Елена Рыковцева: В какой-то момент показалось, что все утряслось, все довольны. Президент Медведев разрешил преподавать в школах предмет под условным названием “Основы религии” . При этом все должно быть справедливо", - сказал президент и сфотографировался на память с представителями важнейших российских конфессий. На снимке все улыбаются. А как будет в жизни? Как должно быть, чтобы и в жизни все также хорошо улыбались при появлении нового предмета? Войну или мир он принесет в школы? Об этом мы поговорим сегодня с нашими гостями. С нами президент Лиги мусульманских журналистов, руководитель пресс-клуба "Восток" РИА-Новости Радик Амиров, главный редактор журнала Russia Profile Андрей Золотов и кандидат политических наук, специалист по изучению роли религии в обществе Константин Костюк. И мы задаем вам вопрос, уважаемые слушатели: как преподавать основы религий, чтобы никому не было обидно?
Давайте оценим уже существовавшие попытки преподавать в школах религию. Что это было?
Елена Рыковцева: Какое руководство?
Константин Костюк: Руководство церкви и религиозных конфессий. И вот сегодня мы переходим на новый этап, когда религиозное образование рассматривается как совершенно нормальный и естественный предмет среди других. Скажем так, что с этим этапом мы вступаем в когорту европейских наций, где, как правило, этот стандарт уже существует.
Елена Рыковцева: Вам не кажется, что все драки вокруг этой истории были связаны с тем, что не религии предлагалось изучать, а конкретно одну. Вы сейчас назвали одну церковь. Поэтому в обществе были волнения. Не хотелось светскому обществу сдавать позиции одной единственной конфессии. Поэтому шла война. А сейчас говорят – все будет поровну. Поэтому вроде бы будет мир.
Константин Костюк: Я считаю, спор вокруг этой проблемы будет идти и дальше. Как только начнет определяться критерий – в каких школах вводить ту или иную религию, сколько должно быть представителей в классе. Вот тогда начнется настоящая драка, но это уже будет на местах.
Елена Рыковцева: Что было, Андрей, с этим, на ваш взгляд?
Андрей Золотов: В дополнение к тому, что сказал Константин, надо вспомнить о том, что на протяжении многих лет религия и, прежде всего, православная религия под видом курса основ православной культуры преподавалась в большом количестве регионов России как региональный компонент образования, то есть компонент финансировавшийся и утверждавшийся местными властями. Это были разные курсы, курсы разного качества. Я знаю от людей, которые путешествовали по России, изучали эту ситуацию, что в некоторых местах совершенно ужасающим образом преподавалась. Я сам как репортер несколько лет назад (чуть ли не 10) делал репортаж, очень мне запомнившийся, из Ногинского района Московской области, где, на мой взгляд, очень хорошо это было организовано. Это был православный курс по своей собственной программе, не по нашумевшему учебнику Бородиной. При этом в каждой школе было где-то по 2-3 отказника. Там были свои курсы для подготовки преподавателей, совместно организованные Департаментом образования и местным православным благочинием. Я знаю, что в ряде преимущественно мусульманских республик нашей страны, основы ислама также преподавались в школах. В то же время мы имели, я бы сказал, довольно неадекватную дискуссию в обществе. Как это религию в школах преподавать?! Это же ужасно! Это не светское общество.
Елена Рыковцева: Одну религию. В обществе стоял вопрос – почему эту религию, почему одну-то?
Андрей Золотов: Потому что если преподавать религиоведческий курс об основах разных религий, то это не есть религиозно-нравственное воспитание. Это общеобразовательный курс, который, может быть, хороший, может быть, плохой. А запрос в обществе, с одной стороны, существует именно на то, что надо детей, помимо того, что в них вкладывать какие-то знания в голову, еще надо как-то воспитывать.
Елена Рыковцева: Та часть общества, где существует запрос на такое специфическое духовное воспитание, она же может по воскресеньям в церковь детей водить.
Андрей Золотов: Этого явно недостаточно. Во-первых, и церковь не в состоянии на сегодняшний день обеспечить достаточно разветвленную сеть частных учебных заведений. Во-вторых, мы же учим свой родной язык. Мы же не учим курс по всем языкам мира. Мы можем учить иностранные языки. Есть курс родной литературы в школе.
Елена Рыковцева: Андрей, мы согласны, что это родной наш язык, но мы не согласны, что это родная религия.
