Ирина Лагунина: В начале месяца Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) в довольно резкой форме призвало Иран соблюдать взятые на себя обязательства в рамках Договора о нераспространении ядерного оружия и дополнительного протокола к нему, который эта страна добровольно подписала. МАГАТЭ также потребовало от руководства в Тегеране предоставить полную информацию по поводу прошлого ядерной программы страны и скрытых от международного сообщества ядерных объектов. К концу месяца иранская революционная гвардия захватила британских граждан, моряков, которые, как заявил Тегеран, оказались в иранских территориальных водах. Вы думаете, я рассказывают последние новости сегодняшнего дня? Нет, это история июня 2004-го. Кстати, тогда шестеро морских пехотинцев и двое моряков Ее Величества после переговоров были отпущены. Будем надеяться, что то же произойдет сейчас с четырьмя британскими яхтсменами.
Напомню, что произошло в минувшие выходные. Махмуд Ахмадинеджад:
Махмуд Ахмадинеджад: Мы должны рассредоточить ядерные объекты по производству атомного топлива. Мы построим 10 новых заводов по обогащению урана. Новые объекты по обогащению будут такой же мощности как наш основной комплекс в Натанце. Работы начнутся через два месяца. Так что в целом нам нужно иметь 10 заводов для расширения наших возможностей обогащать уран.
Ирина Лагунина: Заявление Ахмадинеджада вызвало удивление даже у тех, кто пристально наблюдает за развитием иранской ядерной программы. Впрочем, объяснение этому неожиданному решению немедленно дал глава иранской Организации по атомной энергии Али Акбар Салехи, который заявил следующее (я цитирую по материалам Института исследования ближневосточной прессы): «У нас не было планов строить такие заводы, как в Натанце, но, похоже, Запад не хочет понимать иранское послание мира». То есть, иными словами, это – реакция на жесткую резолюцию совета директоров МАГАТЭ по поводу Ирана. Глава иранской программы также поделился информацией о том, что места для пяти заводов уже выбраны – в горах, чтобы защитить их от возможного военного удара.
Газета «Уолл стрит джорнэл» быстро подсчитала, что проектная мощность завода в Натанце – 50 тысяч центрифуг. Сейчас установлены, замкнуты в цепь и работают 8 тысяч. То есть, если Иран выполнит планы президента, то у страны будет 500 тысяч центрифуг, которые смогут производить 160 атомных бомб, реши Иран проводить процесс обогащения урана до оружейного уровня.
Что это – реальные планы режима Хаменеи-Ахмадинеджада или блеф, желание эпатировать международное сообщество, особенно если учесть, что все эксперты прекрасно понимают – у Ирана нет атомных электростанций для того, чтобы потреблять 250-300 тонн уранового топлива, которое, по словам Ахмадинеджада, эти дополнительные 10 заводов должны производить. Единственная атомная станция в Бушере, когда войдет в строй, будет снабжаться российским топливом. Так зачем такое количество центрифуг?
Моя коллега в Вашингтоне Хезер Маэр опросила ряд ведущих американских экспертов – что они думают по поводу этого грандиозного плана ядерного строительства в Иране. Жаклин Шайер, аналитик института научной и международной безопасности, ведущего центра, который отслеживает техническую информацию о развитии иранской ядерной программы.
Жаклин Шайер: Думаю, это – пустые угрозы. Думаю, они вряд ли осуществятся. Вряд ли вероятно, что они смогут технически развернуть и поддерживать программу такого масштаба. По-моему, надо рассматривать это как политическую реакцию на резолюцию, которая рассердила иранское правительство. Вот они и выдали в ответ нечто, что заведомо должно было вызвать недовольство и дополнительное напряжение по поводу их ядерной программы у международного сообщества.
Ирина Лагунина: Кстати, Жаклин Шайер провела 8 лет в Госдепартаменте США, в отделе политических и военных вопросов, работала над вопросами нераспространения оружия массового поражения, ядерных технологий и разоружения.
Еще один специалист по Ирану – Джеймс Актон, из центра Карнеги в Вашингтоне, согласен с Шайер.
Джеймс Актон: Это – пустые угрозы. На то, чтобы построить 10 заводов по обогащению урана, требуются немалые средства. Я имеют в виду даже не само строительство заводов, а необходимость произвести надлежащее число центрифуг. Это огромные средства, которыми Иран, возможно, и не располагает. Так что заявление, что Иран построит 10 заводов по обогащению урана за каких-нибудь пять-шесть лет – это просто вздор.
