти выбросы к 2012 году снизятся на 140 миллионов тонн, что позволит продать квоты более чем на два миллиарда евро). И в этом случае также совершенно непонятно, будет ли действующий под датской юрисдикцией фонд хоть что-то (и конкретно что) отчислять в бюджет Российской Федерации. Или эти два миллиарда евро тихонечко "перетекут" в карман какого-нибудь олигарха? Допускаю, что все это напрасные опасения, но зачем тогда создавать такие запутанные схемы?
Нынешняя система, напомню, действует так: для предприятия устанавливается определенный лимит на выброс вредных веществ в атмосферу. Если предприятие превышает этот лимит, то оно должно либо изменить технологии, либо сократить производство, либо купить на рынке дополнительные квоты у тех производств, которые уже перешли на экологически чистое производство. Если эти квоты будут копеечные, то пропадает стимул проводить модернизацию производства – легче их купить, чем мучаться с новыми технологиями и делать капиталовложения. На данный момент, вернусь к статье в Нью-Йорк Таймс, эксперты полагают, что рынок квотами к концу следующего десятилетия будет оцениваться в 3 триллиона долларов. Сейчас это 130 миллиардов долларов в год. Но так ли выгодно России продавать эти квоты по демпинговым ценам. И что представляет собой российский рынок «парниковых газов»? Эти вопросы моя коллега Людмила Телень задала финансовому аналитику Андрею Сотнику.
Людмила Телень: Эксперты продолжают обсуждать неоднозначные результаты "климатической конференции". Россия готова участвовать в новом глобальном соглашении по сокращению эмиссии парниковых газов, заявил президент РФ Дмитрий Медведев, выступая в Копенгагене. Между тем, методы, которые до сих пор использовались в торовле квотами в рамках Киотского протокола, вызывают некоторые вопросы. Об этом в интервью Радио Свобода сказал финансовый аналитик Андрей Сотник.
Андрей Сотник: Меня смущает то, что о методах, которые использовали в торговле квотами на парниковые выбросы как мировое сообщество в целом, так и Россия в частности, на конференции не было сказано ни слова. Это, на мой взгляд, и предопределило практически крах этого мероприятия. Уверен, что о практике "конспиративной" торговли квотами в преддверии подписания новых международных документов надо было говорить обязательно.
Людмила Телень: Вы намекаете на то, что торговля квотами была организована каким-то особым образом?
Андрей Сотник: Напротив. На мой взгляд, эта торговля - к сожалению! - велась так, словно мир и не слыхивал о печальных последствиях программы ООН "Нефть в обмен на продовольствие". И, в частности, от имени России были использованы традиционные офшорно-конспиративные методы торговли - с помощью неизвестно кому принадлежащих офшоров и непрозрачных финансовых схем.
Людмила Телень: Можете это доказать?
Андрей Сотник: Еще три года назад, в 2006 году, ЗАО "Газпромбанк" и Dresdner Bank объявили о создании совместного предприятия по инвестированию в рынок торговли квотами на выбросы парниковых газов. Для этого была организована на паритетных началах компания Carbon Trade & Finance SICAR S.A., зарегистрированная в Люксембурге. Европейская комиссия одобрила создание этого совместного предприятия 19 декабря 2006 года.
Людмила Телень: И что же тут вызывает у вас вопросы? Уважаемые компании, участие Европейской комиссии… Что вас смущает?
Андрей Сотник: Dresdner Bank (как участник европейского рынка торговли сертификатами, подтверждающими сокращение выбросов парниковых газов) действует в проекте через свое инвестиционное подразделение Dresdner Kleinwort Wasserstein. Этим подразделением руководит Маттиас Варниг (Matthias Warnig). Персона весьма уважаемая в России. Концерн "Газпром" некоторое время назад уступил ему треть "Газпромбанка", затем сделал его управляющим директором Nord Stream, сохранив за ним место как в совете директоров российского Dresdner Bank, так и питерского банка "Россия".
Людмила Телень: В чем криминал?
Андрей Сотник: Я разве говорил о криминале? Речь - только о некоторых особенностях этого бизнеса. По законодательству Люксембурга, организационно-правовая форма "SICAR" - а именно в этой форме существует российско-немецкое предприятие, занятое в торговле квотами - применяется для частного бизнеса (конечный бенефициар - частный инвестиционный фонд). Вполне вероятно, что у российского государства есть основания доверять этой частной компании. И ей, и лично г-ну Варнингу, который руководит немецкой частью этого предприятия, - не зря же он столь масштабно вовлечен в российско-немецкие экономические связи. Но у меня как у российского налогоплательщика возникают по этому поводу вопросы. Например, такой. Какие гарантии того, что средства, вырученные этой частной компанией, попадут в российский бюджет? Или другой. Зачем этот непрозрачный финансовый механизм в принципе нужен мировому сообществу, уже получившему достаточно грязи от аналогичного исполнения программы ООН "Нефть в обмен на продовольствие"?
Людмила Телень: Это всего лишь один факт, а вы говорите о системе торговли квотами. Можно ли делать такие обобщения?
Андрей Сотник: К сожалению, это далеко не единственный факт. Есть и другие. Один из крупнейших мировых инвестиционных банков Merrill Lynch в конце февраля 2007 подписал соглашение о стратегическом партнерстве с датской компанией с очень интересным названием - Russian Carbon Fund (RCF). Сделка позволила американской финансовой организации закрепиться на российском рынке квот по выбросу парниковых газов. При этом сам RCF был зарегистрирован в Дании в 2004 году. Что в нем русского - абсолютно непонятно, т.к. крупнейшими его учредителями являлись инвесткомпания с Каймановых островов (Millennium Partners - 49,2%), американская компания (Target Capital Corporation - 20,8%), 10% владел инвестбанк (Merrill Lynch), а 7,5% - менеджмент. Позже 12 процентов этой компании перешли под контроль американского инвестиционного фонда Columbus Nova, контролируемого проживающим в Швейцарии российским предпринимателем Виктором Вексельбергом.
Так вот, именно эта датская компания со словом "русский" в названии контролирует 82 проекта по сокращению выбросов парниковых газов на российских заводах (предполагается, что эти выбросы к 2012 году снизятся на 140 миллионов тонн, что позволит продать квоты более чем на два миллиарда евро). И в этом случае также совершенно непонятно, будет ли действующий под датской юрисдикцией фонд хоть что-то (и конкретно что) отчислять в бюджет Российской Федерации. Или эти два миллиарда евро тихонечко "перетекут" в карман какого-нибудь олигарха? Допускаю, что все это напрасные опасения, но зачем тогда создавать такие запутанные схемы?
