Ирина Лагунина: За пять дней до начала переговоров международного сообщества с Ираном просочилась информация, что Тегеран в прошлый понедельник направил короткое извещение в Международное агентство по атомной энергии, в котором очень лаконично сообщалось, что в Иране практически создан второй объект по обогащению урана. Технически Иран выполнил все необходимые, по его мнению, условия для того, чтобы у МАГАТЭ не было претензий. По установленной практике, все неядерные государства должны подписать с МАГАТЭ соглашение о применении гарантий в связи с Договором о нераспространении ядерного оружия. В соответствии с этим соглашением, МАГАТЭ должно получать информацию о всех ядерных объектах, а также оборудовании и материалах, как только страна начинает развивать свою ядерную программу. Речь идет, конечно же, о мирном атоме. Иран в 2006 году отказался от этого базового соглашения и сослался на документ 70-х годов, по которому МАГАТЭ надо извещать всего за 6 месяцев до того, как объект будет введен в строй. Вот почему я говорю, что Иран выполнил все необходимые, по его мнению, условия.
Реакция мировых лидеров на эту информацию была однозначной. Президенты США и Франции и премьер-министр Великобритании – благо они находятся вместе в Питтсбурге – выступили с совместным заявлением. Барак Обама:
Барак Обама: Существование этого объекта акцентирует внимание на том, что Иран по-прежнему не хочет выполнять обязательства, наложенные на него резолюциями Совета Безопасности ООН и требованиями МАГАТЭ. Мы надеемся, что МАГАТЭ немедленно расследует эту тревожную информацию и сообщит о результатах совету директоров агентства.
Ирина Лагунина: Не менее жесткие слова прозвучали и из уст британского премьера Гордона Брауна.
Гордон Браун: Уровень обмана со стороны иранского правительства и размах нарушений того, что мы считаем международными обязательствами, вызывает шок и гнев всего международного сообщества и лишь только утверждает нашу решимость. Столкнувшись с серией обманов в течение многих лет, международное сообщество вынуждено положить этому конец.
Ирина Лагунина: Проблема в данном случае даже не в том, что Иран выбирает удобные для себя международные документы. Намного более серьезно то, что он признался в существовании второго объекта не добровольно. До того, как информация о втором объекте в 160 километрах от Тегерана близ города Кум появилась у международного сообщества, с ней выступила оппозиционная иранская группа Национальный совет сопротивления Ирана. Причем именно они указали место расположения объекта. В письме в МАГАТЭ официальный Тегеран его местоположение, по просочившейся информации, не раскрывает.
Это все уже было. Самый крупный объект – завод по обогащению урана в Натанце – тоже был раскрыт именно Национальным советом сопротивления в 2002 году. Тогда же с помощью космической съемки были сделаны первые макеты этого секретного подземного комплекса. Национальный совет – это политическое крыло Организации народных моджахедов Ирана. Один из его руководителей – Мехди Абришамши – пошел даже дальше и заговорил о двух новых объектах.
Мехди Абришамши: Я предоставлю информацию о двух объектах этого режима, которые до сих пор держались в секрете и которые являются частью проекта по созданию ядерного оружия. Эти два центра работают совместно в области испытаний взрывчатых материалов – то есть материалов, связанных с ядерной программой.
Ирина Лагунина: Мой коллега Рон Синовиц спросил у Марка Фитцпатрика, ведущего эксперта по иранской ядерной программе в лондонском Международном института стратегических исследований, насколько можно доверять этой информации и насколько эта информация, плюс признание самого Тегерана, повлияют на формирование международного мнения в отношении переговоров с Ираном.
Марк Фитцпатрик: Именно эта группа принесла новости о заводе по обогащению урана в Натанце и испытательном реакторе в Араке в 2002 году, и все это привело к раскрытию иранской секретной программы. Но они выступили с некоторыми обвинениями в других аспектах иранской программы, которые оказались неверными. Так что история разоблачений, сделанных этой организацией, весьма смешанная. Так что последние разоблачения надо принимать с определенной долей осторожности, не доверять им автоматически, но и не отвергать их.
Ирина Лагунина: Было ли неожиданным признание Ирана для специалистов?