Ирина Лагунина: Джеймс Актон уверен, что иранское руководство просто посылает политическое послание, чтобы показать, что угрозами его не проймешь.
Джеймс Актон: Сигнал, который нам посылает Иран, состоит в следующем: чем больше вы будете оказывать на нас давление, тем больше мы будем вам сопротивляться. Думаю, что вряд ли международное сообщество отреагирует на это, да и вряд ли стоит реагировать на подобные сигналы.
Ирина Лагунина: Жаклин Шайер также уверена, что международное сообщество не должно реагировать на подобные заявления.
Жаклин Шайер: Думаю, международное сообщество на данном этапе просто не должно их замечать. На мой взгляд, надо уделять больше внимания их действиям, тем непосредственным шагам, на которые Иран идет, и игнорировать гиперболы, звучащие сейчас из уст иранского руководства.
Ирина Лагунина: Что, естественно, не исключает жесткого давления на Иран с тем, чтобы тот прояснил некоторые вопросы относительно прошлого иранской ядерной программы, а также целей и деталей ее нынешнего развития.
Сдержанно отреагировал и Государственный департамент США – устами представителя Иэна Келли
Иэн Келли: Выбор очень прост. Мы предложили путь сотрудничества, который может привести к дальнейшей интеграции в международное сообщество. Это предложение МАГАТЭ по-прежнему на столе. Тот факт, что иранская сторона не смогла ответить на него позитивно, вызывает исключительно сожаление. Президент Обама сказал, что наше терпение не безгранично. Он дал ясно понять, что мы готовы отдать предпочтение переговорам и вовлечению сторон до конца этого года. И если мы не получим положительного ответа, то мы пойдем другим путем – путем увеличения давления. Мы поддержали предложение России предоставлять топливо для атомной станции в Бушере. Думаю, это еще раз подчеркивает, что международное сообщество готово предоставить Ирану все необходимое для развития мирной ядерной энергетической программы.
Ирина Лагунина: Несколько более жестко прозвучало заявление представителя Белого Дома Роберта Гиббса:
Роберт Гиббс: Иранцы поручили осуждение за свои действия со стороны международного сообщества, которое выступило единогласно через решение совета директоров МАГАТЭ. Если иранское руководство приняло решение не выполнять свои обязательства, то единственное, что я могу ему сказать – время истекает.
Ирина Лагунина: Действительно, как дала понять администрация Барака Обамы, разговор о санкциях может пойти уже не далее как в январе. И эксперты практически уверены в такой перспективе. Фонд Карнеги, Вашингтон, Джеймс Актон.
Джеймс Актон: Думаю, что если между сегодняшним днем и концом года не произойдет ничего радикального, а это маловероятно, то очень даже возможно, что Соединенные Штаты выступят за более жесткие санкции против Ирана, причем уже в начале будущего года.
Ирина Лагунина: Другой вопрос, пойдут ли на новые санкции Россия и Китай. Первый шаг обе страны уже совершили – на прошлой неделе поддержали резолюцию МАГАТЭ. Впрочем, резолюция не содержала никаких мер наказания режима в Тегеране. Директор иранских исследований в Стэнфордском университете Аббас Милани замечает, что, наряду с объявленным планом строительства 10 новых заводов, в иранском парламенте сейчас еще и ходит проект резолюции, требующий от правительства немедленно выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия. Но подобное иранский парламент уже пять раз.
Аббас Милани: В каждом из прошлых случаев это были пустые угрозы. Они не смогут рассчитывать на дальнейшую поддержку России и Китая, если решат выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия. А Россия и Китай им жизненно необходимы. Без них этот режим падет.
Ирина Лагунина: Иранский эксперт полагает что шараханья иранского руководства в последние месяцы показывают тенденцию «нерациональных перемен в политике режима, который в глубоком внутреннем кризисе». А метания прошли путь от согласия тегеранского режима экспортировать низкообогащенный уран в Россию и Францию до последнего заявления о строительстве 10 заводов со степенью обогащения урана в 20 процентов.
Аббас Милани: На мой взгляд, эти непредсказуемые и радикальные превращения указывают на то, что в режиме отсутствует единство, что он продолжает испытывать серьезный внутренний кризис власти и кризис руководства.
