Большинство пассажиров "Невского экспресса" ночью 28 ноября после железнодорожной катастрофы были доставлены специальным поездом в Петербург, там их встречали родственники и психологи.
Следствие не сомневается в том, что произошел теракт: найдены остатки взрывного устройства, эксперты определили, что оно сработало, скорее всего, под девятым вагоном, и это было самодельное взрывное устройство, мощностью 7 килограммов в тротиловом эквиваленте. В пользу версии теракта говорит и то, что за час до "Невского экспресса" по этому пути проходил другой скорый поезд, и обходчики, проверявшие пути, не заметили ничего подозрительного.
Пассажиры рассказывают, что администрация "Невского экспресса" оказалась не готова к ЧП, пострадавшим не была оказана экстренная помощь, а тем, кто находился в уцелевших вагонах, долго не объясняли, что происходит.
В восьмом вагоне "Невского экспресса" ехал петербургский адвокат Борис Грузд. В интервью Радио Свобода он настаивает на том, что никакого взрыва он не заметил – так же, как и пассажиры, ехавшие рядом с ним:
- Взрыва не было слышно. Мы ощутили сильный удар, и после этого поезд сразу начал экстренно тормозить. В нашем вагоне абсолютно никто не пострадал. Там падали сумки, чемоданы с верхних полок, мы все благополучно поймали. И в течение, наверное, 30 минут абсолютно никаких сведений о причинах резкого торможения не было. Только где-то через полчаса проводник сообщила, что три вагона нашего состава сошли с рельсов.
Я и другие мужчины взяли теплые вещи, которые выдал проводник, матрасы, теплые одеяла, брали воду, лекарства, которые находили у пассажиров, анальгетики и обезболивающие. Мы двинулись по направлению к перевернувшимся вагонам. В конце нашего состава третий вагон с конца сошел с рельсов, но остался в составе. Он стоял на колесах, там люди серьезно не пострадали, отделались ушибами и ссадинами. Проводники перевели их и разместили в других, не поврежденных вагонах.
А второй вагон находился где-то на расстоянии 700 метров от состава, он лежал перевернутый, на боку. И там я увидел одного раненого пассажира, возле него находились другие пассажиры, проводники, которые ему оказывали помощь. Здесь же, возле этого вагона, я увидел три тела пассажиров, которых выбросило из состава, они были уже мертвы. Мы их накрыли простынями, одеялами. Один из пассажиров с фонарем забрался внутрь вагона, пытался выяснить, есть ли там раненые, которым можно еще оказать помощь. Но таких мы там не обнаружили. Прислушивались, не подает ли кто просьбу о помощи, но никто там не кричал. Поэтому я пошел дальше, к следующему вагону, который находился на расстоянии в километр, не меньше.
На протяжении всего этого расстояния уже валялись обломки. У последнего вагона было много людей, пассажиров, которые пришли раньше, чем я, Те пассажиры, которые не очень сильно пострадали, могли оказывать помощь другим. И здесь уже пытались вытащить раненых, выбрасывали из окон сломанные сиденья. Эти два вагона были с самолетной посадкой, то есть там не купе, а сиденья, которые расположены без перегородок, как в самолете. Здесь было много раненых людей. По моим впечатлениям, не меньше 20 человек, которых мы вытащили и оттаскивали от полотна, укладывали на обочину. Поскольку лекарств никаких не было, люди с открытыми переломами вели себя очень мужественно и терпели.
Наверное, не раньше, чем через час начали подъезжать автомашины "Скорой помощи". Они, правда, не могли близко подъехать к месту крушения, поэтому остановились на значительном расстоянии. К этому времени мы начали разводить костры, чтобы люди смогли согреться и чтобы дать какой-то источник света. Мне показалось, что спасательная операция была организована не очень хорошо, по крайней мере, на начальном этапе. На мой взгляд, была ошибка со стороны бригадира поезда, который сразу не призвал мужчин на помощь. Сначала вообще никакой информации не было, и только через полчаса начали вызывать медицинских работников, которые могли бы подойти к месту аварии и оказать помощь. Но там, помимо медицинской помощи, просто нужна была мужская физическая сила. С помощью пассажиров можно было бы извлечь из-под завалов людей, освободить из этих раскуроченных вагонов.
Эвакуацию, я бы сказал, в целом организовали хорошо. Достаточно быстро, учитывая обстоятельства, приехал поезд Санкт-Петербург – Самара, он подошел к нашему составу. Те, кто мог двигаться своим ходом, добрались до этого состава, и их отвезли на станцию, где уже ждал другой поезд. Достаточно быстро нас эвакуировали.
В поезде не оказалось никаких средств медицинской помощи - аптечки, лекарств, обезболивающих, перевязочных материалов. Как мне потом рассказывали пассажиры первого вагона, там не было никаких приспособлений для того, чтобы просто разбить окна и выбраться. Поэтому пассажиры, мужчины, выбивали ногами стекла. А перевязывали раненых, собирая по вагонам все, вплоть до скатертей, которыми были накрыты столы в купе.