Марк Фитцпатрик: Я давно полагал, что у Ирана есть второй завод по обогащению урана, существование которого он скрывал. Дело в том, что Иран по соглашению с МАГАТЭ должен был сообщать о любых планах создать ядерный объект. Но несколько лет назад он в одностороннем порядке вышел из этого соглашения и заявил, что это не является его обязанностью. Думаю, Иран серьезно запаздывает с информацией и было бы очень интересно узнать подробности – насколько совершенные технологии там применяются и какова его цель.
Ирина Лагунина: Марк Фитцпатрик, ведущий специалист по ядерной программе Ирана в лондонском Международном институте стратегических исследований. Так что должен сделать Иран, чтобы восстановить доверие международного сообщества, нормализовать отношения, избежать возможности нового – четвертого раунда – санкций и при этом развивать мирную атомную энергетику или ядерные исследования в медицинских целях (это еще один предлог для оправдания процесса обогащения урана, который использует президент Ахмадинеджад). Вот как ответил на этот вопрос в интервью иранской редакции нашего радио Генри Сокольски, исполнительный директор Образовательного центра по вопросам нераспространения ядерного оружия.
Генри Сокольски: Чтобы это сделать, они должны отказаться от производства ядерного топлива. У Ирана нет права на это производство. Иран потерял право на производство ядерного топлива под контролем МАГАТЭ и периодических инспекций агентства после того и из-за того, что столько лет держал свои ядерные объекты в секрете и не сделал ни малейшего усилия, чтобы прояснить, чем же он все-таки занимается. Итак, чтобы эта страна отвечала международным требованиям, она, в первую очередь, должна отказаться от производства ядерного топлива. Во-вторых, чтобы доказать, что никакого секретного обогащения урана в стране не ведется, Ирану придется открыть двери для столь пристальных инспекций, которые работали в Ираке после первой войны в Заливе. Это несколько сотен человек, которые свободно перемещались по всей стране в течение довольно длительного времени. Параллельно с этим процессом можно было бы не прекращать работу реактора в Бушере, но при этом там круглосуточно должны находится международные инспекторы. Помимо этого Иран должен обеспечить постоянное наблюдение за расходом ядерного топлива. А это значит, что от камеры и сенсоров, установленных у запасов топлива, должен быть сделан прямой выход на спутник – и только это даст гарантии, что к запасам никто посторонний не притрагивается и что они на месте. Вот если выполнить все эти условия, причем, в том порядке, который я перечислил, то это будет иметь смысл.
Ирина Лагунина: Пойдет ли на такой план Иран? Даже если ему в качестве поощрения и стимулов предложить все дары нашего мир? Рискну предположить, что никогда. Со всеми вытекающими последствиями.
Реакция мировых лидеров на эту информацию была однозначной. Президенты США и Франции и премьер-министр Великобритании – благо они находятся вместе в Питтсбурге – выступили с совместным заявлением. Барак Обама:
Барак Обама: Существование этого объекта акцентирует внимание на том, что Иран по-прежнему не хочет выполнять обязательства, наложенные на него резолюциями Совета Безопасности ООН и требованиями МАГАТЭ. Мы надеемся, что МАГАТЭ немедленно расследует эту тревожную информацию и сообщит о результатах совету директоров агентства.
Ирина Лагунина: Не менее жесткие слова прозвучали и из уст британского премьера Гордона Брауна.
Гордон Браун: Уровень обмана со стороны иранского правительства и размах нарушений того, что мы считаем международными обязательствами, вызывает шок и гнев всего международного сообщества и лишь только утверждает нашу решимость. Столкнувшись с серией обманов в течение многих лет, международное сообщество вынуждено положить этому конец.
Ирина Лагунина: Проблема в данном случае даже не в том, что Иран выбирает удобные для себя международные документы. Намного более серьезно то, что он признался в существовании второго объекта не добровольно. До того, как информация о втором объекте в 160 километрах от Тегерана близ города Кум появилась у международного сообщества, с ней выступила оппозиционная иранская группа Национальный совет сопротивления Ирана. Причем именно они указали место расположения объекта. В письме в МАГАТЭ официальный Тегеран его местоположение, по просочившейся информации, не раскрывает.