Ирина Лагунина: В любом случае, какова бы ни была природа этого непостоянства, она вызывает довольно сильные эмоции – если не со стороны западного мира, то со стороны соседей. И я говорю в данном случае даже не об Израиле. Я говорю об арабском мире – Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах. Там развернулась довольно острая гонка вооружений, к счастью, пока обычных.
Напомню, что произошло в минувшие выходные. Махмуд Ахмадинеджад:
Махмуд Ахмадинеджад: Мы должны рассредоточить ядерные объекты по производству атомного топлива. Мы построим 10 новых заводов по обогащению урана. Новые объекты по обогащению будут такой же мощности как наш основной комплекс в Натанце. Работы начнутся через два месяца. Так что в целом нам нужно иметь 10 заводов для расширения наших возможностей обогащать уран.
Ирина Лагунина: Заявление Ахмадинеджада вызвало удивление даже у тех, кто пристально наблюдает за развитием иранской ядерной программы. Впрочем, объяснение этому неожиданному решению немедленно дал глава иранской Организации по атомной энергии Али Акбар Салехи, который заявил следующее (я цитирую по материалам Института исследования ближневосточной прессы): «У нас не было планов строить такие заводы, как в Натанце, но, похоже, Запад не хочет понимать иранское послание мира». То есть, иными словами, это – реакция на жесткую резолюцию совета директоров МАГАТЭ по поводу Ирана. Глава иранской программы также поделился информацией о том, что места для пяти заводов уже выбраны – в горах, чтобы защитить их от возможного военного удара.
Газета «Уолл стрит джорнэл» быстро подсчитала, что проектная мощность завода в Натанце – 50 тысяч центрифуг. Сейчас установлены, замкнуты в цепь и работают 8 тысяч. То есть, если Иран выполнит планы президента, то у страны будет 500 тысяч центрифуг, которые смогут производить 160 атомных бомб, реши Иран проводить процесс обогащения урана до оружейного уровня.
Что это – реальные планы режима Хаменеи-Ахмадинеджада или блеф, желание эпатировать международное сообщество, особенно если учесть, что все эксперты прекрасно понимают – у Ирана нет атомных электростанций для того, чтобы потреблять 250-300 тонн уранового топлива, которое, по словам Ахмадинеджада, эти дополнительные 10 заводов должны производить. Единственная атомная станция в Бушере, когда войдет в строй, будет снабжаться российским топливом. Так зачем такое количество центрифуг?
Моя коллега в Вашингтоне Хезер Маэр опросила ряд ведущих американских экспертов – что они думают по поводу этого грандиозного плана ядерного строительства в Иране. Жаклин Шайер, аналитик института научной и международной безопасности, ведущего центра, который отслеживает техническую информацию о развитии иранской ядерной программы.
Жаклин Шайер: Думаю, это – пустые угрозы. Думаю, они вряд ли осуществятся. Вряд ли вероятно, что они смогут технически развернуть и поддерживать программу такого масштаба. По-моему, надо рассматривать это как политическую реакцию на резолюцию, которая рассердила иранское правительство. Вот они и выдали в ответ нечто, что заведомо должно было вызвать недовольство и дополнительное напряжение по поводу их ядерной программы у международного сообщества.
Ирина Лагунина: Кстати, Жаклин Шайер провела 8 лет в Госдепартаменте США, в отделе политических и военных вопросов, работала над вопросами нераспространения оружия массового поражения, ядерных технологий и разоружения.
Еще один специалист по Ирану – Джеймс Актон, из центра Карнеги в Вашингтоне, согласен с Шайер.
Джеймс Актон: Это – пустые угрозы. На то, чтобы построить 10 заводов по обогащению урана, требуются немалые средства. Я имеют в виду даже не само строительство заводов, а необходимость произвести надлежащее число центрифуг. Это огромные средства, которыми Иран, возможно, и не располагает. Так что заявление, что Иран построит 10 заводов по обогащению урана за каких-нибудь пять-шесть лет – это просто вздор.
Ирина Лагунина: Джеймс Актон уверен, что иранское руководство просто посылает политическое послание, чтобы показать, что угрозами его не проймешь.
