Ирина Лагунина: 29 августа 1949 года Советский Союз испытал свою первую атомную бомбу. К этой дате наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Абаринов подготовил материал «Бомба для Сталина», первая часть которого прозвучала неделю назад. В интервью Радио Свобода авторы книги «Шпионы: взлет и падение КГБ в Америке» Александр Васильев и Харви Клэр рассказывают о советском атомном шпионаже. Сегодня – вторая часть материала.
Владимир Абаринов: Первые донесения об англо-американском атомном проекте поступили в Москву от сотрудника лондонской резидентуры НКВД Владимира Барковского. После того, как проект был переведен на территорию США, основная задача была возложена на нью-йоркскую резидентуру в составе троих человек: Леонид Квасников, Александр Феклисов, Анатолий Яцков. Что это были за люди? Рассказывает Александр Васильев.
Александр Васильев: Феклисов из простой семьи, из семьи железнодорожника. Он закончил Московский институт связи в 39 году, его призывают в НКВД и в 41-м отправляют в Нью-Йорк. Его отправляют в Нью-Йорк, чтобы он построил там радиостанцию для связи с Москвой. Феклисов тоже ничего не знал про ядерную физику, он был радиоинженером.
Берем Яцкова, Анатолий Антонович. Он был строителем. Закончил Московский полиграфический институт в 39-м году. В этом же году его берут в НКВД. В 41 году отправляют в Нью-Йорк. Про ядерную физику он тоже ничего не знал. Квасников. Московский институт химического машиностроения. Он был инженером. До того, как поступить в институт, он работал строителем и машинистом паровоза. В 38 году его берут в разведку после института. В 39-м он становится начальником научно-технической разведки НКВД. Через год после окончания института – представляешь, как люди росли. Ну потому что всех предшественников поубивали. В 44-м году он становится в Нью-Йорке начальником отдельной резидентуры по научно-технической разведке. И в эту резидентуру передали Феклисова и Яцкова. Причем как пишет Квасников в одном из документов, репутация у обоих была не очень хорошая: недисциплинированные, мальчики на побегушках, Яцков пропускал встречи с агентами. И поэтому у Феклисова и Яцкова не было серьезных заданий. Но потом, когда появились агенты по атомной бомбе, их надо было кому-то передавать на связь, все остальные были заняты. И получилось так, что этим стали заниматься Феклисов и Яцков.
Владимир Абаринов: Тем не менее, именно эти люди обеспечили ценнейшими разведданными советский атомный проект.
Александр Васильев: Значит, кого мы назвали? Барковский, Яцков, Феклисов, Квасников. Вот четыре человека, которые украли бомбу у американцев. Вот когда спорят – знаешь, есть такая любимая тема: насколько эффективна разведка и стоит тратить на это силы, средства и вообще этим заниматься? Об этом можно серьезно говорить только в отношении политической разведки в странах западной демократии, прежде всего США, где есть средства информации, Конгресс, где можно по политике много чего нарыть в открытых источниках или просто встречаясь с людьми и не вербуя их. Когда речь заходит о научно-технической разведке, то это абсолютно бесспорное доказательство того, что разведка в принципе нужна. Вот эти несколько человек, о которых мы говорили – Барковский, Яцков, Феклисов, Квасников – они повернули историю ХХ века, они повернули историю человечества.
Владимир Абаринов: В какой степени материалы разведки помогли создать советскую бомбу? На этот вопрос отвечает Харви Клэр.
Харви Клэр: Полагаю, в огромной степени. Первая советская бомба была фактически копией американской. Информация был получена главным образом от Фукса и Теда Холла. Вполне очевидно, что Советский Союз создал бы атомное оружие, но на это потребовалось бы еще два года и огромные затраты. Шпионаж обеспечил преимущество не в физике – у Советского Союза были прекрасные, талантливые физики. Проблема была не в науке, а в инженерии – как сделать бомбу, чтобы ее можно было сбросить и она бы взорвалась. Эта работа требует дорогостоящих инженерных решений, создания моделей, их испытаний. Посредством шпионажа были получены именно такие материалы, и это означало, что Советскому Союзу уже не надо было идти тем же путем проб и ошибок, которым прошли Соединенные Штаты, чтобы создать действующую бомбу.
Владимир Абаринов: Главными агентами НКВД в Лос-Аламосской лаборатории были физики Клаус Фукс и Тед Холл. Долгое время под подозрением оставался научный руководитель проекта «Манхэттен» Роберт Оппенгеймер. Теперь, после публикации книги «Шпионы», вопрос закрыт, считает Харви Клэр.
