«Здравствуйте, Анатолий Иванович! Пишет вам русский человек из-за океана, из своего просторного дома, который я нашел через Интернет и купил полтора года назад, находясь в Москве. Дом оказался даже лучше, чем я мог судить по фотографиям. Есть тут вокруг меня и другие русские, и вот что меня поражает. Они заражены нетерпимостью, ненавистью к Америке. И ведь люди-то хорошо образованные, доктора и профессора! Похоже, средства массового оболванивания действуют в России вполне эффективно. Они оживляют совковое сознание моих соотечественников. Им не дают покоя фантомные боли. В едином порыве с нашим Тандемом они мечтают если не о восстановлении СССР, то хотя бы о безоговорочном доминировании над бывшими "братскими народами". Неужели большинство моих сограждан лишены разума? Ладно, хватит о грустном! Пойду присоединюсь к своему американскому семейству, которое темпераментно наблюдает по телевизору за футболом».
В связи с этим письмом я, пожалуй, не скажу ничего нового, такого, чего бы не говорил, вслед за понимающими людьми, много раз. Мы имеем дело с двумя явлениями. Явление первое. Советское образование производило хороших специалистов высшей квалификации, но, как оказалось, не способствовало общему развитию всех этих докторов наук. Оно, советское образование, плавно перешло в послесоветское, и тут картина стала ещё мрачнее. Явление второе. Двуногому свойственно непомерно возвеличивать свой род, свою кровь и почву. Правильно образованный и воспитанный человек знает об этой природной склонности вида, к которому относится, и не позволяет себе распуститься, стать вровень с зоной, где, как известно, особенно много горячих патриотов.
Следующее письмо потребует от вас, друзья, чуть больше внимания, чем предыдущее. Может быть, не следовало бы его и читать. А с другой стороны, вряд ли стоит так уж упрощать предметы наших разговоров. В общем, читаю: «Восточное христианство изначально было под пятой или присмотром государства, в отличие от западного. Если на Западе сначала распространилась церковь как часть гражданского общества, а уж потом в ее лоне стали возникать национальные государства, то на Востоке Европы было наоборот – государство выбрало по своему вкусу религию для своих подданных и потом бдительно за нею присматривало. Поэтому, если патриарх Московский и Всея Руси пытается покинуть своё традиционное подчинённое место в номенклатуре, чтобы стать «третьим» в государстве, то он действительно угрожает самим основам российской государственности. Его речи во время недавнего пребывания у нас в Украине – это были странные для такого вроде бы образованного человека речи. Говоря про «Святую Русь», он имел в виду единое для всех восточных словян государство, а не единую церковь. Но государство – это тело общества, а не дух. Так ведь? Пример заразителен, - продолжает автор. - Не случайно от многих мирян Кирилла можно слышать суждения о том счастливом времени безбожной советской власти, когда колбаса стоила «два двадцать». Если это не «вещизм», если кирилловская пАства идею и свободу меряет рублями, килограммами и штуками, то как это назвать? В своих проповедях Кирилл косвенно шельмовал независимую Украину. Следовательно, занимается владыка обычной политикой и бизнесом, а не попечительством душ, что лишний раз доказывает производность его религиозности от интересов его государства. И теперь по его же логике ничто не запрещает мне выбрать себе духовного отца, исходя из моих шкурных соображений. Спасибо за внимание. Роман.Украина». Как легко понять, своим шкурным соображением автор письма считает желание, чтобы не исчезло его государство, чтобы эта телесность, это средоточие вещизма пребывало вечно. И в соответствии с этим своим шкурным желанием он выбирает церковь Киевского патриархата, идёт к тем, кого Кирилл называет раскольниками (это слово произносится так, будто речь о разбойниках с большой дороги). Автор этого письма – человек хлёсткий, Бог ему судья. Удовольствие, с которым он ущучил патриарха, - несколько суетное удовольствие, это надо признать, как и то, впрочем, что демагогией он ответствует всё-таки тоже на демагогию. Кирилл вообще пока не учитывает, что у него немало подкованных, бдительных и, что греха таить, беспощадных слушателей. Вряд ли осмотрительно было так уж порицать Запад за «вещизм», то есть, телесность, и при этом возносить такую телесность, как «Святая Русь» в составе России, Украины и Белоруссии. Действительно получается противоречие, двойной стандарт: преданность имперской государственной телесности – хорошо, а занятость западных людей их частной телесностью – плохо, как будто хрен редьки слаще. И эта пАаства… Она сейчас зацеловывает иконы, но о временах, когда это было опасно, вспоминает, как о рае, потому что тогда была колбаса «по два двадцать». И этот человеческий материал патриарх считает более возвышенным, чем западный, на каковом основании требует себе внушительную часть от пирога вселенской религиозной власти. Чудны дела твои, Господи! Зачем так далеко ходить и так высоко забираться? Сравните уголовную статистику. Где больше преступлений против личности? Где больше измываются над кошками и собаками, не говоря уже о ближних под пьяную руку: на Святой Руси или на прогнившем Западе? А показатели взяточничества и взяткодательства, прогулов, бракодельства, надувательства покупателей и прочая, и прочая?..