Андрей Золотов: Поэтому тебя не должны заставлять это делать ни в коем случае. Тебя не должны заставлять преподавать и твоим детям, если ты этого не хочешь. Но для тех людей, которые этого хотят, такие условия должны быть государством предоставлены. Вот, собственно, о чем идет спор.
Елена Рыковцева: Тогда шел.
Андрей Золотов: И он будет продолжаться.
Елена Рыковцева: Радик, что было до этого благостного фотографирования, которое состоялось, в школах? Как вы оцениваете эти попытки?
Елена Рыковцева: Радик, ваша оценка тому, что пытались делать в школах по сей день с религией.
Радик Амиров: Пытались делать… Честно говоря, в мусульманской общине была сильная озабоченность, если сказать очень мягко. Если бы ввели основы православной культуры на факультативной основе, скажу вам честно, то это был бы большой неправильный шаг. Почему? Потому что я сам родился не в Москве, а в далекой татарской уральской деревне. Я знаю, какие отличия бывают в Москве, где звучат одни слова, и в регионах, где это звучит по-другому. Например, моя мама сказала, что если введут основы православной культуры хотя бы на факультативной основе: "Мы переедем из России". Я говорю: "Мама, ты куда переедешь?" Она сказала: "Я перееду либо в Башкирию, либо в Татарстан". Это было сказано однозначно. Мы ни разу не говорили о том, что Башкирия или Татарстан вне России. Но такое было настроение, к сожалению. Когда уже стало ясно, что будут преподаваться основы и остальных конфессий, то какое-то облегчение наступило. Я думаю, что, на самом деле, была проведена большая работа Советом муфтиев и рядом других лиц и духовных управлений.
Елена Рыковцева: Итак, президент предложил преподавать, по сути, несколько предметов, на обязательный выбор каждого. Предположим, с 8 до 9 утра; 4-й класс "Б" расходится сразу по нескольким кабинетам. В первые три-четыре кабинета идут дети, которые хотят знать историю только одной из традиционных для страны религий: православия, ислама, буддизма или иудаизма. В пятом кабинете собираются школьники, которые цитирую президента, возможно, захотят изучать все многообразие российской религиозной жизни. Для таких учеников может быть разработан общий курс по истории традиционных конфессий нашей страны. Наконец, в шестой кабинет отправляется та часть класса, которая «категорически не приемлет никаких форм религиозного образования». Им будут преподавать дисциплину под названием "основы светской этики". Так что прогулять этот час никому не удастся. Все должны будут сделать обязательный выбор.
И вот теперь возникает вопрос: не утопия ли все это? Способна ли школа выделить столько преподавателей и столько помещений? Мы пока еще не обсуждаем вопрос про учебники. Какой смысл в разрозненном изучении религий? Почему просто не ввести в школах общий для всех курс "Истории религий"? Когда я училась в университете, был такой чудесный курс, который назывался "История атеизма". Под видом изучения атеизма, на самом деле, мы изучали историю религий. Это было безумно интересно. И стоит ли применять такую постанову вопроса: "хочу - не хочу", когда речь идет о знаниях? Мы, родители, соглашаемся с тем, что нужен предмет, должны дети знать основы религий!
Скажите, нужно ли членить, дробить? Или все-таки вы за то, чтобы был один общий курс, а те вещи, о которых говорит Андрей, дети бы получали уже факультативно в церкви, с родителями, в каком-то кружке.
Константин, как по-хорошему должно быть?
Константин Костюк: Ваше предложение тоже было на определенном этапе в дискуссии. Пытались и "Историю религии" как предмет обобщить. Вот как раз это, мне кажется, утопия. Потому что нужно и религиозной общине, и родителям, религиозно озабоченным, чтобы ребенок получил основы религии, а не просто там морали или знания о разных религиях.
Елена Рыковцева: Все-таки основу той религии, к которой принадлежит эта семья.
Константин Костюк: Да. Поэтому в любом случае надо делить. Вопрос только – насколько делить, если мы всякие протестантские общины сюда привлечен.
Елена Рыковцева: Хотя бы четыре основные.
Константин Костюк: Я считаю, что на четырех остановились – это важный показатель зрелости нашего общества. Заработала концепция четырех традиционных религий, о которой тоже много спорили, после этого что-то становится возможным. Возьмем, например, Украину. Там гораздо более существенным является религиозное образование, религиозный вопрос. Но именно поскольку там все разделено, те же православные конкурируют между собой, там фактически даже не заходит речь об этом.