Харви Клэр: Сегодня нам известно, что Оппенгеймер во второй половине 30-х годов тайно состоял в американской коммунистической партии. Он всегда отрицал это, но я считаю, что на этот счет имеются исчерпывающие доказательства. Помимо того, что Оппенгеймер был членом партии, он еще и жертвовал немалые суммы на нужды партии. Где-то в то время, когда Соединенные Штаты вступили в войну в 1941 году, Оппенгеймер поддерживал близкие отношения с человеком из Калифорнии по имени Стив Нельсон. Нельсон был партийным вождем в Окленде. Стив Нельсон был другом жены Оппенгеймера. Жена Оппенгеймера первым браком была замужем за американским коммунистом, который погиб на гражданской войне в Испании. Его звали Дейв Доллет. Он и Нельсон были очень близкими друзьями. И теперь семьи Нельсона и Оппенгеймера тоже подружились. А Нельсон был связан с советской разведкой. Мы знаем, что перед тем как поехать работать на проекте «Манхэттен», Оппенгеймер рассказывал Нельсону о том, что американцы пытаются создать атомную бомбу – мы знаем это, потому что Нельсон сообщил об этом советской разведке. Нельсон энергично пытался вербовать шпионов среди студентов Оппенгеймера. Нельсон явно надеялся сделать Оппенгеймера одним из своих источников. Но как только Оппенгеймер начал работать на проект Манхэттен, он оказался под очень пристальным наблюдением службы безопасности. А кроме того, он начал дистанцироваться от своих коммунистических однопартийцев. В тетрадях Александра много документов, свидетельствующих о том, что советская разведка хотела завербовать, но никак не могла найти доступ к нему. Они пробовали разные подходы, действовали через разных его друзей, но ничего не получалось. Около четырех лет они хотели завербовать Оппенгеймера, считали, что шанс есть, потому что он коммунист, но так и не смогли подступиться к нему. Так что доказательства абсолютно однозначны – Оппенгеймер никогда не был источником.
Владимир Абаринов: Есть свидетельство, что Фукс, когда курьер предложил ему деньги, с возмущением отказался. А остальные? Они получали плату от советской разведки?
Александр Васильев: По поводу денег тут сложно. Потому что... Фукс потом взял деньги, уже в Англии, насколько я помню. Разные люди подходили к этому вопросу по-разному. Вообще-то все основные источники по атомной бомбе были коммунистами. И они, собственно, работали за идею. Но даже такие преданные люди, как Джулиус Розенберг, брали деньги, потому что это помогало им выжить в военное время. Давали деньги на то, чтобы поправить здоровье, кому-то давали деньги на образование детей. Нельзя сказать, что эти люди работали за деньги. Если бы им не давали деньги, они все равно бы работали.
Владимир Абаринов: Атомный шпионаж был по преимуществу идейным. Основу советской шпионской сети в США составляла коммунистическая партия.
Александр Васильев: Если мы говорим о политической разведке, большинство источников были предоставлены компартией США, у которой к тому моменту уже был свой нелегальный аппарат информаторов. И собственно, ее лидер Эрл Браудер поставил этот нелегальный аппарат на службу советской разведке. И многие люди даже не знали о том, что их информация идет в Москву. Если мы говорим об атомном шпионаже – то же самое. Джулиус Розенберг с его группой достался от Якова Голоса, который был одним из руководителей компартии, очень важным лицом. Группа Розенберга – это же была ячейка компартии США. Помимо секретной информации, он собирал и взносы и работал не только как агент-групповод, но и как секретарь партийной ячейки.
Владимир Абаринов: Получается, что прав был сенатор Джозеф Маккарти, развернувший в 50-е годы охоту за советскими шпионами в рядах явных и скрытых американских коммунистов?
Александр Васильев: Это, кстати, сложный вопрос. Сенатор Маккарти во многом был не прав. Во-первых, он пользовался методами, которые не соответствовали стандартам американской демократии, и за это подвергался критике со стороны других сенаторов и конгрессменов. Потом он наезжал на людей, которые никакого отношения к советской разведке не имели. Не все коммунисты были шпионами, и не все шпионы были коммунистами. Но в том, что в Соединенных Штатах существовала мощная агентурная сеть, которая давала информацию советской разведке, - в этом он был прав. Но дело в том, что к тому моменту, когда он начал говорить об этом, в начале 50-х годов, от этой сети ничего не осталось.