Прислали очередную книгу известного петербургского литератора (не называю его, чтобы не делать ему рекламы) о войне Америки против России. Так он смотрит на мировой экономический кризис – как на войну Америки против России. Россия, понятно, выдерживает эту войну только благодаря Путину, доказывает он. Америка, естественно, главный носитель мирового зла. А само зло, зло природное – это деньги. В сопроводиловке наш слушатель предлагает мне зарубить на носу следующую истину: «Свобода слова, права человека – это орудия в невидимой борьбе, непрерывно идущей за господство над миром. Главное сегодня - деньги, ими меряется все. Теперь главное - кто будет печатать деньги. Остальное она (Америка) просто купит... Для этого и нужен Кризис». Общая черта авторов таких писем (о книгах не говорю): не знают, чего хотят. Ненавидят Америку с её долларом, разлагающим, по их мнению, весь мир, и в то же время восхищаются Путиным, который львиную долю российских сбережений держит в этом самом долларе. Если деньги – вообще зло, если Запад – враг, то что мешает вам, друзья, возобновить строительство коммунизма – общества без денег, без торговли, без частной собственности? Отгродите Россию от мира и приступайте. Но тогда вам, конечно, придётся решить, что делать с Путиным, ведь он решительно выступает за капитализм в России. То, что с вами происходит, называется расщеплением сознания. С утра ты коммунист, а к вечеру – капиталист. Или ещё хуже: одновременно и коммунист, и капиталист. Был один крупный русский писатель, звали его Глебом Ивановичем. С ним случилось несчастье: написав много прекрасных книг, он сошёл с ума. Он раздвоился. Сегодня он считал себя Иванычем – и это был добрейший, ласковый человек. На следующий день он становился для себя Глебом – и это было грубое, грязное животное. На следующий день измученные близкие опять видели перед собою кроткого Иваныча…
Автор следующего письма пишет на «Свободу» не впервые. Раз-два в год он уличает меня в предательстве России и в конкретных ошибках. Свои письма неизменно помечает так: Н.Д. Стреляному вместо А.И. То есть, Недостряляному… Так он острит. Читаю: «Уважаемый американский наймИт! По-русски слово "наймИт" произносится с ударением на последнем слоге. Вы же, читая когда-то мое письмо, произнесли его по-украински, то есть, с ударением на первом слоге. В передаче от 8 августа 2009 года вы прочли письмо из Дубны, в котором были такие слова: "Реактор несколько раз попадал в йодную яму, ту самую, из которой так и не выбрался 4-й энергоблок в Чернобыле".Однако в том-то и дело, что он выбрался, то есть вышел в критическое состояние, что позволило провести испытание, так ужасно закончившееся. При нормальной остановке реактора на тепловых нейтронах реактор обязательно попадает в йодную яму, так что беспокойство вашего корреспондента по поводу того, что реактор Карповского института при останове попал в йодную яму, непонятно. Скорее всего, это человек без специальной подготовки. Он где-то что-то слышал, ничего не понял, но с вами этим поделился. А с вас, журналиста, что спрашивать? Ваше дело читать письма антисовестского и антирусского содержания - за это и платят наймИту. Смерть американским убийцам-оккупантам Ирака! Смерть их пособникам! Глядач-слухач». Спасибо, дорогой, рад, что, благодаря вам, оказалась исправленной ошибка нашего слушателя. Глядач-слухач – это по-украински. По-русски – зритель, слушатель. Похоже, скоро этот зритель-слушатель останется без работы, то есть, без такого занятия, как письма на радио «Свобода», уличающие меня в орфоэпических ошибках. Тут на моей стороне само министерство образования России. Только что оно узаконило некоторые мои ошибки. Жалко, конечно, что не все, но лиха беда начало. Никогда не мог решить, дОговор или договОр, а теперь смогу смело заключать и дОговор и договОр, лишь бы он обещал хорошие деньги… Уверен, что и наймИт в конце концов сделается нАймитом или можно будет говорить и так, и так. Между прочим, в те времена, когда в Советском Союзе особенно горячо клеймили нАймитов империализма, они были именно наАймитами, а не наймИтами, сам Сталин так говорил, сам Вышинский, а также Берия, сам ставший потом, в хрущёвском приговоре, нАймитом империализма.