Елена Рыковцева: Вы лично считаете, что надо делить. Но вы знаете ситуацию в русской современной школе. Может ли школа одновременно выдать вам на один час семь преподавателей? Это возможно? Я считаю, что это просто фантастика.
Константин Костюк: Я могу сослаться на такой опыт. Я несколько лет жил в Германии. Мой сын здесь уже в Москве учился несколько лет в немецкой школе при посольстве. У них был этот предмет "Религия". Сын был фактически единственный православный. Он посещал католический урок. У них в школе, разумеется, тоже проблема учителей стоит очень остро. Например, предмет этики преподавал тот же пастор, который преподавал протестантам. Конечно, тут будут проблемы, будут вопросы. Но принципиальной основа просто не может быть другой.
Елена Рыковцева: Должно быть так.
Константин Костюк: Да. Сама община может помочь найти этих преподавателей. Поделить можно.
Елена Рыковцева: Андрей, вы, наверное, считаете также, судя по тому, что вы уже сказали.
Андрей Золотов: Как модель – мне эта модель нравится. Вообще, в выборе, в разделении класса нет ничего плохого. Мы знаем, что в старших классах школы в США, вообще, отсутствует как таковой единый класс, который вместе ходит на все предметы. Они уже по университетской системе учатся – они ходят на разные предметы к разным преподавателям, а не всем классом переходят с химии на математику, а с математики на литературу. Константин говорил о Германии. Я знаю, что в каком-то смысле идеальной моделью считается модель в Бельгии, где достаточно, чтобы один ученик в школе заявил, что он иудей, мусульманин или православный… Есть определенный список религий, за который государство будет оплачивать это религиозное образование. Достаточно одному ученику и его родителям заявить, что они хотят получить урок по этой религии, государство им оплатит такого учителя.
Для детей ситуация с религиозным плюрализмом в принципе еще сложней, чем для взрослых. Это и для взрослых-то нелегкая ситуация, а для детей она еще более сложная. Это всегда вопрос для практикующих религиозных родителей – как рассказывать своим детям, учить их своей религии, с одной стороны, а с другой стороны, говорить о том, что не одни мы в мире, что есть и другие, и их тоже надо любить.
Елена Рыковцева: И не самые главные.
Андрей Золотов: Нет, мы самые главные – это всегда обязательно для ребенка.
Елена Рыковцева: Это очень не научный подход. Можно ли в школе учить ненаучному подходу? Вот в чем вопрос.
Андрей Золотов: Что есть – ненаучный подход? – это тоже предмет спора. Потому что одна из серьезнейших вещей, которая разделяет людей с религиозным или светским мировоззрением, заключается в том, что есть научный подход, сам спор о сиентизме и так далее.
Я могу сказать про свою дочку, которая училась в Москве, закончила первый класс в частной православной школе. Потом мы уехали в Америку, где она училась в обычной городской школе, в хорошей городской школе. Я вам скажу, что не без проблем все это произошло, в том числе и для ее собственного восприятия. Была ситуация, когда она пришла из школы в слезах, сказав, что ее любимая подружка, сказала, что "твой Бог придуманный". Как это так – мой Бог придуманный? А я ей ответила, что это ее Бог придуманный!".
Елена Рыковцева: Видите, как страшно, когда ребенку такое в голову вбили в первом классе, и он после этого в реальный мир попадает.
Андрей Золотов: С одной стороны, это дилемма. С одной стороны, у ребенка должно быть представление о том, что та религиозная система, в которой он воспитывается, является всеобъемлющей. В то же время, конечно, надо учить его понимать и отстаивать свое мировоззрение, что для детей сложно. Поэтому я не вижу никакой проблемы в разделении, но я считаю, что принципиально важным является этот момент. Если мы начнем снова навязывать и заставлять, то будет только хуже.
Мой дедушка – внук священника и сын генерала гражданской службы – в 11-летнем возрасте отказался ходить на "Закон Божий" в школе и снял с себя крест. Я думаю, что (в душу к покойному дедушке я залезть не могу) мы все знаем из нашей истории, что люди, воспитанные в официальной церковно-государственной среде, и в школе, в которой все учили "Закон Божий", потом пошли и занимались, мы все знаем чем.