Владимир Абаринов: Разоблачение советской шпионской сети стало результатом стечения нескольких обстоятельств, но критически важную роль сыграла Элизабет Бентли. Она была курьером, но ее гражданский муж Яков Голос был ценнейшим агентом. Он держал в своих руках множество нитей, и Элизабет знала гораздо больше, чем ей полагалось. В ноябре 1943 года Голос умер, и Бентли впала в депрессию.
Александр Васильев: Ее любимый человек Яков Голос умер в 43-м году, а ей уже было 40 с чем-то. Семьи нет, детей нет, любимого мужчины нет. Переписка же есть очень интересная, когда ей искали мужа, когда Ахмеров, нелегальный резидент, и Горский, легальный резидент в Вашингтоне, писали в Москву, говорили: этой женщине нужен срочно мужчина, пришлите оперработника из Москвы – он будет счастлив, она красивая, здоровая женщина. А то, не дай Бог, она что-нибудь сотворит. И она сотворила. Центр ответил: прорабатываем вопрос, но пока прорабатывали вопрос, у нее, грубо говоря, поехала крыша, и осенью 45-го года она сдалась ФБР.
Владимир Абаринов: Показания Элизабет Бентли повлекли за собой разгром советской агентурной сети в США. В 1949 году в Англии был арестован Клаус Фукс. Этот самый ценный источник советской разведки в Лос-Аламосе, по свидетельству знавших его людей, получал эстетическое удовольствие от декламации обличительных речей Вышинского на московских процессах. Он признался в шпионаже, дал подробные показания и в марте 1950 года был приговорен британским судом к 14 годам тюрьмы. В британской тюрьме Фукс отбыл 9 лет, после чего поселился в Восточной Германии, где стал членом ЦК правящей партии и скончался в 1988 году. Советское правительство простило ему показания против других агентов. Джулиус и Этель Розенберги в мае 1951 года были приговорены к смертной казни. 19 июня 1953 года, после того как были исчерпаны все возможности его обжалования, приговор был приведен в исполнение. На том же процессе еще один агент, Мартин Собелл, был осужден на 30 лет лишения свободы. Он провел за решеткой 18. В прошлом году в интервью New York Times он признался, что был советским шпионом. Шурин Розерберга Дэвид Грингласс, работавший механиком в Лос-Аламосе и согласившийся сотрудничать со следствием, получил 15 лет. Тед Холл к ответственности не привлекался.
Владимир Абаринов: Первые донесения об англо-американском атомном проекте поступили в Москву от сотрудника лондонской резидентуры НКВД Владимира Барковского. После того, как проект был переведен на территорию США, основная задача была возложена на нью-йоркскую резидентуру в составе троих человек: Леонид Квасников, Александр Феклисов, Анатолий Яцков. Что это были за люди? Рассказывает Александр Васильев.
Александр Васильев: Феклисов из простой семьи, из семьи железнодорожника. Он закончил Московский институт связи в 39 году, его призывают в НКВД и в 41-м отправляют в Нью-Йорк. Его отправляют в Нью-Йорк, чтобы он построил там радиостанцию для связи с Москвой. Феклисов тоже ничего не знал про ядерную физику, он был радиоинженером.
Берем Яцкова, Анатолий Антонович. Он был строителем. Закончил Московский полиграфический институт в 39-м году. В этом же году его берут в НКВД. В 41 году отправляют в Нью-Йорк. Про ядерную физику он тоже ничего не знал. Квасников. Московский институт химического машиностроения. Он был инженером. До того, как поступить в институт, он работал строителем и машинистом паровоза. В 38 году его берут в разведку после института. В 39-м он становится начальником научно-технической разведки НКВД. Через год после окончания института – представляешь, как люди росли. Ну потому что всех предшественников поубивали. В 44-м году он становится в Нью-Йорке начальником отдельной резидентуры по научно-технической разведке. И в эту резидентуру передали Феклисова и Яцкова. Причем как пишет Квасников в одном из документов, репутация у обоих была не очень хорошая: недисциплинированные, мальчики на побегушках, Яцков пропускал встречи с агентами. И поэтому у Феклисова и Яцкова не было серьезных заданий. Но потом, когда появились агенты по атомной бомбе, их надо было кому-то передавать на связь, все остальные были заняты. И получилось так, что этим стали заниматься Феклисов и Яцков.
Владимир Абаринов: Тем не менее, именно эти люди обеспечили ценнейшими разведданными советский атомный проект.