Пишет научный работник из США, русский: «Здравствуйте, Анатолий! Сообщаю вам, что я успешно прошел переаттестацию. У нас тут с этим строго. Приглашают мировых экспертов, чтобы проверить нашу работу за четыре года. И тут либо пан, либо пропал. За работу отвечаю я лично как начальник. Никакой коллективной ответственности. Короче - капитализм. Семнадцать лет назад, салагой, приехав в США, я снял квартиру на Манхэттене, как раз напротив Колумбийского университета, где мне удалось найти работу. По-английски я говорил тогда плохо. Тусовался с русскоязычным населением города. Один парень мне особенно запомнился. Я приютил его у себя. Он очень хотел закрепиться в Америке, искал любую работу. Мы с ним по вечерам готовили ужин, пили пиво, разговаривали. Что меня поразило? Он говорил, что нам, русским, надо тут держаться вместе - как группе друзей или даже как банде или шайке. Иначе, мол, не проживешь, сотрут. Я тогда подумал, что это мне не подходит. Слишком похоже на каменный век. Не моё. Соборность, коллективизм - это страшная гиря на ногах наших соотечественников. Они по-прежнему уверены, что обсудив всё у костра, можно будет завалить наномедведя. Но наномедведь ведь такои маленький. Толпой его не поборть. Тут нужен цейсовский микроскоп. Правда ведь, брат?», - так заканчивается это письмо.
Коллективизм бывает пленителен: чувство локтя и всё такое… Он не годится только для того, чтобы успешно двигаться вперёд в современном мире, что-то делать, кроме простой грубой работы… Украинцы, например, не совсем западный народ – в них многовато этой самой соборности, коллективизма. Ещё больше – в русских. Совсем много – в нерусских народах бывшего Союза, кроме прибалтов. Соборность требует не высовываться. Это ужасные, роковые два слова. Не высовываться. Не будешь высовываться – будешь вечным троечником. Русские, украинцы на Западе не держатся вместе. Они там меньше коллективисты, чем дома. Ругают иногда себя за это, но не держатся друг за друга, не цепляются, не висят гирями на ногах друг у друга. Поэтому, думаю, многие из них и добиваются там успеха, легко встраиваются в новую жизнь. А вот кавказцы… Кавказец в чужой для него среде никуда не ходит один, особенно – в присутствие, о чём-то хлопотать, отнести бумажку. Встретить на улице Вены или Берлина одинокого кавказца почти невозможно. Только двое-трое. Кавказец ничего и никого не боится, у него острое чувство собственного достоинтсва, но вот один на чужбине не ходит… Надеяться только на себя – это большое дело. Подтягивает, не даёт расслабляться. О соборности можно сказать много добрых слов. Чего о ней нельзя сказать – так это главного: нельзя сказать, что она помогает творчеству.
«Здравствуйте, уважаемый Анатолий Иванович! – следующее письмо. - Передачи я ваши давно слушаю. Складно у вас получаются. Особливо мне нравятся всякие люди, что пишут, какая у нас в России власть плохая. Навидался я в жизни таких. Только и могут, что бумагу марать. Власть в России от народа. Каков народ, такая и власть. Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Да, не все еще хорошо. Да, трудно. Но ведь впервые в России народ на себя пашет. Недавно на селе был. Мужики из-за кризиса в долгах, но не унывают. Берут у колхоза на будущий год еще земли в аренду. Банк, конечно, прижимает, но и там не дураки сидят. Все понимают, реструктуризацию сделали. Кризис кризисом, а хлебушек народ кушать всегда будет. Свояк мой - коммерсант. Квартиру жинкину заложил, дело открыл. Семейную парикмахерскую. Кредиты погасили. Квартиру вернули. Дом строят. Третьего ребенка хотят родить. Батя мой акции сбыл, деньги в Сбербанк положил, в валюте. Теперь копейка идет, за старость не страшно. В городе уже три храма построили. В воскресенье не пропихнуться. Вот так. В Европе тоже не все сразу строилось. Пройдет время, и будем жить в России не хуже, чем в Европе. Главное - уже подросло поколение, которое не ждет, что дядя за него прийдет и все сделает. Понимают, что надо работать, а не языком чесать. Живет Рассея, всем вам, чертям, на зло!». Автор этого письма забыл назвать город, из которого пишет, и сельскую местность, в которой побывал. Я рад был получить его письмо, и ничего ему так не желаю, как дожить до времени, когда в России будет не хуже, чем в Европе, - тогда он вспомнит себя сегодняшнего, свою уверенность, что Россию окружают черти, желающие ей зла, зла и зла, и как же он тогда посмеётся над собой! Умный, скажет, был я человек, а дурак дураком: верил путинской пропаганде.
