Елена Рыковцева: Одни творческие люди 7 октября пришли на митинг памяти Анны Политковской, а другие - на встречу с Владимиром Путиным, который в этот же день праздновал свой день рождения. Я никак не хочу сталкивать эти две группы людей, проводить какую-то разделительную линию между ними. Но правда состоит в том, что писателей, которых я видела на митинге памяти Анны – например, Виктора Шендеровича, никогда не пригласят в Кремль, и наоборот – писателя Юрия Полякова или Валентина Распутина, которые присутствовали вчера на встрече с президентом, невозможно представить на митинге Анны Политковской. Не говорю уж о том, что творческих людей, которые участвовали в митинге, можно было пересчитать по пальцам, на встречу с президентом их пришло побольше, а если бы еще позвали – слетелись бы сотни. На митинг звать особенно было некого. Один из устроителей этого мероприятия грустно говорил в узком кругу: "Ну, кого звать? Мы подумали, вот есть Басилашвили, Казаков, Фатеева, Ахеджакова. Есть Редько, слава богу…". Вот этот узкий круг был обозначен. Член этого узкого круга сейчас у нас в гостях. Заслуженный артист России Евгений Редько, театральный актер, которого, может быть, наши слушатели знают по главной роли в фильме "Я - Вольф Мессинг". С нами автор интернет-сайта Российского Молодежного театра Ольга Бигильдинская.
Ольга Бигильдинская: Немножко не так, но я потом вас поправлю.
Елена Рыковцева: А сразу поправьте.
Елена Рыковцева: Хорошо, что поправили. Интернет-газета Молодежного театра это очень интересно. С нами сегодня политический обозреватель "Московского комсомольца" Михаил Ростовский, который оценил в сегодняшнем "Московском комсомольце" вот эту ситуацию с писателями. И с нами также на связи по телефону из Швейцарии один из авторов сценария фильма "Письмо Анне" Тереза Обрехт.
Начну с сегодняшней публикации Михаила Ростовского. "Сомнительный сюрприз, - пишет Михаил, - получил Владимир Путин на свой 57-й день рождения. Три известных литератора – Дмитрий Быков, Захар Прилепин и Людмила Улицкая – отказались явиться на встречу премьера с мастерами слова. Оппозиционно настроенные граждане наверняка сочтут действия тройки актом гражданского мужества. Более традиционно воспитанная публика – проявлением невежливости и неуважения к власти. Но глубинный смысл вчерашнего события не в том и не в этом". Далее Михаил говорит, в чем же смысл. "Сам факт возникновения такой ситуации – признак постепенного возвращения нашего общества к нормальности". Михаил, тут я со всем согласна, что вы написали, но дальше есть вещь, в которой заключено противоречие. Вы говорите: "Никто ведь не думает, что даже если Путин обидится на этот демарш, книги Быкова, Улицкой и Прилепина исчезнут из книжных магазинов, а сами литераторы станут персонами нон-грата в издательствах. Советская система патроната власти над искусством и бархатного удушения несогласных еще отнюдь не мертва, - тут же пишете вы. – Вспомните, например, когда вы в последний раз видели по ТВ выступление любителя "Марша несогласных" Юрия Шевчука?" Я совершенно не поняла. Сначала вы говорите, что никто не может представить, что их отлучат от издательств, и тут же рассказываете о том, что Шевчука отлучили от телевидения, когда он участвовал в "Марше несогласных". Так вы о чем тогда все-таки? Отлучат или нет?
Михаил Ростовский: Нет, о том, что жизнь по определению полна противоречий. Жизнь – процесс. Я говорю о том, что что-то начало сдвигаться, то есть советская система патроната власти над искусством еще не умерла, то есть где-то (как на телевидении) она сохранилась, пусть в немного измененном виде, но система сильна, и она работает. А вот в области литературы лед уже сдвинулся, и первые признаки нормальности, может быть, даже не первые налицо.
Елена Рыковцева: Если бы эти люди были как-то связаны с телевидением, то у них были бы проблемы, а поскольку они связаны с издательствами, то здесь проблем не будет. Так?