Александр Васильев: Значит, кого мы назвали? Барковский, Яцков, Феклисов, Квасников. Вот четыре человека, которые украли бомбу у американцев. Вот когда спорят – знаешь, есть такая любимая тема: насколько эффективна разведка и стоит тратить на это силы, средства и вообще этим заниматься? Об этом можно серьезно говорить только в отношении политической разведки в странах западной демократии, прежде всего США, где есть средства информации, Конгресс, где можно по политике много чего нарыть в открытых источниках или просто встречаясь с людьми и не вербуя их. Когда речь заходит о научно-технической разведке, то это абсолютно бесспорное доказательство того, что разведка в принципе нужна. Вот эти несколько человек, о которых мы говорили – Барковский, Яцков, Феклисов, Квасников – они повернули историю ХХ века, они повернули историю человечества.
Владимир Абаринов: В какой степени материалы разведки помогли создать советскую бомбу? На этот вопрос отвечает Харви Клэр.
Харви Клэр: Полагаю, в огромной степени. Первая советская бомба была фактически копией американской. Информация был получена главным образом от Фукса и Теда Холла. Вполне очевидно, что Советский Союз создал бы атомное оружие, но на это потребовалось бы еще два года и огромные затраты. Шпионаж обеспечил преимущество не в физике – у Советского Союза были прекрасные, талантливые физики. Проблема была не в науке, а в инженерии – как сделать бомбу, чтобы ее можно было сбросить и она бы взорвалась. Эта работа требует дорогостоящих инженерных решений, создания моделей, их испытаний. Посредством шпионажа были получены именно такие материалы, и это означало, что Советскому Союзу уже не надо было идти тем же путем проб и ошибок, которым прошли Соединенные Штаты, чтобы создать действующую бомбу.
Владимир Абаринов: Главными агентами НКВД в Лос-Аламосской лаборатории были физики Клаус Фукс и Тед Холл. Долгое время под подозрением оставался научный руководитель проекта «Манхэттен» Роберт Оппенгеймер. Теперь, после публикации книги «Шпионы», вопрос закрыт, считает Харви Клэр.
Харви Клэр: Сегодня нам известно, что Оппенгеймер во второй половине 30-х годов тайно состоял в американской коммунистической партии. Он всегда отрицал это, но я считаю, что на этот счет имеются исчерпывающие доказательства. Помимо того, что Оппенгеймер был членом партии, он еще и жертвовал немалые суммы на нужды партии. Где-то в то время, когда Соединенные Штаты вступили в войну в 1941 году, Оппенгеймер поддерживал близкие отношения с человеком из Калифорнии по имени Стив Нельсон. Нельсон был партийным вождем в Окленде. Стив Нельсон был другом жены Оппенгеймера. Жена Оппенгеймера первым браком была замужем за американским коммунистом, который погиб на гражданской войне в Испании. Его звали Дейв Доллет. Он и Нельсон были очень близкими друзьями. И теперь семьи Нельсона и Оппенгеймера тоже подружились. А Нельсон был связан с советской разведкой. Мы знаем, что перед тем как поехать работать на проекте «Манхэттен», Оппенгеймер рассказывал Нельсону о том, что американцы пытаются создать атомную бомбу – мы знаем это, потому что Нельсон сообщил об этом советской разведке. Нельсон энергично пытался вербовать шпионов среди студентов Оппенгеймера. Нельсон явно надеялся сделать Оппенгеймера одним из своих источников. Но как только Оппенгеймер начал работать на проект Манхэттен, он оказался под очень пристальным наблюдением службы безопасности. А кроме того, он начал дистанцироваться от своих коммунистических однопартийцев. В тетрадях Александра много документов, свидетельствующих о том, что советская разведка хотела завербовать, но никак не могла найти доступ к нему. Они пробовали разные подходы, действовали через разных его друзей, но ничего не получалось. Около четырех лет они хотели завербовать Оппенгеймера, считали, что шанс есть, потому что он коммунист, но так и не смогли подступиться к нему. Так что доказательства абсолютно однозначны – Оппенгеймер никогда не был источником.
Владимир Абаринов: Есть свидетельство, что Фукс, когда курьер предложил ему деньги, с возмущением отказался. А остальные? Они получали плату от советской разведки?