«Я уже давно живу в Австралии, - следующее письмо, - но часто бываю на Родине. Ну, Родина для меня, как, наверное, для всего моего поколения, - это и Россия, и Украина, где я жил, и Молдавия, где появился на свет и вырос. Всего во мне намешано. И вот нравится это мне - что намешано, как-то избавляет от дурацких дискуссий на тему национальности. А вот чё скажу… Все-таки вот я лично внутри себя был очень против распада Союза-то.Сейчас - за! Бывая в России и на Украине, я просто вижу как на (в) Украине люди, независимо от их национальности, уже ощущают себя отдельной страной. Я думал, на это больше понадобится времени. И самое интересное: это почему-то как красная тряпка для России. Да-да, для России, для простого российского обывателя. Власть всё же хорошо промыла мозги, Моим знакомым в России невдомек, что люди на Украине как -то совсем мало говорят о России - несравнимо меньше, чем россияне - об украинцах. Вот я не знаю, то ли украинские мозги промыты меньше, то ли изначально здоровее они (мозги) были. Во всяком случае, что бы ни творилось на Украине - это уже другая страна, а не Россия… Во разродился я для вас, Анатолий Иванович, целым, как вы говорите, трактатом». Автор этого письма признаёт только два знака препинания: точку и чёрточку. «За ошибки, - пишет в связи с этим, - извините, я ваще-то от природы грамотный и знаю, как и что ставить, но в компе почему-то мне сподручнее без этого. Когда рукой пишу, другое дело, это что-то внутреннее. Хотя заметьте: я не пишу извЕните. Если вам неприятно читать, в следующий раз напишу по всем правилам, но мне это будет трудно, вот не знаю, почему не ставятся в компе запятые, а тире - легко-просто. Может, потому что это напоминает радиограмму. Сергей».
Это у вас пройдёт, Сергей, скоро станет легко, как и раньше, до того, как вы стали пользоваться компьютером, «компом». Язык своё возьмёт, язык вас победит, точнее, вернёт свою власть над вами, и тогда вы убедитесь, что правописание, знаки препинания, стилистические правила – это не чья-то выдумка, не блажь профессоров кислых щей, а природная необходимость, это всё рождено в самом языке, рождено по делу и для дела, а дело это великое: взимопонимание людей. Язык давно заметил, что он делается более понятным при таких-то условиях, эти условия и стали называться правилами, получили название правил, закрепились в правилах. Исследователи интернетного языка отмечают такое явление: на первых порах люди писали, как Бог на душу положит, без всяких правил, даже куражились над правилами, оттягивались по полной программе. Это продолжается и сейчас. Но – уже не так напористо. Всё чаще люди возвращаются к правилам. Они чувствуют, что это нужно, чтобы тебя быстрее и лучше понимали. Интернет поставил над людьми немало экспериментов. Эти эксперименты, кажется, не открыли в нашей природе ничего нового, но многое проверили и подтвердили... Безграмотный человек может быть мудрым человеком, но это не значит, что ему помешала бы грамотёшка. Кто пишет и говорит безграмотоно, тот и думает безграмотно. Эту закономерность невозможно отменить. Дело в том, что грамотного человека постоянно тянет применять свою грамотность, использовать это серьёзнейшее подспорье в жизни. Он много читает, много пишет, пусть для самого себя – упражняет свои мозги.
Из следующего письма прочитаю одну-единственную строку: «Интересно, как представляется тебе нынешняя «элита»?». Слово «элита» - в кавычках. Как во все времена и у всех народов, она не хуже и не лучше рядового состава, разве что более жизнеспособная: более хищная, сильная, предприимчивая. Скажу честно. До чёртиков надоело это дурацкое – потому и называю его дурацким – слово в политических разговорах. На общественную жизнь можно смотреть с разных точек зрения. Например, с точки зрения классовой борьбы: всё объяснять особенностями отношений между хозяевами и работниками. Можно всё объяснять особенностями командного состава, этой самой «элиты». Но всего чем-то одним объяснить невозможно. Те же, что заладили: элита, элита, элита, уверены, что только так и можно что-то понять в окружающей действительности. Причём, заладили с опозданием чуть ли не на сто лет. Впервые этот подход был использован в тридцатых годах парой дельных социологов как один из способов исследования – всего-навсего. Я вот думаю: почему ухватились за это слово в России? Не потому ли, что всяк, кто говорит, какая плохая в стране элита, в глубине души уверен, что уж он-то относится к хорошей элите, к настоящей, не чета сочинителям медведевских статей…
«Господи, благослови! – это я читаю следующее письмо. -
Президенту необходимо выступить с обращением к народу Китая, Кореи, Японии, Монголии от лица народа России. В обращении необходимо сказать, что у России есть потенциал для обороны и массового уничтожения. Но пришла пора направить военных в мирное русло и дать им возможность развивать своё хозяйство и освоение природных ресурсов. А также к бартерным отношениям между соседними странами. Кстати, самое удачное место для бартера в районе пересечения четырёх государств. Между
Россией, Казахстаном, Монголией, Китаем. Горы, но стоит того. Лучше воздушным сообщением, так проще контролировать независимым наблюдателям. И такое же обращение Россия должна услышать от призидентов Китая, Кореи, Японии, Монголии. И при этом напомнить об участии третьей стороны в спорных вопросах. В остальных случаях все дела будут рассматриваться в частном порядке, а не страны в целом. Никто не хочет быть обманут: ни Бог, ни человек. Я обеспокоен, и не зря. Будучи бедным, я имею только мечты. Я собрал свои грезы и бросил тебе под ноги. Ступай осторожно, потому что ты топчешь мои мечты. Емельянченко. Гурьев».