Михаил Ростовский: Телевидение, поскольку это главный политический инструмент в сегодняшней России, оно жестко контролируется, и если ты хочешь быть в телевизоре, ты должен играть по правилам. А если ты литератор, то ты свободный человек и можешь делать все, что считаешь нужным.
Елена Рыковцева: Евгений, я читала интервью с вами в "Новой газете", где было сказано, что у вас на стене висит портрет присяжного, который сказал правду о суде по делу Анны Политковской. Вы хотите видеть этого человека перед собой. Вам этот человек интересен. Вы ходите на митинги, вы даже выступаете на них. Вам когда-то приходило в голову, что у вас на работе могут быть неприятности из-за этого? На телевидении, где вы играете в сериалах?
Евгений Редько: Нет.
Елена Рыковцева: Почему? Вы же знаете, где вы живете. Вы видите, что происходит с Юрием Шевчуком или с Веркой Сердючкой, прости Господи.
Евгений Редько: Вот вы меня как-то спросили – а как с молодежью быть, как донести до них вот этот крик или тишину совести, правды? Мы же почти не говорим с ними о вещах, которые заставили нас прийти вчера на митинг памяти великого человека, великого человека мира! А когда мои собратья актеры даже не в курсе, кто это, это опасность.
Елена Рыковцева: А есть такие?
Евгений Редько: Ну, конечно, конечно. А если даже и слышали что-то, то даже не в курсе малого пути этой женщины, этого труднейшего "адского" пути, какие муки терпела она на этом своем пути, на этих своих фронтовых дорогах, в Москве ли она ходила по этому фронту, или она ходила в Чечне, или писала просто о мире. Чтобы люди тебя услышали, ты не должен приходить врагом. Я понятно говорю?..
Елена Рыковцева: Абсолютно!
Евгений Редько: Мне претит понятие холопства, лакейства. Оно в нашей ситуации, в ситуации нашего общения народонаселения, становится уже преступным. Вот это ненавязчивое холопство всегда ведет к преступлению. Помните репортажи об убийстве адвоката и журналиста.
Елена Рыковцева: Бабуровой и Маркелова.
Евгений Редько: Ведь говорили, что люди проходили мимо окровавленного человека! Это не просто страх, это последствия холопства.
Елена Рыковцева: Тереза, почему вашим благополучным гражданам интересна Анна Политковская? Что им-то до нее?
Тереза Обрехт: Конечно, вся эти дискуссия очень интересная. Конечно, у нас ситуация совсем другая. Здесь, в Швейцарии, в Европе вообще очень много людей читали ее книги, в России – нет такого. Одна книга была здесь издана, по-моему. Она известный журналист, очень уважаемый. Она была в 2004 году в Женеве. У нас каждый год проходит кинофестиваль по правам человека. Был "круглый стол" по поводу России и Чечни. Там сотни людей приехали, чтобы послушать Анну Политковскую, узнать как там обстановка, почему такие проблемы в России и в Чечне. У нас просто нормальный процесс. Конечно, у нас тоже в газетах были об Анне, о Чечне, о России репортажи, которых в России нет. Я думаю, что все это объясняет, почему Анна известный человек. И даже сейчас люди не понимают, почему такой беспредел? Политической воли нет, чтобы узнать правду.
Елена Рыковцева: Михаил, почему в Швейцарии людей интересует Анна Политковская? О ней снимают фильм. Этот фильм будут смотреть. В России, только что сказал Евгений, среди его коллег некоторые даже не знают, кто это. Вчера на встрече с президентом писатели не назвали этого имени, хотя казалось бы логично назвать. Я не говорю о том, что нужно каждый день произносить имя Анны Политковской на встречах с президентом. Но все-таки 7 октября – это дата, это три года, какие-то есть вехи в следствии, которые оно проделало. Почему же с премьером об этом не поговорить? Не заикнулись! Даже Михаил Ходорковский прозвучал из уст Александра Архангельского, Подрабинека тот же Архангельский пытался спасти от травли, но Политковская – нет, это нельзя. Как это все объяснить?
