Из Смоленской области пишет фермер Якушев: «Здравствуйте, Анатолий Иванович! Не скрою, с вашими суждениями порой не соглашаюсь. Неприятие православия, патриотизма, а иногда откровенное ёрничанье по поводу русских националистов отношу к некоторой заданности». Вот как надо писать, дамы и господа: «порой», «иногда», «некоторой»… Нет в русском языке недостатка в смягчающих словах и обтекаемых выражениях. «Мы, - продолжает фермер, - из глубины России прекарсно видим, кто и что мешает нам жить, какие цели у руководящей элиты: перегнать побольше нефти, газа, леса, металла за рубеж, пополнить – неправедно! – свои счета, а потом и самим свалить туда. Нам же – побрякушки подержаных автомобилий (есть всё-таки отличие от стеклянных бус – спасибо!) и шуты на экранах. Беспризорность выше послевоенной, мест работы всё меньше. Я подсчитал, что могли бы сделать для селького хозяйства семнадцать миллиардов, запланированных на олимпиаду в Сочи, и ужаснулся. Зачем эти римские зрелища в разорённой стране с больными детьми?! В этом году вдвое увеличили налог на землю. Выходит так: в радиусе пятнадцати километров нет ни одного фермера, поля заросли, дикие кабаны безбоязненно осваивают бывшие подворья, а с моего хозяйства, где поля в образцовом состоянии, надо содрать последние копейки. Будто сталинские времена вернулись: имеешь яблони, кусты смородины, ульи – плати за каждый. Ну, разве это политика? Чувствует сердце: забредём мы в дебри несусветные. Я вам пишу второй раз, давненько уже вы читали моё первое письмо о фермерских бедах. Многие проблемы моего хозяйства в конце концов решились. Гласность делает добрые дела, благодарим, Анатолий Иванович! Восемнадцать лет назад я переселился с семьёй из Смоленска на пустошь бывшей деревни Екимовка. Здесь жили мои бабушка с дедушкой. Мы сумели собственными силами, без дороги, электричества, телефона создать фермерское хозяйство «Русское поле». Разводим овец, держим небольшое, но продуктивное стадо молочных коров – основной источник дохода. У старшего сына Сергея с супругой Еленой пятеро детей. Меня неотступно преследует одна мысль: тысячи крепких, здоровых семей могли бы хорошо жить на вяземской земле и, обихажиаая её, решать многие проблемы с национальной идеей включительно. Башковитости у власти дефицит. Даже простые дела ей не по силам. Единственный в районе хутор Екимовка не значится в реестре населённых пунктов. Куда я только не писал! А ведь есть у нас прописка и полисы медицинские, и водительские права, и в документах этих значится: место жительства – хутор Екимовка, а вот де-юре нас нет. Чиновники говорят, что дело это трудное. Утомил я вас. С добрыми пожеланиями Якушев Александр Павлович, глава фермерского хозяйства «Русское поле».
Спасибо за письмо, Александр Павлович, только что же вы не написали о главном, о том, что меня больше всего интересует: какие проблемы вашего хозяйства были решены после вашего первого, давнего уже, письма на радио «Свобода»? Не нравится вам, говорите, моё неприятие православия и ещё чего-то в этом роде… Дело, видимо, в том, что я читаю письма, авторы которых порой, иногда, с некоторой резкостью отзываются об этих общественных институтах, явлениях, настроениях.

Вот у меня письмо от одной москвички. «Вчера ехала, - пишет,- в Раменское, наслушалась в вагоне, как люди возмущались часами за тридцать тысяч евро на руке патриарха, замеченных, когда он был с десятидневным визитом на Украине». Вот читаю это письмо, Александр Павлович, и думаю: опять кто-нибудь напишет, что я не люблю православия. Вот и сейчас должен решить, читать ли письмо этой женщины дальше. Дело в том, что она не просто так вспомнила про патриаршьи часы за тридцать тысяч евро. Читаю, уж извините: «С полгода назад я была в одном подмосковном монастыре, где есть семинария. Народу было много, объявили, чтобы все встали на колени, это что-то невероятное, старухи валились на бок, на ноги другим. Ведь стояли почти вплотную. Впереди меня стояли семинаристы. Когда они встали на колени, пошёл такой запах от их одежды, что я не вынесла и с трудом вышла на улицу. Рядом было общежитие семинараи, я подошла к женщине-дежурной. Говорю ей, что надо бы объяснить мальчикам, как важно носить чистое бельё. Она мне ответила, что некоторые из них имеют едва по два комплекта. Есть крайне бедные, до прибытия сюда почти голодали, в том числе дети священников».