Спасибо за доверие, господин Емельянченко, считайте, что мы передали ваше письмо президенту России. Уверен, что вы обращались и прямо к нему, не прибегая к посредникам. Интересно, какой ответ вы получили. Честно говоря, я ничего не понял, кроме одного: у вас есть большая вера в слово, в начальственное слово, в проповедническое, в действенность воззваний к человечеству, в то, что ему, человечеству, необходимы поучения, увещания, что его надо наставлять на путь истинный, иной раз и пристыдить, и припугнуть хорошенько.
В связи с этим письмом я, пожалуй, не скажу ничего нового, такого, чего бы не говорил, вслед за понимающими людьми, много раз. Мы имеем дело с двумя явлениями. Явление первое. Советское образование производило хороших специалистов высшей квалификации, но, как оказалось, не способствовало общему развитию всех этих докторов наук. Оно, советское образование, плавно перешло в послесоветское, и тут картина стала ещё мрачнее. Явление второе. Двуногому свойственно непомерно возвеличивать свой род, свою кровь и почву. Правильно образованный и воспитанный человек знает об этой природной склонности вида, к которому относится, и не позволяет себе распуститься, стать вровень с зоной, где, как известно, особенно много горячих патриотов.
Следующее письмо потребует от вас, друзья, чуть больше внимания, чем предыдущее. Может быть, не следовало бы его и читать. А с другой стороны, вряд ли стоит так уж упрощать предметы наших разговоров. В общем, читаю: «Восточное христианство изначально было под пятой или присмотром государства, в отличие от западного. Если на Западе сначала распространилась церковь как часть гражданского общества, а уж потом в ее лоне стали возникать национальные государства, то на Востоке Европы было наоборот – государство выбрало по своему вкусу религию для своих подданных и потом бдительно за нею присматривало. Поэтому, если патриарх Московский и Всея Руси пытается покинуть своё традиционное подчинённое место в номенклатуре, чтобы стать «третьим» в государстве, то он действительно угрожает самим основам российской государственности. Его речи во время недавнего пребывания у нас в Украине – это были странные для такого вроде бы образованного человека речи. Говоря про «Святую Русь», он имел в виду единое для всех восточных словян государство, а не единую церковь. Но государство – это тело общества, а не дух. Так ведь? Пример заразителен, - продолжает автор. - Не случайно от многих мирян Кирилла можно слышать суждения о том счастливом времени безбожной советской власти, когда колбаса стоила «два двадцать». Если это не «вещизм», если кирилловская пАства идею и свободу меряет рублями, килограммами и штуками, то как это назвать? В своих проповедях Кирилл косвенно шельмовал независимую Украину. Следовательно, занимается владыка обычной политикой и бизнесом, а не попечительством душ, что лишний раз доказывает производность его религиозности от интересов его государства. И теперь по его же логике ничто не запрещает мне выбрать себе духовного отца, исходя из моих шкурных соображений. Спасибо за внимание. Роман.Украина». Как легко понять, своим шкурным соображением автор письма считает желание, чтобы не исчезло его государство, чтобы эта телесность, это средоточие вещизма пребывало вечно. И в соответствии с этим своим шкурным желанием он выбирает церковь Киевского патриархата, идёт к тем, кого Кирилл называет раскольниками (это слово произносится так, будто речь о разбойниках с большой дороги). Автор этого письма – человек хлёсткий, Бог ему судья. Удовольствие, с которым он ущучил патриарха, - несколько суетное удовольствие, это надо признать, как и то, впрочем, что демагогией он ответствует всё-таки тоже на демагогию. Кирилл вообще пока не учитывает, что у него немало подкованных, бдительных и, что греха таить, беспощадных слушателей. Вряд ли осмотрительно было так уж порицать Запад за «вещизм», то есть, телесность, и при этом возносить такую телесность, как «Святая Русь» в составе России, Украины и Белоруссии. Действительно получается противоречие, двойной стандарт: преданность имперской государственной телесности – хорошо, а занятость западных людей их частной телесностью – плохо, как будто хрен редьки слаще. И эта пАаства… Она сейчас зацеловывает иконы, но о временах, когда это было опасно, вспоминает, как о рае, потому что тогда была колбаса «по два двадцать». И этот человеческий материал патриарх считает более возвышенным, чем западный, на каковом основании требует себе внушительную часть от пирога вселенской религиозной власти. Чудны дела твои, Господи! Зачем так далеко ходить и так высоко забираться? Сравните уголовную статистику. Где больше преступлений против личности? Где больше измываются над кошками и собаками, не говоря уже о ближних под пьяную руку: на Святой Руси или на прогнившем Западе? А показатели взяточничества и взяткодательства, прогулов, бракодельства, надувательства покупателей и прочая, и прочая?..