Михаил Ростовский: Достаточно сложный вопрос. Может быть, я не лучший человек в смысле ответа. Во-первых, потому что я как бы не большой специалист по Швейцарии, но мне все же кажется, пусть меня моя коллега из Швейцарии поправит, если я не прав, что все же имя Анны Политковской там известно достаточно ограниченному кругу людей, по крайней мере, верхушке. Если спросить какого-нибудь человека на улице, то я не уверен, что 9 человек из 10 назовут эту фамилию.
Елена Рыковцева: Но там это было бы логично, даже если не назовут. Это нормально. Это естественно.
Михаил Ростовский: Опять же вопрос – почему писатели не задали Путину вопрос? – надо адресовать писателям. Кроме того, я вступаю здесь в очень опасные воды. Ну, прозвучал бы этот вопрос. И что? Я почему-то абсолютно уверен, что Путин также хочет раскрытия убийства Политковской, как и все ее остальные. Он, по-моему, очень честно изложил свое отношение к ней и к этому убийству. Может быть, многим это путинское отношение показалось некорректным, но, по крайней мере, оно честное. Он также заинтересован в раскрытии этого убийства, как и все остальные.
Елена Рыковцева: Я вижу, что Евгений как-то скептически реагирует на эти слова, что Путин хочет раскрытия этого убийства. Какое у вас к этому отношение? Нужно сегодняшней власти, чтобы было раскрыто убийство или нет?
Евгений Редько: Да, действительно, Михаил сказал – вопрос очень сложный, а этот, может быть, еще сложнее. Ситуация с некорректными выражениями или безвкусиями какими-то, которые позволяют себе люди, занимающие такие места чиновничьи… Это не какой-то враждебный настрой, но это такая позиция культуры, может быть. Ведь обвинять тоже нельзя. Это лексикон – лексикон души, лексикон мысли, лексикон какого-то пути. Что там внутри делается, какие у него происходят битвы – я не знаю. Почему хочется вернуться к тому, что сказал Михаил, что, да, в Швейцарии, во всем мире кто-то знает, но действительно огромное количество людей не знают, не в курсе. Но мы же не говорим о героях молодежи каких-нибудь последних фильмов Гаса ван Сента типа "Слон". Естественно, эти дети не знают собственных мыслителей, собственных поэтов. Все-таки, конечно, творческая интеллигенция, которая не в курсе, что Улицкую можно и нужно читать, даже если она с сегодняшнего дня не будет писать рассказы, повести и романы, то будем перечитывать ее переписку с Михаилом Ходорковским. Это важно, потому что в их переписке вскрываются проблемы, темы, история этой страны очень важная. Она не лицеприятная может быть, но она как хорошее лекарство может быть горьким. Например, потрясающий фильм "Подстрочник". Этот фильм должен иметь каждый преподаватель истории, философии, литературы и так далее, может быть, даже и математики. Он должен понимать, с кем он разговаривает, кого он вскармливает, чтобы человек услышал его. В этом фильме есть эта дорогостоящее важное питание для молодежи.
Елена Рыковцева: Тереза, я бы хотела услышать ваше отношение к той ситуации, которая случилась вчера в Москве, когда, например, один их российских писателей Дмитрий Быков не пошел на прием к Путину. Знаете почему? Потому что он сказал, что 7 октября – его день рождения, некстати идти в день рождения. Я, кстати, Быкова очень хорошо понимаю. Потому что когда вы идете 6 октября – это деловой визит, 7 октября вы уже должны улыбаться и поздравлять. Я не буду говорить за Быкова, что он ему неприятен, но если вдруг вам человек не особенно близок, то сидеть и формально улыбаться – это большое мучение для интеллигентного человека, мне кажется. Я его поступок хорошо понимаю. Он не пошел. Кстати, сказать, в "Коммерсанте" я прочитала, что он был на митинге Анны Политковской. Вот такой выбор - куда вы ходите, мастера культуры. Как вы это расцениваете? Мне это понятно. А как вам?
