Марина Тимашева: Как известно, наш книжный рецензент Илья Смирнов в своей теневой ипостаси Авесхана Македонского http://scepsis.ru/authors/id_22.html занимается проблемами образовательных реформ. Современных. Но вот я вижу у него в руках монографию про самую первую образовательную реформу в России: Борис Фонкич, “Греко – славянские школы в Москве в ХУ11 веке”, издательство “Языки славянских культур”. Открываю книгу: лично мне разобраться в ней будет так же нелегко, как в бланках ЕГЭ или методических пособиях…
Илья Смирнов: Признаюсь, после первого беглого перелистывания я тоже подумал, что эта книга вряд ли может заинтересовать кого-нибудь, кроме очень-очень узких специалистов. Сейчас ведь много выходит случайной ученой литературы. Но когда начал внимательно читать с первой страницы, понял, что Борис Львович Фонкич выбрал тему совсем не случайную, и через ее тщательное исследование выходит на ключевые проблемы отечественной истории.
А впечатление какой-то особой сложности создается оттого, что в авторский текст, прямо внутрь глав (108 и др.) включены документы, многие на греческом языке, с переводом, а то еще и с пересказом на современный русский язык.
Но усилия по прочтению, честное слово, окупаются.
Вот уже несколько веков продолжается историческая (с переходом в политику) дискуссия о необходимости петровских преобразований. И высказывается такое мнение, что работа по “модернизации” уже началась в ХУ11 веке, и проводилась предшественниками Петра, и не будь самого Петра, были бы достигнуты все те же самые полезные результаты: державная мощь, флот, образование, культура – всё у нас было бы, только спокойно, планомерно, без петровской горячности, торопливости, без импульсивного насилия, без бритья бород и отмены патриаршества, то есть без болезненной ломки национально-религиозных устоев, без “монстра деспотии в европейских одеждах” (Петр Великий в русской литературе, СПб, Геликон плюс, 2009, с. 219)..
Книга “Греко-славянские школы в Москве в 17-м веке” дает ответ: как оно было (и как было бы) спокойно и безболезненно в отдельной взятой отрасли, наиважнейшей для будущего России.
Тема книги: как в ХУ11 веке Романовы пытались создать сколько-нибудь эффективную систему образования. Нельзя было вести активную внешнюю политику без образованных людей. Ни на западном направлении, где продолжались конфликты Смутного времени, ни на южном, где под властью Османской империи оказались бесчисленные православные единоверцы, и они смотрели на московских государей как… позвольте я процитирую обращение к царю Михаилу Романову от одного из героев книги, от митрополита Навпакта и Арты Гавриила Власия:
“Мы же – православные…, ты наш царь и отец возлюбленный, и хотя наш род ромеев утратил свое царство в Константинополе, однако мы утешаемся тем, что имеем своим царем тебя в Московии, как это было в Константинополе; нет никакой разницы: меняется только место, а государство – всё то же…” (56).
И вот при такой объективной заинтересованности – результат. Цитирую: “повторяющиеся на протяжении почти 40 лет попытки создания в Москве правильно устроенного греко-славянского училища не дали никакого результата. Небольшим исключением явилась лишь школа Арсения Грека, но и она не оставила следа в русском просвещении ХУ11 столетия, вероятно, по причине своего недолгого существования и отсутствия серьезной программы обучения” (99).
А почему “недолгого существования”, хотите знать? Что за форс-мажорные обстоятельства?
“Арсений Грек успел сделать лишь самые первые шаги в своей педагогической деятельности на русской службе… была получена грамота иерусалимского патриарха Паисия, в которой он сообщал о ставших ему известными фактах измены Арсения православию. Едва начав школьную программу… он был приговорен к ссылке в Соловецкий монастырь, где и провел три года” (64).