Джеймс Актон: Сигнал, который нам посылает Иран, состоит в следующем: чем больше вы будете оказывать на нас давление, тем больше мы будем вам сопротивляться. Думаю, что вряд ли международное сообщество отреагирует на это, да и вряд ли стоит реагировать на подобные сигналы.
Ирина Лагунина: Жаклин Шайер также уверена, что международное сообщество не должно реагировать на подобные заявления.
Жаклин Шайер: Думаю, международное сообщество на данном этапе просто не должно их замечать. На мой взгляд, надо уделять больше внимания их действиям, тем непосредственным шагам, на которые Иран идет, и игнорировать гиперболы, звучащие сейчас из уст иранского руководства.
Ирина Лагунина: Что, естественно, не исключает жесткого давления на Иран с тем, чтобы тот прояснил некоторые вопросы относительно прошлого иранской ядерной программы, а также целей и деталей ее нынешнего развития.
Сдержанно отреагировал и Государственный департамент США – устами представителя Иэна Келли
Иэн Келли: Выбор очень прост. Мы предложили путь сотрудничества, который может привести к дальнейшей интеграции в международное сообщество. Это предложение МАГАТЭ по-прежнему на столе. Тот факт, что иранская сторона не смогла ответить на него позитивно, вызывает исключительно сожаление. Президент Обама сказал, что наше терпение не безгранично. Он дал ясно понять, что мы готовы отдать предпочтение переговорам и вовлечению сторон до конца этого года. И если мы не получим положительного ответа, то мы пойдем другим путем – путем увеличения давления. Мы поддержали предложение России предоставлять топливо для атомной станции в Бушере. Думаю, это еще раз подчеркивает, что международное сообщество готово предоставить Ирану все необходимое для развития мирной ядерной энергетической программы.
Ирина Лагунина: Несколько более жестко прозвучало заявление представителя Белого Дома Роберта Гиббса:
Роберт Гиббс: Иранцы поручили осуждение за свои действия со стороны международного сообщества, которое выступило единогласно через решение совета директоров МАГАТЭ. Если иранское руководство приняло решение не выполнять свои обязательства, то единственное, что я могу ему сказать – время истекает.
Ирина Лагунина: Действительно, как дала понять администрация Барака Обамы, разговор о санкциях может пойти уже не далее как в январе. И эксперты практически уверены в такой перспективе. Фонд Карнеги, Вашингтон, Джеймс Актон.
Джеймс Актон: Думаю, что если между сегодняшним днем и концом года не произойдет ничего радикального, а это маловероятно, то очень даже возможно, что Соединенные Штаты выступят за более жесткие санкции против Ирана, причем уже в начале будущего года.
Ирина Лагунина: Другой вопрос, пойдут ли на новые санкции Россия и Китай. Первый шаг обе страны уже совершили – на прошлой неделе поддержали резолюцию МАГАТЭ. Впрочем, резолюция не содержала никаких мер наказания режима в Тегеране. Директор иранских исследований в Стэнфордском университете Аббас Милани замечает, что, наряду с объявленным планом строительства 10 новых заводов, в иранском парламенте сейчас еще и ходит проект резолюции, требующий от правительства немедленно выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия. Но подобное иранский парламент уже пять раз.
Аббас Милани: В каждом из прошлых случаев это были пустые угрозы. Они не смогут рассчитывать на дальнейшую поддержку России и Китая, если решат выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия. А Россия и Китай им жизненно необходимы. Без них этот режим падет.
Ирина Лагунина: Иранский эксперт полагает что шараханья иранского руководства в последние месяцы показывают тенденцию «нерациональных перемен в политике режима, который в глубоком внутреннем кризисе». А метания прошли путь от согласия тегеранского режима экспортировать низкообогащенный уран в Россию и Францию до последнего заявления о строительстве 10 заводов со степенью обогащения урана в 20 процентов.
Аббас Милани: На мой взгляд, эти непредсказуемые и радикальные превращения указывают на то, что в режиме отсутствует единство, что он продолжает испытывать серьезный внутренний кризис власти и кризис руководства.
Ирина Лагунина: В любом случае, какова бы ни была природа этого непостоянства, она вызывает довольно сильные эмоции – если не со стороны западного мира, то со стороны соседей. И я говорю в данном случае даже не об Израиле. Я говорю об арабском мире – Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах. Там развернулась довольно острая гонка вооружений, к счастью, пока обычных.