Тереза Обрехт: Мне очень трудно судить об этом. Я просто в ужасе, когда я узнаю, что такой выбор – или митинг Анны Политковской, или прием у Путина. Конечно, выбор ужасный. Я просто думаю, что если творческая интеллигенция так выбирает, предпочитая Путина, тогда все будет по-старому в России, если люди просто не понимают, на мой взгляд, где свобода, а где нужно присутствовать. А что касается воли Путина, что он честно хочет раскрыть правду - я совсем не согласна! Потому что там не только Анна Политковская, там более 20 журналистов убили с 2000 года, и ни одно убийство не раскрыто! Почему президент Медведев очень часто говорит о нигилизме, юридическом нигилизме? Мне просто неясно. На мой взгляд, юстиция в России не независимая, она политическая, юстиция. Кто-то говорил о суде Ходорковского. Мы отсюда все внимательно видим, читаем.
Елена Рыковцева: Ольга, почему так происходит, что молодые люди, которые работают в вашем театре, не знают каких-то политических деятелей, известных журналистов? Почему так получается? Почему им это неинтересно? Ведь это же жизнь страны вроде бы и жизнь их зрителя.
Ольга Бигильдинская: С нашей молодежью сегодня практически никто не разговаривает. Я понимаю так, что сегодня ни школа, ни вуз педагоги в массе своей, наверное, не интересуются воспитанием именно человека как человека. Я хочу сказать о том, что делает наш театр – попытка некая разговора с молодежью за стенами зрительного зала…
Елена Рыковцева: Это вы посредством газеты пытаетесь с ними разговаривать за стенами-то.
Ольга Бигильдинская: И посредством газеты, и не только. У нас есть проект "Театр плюс", который подразумевает встречи после спектакля, до спектакля и так далее, - именно разговор с молодыми. Я считаю, что это некий шаг – встречи с Учителем, разговор.
Елена Рыковцева: Мне кажется довольно странным, что молодежь должна прийти в театр, и еще остаться после спектакля, встретиться, например, с Евгением для того, чтобы узнать, что в России происходит у нее под носом. Довольно странная молодежь произрастает.
Евгений Редько: Вот эта некая пассивность народонаселения Земного шара – это история не только нашей страны. Я был в других странах, разговаривал с молодежью не на темы их свобод. Мы говорили об искусстве. Они не знают режиссеров, они не знают поэтов, они не знают актеров и певцов, которых знаем, допустим, мы здесь. Я был в Америке лет 15 назад. Я им сказал "Uriah Heep", они не в курсе кто это и что это… Чиновников тоже надо просвещать. Тогда эти бедные убогие дети, которых гонят на какие-то демонстрации псевдо 1 мая, псевдо еще какого-то праздника…
Елена Рыковцева: Их уже к подъездам гоняют.
Евгений Редько: Или к подъезду эстонского посольства. Уникальная женщина Марина Кальюранд – с высокой культурой, просвещения уровня знаний. Вы знаете, о ком я говорю. К этой женщине надо просто идти и преклоняться перед ней.
Елена Рыковцева: А ее травят.
Елена Рыковцева: А эти бедные дети пришли и сапогами, что называется… Что они там делали, я не знаю. Может быть, им нужно было сказать, что, ребята, вы наденьте сапоги, но идите туда, где бульдозерами хотят снести заброшенные могилы солдат, здесь, на нашей территории.
Елена Рыковцева: В Подмосковье, да.
Евгений Редько: Дети-то не в курсе, оказывается. Или встать на защиту жителей какого-нибудь Бутово, где московская власть почему-то решила что-то строить, не заботясь о том, что люди там живут в своих собственных домах. Надо сказать – дети, вы вообще в курсе?! Давайте ориентироваться хоть чуть-чуть в человеческой памяти, совести, не заглушать, не усыплять эту совесть, а искать угрызения совести у этих детей, если даже они не в курсе, что это такое.
Елена Рыковцева: Дмитрий из Шатуры пишет: "Это общий упадок культуры все, что произошло вчера".