Письмо с Украины, написано по-украински, перевожу: «Я бы после каждых выборов устраивал показательные суды над теми "гражданами", которые приходят на избирательные участки и обезьянничают избирателей Германии или Австрии, вбрасывая в урны правильно, на их мозг, заполненные бюллетени, после чего пять лет живут с неправильным президентом, еще более неправильной премьершей и очередным клоуном-спикером. Может, тогда бы на участок приходила не тысяча избирателей, а десять настоящих граждан, которые все равно выбрали бы очередное дерьмо, как это делается во всем мире. Хоть ЭТИМ мы, украинцы, похожи на людей». Такие настроения называются циничными. Это грустный цинизм. Он близок к чувству безнадёжности. Цинизм, пессимизм, безнадёжность, уныние – это всё похожие состояния.
Пишет Брижань Константин Иванович: «Каков народ, такова и власть. Она не сможет быть ни намного хуже, ни намного лучше, чем народ того заслуживает. А что же сделать, чтобы народ стал лучше? Прежде всего, надо, конечно, чтобы народ покаялся в грехах. Но это дело самого народа и в какой-то степени дело церкви (церквей), но не государственной власти. А что же может власть? Устранить ложь и несправедливость в государственных структурах – хотя бы там, где это можно сделать сравнительно безболезненно. Прежде всего, в системе образования. Потому что именно здесь в значительной мере и формируется характер людей, и возникает их бессовестность. Первый день в школе: «Забудьте всё, чему вас учили в деском садике». Первый день в институте: «Забудьте всё, чему вас учили в школе». Первый день на производстве: «Забудьте всё, чему вас учили в институте». Процентов девяносто знаний, которые даются в школе, оказываются бесполезными. Но всё-таки основной порок нашего образования – ложь и лицемерие. Из-за перегруженности программ ученики не могут усвоить даже те элементарные знания по математике и даже по арифметике, которые нужны каждому человеку. Так ли уж необходимо знать логарифмы и интегралы для девяноста пяти процентов учеников? Учителя закрывают глаза на списывание и предлагают задачи, которые легко решать по шаблону. А ученики умеют списывать чуть не с пелёнок. Откуда же они, такие учебные программы? Думаю, тут сплелись тупость и самомнение и безнаказанность одних и корыстные интересы других. Сейчас много говорят о правах человека. А почему бы не предусмотреть право учить только то, что действительно необходимо? И почему бы не поставить составление учебных программ под контроль общественности и серьёзно наказывать чиновников из министерства, которые составляют такие программы? С уважением Брижань Константин Иванович». Константин Иванович, как следует из его письма, уверен, что будут наказывать именно тех чиновников, которых наказывал бы он, и обязательно за то, за что наказывал бы он. Если Константин Иванович считает, что интегралы и логарифмы выпускнику средней школы не нужны, то для него само собою разумеется, что такого же мнения будет придерживаться и карающая инстанция – видимо, потому, что появится она, как он надеется, во исполнение его пожелания. (Не говоря уже о том, что учебная программа – это научный труд множества людей, а не министерских чиновников… Удачный или неудачный, но – научный труд. Ставить его под контроль общественности? Что ж, было и такое. Ставили под контроль общественности биологию и чего только не ставили… И наказывали за научные теории, разработки, выводы и выкладки, которые не нравились общественности). В двадцатые и особенно тридцатые годы прошлого века советские газеты были заполнены такими заметками, статьями, письмами трудящихся, какое прислал на радио «Свобода» господин Брижань. О чём бы ни шла речь – о холодной бане где-нибудь в Люберцах или о мелкой картошке, уродившейся в колхозе «Красный пахарь», заканчивались все они одинаково: надо найти виновных (это - в том случае, если автор их ещё не нашёл) и примерно наказать.