Елена Рыковцева: Радик, я описала схему, которую сегодня видит президент. А как вам кажется, эта схема будет работать на самом деле? Нужна ли она такая?
Радик Амиров: Вопрос о том – нужна или не нужна – уже решенный. Я думаю, что сейчас как раз начнется работа.
Елена Рыковцева: Мы очень часто обсуждаем уже решенные вопросы. Бывает, они потом передумывают после наших рассуждений.
Радик Амиров: Да. Тем не менее, вопрос решенный пока на данный момент. Если это обсуждать, то моя точка зрения, например, как представителя мусульманской общины – это неплохо. Но опять же вот это разделение детей на православных, на мусульман, иудеев, буддистов и на тех, кто вне конфессий, я не считаю, что это слишком верный шаг. Почему? Потому что будут перебежчики. А чего скрывать? В Татарстане, например, каждый третий брак интернациональный. Хорошо это или плохо – вопрос второй или даже третий.
Елена Рыковцева: Точно. Один родитель будет требовать, чтобы ребенок это изучал, а другой – вот это.
Радик Амиров: Это в хорошем смысле слова. А если в плохом? Столько ведь детей в разведенных семьях, которые получают психологическую травму, во-первых, потому что развелись родители. А, во-вторых, он будет чесать, грубо говоря, репу и думать – в какую ему идти конфессию. Потому что папа был мусульманином, а мама – православная или наоборот.
Елена Рыковцева: Если папа бросил – значит мусульмане плохие, если мать спилась – значит соответственно.
Радик Амиров: Я думаю, что здесь будет внутрикорпоративная дискуссия, такая конкуренция. Я больше всего боюсь этого.
Елена Рыковцева: Это что такое, объясните.
Радик Амиров: Все слова о том, что "ваш Бог не Бог, вы неверные, а вы нехристи", боюсь, что это будет вылезать и будет вылезать очень сильно. Особенно это будет вылезать в тех регионах, где православные и правоверные живут бок о бок. Этот инструмент может быть довольно таким утонченным и очень острым.
Елена Рыковцева: Вот они будут возвращаться из своих пяти кабинетов, встречаться на перемене и рубиться, кто чего наслушался.
Радик Амиров: Да, совершенно верно. Вот это может быть. Я это знаю не понаслышке. Я это видел.
Андрей Золотов: А без этого не происходит в обычной школе?
Елена Рыковцева: Нет. У них повода нет.
Андрей Золотов: Вот моя дочка училась в школе, где никакой религии не было, в американской школе, где утром была гражданская молитва, клятва флагу и никакой религии не преподавалось. Но разговоры были, межрелигиозный диалог, если хотите, естественно был.
Радик Амиров: Если такой диалог будет, то – да. Но я боюсь, как бы нам не перессориться. Вот это важно. Что касается моей семьи. Моя супруга тоже журналист, довольно светский человек. Хотя мы себя считаем мусульманами, но мы не каждый день ходим в мечеть. Бываем там через день.
Елена Рыковцева: Через день – это уже светские люди.
Радик Амиров: Да. Когда вопрос шел о том, что возможно введут "Основы православной культуры" мы с супругой сели на кухне и сказали, что если будет такая ситуация, то мы в тот день, когда будет преподаваться, мы свою дочку заберем. Будет это факультативно или не факультативно, но мы демонстративно будем забирать свою дочь из этой школы. При всем уважении к нашим православным братьям (к татарам ближе русских нет), мы бы не хотели ломать ее психику. Это самое важное.
Елена Рыковцева: Вот, Радик, вы присоединились к моей точке зрения, что по-хорошему - "История религий". Одна для всех – никого не делить, всем дружно ходить на этот предмет и изучать все религии.
Радик Амиров: Да, я думаю, что это было бы самое лучшее. А то у нас есть принцип большинства. Если в православную группу будет ходить 30 человек, а в правоверную придет 5 человек, а к иудеям придет 1, скажут – 30 и 1 – мы победили.
Константин Костюк: Хотел обратить внимание, что ведь смысл религиозного образования как раз в том, чтобы не было вот этих конфликтов, чтобы это не темная религиозная сила водила молодежь, а как раз они получали навыки толерантности, понимания друг к другу.
Елена Рыковцева: Ага, из серии – хотели как лучше, а получилось…
Андрей Золотов: Тогда не надо делать ничего. Потому что поскольку у нас очень много получается плохо, надо сесть и ничего не делать.