Савельева пишет: "Кто думал о том, почему не слышны голоса творческих людей против диктатуры власти, уничтожения оппозиции, потому что мало у кого хватает мужества и честности говорить против власти. Все боятся испортить карьеру. Все боятся за свои места. Жаль, что интеллигенция, в лице творческих людей, отстраняется от проблемы – установление в стране тоталитарного режима".
Слушатель Добрый пишет, что "у нас много людей с активной гражданской позицией. Например, я помню, как группа творческих работников, артистов и уважаемых людей написала письмо в поддержку Путина, когда был арестован Ходорковский. Они посчитали это правильным и высказали эту мысль в своем письме. Разве это не гражданская позиция?"
Евгений Редько: Закостенелость. Это абсолютная необдуманная позиция, когда очень взрослые и уважаемые люди говорят о патриотизме. Это та же самая тема. Эти дети из новоиспеченных каких-то совершенно выдуманных организаций, никому не нужных, они подхватывают это не как патриотизм, а как национализм. Я вдруг понял, почему эта тема во всем мире так опасна? И мне пришло в голову – ведь сколько народов на земле, какая удивительная по красоте радуга на всей земле светит. Бог дал каждому народу нацию, как жемчужину. И если человек против другого народа в качестве нации какой-то своей очень высокой идет в антагонизм, то, я думаю, что это плевок в обратную сторону. Национализм – это плевок в сторону Бога!
Тереза Обрехт: Я согласна с тем, что вы только что сказали. Я просто хочу добавить о безразличии. Конечно, у нас тоже есть очень много безразличных в обществе. У нас тоже люди смотрят американские фильмы, не хотят думать о чем-то серьезном. Но я хочу сказать, что документальный фильм об Анне Политковской идет в кинозалах во Франции через месяц в разных городах – в 10 городах. Там будут дискуссии, дебаты и т. д. Если только 10% населения в наших странах заинтересованы, я думаю, что это уже очень хорошо, и если бы в России было 10%! Проблема, мне кажется, что в России нет свободы СМИ, нет дебатов, нет дискуссий. Информация несвободная. Конечно, я председатель "Репортеры без границ" в Швейцарии. Конечно, эта проблема очень важная. Когда нет свободной информации, как вы можете заинтересовать людей, информировать молодежь или обычных людей?
Елена Рыковцева: Тереза, вы верите хотя бы на 5%, что ваш фильм об Анне Политковской покажут на главных российских каналах?
Тереза Обрехт: Мы хотели показать… Я не знаю, позавчера показывали или нет русскую версию? Наш представитель "Репортеры без границ" не получил визу, чтобы ехать в Москву.
Елена Рыковцева: В маленьком клубе "Мемориала" показывали.
Тереза Обрехт: В России это как на Кубе. "Репортеры без границ" не могут ехать на Кубу, а сейчас уже и в Россию. Я думаю, что для России это просто… Я даже не в шоке, я просто удивлена, как это может быть?!
Елена Рыковцева: Это позорная история о том, что люди хотели принять участие в траурных мероприятиях по поводу третьей годовщины гибели Анны, а их не пустили.
Тереза Обрехт: Люди на показ фильма не могут приехать в Москву. Куда идет эта страна? Когда речь идет об изменении и т. д. к лучшему, когда просто даже на показ фильма не разрешили. Почему?
Елена Рыковцева: Еще раз уточняю: "Репортеры без границ" хотели показать фильм в для узкого круга в помещении "Мемориала", хотели принять участие в траурных митингах. А я задаю глупые вопросы – почему ваш фильм не берут на Первый канал, в то время как им не дали визу даже для того, чтобы они представили свой фильм в этом маленьком клубном помещении.
Михаил, что такого страшного в фигуре Анны Политковской? Вы помните, когда это случилось с Владиславом Листьевым, каждый год какой-то фильм. Здесь полная тишина! Все-таки 3 года – это дата. 3 года – это срок. Здесь ведь никаких фильмов. Даже швейцарский фильм встречает такое противодействие в России. Что же такое? Чему противодействовать-то так?