«Здравствуйте, редакция радио «Свобода»! – следующее письмо. - Не пишу «дорогая», так как вы не соответствуете характеристике демократического развития в части любви и дружбы между народами, но слушаю вас из-за более полного анализа событий, часто неинтересных и неактуальных. Вынужден отложить свои дела и писать вам, так как исповедую правило: не молчать там, где громко произнесено гнилое слово или неправда… Я указываю на известный факт: направление ваших передач - очернить, опорочить героизм, стойкость в критических ситуациях, талант высокого уровня и силу русского народа и его солдат. Я вас понимаю: вы должны отрабатывать эту политическую диверсию, начатую Доктриной пресловутого Даллеса и продолжаемую Бжезинскими разных мастей. Как человек свободы требую огласить мои опровержения. Иван Гришин». Давненько не писали мне о «доктрине Даллеса» – с год, наверное, если уже не больше. До этого писали довольно часто, как помнят наши постоянные слушатели. Что ж, повторение – мать учения. Читаю из этой «доктрины»: «Мы бросим всё, что имеем: всё золото, всю материальную мощь - на оболванивание и одурачивание людей... вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства… Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания - всё это мы будем ловко и незаметно культивировать... Будем браться за людей с детских, юношеских лет", - и так далее. Вот как она выглядит, доктрина Даллеса, которая уже четверть века бродит по газетам, экранам, книгам, лекциям, поездам и трамваям. Сейчас о ней, об этой доктрине, защищают дипломные работы в университетах России. Очень мало кто знает, и ещё меньше тех, кто хочет знать, что это доктрина не Даллеса, а Лахновского, а Лахновский – выдуманное лицо, герой книги советского писателя Иванова, книга называется «Вечный зов», дело происходит во время войны, там этот Лахновский, штандартенфюрер СС, рассказывает пленному советскому офицеру о тайном немецком плане на случай поражения. В своей передаче я назвал эту книгу, была указана даже страница… Иван Гришин может завтра сходить в библиотеку, взять эту книгу, «Вечный зов» - называется... Как вы думаете, он расстроится и скажет давно покойному Даллесу: «Прости меня, тёмного и мнительного»? Ни в коем случае. Этого не может быть, потому что такого случая ещё не было и, думаю, не может быть никогда. Таких людей по-прежнему миллионы. Их не станет меньше. Это уже ясно. Старики умирают, их место занимают молодые. Всё дело в отсталости страны. «Отсталость», между прочим, слово президента Медведева – напомню на всякий случай. Они страдают, что их страна такая. Меняются вожди, партии, меняется даже строй, а Запад всё равно впереди. Их это страшно уязвляет. Им не хочется признать, что всё дело в них самих, в том, какими их сотворила природа, история, какими их воспитало начальство – царское, советское, послесоветское. Поэтому им всегда будет нужна доктрина Даллеса.

Следующее письмо: «Как только кончится очередной, на сей раз путинский (до этого был брежневский) период застоя и благодушия, новая промывка мозгов в стиле горбачёвской гласности породит новый шок. Опять восемьдесят процентов граждан окажутся в пограничном клиническом состоянии, как это было двадцать лет назад. Именно в этот роковой момент (роковой, прежде всего, для чиновников, олигархов и силовиков) призрак распада страны и сделает своё чёрное, но в целом благотворное дело. Худа без добра, как известно, не бывает. Реакция на распад, как и положено, будет различной. Кто-то иссохнет от крокодиловых слёз. Кто-то повесится на ближайшем суку, кто-то выбросится из окна с криком: «Бей жидов, спасай Россию!». А кто-то станет щедро возносить молитвы: «Ну, наконец-то, свершилось! Хвала Аллаху, владыке миров, милостивому, милосердному, Царю в день суда! Аллах велик!». Чем интересно это письмо? Автор говорит о предстоящем потрясении умов не просто от распада государства, а от «промывки мозгов», иными словами – от внезапной гласности, от упразднения цензуры, от того, что люди узнают о своей стране, о порядках, при которых жили, о деятелях, которых считали если и не богами, то, в общем, далеко не такими грешниками, какими те были на самом деле. Не сам по себе распад, не само по себе образование новых государств на российских просторах, а сопутствующий шум и гам, прозрения и открытия потрясут население.