Елена Рыковцева: Почему? А я за то, чтобы дети знали, что такое религии.
Радик Амиров: Делать надо, сказал президент.
Елена Рыковцева: Теперь очень важный вопрос. Кто будет авторами новых учебников? По той схеме, которую предлагает президент, учебников должно быть, по крайней мере, пять. Четыре должны выпустить представители отдельных религий. А пятый – общий – какой-то независимый коллектив. Что же мы видим на самом деле? Интервью в "Комсомольской правде" с протодиаконом Андреем Кураевым. "Мы идем в школы ради страны и детей". Он это интервью дает не как потенциальный автор одного из шести учебников, а как автор основного учебника. Он уверен, что именно "Основы православия" выберет страна в массовом порядке. Очень по-хозяйски дается это интервью. Знаете, врез к интервью в газете совершенно неграмотный, и это проблема "Комсомольской правды": "На днях в России произошло историческое событие. Президент вслед за патриархом Кириллом поддержал введение в школах курса "Основы православной культуры"". Вот вам, пожалуйста!
Андрей Золотов: Поздравляем "Комсомольскую правду".
Радик Амиров: "Комсомольская правда" прекрасно прокомментировала.
Елена Рыковцева: Да, она прекрасно прокомментировала президента, но это по Фрейду. Потому что это действительно будет основная.
Константин Костюк: Это не по Фрейду, это гораздо проще.
Елена Рыковцева: Полоса текста Андрея Кураева, который говорит "мы хотим, мы пойдем, мы идем в школы не ради расширения влияния" и т.д. Мы – это, конечно, имеется в виду православие. Теперь посмотрите, его спрашивает корреспондент: "Со скольких лет будут читать этот курс?" И он говорит: "Малышам это жутко интересно. Мы будем работать с малышами. Наверное, ограничимся только 4-м классом, а потом я намерен трусливо дезертировать, подальше от подростков, чтобы вернуться к детям, когда они уже подрастут. В 10-м классе мы к ним вернемся". Дальше он говорит: "Пока мы исходим из того, что пишем факультативный курс, будем обращаться к детям, которых не загоняют на эти уроки". Формально он нигде не говорит, что "мы будем основными, мы будем главными". Но я так чувствую и воспринимаю. Это хозяин положения. Это коллектив авторов главного учебника! Вот они сейчас пишут учебник "Основы православия". Это будет главный учебник! Вот чего мы боимся. На словах все будет замечательно – мир и дружба, а на деле, в конце концов, в школы придет под сенью, под эгидой президента православие.
Андрей Золотов: Я думаю, что действительно в большинстве школ России, скорее всего, большая часть учеников будет заниматься православием. Скорее всего, так и получится. Если у нас от 60 до 80% российских граждан регулярно в вопросах идентифицируют себя с православием. При этом за этими словами очень мало чего стоит. В принципе, задача этого курса – этим 60-80% граждан, которые о себе пишут этот слоган, как-то объяснить – господа хорошие, а вот что, на самом деле, это значит. Если они выберут курс православия, то тогда они будут его изучать. И будет ситуация в большинстве школ большинства учеников. Самое главное, чтобы здесь была очень тщательно отрегулирована ситуация с меньшинством.
Елена Рыковцева: Посмотрите, как он об этом говорит. Его все время пытается спрашивать корреспондент о других конфессиях. Вот прямой вопрос: "Что скажут на это другие конфессии? А они обязательно что-то скажут". Он, как бы походя, говорит: "Я боюсь только одного, что мусульмане не успеют написать свой учебник". А дальше рассказывает снова о своем учебнике. Вот, пожалуйста.
Радик Амиров: Я думаю, что в данном случае не слишком удачное издание, не слишком удачный автор, вернее интервьюируемый.
Елена Рыковцева: Очень массовое издание, между прочим, тиражное.
Радик Амиров: Я к тому, что такая подача вреза, поскольку я сам профессиональный журналист, так не подают, это вранье называется.
Елена Рыковцева: Да, это правда.
Радик Амиров: Сегодня "Известия" написали о том, что во дворе Соборной мечети проходили ритуальные убийства.