Прислали очередную книгу известного петербургского литератора (не называю его, чтобы не делать ему рекламы) о войне Америки против России. Так он смотрит на мировой экономический кризис – как на войну Америки против России. Россия, понятно, выдерживает эту войну только благодаря Путину, доказывает он. Америка, естественно, главный носитель мирового зла. А само зло, зло природное – это деньги. В сопроводиловке наш слушатель предлагает мне зарубить на носу следующую истину: «Свобода слова, права человека – это орудия в невидимой борьбе, непрерывно идущей за господство над миром. Главное сегодня - деньги, ими меряется все. Теперь главное - кто будет печатать деньги. Остальное она (Америка) просто купит... Для этого и нужен Кризис». Общая черта авторов таких писем (о книгах не говорю): не знают, чего хотят. Ненавидят Америку с её долларом, разлагающим, по их мнению, весь мир, и в то же время восхищаются Путиным, который львиную долю российских сбережений держит в этом самом долларе. Если деньги – вообще зло, если Запад – враг, то что мешает вам, друзья, возобновить строительство коммунизма – общества без денег, без торговли, без частной собственности? Отгродите Россию от мира и приступайте. Но тогда вам, конечно, придётся решить, что делать с Путиным, ведь он решительно выступает за капитализм в России. То, что с вами происходит, называется расщеплением сознания. С утра ты коммунист, а к вечеру – капиталист. Или ещё хуже: одновременно и коммунист, и капиталист. Был один крупный русский писатель, звали его Глебом Ивановичем. С ним случилось несчастье: написав много прекрасных книг, он сошёл с ума. Он раздвоился. Сегодня он считал себя Иванычем – и это был добрейший, ласковый человек. На следующий день он становился для себя Глебом – и это было грубое, грязное животное. На следующий день измученные близкие опять видели перед собою кроткого Иваныча…
Автор следующего письма пишет на «Свободу» не впервые. Раз-два в год он уличает меня в предательстве России и в конкретных ошибках. Свои письма неизменно помечает так: Н.Д. Стреляному вместо А.И. То есть, Недостряляному… Так он острит. Читаю: «Уважаемый американский наймИт! По-русски слово "наймИт" произносится с ударением на последнем слоге. Вы же, читая когда-то мое письмо, произнесли его по-украински, то есть, с ударением на первом слоге. В передаче от 8 августа 2009 года вы прочли письмо из Дубны, в котором были такие слова: "Реактор несколько раз попадал в йодную яму, ту самую, из которой так и не выбрался 4-й энергоблок в Чернобыле".Однако в том-то и дело, что он выбрался, то есть вышел в критическое состояние, что позволило провести испытание, так ужасно закончившееся. При нормальной остановке реактора на тепловых нейтронах реактор обязательно попадает в йодную яму, так что беспокойство вашего корреспондента по поводу того, что реактор Карповского института при останове попал в йодную яму, непонятно. Скорее всего, это человек без специальной подготовки. Он где-то что-то слышал, ничего не понял, но с вами этим поделился. А с вас, журналиста, что спрашивать? Ваше дело читать письма антисовестского и антирусского содержания - за это и платят наймИту. Смерть американским убийцам-оккупантам Ирака! Смерть их пособникам! Глядач-слухач». Спасибо, дорогой, рад, что, благодаря вам, оказалась исправленной ошибка нашего слушателя. Глядач-слухач – это по-украински. По-русски – зритель, слушатель. Похоже, скоро этот зритель-слушатель останется без работы, то есть, без такого занятия, как письма на радио «Свобода», уличающие меня в орфоэпических ошибках. Тут на моей стороне само министерство образования России. Только что оно узаконило некоторые мои ошибки. Жалко, конечно, что не все, но лиха беда начало. Никогда не мог решить, дОговор или договОр, а теперь смогу смело заключать и дОговор и договОр, лишь бы он обещал хорошие деньги… Уверен, что и наймИт в конце концов сделается нАймитом или можно будет говорить и так, и так. Между прочим, в те времена, когда в Советском Союзе особенно горячо клеймили нАймитов империализма, они были именно наАймитами, а не наймИтами, сам Сталин так говорил, сам Вышинский, а также Берия, сам ставший потом, в хрущёвском приговоре, нАймитом империализма.
Пишет научный работник из США, русский: «Здравствуйте, Анатолий! Сообщаю вам, что я успешно прошел переаттестацию. У нас тут с этим строго. Приглашают мировых экспертов, чтобы проверить нашу работу за четыре года. И тут либо пан, либо пропал. За работу отвечаю я лично как начальник. Никакой коллективной ответственности. Короче - капитализм. Семнадцать лет назад, салагой, приехав в США, я снял квартиру на Манхэттене, как раз напротив Колумбийского университета, где мне удалось найти работу. По-английски я говорил тогда плохо. Тусовался с русскоязычным населением города. Один парень мне особенно запомнился. Я приютил его у себя. Он очень хотел закрепиться в Америке, искал любую работу. Мы с ним по вечерам готовили ужин, пили пиво, разговаривали. Что меня поразило? Он говорил, что нам, русским, надо тут держаться вместе - как группе друзей или даже как банде или шайке. Иначе, мол, не проживешь, сотрут. Я тогда подумал, что это мне не подходит. Слишком похоже на каменный век. Не моё. Соборность, коллективизм - это страшная гиря на ногах наших соотечественников. Они по-прежнему уверены, что обсудив всё у костра, можно будет завалить наномедведя. Но наномедведь ведь такои маленький. Толпой его не поборть. Тут нужен цейсовский микроскоп. Правда ведь, брат?», - так заканчивается это письмо.