Вроде бы, потом дело как-то сдвинулось с мертвой точки: иеромонах Тимофей в 81-м году организовал Типографскую школу, которая “на протяжении почти семи лет готовила почву для основания в Москве первого высшего учебного заведения и, благодаря передаче последнему своих питомцев, сделала, по сути дела, возможным само открытие Славяно-греко-латинской академии” (172). В школу набирались “всяких чинов ученики”, причем бедным и “безродным” еще платили “кормовые деньги” (117). То есть открывались какие-то перспективы для талантливого человека из низов. Но давайте внимательнее ознакомимся с программными документами. Вот грамота иерусалимского патриарха Досифея. Вы мне не велели приводить длинные цитаты из источников, которые звучат красиво, но непонятно, поэтому цитирую современный пересказ. “Досифей призывает московского патриарха заботится о просвещении церкви, вводя обучение, основывая училища…” - все отлично, да? – и далее: “охраняя паству Христову от латинского учения и книг, полных новшеств и богохульства…” Таковые “следует сжигать, а скрывающих их истреблять… Если же имеется нужда в просвещении, то следует изучать греческий язык, и ничего другого, о чем патриарх Досифей подробнее пишет иеромонаху Тимофею” (174).
А вот долгожданное высшее образование. Документ. “Привилегия на академию” Симеона Полоцкого – Сильвестра Медведева. Тут 18 пунктов. Из них 9 носят чисто инквизиторский характер. Например, шестое: “Помимо учрежденного царем училища, нигде… не учиться в своих домах греческому, польскому, латинскому и другим иностранным языкам без ведома и разрешения блюстителей и учителей, домовых учителей не держать…, дабы от домовых учителей, особенно же от иностранцев и иноверцев, не пострадала православная вера…” Четырнадцатое. “Блюститель и учителя должны особенно заботиться о том, чтобы никто из “всякого чинам духовных и мирских людей” не держал у себя “…от церкви возбраняемых богохульных и богоненавистных книг и писаний”… Люди, не изучавшие свободные науки, не могут иметь у себя польских, латинских, немецких, лютеранских, кальвинских и прочих еретических книг, а также, поскольку они не имеют достаточных знаний и могут оказаться нетвердыми в православной вере, не должны их читать и предлагать кому бы то ни было их толкование, ибо обычно “прелестники” говорят, что они делают это не потому, что имеют сомнение в вере и церковных преданиях, но ради ученого диспута. И такие книги следует сжигать или приносить к блюстителю училища или учителям. Нарушитель этого царского повеления, после достоверных свидетельств такого рода деяний, должен быть без всякого милосердия сожжен” (209 – 210).
Вот такие задачи академического образования.
Сравнивать с нынешними так называемыми реформами – конечно, некорректно. Потому что в ХУ11 веке делали только первые неуверенные шаги, и не нам судить строго тогдашних учителей. Кстати, потрясающие судьбы у этих странствующих иеромонахов – такие авантюрные романы, такие боевики могли бы получиться. Тот же Тимофей, например, читаешь его биографию, “Дело Никона”, информатор российского правительства на Востоке, “переводчик при Турецком дворе” - волей-неволей вспоминаешь другого профессора, о котором мы с Вами как-то говорили, Иосифа Григулевича http://www.svobodanews.ru/content/transcript/136349.html. И “греко - славянские школы”, со всеми их недостатками, всё равно двигали дело просвещения вперед, не зря же некоторые их воспитанники “стали крупными деятелями культуры петровского времени” (173). Но темпы и направление движения никак не соответствовали реалиям Нового времени. Готовили молодых людей – к чему? К участию в схоластических диспутах Х1У века. А требовались инженеры, навигаторы, архитекторы, математики. Даже для богоугодных дел, как то освобождение единоверцев на Востоке, всё равно тоже требовались именно такие, реальные специалисты.
Слава Богу, усилиями многих поколений просветителей к последней четверти ХХ столетия была построена отечественная система общедоступного научного образования, тоже не лишенная недостатков, но вполне конкурентоспособная, не хуже любой другой. Та самая система, которую сейчас добивают.