Смех в студии
Радик Амиров: Поэтому Андрея Кураева мусульманская община знает как одну из таких личностей, которые не очень лестно отзываются о мусульманах, прямо скажем. Он не раз заявлял, в том числе и со сцены, о том, что никогда мусульмане не дождутся, что на церквях Кронштадта не будет полумесяцев. Как будто у кого-то из мусульман есть пожелание, чтобы там были везде мечети. Нет, конечно. Я думаю, что полагаться на мнение Кураева и иже с ними не нужно. В Русской Православной церкви есть более умные и более компромиссные люди.
Елена Рыковцева: И есть более хитрые, которые не будут так откровенно афишировать то, что на самом деле, к сожалению, может случиться. Они просто говорить об этом сейчас не будут, но это может случиться без разговоров. Основная, доминирующая, превалирующая религия.
Радик Амиров: То, что говорит Кураев, пусть остается на его совести. Трудно комментировать.
Константин Костюк: Одно из следствий отсутствия у нас религиозного образования – это то, что мы не знаем меры. Это такое перетягивание каната. Такое впечатление, что сейчас церковь перетянула и все – началась всеобщая православизация населения. Я опять же приведу пример из опыта других стран, как там решается проблема. Ключевой здесь момент тот, что это не должен быть священник в школе.
Радик Амиров: Это самое важное.
Елена Рыковцева: Здесь тоже было объявлено, что это будут не священники, конечно.
Константин Костюк: Потому что, разумеется, миссия церкви нести весть о Христе, именно проповедовать.
Елена Рыковцева: Но готовить преподавателей будут священники. Об этом тоже говорится в этом интервью.
Константин Костюк: Это тоже отдельный вопрос. Нельзя превратить урок религии в миссию. Разумеется, здесь должна быть какая-то мера. Поэтому в других странах (я опять сошлюсь на опыт Германии) довольно строгий подход к тому, кто преподает в школе. Во-первых, этот преподаватель готовиться в обычных педагогических вузах, он не священник, и никакого отношения к нему не имеет. Это преподаватель истории, религии.
Елена Рыковцева: А он имеет права быть носителем той веры, которую он преподает? Имеет он на это право?
Константин Костюк: Второй пункт в том, что религиозная община утверждает этого преподавателя в его праве преподавать в этой школе.
Елена Рыковцева: А общество утверждает его в этом праве?
Андрей Золотов: Общество в чьем лице?
Елена Рыковцева: Родителей. Родители могут сказать, что вы носитель этой веры, вы не объективны…
Андрей Золотов: Конечно. Он не может быть отстраненным человеком. Если я преподаю православие, я должен быть каким-то очень хорошим мусульманином, чтобы преподавать православие -это такой очень высокий идеал. В принципе, то, о чем говорит Константин, что, с одной стороны, назначение учителя, государство готовит преподавателя, государство несет ответственность за качество его знаний и педагогических навыков. Государство его назначает, но согласовывая это назначение с той религиозной общиной, учения которой он преподает. Нельзя назначить преподавателя католической веры без одобрения той или иной католической инстанции.
Константин Костюк: Но не более того.
Елена Рыковцева: Все-таки должна община иметь отношение к подготовке. Здесь подразумевается, что, конечно, Русская Православная церковь будет готовить этих преподавателей. Кто же еще их подготовит, с другой стороны. Нет ничего пока в вузах такого, способного подготовить.
Андрей Золотов: И богословских факультетов в университетах у нас нет.
Елена Рыковцева: Государственных.
Андрей Золотов: Да. Какие-то попытки сейчас есть – теологические факультеты, о которых говорил Константин.
Елена Рыковцева: Но тогда, уважаемые коллеги, вообще эти разговоры нужно начинать вести только после того, как государство откроет такие факультеты, независимые от церкви.
Радик Амиров: Но мы идем с государством вместе. Тут надо учесть, что, на самом деле, в советское время как православные, так и иудеи, и мусульмане были убиты все священнослужители. Были разрушены сотни мечетей, сотни тысяч храмов. Были расстреляны все наши религиозные деятели. В Москве не оказалось школы той, которая могла бы нам сейчас здорово помочь со своими традициями. Особенно сильно это касается, в том числе и мусульман. Потому что у нас своя традиция общения с православными, с иудеями. Например, если, скажем, в Турции или в Саудовской Аравии относительно другие отношения к иноверцам, у нас такого нет. У нас на Пасху спокойно можно подойти и сказать татарину, например, "Христос Воскресе". Он скажет: "Ой, молодец". Или поздравить с праздником Пасхи, или поздравить с Курбан-байрамом. При этом мы не хотим их обратить в свою веру обратить. Тем не менее, это уважение.