Это все уже было. Самый крупный объект – завод по обогащению урана в Натанце – тоже был раскрыт именно Национальным советом сопротивления в 2002 году. Тогда же с помощью космической съемки были сделаны первые макеты этого секретного подземного комплекса. Национальный совет – это политическое крыло Организации народных моджахедов Ирана. Один из его руководителей – Мехди Абришамши – пошел даже дальше и заговорил о двух новых объектах.
Мехди Абришамши: Я предоставлю информацию о двух объектах этого режима, которые до сих пор держались в секрете и которые являются частью проекта по созданию ядерного оружия. Эти два центра работают совместно в области испытаний взрывчатых материалов – то есть материалов, связанных с ядерной программой.
Ирина Лагунина: Мой коллега Рон Синовиц спросил у Марка Фитцпатрика, ведущего эксперта по иранской ядерной программе в лондонском Международном института стратегических исследований, насколько можно доверять этой информации и насколько эта информация, плюс признание самого Тегерана, повлияют на формирование международного мнения в отношении переговоров с Ираном.
Марк Фитцпатрик: Именно эта группа принесла новости о заводе по обогащению урана в Натанце и испытательном реакторе в Араке в 2002 году, и все это привело к раскрытию иранской секретной программы. Но они выступили с некоторыми обвинениями в других аспектах иранской программы, которые оказались неверными. Так что история разоблачений, сделанных этой организацией, весьма смешанная. Так что последние разоблачения надо принимать с определенной долей осторожности, не доверять им автоматически, но и не отвергать их.
Ирина Лагунина: Было ли неожиданным признание Ирана для специалистов?
Марк Фитцпатрик: Я давно полагал, что у Ирана есть второй завод по обогащению урана, существование которого он скрывал. Дело в том, что Иран по соглашению с МАГАТЭ должен был сообщать о любых планах создать ядерный объект. Но несколько лет назад он в одностороннем порядке вышел из этого соглашения и заявил, что это не является его обязанностью. Думаю, Иран серьезно запаздывает с информацией и было бы очень интересно узнать подробности – насколько совершенные технологии там применяются и какова его цель.
Ирина Лагунина: Марк Фитцпатрик, ведущий специалист по ядерной программе Ирана в лондонском Международном институте стратегических исследований. Так что должен сделать Иран, чтобы восстановить доверие международного сообщества, нормализовать отношения, избежать возможности нового – четвертого раунда – санкций и при этом развивать мирную атомную энергетику или ядерные исследования в медицинских целях (это еще один предлог для оправдания процесса обогащения урана, который использует президент Ахмадинеджад). Вот как ответил на этот вопрос в интервью иранской редакции нашего радио Генри Сокольски, исполнительный директор Образовательного центра по вопросам нераспространения ядерного оружия.
Генри Сокольски: Чтобы это сделать, они должны отказаться от производства ядерного топлива. У Ирана нет права на это производство. Иран потерял право на производство ядерного топлива под контролем МАГАТЭ и периодических инспекций агентства после того и из-за того, что столько лет держал свои ядерные объекты в секрете и не сделал ни малейшего усилия, чтобы прояснить, чем же он все-таки занимается. Итак, чтобы эта страна отвечала международным требованиям, она, в первую очередь, должна отказаться от производства ядерного топлива. Во-вторых, чтобы доказать, что никакого секретного обогащения урана в стране не ведется, Ирану придется открыть двери для столь пристальных инспекций, которые работали в Ираке после первой войны в Заливе. Это несколько сотен человек, которые свободно перемещались по всей стране в течение довольно длительного времени. Параллельно с этим процессом можно было бы не прекращать работу реактора в Бушере, но при этом там круглосуточно должны находится международные инспекторы. Помимо этого Иран должен обеспечить постоянное наблюдение за расходом ядерного топлива. А это значит, что от камеры и сенсоров, установленных у запасов топлива, должен быть сделан прямой выход на спутник – и только это даст гарантии, что к запасам никто посторонний не притрагивается и что они на месте. Вот если выполнить все эти условия, причем, в том порядке, который я перечислил, то это будет иметь смысл.
Ирина Лагунина: Пойдет ли на такой план Иран? Даже если ему в качестве поощрения и стимулов предложить все дары нашего мир? Рискну предположить, что никогда. Со всеми вытекающими последствиями.