Беру следующее письмо: «Уважаемый Анатолий Иванович! Кажется, вам принадлежит сравнение России с человеком, который лежит связанный с кляпом во рту, а над ним стоит президент Медведев и говорит: что же ты такой безразличный к отечеству – не встаёшь, не возвышаешь свой голос, не берёшься за реформы? Я думал об этом сравнении, когда слушал «президентское» послание Медведева Госдуме. Я хотел ему сказать: зачем ты, молодой человек, напрягаешь голосовые связки и расходуешь нервную энергию? Развяжи меня, вынь кляп изо рта – и можешь больше ничего не делать, дальше я управлюсь без тебя».
Слово «президентское» в этом письме стоит в кавычках. Далеко не все слушатели «Свободы» обходятся без кавычек, когда упоминают должность господина Медведева. Что касается его послания, то там, по-моему, нет даже того лицемерия, о котором написал наш слушатель. Оно представляет собою одно общее место. Но не придавать ему никакого значения – тоже, видимо, было бы неправильно. Пустословие пустословию - рознь. Речи Медведева заметно отличаются от путинских речей. А слова власти имеют вес и значение, если даже они не имеют никакого веса и значения. Это – сигналы о настроении правителя, иной раз (но, кажется, не в этот раз) – даже о намерениях. Никто Медведева не заставлял посылать такой сигнал, никто не тянул за язык – говорить об отсталости страны, о такой серьёзной отсталости, что она может стать вечной, если без промедления не взяться за ум, не обратиться за помощью и за наукой к Западу. Он мог бы этого не говорить, он мог бы продолжать задираться с Западом, мог бы пользоваться не русским языком, а блатной феней, как его предшественник, а вот же не стал этого делать. И даже если он просто исполняет отведённую ему роль, если они вдвоём решили, что так для них будет лучше, всё равно это не совсем пустое начинание. Замедлено пропагандистское наступление на Запад. Хотя и конфуз, конечно, налицо… Позавчера говорили, что Россия поднимается с колен, вчера объявили, что поднялась, а сегодня – что опаснейшим образом шатается от своей отсталости. И наступление на Запад, пусть замедленное, остаётся странным. Делают вид, что наступают на Запад, а в действительности – на мозги жителей России. Запад смотрит и удивляется: говорят, что целятся вроде в меня, а снаряды кладут в собственном расположении.

Рязанцев Владимир Сергеевич из Москвы пишет: «Когда ВВП ляпнул свой очередной перл в виде выражения про вставание России с колен под его руководством, я этот перл не оценил и не взял в толк». Я вас на секундучку прерву, Владимир Сергеевич. Слово «ляпнул» всё-таки, по-моему, не вяжется со словом «перл». Перл – это по-английски жемчужина. По-украински – пэрлына. Жемчужина – вещь твёрдая, её можно бросить, а ляпнуть… не представляю себе, как можно ляпнуть жемчужину. Возвращаюсь к письму господина Рязанцева: «Да, Россия – тогда ещё Русь – встала на колени и стояла на коленях от битвы при Калке до стояния на Угре, 1480-й год. И всё. Более в истории Руси-России нет моментов, когда оное государство перед каким-нибудь государством падало ниц. Даже во времена великой смуты (1600 – 613), когда поляки сидели в Московском кремле, Русь не была подвластна Польше. Никогда, подчёркиваю: никогда мы не опускались на колени ни перед кем и ни перед чем, разве что перед собственным разбитым корытом, но это другое дело», - пишет Владимир Сергеевич Рязанцев из Москвы. На конверте значится: «Барышиха, дом такой-то, квартира такая-то». Давно не живу в Москве, только наезжаю, но и когда жил постоянно (больше четверти века), не слышал такого названия. Огромный всё-таки город Москва… и прекрасный, и сейчас был бы прекрасный, если бы не автомобильные пробки и не художества Лужкова-Церетели. Я, Владимир Сергеевич, кстати, не знаю, точно ли Путин первый произнёс слова о вставании России с колен под его руководством, или это был кто-то из его пропагандистов. Уточнять сейчас что-то не хочется – может быть, кто-нибудь из слушателей «Свободы» это сделает и пришлёт мне справку. По-моему, история этого выражения, всего, что с ним связано, вполне тянет на тему не только дипломной работы, но и кандидатской диссертации, как, к слову, и «доктрина Даллеса», если подойти к ней действительно по-научному: исследовать истоки, движение и особенности этой фальшивки, попытаться понять её живучесть, её роль в становлении позднесовкового сознания.