Коллективизм бывает пленителен: чувство локтя и всё такое… Он не годится только для того, чтобы успешно двигаться вперёд в современном мире, что-то делать, кроме простой грубой работы… Украинцы, например, не совсем западный народ – в них многовато этой самой соборности, коллективизма. Ещё больше – в русских. Совсем много – в нерусских народах бывшего Союза, кроме прибалтов. Соборность требует не высовываться. Это ужасные, роковые два слова. Не высовываться. Не будешь высовываться – будешь вечным троечником. Русские, украинцы на Западе не держатся вместе. Они там меньше коллективисты, чем дома. Ругают иногда себя за это, но не держатся друг за друга, не цепляются, не висят гирями на ногах друг у друга. Поэтому, думаю, многие из них и добиваются там успеха, легко встраиваются в новую жизнь. А вот кавказцы… Кавказец в чужой для него среде никуда не ходит один, особенно – в присутствие, о чём-то хлопотать, отнести бумажку. Встретить на улице Вены или Берлина одинокого кавказца почти невозможно. Только двое-трое. Кавказец ничего и никого не боится, у него острое чувство собственного достоинтсва, но вот один на чужбине не ходит… Надеяться только на себя – это большое дело. Подтягивает, не даёт расслабляться. О соборности можно сказать много добрых слов. Чего о ней нельзя сказать – так это главного: нельзя сказать, что она помогает творчеству.
«Здравствуйте, уважаемый Анатолий Иванович! – следующее письмо. - Передачи я ваши давно слушаю. Складно у вас получаются. Особливо мне нравятся всякие люди, что пишут, какая у нас в России власть плохая. Навидался я в жизни таких. Только и могут, что бумагу марать. Власть в России от народа. Каков народ, такая и власть. Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Да, не все еще хорошо. Да, трудно. Но ведь впервые в России народ на себя пашет. Недавно на селе был. Мужики из-за кризиса в долгах, но не унывают. Берут у колхоза на будущий год еще земли в аренду. Банк, конечно, прижимает, но и там не дураки сидят. Все понимают, реструктуризацию сделали. Кризис кризисом, а хлебушек народ кушать всегда будет. Свояк мой - коммерсант. Квартиру жинкину заложил, дело открыл. Семейную парикмахерскую. Кредиты погасили. Квартиру вернули. Дом строят. Третьего ребенка хотят родить. Батя мой акции сбыл, деньги в Сбербанк положил, в валюте. Теперь копейка идет, за старость не страшно. В городе уже три храма построили. В воскресенье не пропихнуться. Вот так. В Европе тоже не все сразу строилось. Пройдет время, и будем жить в России не хуже, чем в Европе. Главное - уже подросло поколение, которое не ждет, что дядя за него прийдет и все сделает. Понимают, что надо работать, а не языком чесать. Живет Рассея, всем вам, чертям, на зло!». Автор этого письма забыл назвать город, из которого пишет, и сельскую местность, в которой побывал. Я рад был получить его письмо, и ничего ему так не желаю, как дожить до времени, когда в России будет не хуже, чем в Европе, - тогда он вспомнит себя сегодняшнего, свою уверенность, что Россию окружают черти, желающие ей зла, зла и зла, и как же он тогда посмеётся над собой! Умный, скажет, был я человек, а дурак дураком: верил путинской пропаганде.
«Я уже давно живу в Австралии, - следующее письмо, - но часто бываю на Родине. Ну, Родина для меня, как, наверное, для всего моего поколения, - это и Россия, и Украина, где я жил, и Молдавия, где появился на свет и вырос. Всего во мне намешано. И вот нравится это мне - что намешано, как-то избавляет от дурацких дискуссий на тему национальности. А вот чё скажу… Все-таки вот я лично внутри себя был очень против распада Союза-то.Сейчас - за! Бывая в России и на Украине, я просто вижу как на (в) Украине люди, независимо от их национальности, уже ощущают себя отдельной страной. Я думал, на это больше понадобится времени. И самое интересное: это почему-то как красная тряпка для России. Да-да, для России, для простого российского обывателя. Власть всё же хорошо промыла мозги, Моим знакомым в России невдомек, что люди на Украине как -то совсем мало говорят о России - несравнимо меньше, чем россияне - об украинцах. Вот я не знаю, то ли украинские мозги промыты меньше, то ли изначально здоровее они (мозги) были. Во всяком случае, что бы ни творилось на Украине - это уже другая страна, а не Россия… Во разродился я для вас, Анатолий Иванович, целым, как вы говорите, трактатом». Автор этого письма признаёт только два знака препинания: точку и чёрточку. «За ошибки, - пишет в связи с этим, - извините, я ваще-то от природы грамотный и знаю, как и что ставить, но в компе почему-то мне сподручнее без этого. Когда рукой пишу, другое дело, это что-то внутреннее. Хотя заметьте: я не пишу извЕните. Если вам неприятно читать, в следующий раз напишу по всем правилам, но мне это будет трудно, вот не знаю, почему не ставятся в компе запятые, а тире - легко-просто. Может, потому что это напоминает радиограмму. Сергей».