Следствие не сомневается в том, что произошел теракт: найдены остатки взрывного устройства, эксперты определили, что оно сработало, скорее всего, под девятым вагоном, и это было самодельное взрывное устройство, мощностью 7 килограммов в тротиловом эквиваленте. В пользу версии теракта говорит и то, что за час до "Невского экспресса" по этому пути проходил другой скорый поезд, и обходчики, проверявшие пути, не заметили ничего подозрительного.
Пассажиры рассказывают, что администрация "Невского экспресса" оказалась не готова к ЧП, пострадавшим не была оказана экстренная помощь, а тем, кто находился в уцелевших вагонах, долго не объясняли, что происходит.
В восьмом вагоне "Невского экспресса" ехал петербургский адвокат Борис Грузд. В интервью Радио Свобода он настаивает на том, что никакого взрыва он не заметил – так же, как и пассажиры, ехавшие рядом с ним:
- Взрыва не было слышно. Мы ощутили сильный удар, и после этого поезд сразу начал экстренно тормозить. В нашем вагоне абсолютно никто не пострадал. Там падали сумки, чемоданы с верхних полок, мы все благополучно поймали. И в течение, наверное, 30 минут абсолютно никаких сведений о причинах резкого торможения не было. Только где-то через полчаса проводник сообщила, что три вагона нашего состава сошли с рельсов.
Я и другие мужчины взяли теплые вещи, которые выдал проводник, матрасы, теплые одеяла, брали воду, лекарства, которые находили у пассажиров, анальгетики и обезболивающие. Мы двинулись по направлению к перевернувшимся вагонам. В конце нашего состава третий вагон с конца сошел с рельсов, но остался в составе. Он стоял на колесах, там люди серьезно не пострадали, отделались ушибами и ссадинами. Проводники перевели их и разместили в других, не поврежденных вагонах.
Сначала вообще никакой информации не было, и только через полчаса начали вызывать медицинских работников, которые могли бы подойти к месту аварии и оказать помощь
А второй вагон находился где-то на расстоянии 700 метров от состава, он лежал перевернутый, на боку. И там я увидел одного раненого пассажира, возле него находились другие пассажиры, проводники, которые ему оказывали помощь. Здесь же, возле этого вагона, я увидел три тела пассажиров, которых выбросило из состава, они были уже мертвы. Мы их накрыли простынями, одеялами. Один из пассажиров с фонарем забрался внутрь вагона, пытался выяснить, есть ли там раненые, которым можно еще оказать помощь. Но таких мы там не обнаружили. Прислушивались, не подает ли кто просьбу о помощи, но никто там не кричал. Поэтому я пошел дальше, к следующему вагону, который находился на расстоянии в километр, не меньше.
На протяжении всего этого расстояния уже валялись обломки. У последнего вагона было много людей, пассажиров, которые пришли раньше, чем я, Те пассажиры, которые не очень сильно пострадали, могли оказывать помощь другим. И здесь уже пытались вытащить раненых, выбрасывали из окон сломанные сиденья. Эти два вагона были с самолетной посадкой, то есть там не купе, а сиденья, которые расположены без перегородок, как в самолете. Здесь было много раненых людей. По моим впечатлениям, не меньше 20 человек, которых мы вытащили и оттаскивали от полотна, укладывали на обочину. Поскольку лекарств никаких не было, люди с открытыми переломами вели себя очень мужественно и терпели.
Наверное, не раньше, чем через час начали подъезжать автомашины "Скорой помощи". Они, правда, не могли близко подъехать к месту крушения, поэтому остановились на значительном расстоянии. К этому времени мы начали разводить костры, чтобы люди смогли согреться и чтобы дать какой-то источник света. Мне показалось, что спасательная операция была организована не очень хорошо, по крайней мере, на начальном этапе. На мой взгляд, была ошибка со стороны бригадира поезда, который сразу не призвал мужчин на помощь. Сначала вообще никакой информации не было, и только через полчаса начали вызывать медицинских работников, которые могли бы подойти к месту аварии и оказать помощь. Но там, помимо медицинской помощи, просто нужна была мужская физическая сила. С помощью пассажиров можно было бы извлечь из-под завалов людей, освободить из этих раскуроченных вагонов.
Эвакуацию, я бы сказал, в целом организовали хорошо. Достаточно быстро, учитывая обстоятельства, приехал поезд Санкт-Петербург – Самара, он подошел к нашему составу. Те, кто мог двигаться своим ходом, добрались до этого состава, и их отвезли на станцию, где уже ждал другой поезд. Достаточно быстро нас эвакуировали.
В поезде не оказалось никаких средств медицинской помощи - аптечки, лекарств, обезболивающих, перевязочных материалов. Как мне потом рассказывали пассажиры первого вагона, там не было никаких приспособлений для того, чтобы просто разбить окна и выбраться. Поэтому пассажиры, мужчины, выбивали ногами стекла. А перевязывали раненых, собирая по вагонам все, вплоть до скатертей, которыми были накрыты столы в купе.