Александр Васильев: По поводу денег тут сложно. Потому что... Фукс потом взял деньги, уже в Англии, насколько я помню. Разные люди подходили к этому вопросу по-разному. Вообще-то все основные источники по атомной бомбе были коммунистами. И они, собственно, работали за идею. Но даже такие преданные люди, как Джулиус Розенберг, брали деньги, потому что это помогало им выжить в военное время. Давали деньги на то, чтобы поправить здоровье, кому-то давали деньги на образование детей. Нельзя сказать, что эти люди работали за деньги. Если бы им не давали деньги, они все равно бы работали.
Владимир Абаринов: Атомный шпионаж был по преимуществу идейным. Основу советской шпионской сети в США составляла коммунистическая партия.
Александр Васильев: Если мы говорим о политической разведке, большинство источников были предоставлены компартией США, у которой к тому моменту уже был свой нелегальный аппарат информаторов. И собственно, ее лидер Эрл Браудер поставил этот нелегальный аппарат на службу советской разведке. И многие люди даже не знали о том, что их информация идет в Москву. Если мы говорим об атомном шпионаже – то же самое. Джулиус Розенберг с его группой достался от Якова Голоса, который был одним из руководителей компартии, очень важным лицом. Группа Розенберга – это же была ячейка компартии США. Помимо секретной информации, он собирал и взносы и работал не только как агент-групповод, но и как секретарь партийной ячейки.
Владимир Абаринов: Получается, что прав был сенатор Джозеф Маккарти, развернувший в 50-е годы охоту за советскими шпионами в рядах явных и скрытых американских коммунистов?
Александр Васильев: Это, кстати, сложный вопрос. Сенатор Маккарти во многом был не прав. Во-первых, он пользовался методами, которые не соответствовали стандартам американской демократии, и за это подвергался критике со стороны других сенаторов и конгрессменов. Потом он наезжал на людей, которые никакого отношения к советской разведке не имели. Не все коммунисты были шпионами, и не все шпионы были коммунистами. Но в том, что в Соединенных Штатах существовала мощная агентурная сеть, которая давала информацию советской разведке, - в этом он был прав. Но дело в том, что к тому моменту, когда он начал говорить об этом, в начале 50-х годов, от этой сети ничего не осталось.
Владимир Абаринов: Разоблачение советской шпионской сети стало результатом стечения нескольких обстоятельств, но критически важную роль сыграла Элизабет Бентли. Она была курьером, но ее гражданский муж Яков Голос был ценнейшим агентом. Он держал в своих руках множество нитей, и Элизабет знала гораздо больше, чем ей полагалось. В ноябре 1943 года Голос умер, и Бентли впала в депрессию.
Александр Васильев: Ее любимый человек Яков Голос умер в 43-м году, а ей уже было 40 с чем-то. Семьи нет, детей нет, любимого мужчины нет. Переписка же есть очень интересная, когда ей искали мужа, когда Ахмеров, нелегальный резидент, и Горский, легальный резидент в Вашингтоне, писали в Москву, говорили: этой женщине нужен срочно мужчина, пришлите оперработника из Москвы – он будет счастлив, она красивая, здоровая женщина. А то, не дай Бог, она что-нибудь сотворит. И она сотворила. Центр ответил: прорабатываем вопрос, но пока прорабатывали вопрос, у нее, грубо говоря, поехала крыша, и осенью 45-го года она сдалась ФБР.
Владимир Абаринов: Показания Элизабет Бентли повлекли за собой разгром советской агентурной сети в США. В 1949 году в Англии был арестован Клаус Фукс. Этот самый ценный источник советской разведки в Лос-Аламосе, по свидетельству знавших его людей, получал эстетическое удовольствие от декламации обличительных речей Вышинского на московских процессах. Он признался в шпионаже, дал подробные показания и в марте 1950 года был приговорен британским судом к 14 годам тюрьмы. В британской тюрьме Фукс отбыл 9 лет, после чего поселился в Восточной Германии, где стал членом ЦК правящей партии и скончался в 1988 году. Советское правительство простило ему показания против других агентов. Джулиус и Этель Розенберги в мае 1951 года были приговорены к смертной казни. 19 июня 1953 года, после того как были исчерпаны все возможности его обжалования, приговор был приведен в исполнение. На том же процессе еще один агент, Мартин Собелл, был осужден на 30 лет лишения свободы. Он провел за решеткой 18. В прошлом году в интервью New York Times он признался, что был советским шпионом. Шурин Розерберга Дэвид Грингласс, работавший механиком в Лос-Аламосе и согласившийся сотрудничать со следствием, получил 15 лет. Тед Холл к ответственности не привлекался.