Люблю письма, в которых меня учат жить, особенно же – как сохранять и укреплять здоровье. Сейчас вот мои благожелательницы и благожелатели беспокоятся, как бы не сразил меня грипп. Читаю письмо от слушательницы из Москвы: «Анатолий Иванович, мой знакомый профессор из Владимира позвонил и дал мне указание написать вам срочно, чтобы напомнить о бдительности в отношении гриппа. Следует помнить, что содержащиеся во многих растениях эфирные масла, их ароматы подавляют все вирусы (сосна, берёза, полынь, ромашка аптечная, тмин, укроп, базИлик и многие другие). Нужно размещать ветки дома, в машине, в бане заранее, чтобы было насыщение воздуха и предметов. Советуем вам запастись растворимым корнем цикория. Исследования показали его важное влияние на сосудисто-двигательный центр, что повышает иммунитет и другие стороны здоровья. Ещё профессор велел сказать, что надо быть крайне осторожными с людьми, которые сидели в тюрьмах». Этот совет в письме не объяснён, так что не знаю, что имеется в виду: опасные склонности этих людей или то, что они могут служить разносчиками болезней.
А вот тоже очень полезный, но в моём случае несколько запоздалый слушательский совет, он даётся знаменитыми словами Гоголя из «Мёртвых душ», слова сии вырвались у Николая Васильевича после того, как он подробно представил читателю Плюшкина: "Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом! Грозна страшна грядущая впереди старость, и ничего не отдает назад и обратно! Могила милосерднее ее, на могиле напишется: "Здесь погребен человек!", но ничего не прочитаешь в хладных, бесчувственных чертах бесчеловечной старости". Честно говоря, я слукавил, когда сказал, что этот совет адресован слушателем «Свободы» мне или только мне, нет, этот слушатель держит перед глазами, по его словам, «малочисленную орду» некогда большого человека Владимира Долгих, вот кому он говорит словами Гоголя: «Ваша старость бесчеловечна». Так почта радио «Свобода» продолжает кампанию за возвращение названия «Антисоветская» известной теперь на весь мир московской шашлычной. Против этого названия выступил городской совет ветеранов, возглавляемый бывшим секретарём ЦК КПСС Долгих, ему восемьдесят лет, остальным не меньше… Их поддержал Путин, вывеску «Антисоветская» было велено снять. Такова судьба сталинизма: бесчеловечным было начало, бесчеловечным оказывается и закат – бесчеловечным и комичным.
«Понравилось ваше предсказание, Анатолий Иванович, - пишет госпожа Лялина из Липецка, - что в первый же день избавления от путинизма вывеска «Антисоветская» вернётся на эту шашлычную. Буду ждать, заранее завидуя её хозяину или хозяевам, поскольку у них не будет отбоя от посетителей». Видимо, госпожа Лялина связана с предпринимательством, раз обнаружила в себе эту зависть. Из меня предприниматель никакой, поэтому я завидую не хозяину или хозяевам этой шашлычной, а первым их гостям в тот день. Хотелось бы оказаться в их числе. Мечты-мечты…