Михаил Ростовский: По пунктам. Я, конечно, считаю неправильным отказ в выдаче визы. Это опять проявление откровенного самодурства. Во-вторых, я бы хотел сказать абсолютно честно, что у меня позиция нашей швейцарской коллеги вызывает откровенное раздражение. Мне даже это трудно сформулировать. Ее замечание, что в России нет свободы, сравнение с Кубой. С моей точки зрения, это абсолютно некорректно.
Елена Рыковцева: Подождите. Тереза имела в виду конкретную ситуацию, что как на Кубу не попасть, так и в Россию не попасть. Это абсолютно похожие истории.
Михаил Ростовский: Вся идеология ее выступления в том, что между Кубой и Россией нет разницы. Она свидетельствует о том, что наша швейцарская коллега, например, не читает "Московский комсомолец", не читает интернет. В России очень много плохого, но не все так плохо. А почему никто не хочет вспоминать про Анну Политковскую? Все очень просто. Поскольку Анна Политковская стала политической… Это как бы орудие политической борьбы, тот мячик, которыми люди внутри власти, внутри российской политической элиты, те ее члены, которые находятся в Москве, и те члены, которые находятся в эмиграции или не в эмиграции, за границей, они перекидываются друг с другом, как мячиком.
Елена Рыковцева: Наверное, все-таки не нужно путать. Вы говорите, что свободен "Московский комсомолец". Да, очень яркие, очень острые вещи делает газета, конечно. Но не газета решает вопрос с визами для "Репортеров без границ"! Мы же не ставим на одну доску позицию газеты и позицию власти. Я думаю, что и Тереза имела в виду позицию российских властей в первую очередь.
Михаил Ростовский: Я не готов сейчас привести примеры, но полно примеров глупости и откровенно безумных вещей, которые делают власти и в Швейцарии, и в США, и в Великобритании
Елена Рыковцева: Но это же не значит, что она отказывает вам в праве называться свободной газетой при этом.
Михаил Ростовский: Меня, откровенно говоря, раздражают те вещи, которые говорят о России. Наша коллега из Швейцарии сказала: 20 убийств журналистов, которые до сих пор не раскрыты. Извините, но журналисты это такие же люди, как и все остальные. Уровень убийств в России на уровне худших стран Латинской Америки. Вот главная проблема, на самом деле! Она говорит, мы в Швейцарии не понимаем. Извините, в вашей Швейцарии все 100 лет назад устроилось. Сравнивать ее с Россией, которая пережила в ХХ веке несколько геополитических катастроф одна за другой, это просто некорректно. У нас устраиваться даже при самом лучшем развитии событии будет еще лет 60. Я сейчас скажу страшную вещь. Это не последнее громкое убийство журналистов. Так будет еще лет 20, 30, 40. Что бы, кто бы ни делал, включая власть, существуют, к сожалению, некоторые законы развития общества. Ничего с этим не поделаешь.
Елена Рыковцева: Тереза, вы можете ответить.
Тереза Обрехт: Сравнение с Кубой это провокация. На самом деле, это сравнение имеет смысл.
Елена Рыковцева: В этой ситуации, конечно имеет. В ситуации с визами точно.
Тереза Обрехт: Да. Я уважаю Россию, русский народ. Всегда трудно слышать критику из-за рубежа. А вы откровенно критикуете Швейцарию. У нас совсем не все хорошо, конечно. Я думаю, что конструктивная критика – это хорошо. Конечно, прошлое России – это сложно. 75 лет коммунизма и так далее – все объясняется. Мое мнение, что Россия не идет вперед, а назад сейчас. Очень жаль.
Елена Рыковцева: К вашим словам, Тереза, только что присоединился Михаил, который сказал, что еще лет 20, по меньшей мере, в России будут продолжаться убийства журналистов.
Тереза Обрехт: Это были политические убийства. Конечно, много убийств было банкиров и т. д. Все эти случаи не раскрыты. Не только журналистов. Я занимаюсь журналистами, потому что я в "Репортерах без границ". Поэтому я сказала, что 20 журналистов. Конечно, много других убили. Политическое убийство – это другое дело.