Это у вас пройдёт, Сергей, скоро станет легко, как и раньше, до того, как вы стали пользоваться компьютером, «компом». Язык своё возьмёт, язык вас победит, точнее, вернёт свою власть над вами, и тогда вы убедитесь, что правописание, знаки препинания, стилистические правила – это не чья-то выдумка, не блажь профессоров кислых щей, а природная необходимость, это всё рождено в самом языке, рождено по делу и для дела, а дело это великое: взимопонимание людей. Язык давно заметил, что он делается более понятным при таких-то условиях, эти условия и стали называться правилами, получили название правил, закрепились в правилах. Исследователи интернетного языка отмечают такое явление: на первых порах люди писали, как Бог на душу положит, без всяких правил, даже куражились над правилами, оттягивались по полной программе. Это продолжается и сейчас. Но – уже не так напористо. Всё чаще люди возвращаются к правилам. Они чувствуют, что это нужно, чтобы тебя быстрее и лучше понимали. Интернет поставил над людьми немало экспериментов. Эти эксперименты, кажется, не открыли в нашей природе ничего нового, но многое проверили и подтвердили... Безграмотный человек может быть мудрым человеком, но это не значит, что ему помешала бы грамотёшка. Кто пишет и говорит безграмотоно, тот и думает безграмотно. Эту закономерность невозможно отменить. Дело в том, что грамотного человека постоянно тянет применять свою грамотность, использовать это серьёзнейшее подспорье в жизни. Он много читает, много пишет, пусть для самого себя – упражняет свои мозги.
Из следующего письма прочитаю одну-единственную строку: «Интересно, как представляется тебе нынешняя «элита»?». Слово «элита» - в кавычках. Как во все времена и у всех народов, она не хуже и не лучше рядового состава, разве что более жизнеспособная: более хищная, сильная, предприимчивая. Скажу честно. До чёртиков надоело это дурацкое – потому и называю его дурацким – слово в политических разговорах. На общественную жизнь можно смотреть с разных точек зрения. Например, с точки зрения классовой борьбы: всё объяснять особенностями отношений между хозяевами и работниками. Можно всё объяснять особенностями командного состава, этой самой «элиты». Но всего чем-то одним объяснить невозможно. Те же, что заладили: элита, элита, элита, уверены, что только так и можно что-то понять в окружающей действительности. Причём, заладили с опозданием чуть ли не на сто лет. Впервые этот подход был использован в тридцатых годах парой дельных социологов как один из способов исследования – всего-навсего. Я вот думаю: почему ухватились за это слово в России? Не потому ли, что всяк, кто говорит, какая плохая в стране элита, в глубине души уверен, что уж он-то относится к хорошей элите, к настоящей, не чета сочинителям медведевских статей…
«Господи, благослови! – это я читаю следующее письмо. -
Президенту необходимо выступить с обращением к народу Китая, Кореи, Японии, Монголии от лица народа России. В обращении необходимо сказать, что у России есть потенциал для обороны и массового уничтожения. Но пришла пора направить военных в мирное русло и дать им возможность развивать своё хозяйство и освоение природных ресурсов. А также к бартерным отношениям между соседними странами. Кстати, самое удачное место для бартера в районе пересечения четырёх государств. Между
Россией, Казахстаном, Монголией, Китаем. Горы, но стоит того. Лучше воздушным сообщением, так проще контролировать независимым наблюдателям. И такое же обращение Россия должна услышать от призидентов Китая, Кореи, Японии, Монголии. И при этом напомнить об участии третьей стороны в спорных вопросах. В остальных случаях все дела будут рассматриваться в частном порядке, а не страны в целом. Никто не хочет быть обманут: ни Бог, ни человек. Я обеспокоен, и не зря. Будучи бедным, я имею только мечты. Я собрал свои грезы и бросил тебе под ноги. Ступай осторожно, потому что ты топчешь мои мечты. Емельянченко. Гурьев».
Спасибо за доверие, господин Емельянченко, считайте, что мы передали ваше письмо президенту России. Уверен, что вы обращались и прямо к нему, не прибегая к посредникам. Интересно, какой ответ вы получили. Честно говоря, я ничего не понял, кроме одного: у вас есть большая вера в слово, в начальственное слово, в проповедническое, в действенность воззваний к человечеству, в то, что ему, человечеству, необходимы поучения, увещания, что его надо наставлять на путь истинный, иной раз и пристыдить, и припугнуть хорошенько.
