Александр Генис: Сегодня ведущий нашей рубрики “Кинообозрение” Андрей Загданский представит слушателям “Американского часа” самый спорный для критиков и самый тяжелый для зрителей фильм всего оскaровского сезона – “Драгоценная” (Lee Daniels, “Precious”).
Андрей Загданский: Новый фильм режиссера Ли Дэниэлса выходит со следующей расшифровкой под своим названием: “Жизнь тяжела, жизнь коротка, жизнь полна боли, жизнь богата, жизнь драгоценна”. Фильм “Драгоценная” или, как я бы сказал, “Добро пожаловать в чистилище, в преддверие ада”. История 16-летней чернокожей девочки из Гарлема с шоковым весом, что-то около 300 фунтов, и второй беременностью от своего же отца, которую избивает и непрерывно унижает собственная мать, вряд ли захватит уточненного зрителя, к которым, рискну предположить, принадлежит и ваш, Саша, корреспондент. Черные, страшные страницы жизни, о которой мы ничего не знаем, да и, признаться, знать не особенно хотим, не обладают большой привлекательностью. Все это предмет, скорее всего, вечерних новостей, когда всей стране или всему миру (здесь разница лишь в шоковом новостном потенциале) поведают хорошо причесанные и одетые телевизионные ведущие об очередном извращенце или паре извращенцев, которые похитили, изнасиловали, спрятали от всего мира невинную девочку, жертву, собственную дочь…. Вы не можете за одним и тем же обедом обсуждать Вермеера, которого все еще выставляют в музее Метрополитен, и очередной инцест, о котором поведали в новостях. Непирятная часть жизни заключается в том, что если вы на протяжении одного и того же вечера не обсуждаете эти два предмета одновременно, то, в действительности, и то, и другое существует. Вы стоите пред Вермеером, а в то же время кто-то насилует собственную дочь или собственного сына в этом самом городе, может быть, всего лишь в нескольких кварталах, скажем, на Пятой авеню. В отличие от черных, темных, мизантропических фильмов того же Майкла Ханнеки, которые приходят мне в голову сейчас, в “Драгоценной” нет никакой интеллектуальной составляющей. Здесь нет философии в высоком смысле, здесь есть всего лишь самое дно человеческого существования в большом городе, в Нью-Йорке. И, конечно же, обязательная подлинно американская попытка выйти на оптимизм. Когда в добавление ко всем своим несчастьям Драгоценная, так называют девочку, узнает, что она инфицирована СПИДом, и заразил ее собственный отец, ее неправдоподобно хорошенькая учительница в школе для проблемных детей говорит, что единственный выход, единственное спасение для нее - писать о своей жизни. “Кому, - говорит Кларисс, - кому писать? Меня никто ее любит!”. “Тебя любит твой собственный сын, - говорит учительница”. Все плачут - против лома нет приема.
Критики фильма, вероятно, много будут говорить о политкорректности фильма, которая сделала эту картину явлением мирового кино, и мне трудно с ними не согласиться. Фильм показан на многих самых престижных кинофестивалях, и сочувствие к несчастной чернокожей девочке благополучных белых людей, которые, конечно же, составляют большинство зрителей всех престижных кинофестивалей, конечно же, способствует успеху, во всяком случае, артистическому успеху в фильме. Уже есть призы, есть награды, есть признание прессы. И это знаменитое чувство вины благополучных людей, которое столько раз безжалостно эксплуатировали кинематографисты. Меня картина не захватила, и сумма несчастий, унижений не переходит в историю, за которой я бы следил с интересом. Мечты толстой, некрасивой девочки - материал в кино вообще вторичный, а в данном случае и предсказуемый. Красочные эпизоды добавляют красок в блеклый мир Кларисс, но не добавляют ничего к самой истории - мечты, всего лишь мечты. Словом, я смотрел фильм и посматривал на часы. И тут пришел финал. И этот финал, который сделан и сыгран на такой высокой и страшной ноте, что я готов многое простить авторам фильма, может быть, даже все. В финале фильма мать Драгоценной, которую играет актриса и певица Моник, и социальный работник, которую играет другая знаменитая певица - Мирая Кэри, и сама Драгоценная встречаются в социальной конторе по просьбе матери, точнее, по настоянию матери. Мать настаивает, чтобы ее дочь Драгоценная (не забывайте, девочке всего лишь 16 лет), вернулась жить к матери. У матери при этом есть и совершенно конкретный меркантильный интерес: пособие по социальному обеспечению будет куда больше, если ее дочь живет вместе со своей матерью. Но по настоянию социального служащего, которого, кстати, совершенно замечательно играет Мирая Кэри, мать рассказывает, с чего начались сексуальные отношения ее мужа с их дочерью. И если до этого зритель был в скучноватом чистилище, то здесь вы оказываетесь в настоящем, пылающем, горячем аду. Пересказать эту сцену бессмысленно, забыть ее - абсолютно невозможно. Если Моник не получит номинацию за лучшую женскую роль второго плана, я буду сильно удивлен и признаю, что ничего не понимаю в кино. Вот, собственно говоря, и все о фильме “Драгоценная”.