Елена Рыковцева: Да. Нужно выкладывать цифры, нужно иметь специалистов. Если 20 убийств журналистов не раскрыто, то не факт, что 20 убийств бизнесменов не раскрыты. Раскрывают. Что-то, где-то все-таки раскрывают, сажают, судят. Как раз тут можно сравнивать и видеть, что в этой профессиональной группе ситуация хуже, чем в другой профессиональной группе с раскрываемостью преступлений. Я этого не исключаю.
Александр из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!
Слушатель: Добрый день! Я считаю, что Путин свой день рождения встретил в кругу писателей, а не генералов – это уже лучше. Вот если бы они встретились и ворковали о том, как еще больше зажимать ситуацию в России, мне кажется, было бы хуже. А здесь пришли люди, показались, о чем-то сказали, пообщались. В результате им что-то пообещали. То, что выявилась гражданская позиция Димы Быкова – это тоже хорошо! Наконец, мы увидели, что человек имеет точку зрения. Она отличная. Наверное, на него надо равняться, а не равняться, например, на Общественную палату, где куча журналистов типа Сванидзе, который пишет про президента хорошие книжку, поэтому по второму разу избирается. Или гламурная девушка Тина Канделаки, которая никогда не будет ничего говорить о том, что делают с другими журналистами. Она, кстати, тоже начинала журналисткой. Поэтому я считаю, что все-таки наша Россия развивается. В ней есть элементы гражданского общества. Все зависит только от нас. Есть смелость как у Быкова пойти на это, значит, надо совершить этот поступок. А если нет, тогда чего на зеркало пенять, коль рожа крива.
Елена Рыковцева: Спасибо, Александр, за разумное сообщение.
Яков из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!
Слушатель: Я бы не пошел ни на встречу с президентом, ни на митинг Политковской, потому что это моя гражданская позиция. Президент продолжает либеральный курс и капитализм, который меня не устраивает, а к Политковской не пошел бы потому, что там есть персонажи, которые не устраивают меня, типа…
Елена Рыковцева: Оборвалось. Сейчас должен был последовать список персонажей. Не получилось.
Марина пишет: "Наши мастера культуры никогда не были с народом - при Сталине, чтобы остаться живыми, при Брежневе, чтобы поехать за границу, а сейчас, чтобы выколотить деньги из власти. Что стоит заявление коммуниста, который сказал, что благодарен Сталину, что был детдомовцем и смог стать артистом".
Никитин пишет: "Дело в том, что ни та, ни другая группа творческих работников не выражает чаяний простого народа. Они в сущности новоявленные буржуи со своими тараканами в головах. Ахеджакова принадлежала всему народу, а сейчас служит небольшой его части". Вот так оценивается выступление Лии Ахеджаковой на митинге Анны Политковской.
Светлана Ивановна пишет, что "в отличие от Швейцарии и других благополучных мест, у нас долгое время было очень много жестокости. У людей поэтому снижен порог боли. Это приспособительная реакция организма, иначе сумасшествие. Будет меньше жестокости, постепенно люди будут становиться более чувствительными. Только это процесс долгий – на поколения".
Полина пишет: "Классик был прав: у России две напасти – внизу мы, а на верху тьма власти. И до сих пор это соотношение повторяется".
Наталья пишет, что "деятельность Политковской направлена на развал России". Наталья, уже давно никакой деятельности нет. Уже три года как не разваливает Россию.
Константин пишет: "Почему у вас такие скачки? То 9 из 10 знают, то 9 из 10 не знают". Константин, не проводилось такого опроса. Михаил сказал, что если бы 10 человек спросили на улице в Швейцарии, 9 бы не знало, кто такая Анна Политковская. Тереза, можно ли говорить о каких-то цифрах тут?
Тереза Обрехт: К сожалению, таких опросов не было. Но люди, которые знают об Анне Политковской - это не только верхушка, а обычные люди, которые после убийства собирались на митинги. Люди просто в шоке были, что такое может быть. Потому что она получила много премий и т. д. Она были известным человеком.
Елена Рыковцева: На этом мы завершаем программу "Час прессы" на волнах Радио Свободы.