Елена Рыковцева: Кирилл из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!
Слушатель: Здравствуйте! Я считаю, что занятия должны проходить вместе. Потому что педагог может увидеть этот конфликт между конфессиями, потому что он обязательно будет. Дети, во-первых, всегда соперничают. Например, два друга захотят пойти вместе… Дружат два парня: один мусульманин, другой православный. Они хотят вместе заниматься на одном уроке, потому что им вместе просто интересно. И что они должны делать? Кто-то из них пойдет вместе. Родители будут недовольны. Здесь, мне кажется, это противоречит свободе совести по Конституции, поскольку ребенок несовершеннолетний, он не вправе сейчас решать. А фактически мы уже заставляем его решать, куда ему идти. Хотя родители решают за него, но, мне кажется, это неправильно.
Елена Рыковцева: Они должны вместе учить какой-то общий предмет.
Нина Васильевна из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!
Слушатель: Добрый день! У меня совсем другое мнение. Бог един. Историю о религии можно преподавать. Но зачем запутывать детские головы разными религиями.
Радик Амиров: Бог един.
Елена Рыковцева: Что касается запутывания. Можно сказать – а зачем запутывать детские головы математикой, физикой, черчением? Это не постановка вопроса. Речь идет о знаниях, которые должны получить школьники. Должны ли они получить такую сумму знаний? Виктор из Московской области, здравствуйте!
Слушатель: Здравствуйте! А вы знаете, в 4-м классе будут решать родители, какую религию изучать. Хотелось бы поблагодарить всех, кто находится в студии, потому что они так толерантно ведут разговор. Спасибо вам!
Елена Рыковцева: Спасибо, Виктор! Читаю сообщения, которые пришли на пейджер.
Андрей из Одинцова: "Я православный, но уважаю и другие религии. Считаю, что если в школах преподают "Закон Божий", то хотя бы факультативно преподавали бы ислам, буддизм и другие религии". Не преподают, а уже кажется людям, что преподают.
Радик Амиров: Вот именно подается так, что будут ходить попы, будет Божий Закон.
Андрей Золотов: В какой-то степени, Радик, мне кажется, что если эта ситуация будет честной, и "Закон Божий" будет называться "Законом Божиим", а религиоведческий курс будет называться религиоведческим курсом или историческим и так далее, будет лучше. Потому что ситуация, при которой под видом культурологического курса, основ православной культуры пытались ввести по-существу вероучительный закон, то это была ситуация некоторого лукавства, некоторой политической мимикрии, которая на самом деле не может привести к правильной открытой какой-то ситуации в таком деликатном вопросе. Поэтому я считаю, что не надо пугаться слова "Закон Божий".
Константин Костюк: Вы знаете, это все-таки светская школа. Какое основание имеет светская школа религиозную миссию вести? Мы возвращаемся к вопросу – что должно быть содержанием этого курса? Мне кажется, ни в коем случае, именно не "Закон Божий", а некое нейтральное преподавание основ православного вероучения – культ, традиции, история православия. Есть, конечно, проблемы причем в европейских государствах.
Елена Рыковцева: Если это человек верующий, он все равно скатится.
Константин Костюк: Есть и такая проблема, что даже сами учителя, которые светские, в конце концов, начинают преподавать религиоведение и чуть ли не атеизм – свободомыслие. Но тем не менее, "Закон Божий" – это некая крайность, от которой надо уйти.
Елена Рыковцева: Вадим из Долгопрудного, здравствуйте!
Слушатель: Здравствуйте! Слушаю ваше обсуждение и, честно говоря, мне не по себе. Страна что, рехнулась что ли? В принципе, как можно зомбировать детей? Мало того, что мое поколение коммунизмом зомбировали, но там-то была просто обычная человеческая ошибка. Коммунизм в принципе невозможен. Но сейчас начинают уже сверхъестественными чудесами зомбировать детей. Почему я, как налогоплательщик, доложен это оплачивать? Это полный бред! Я уж не говорю о том, что я своего ребенка никогда в жизни не пущу на эти псевдокультурологические религиозные курсы. Это же полный бред! Во что страну превращают?!
Андрей Золотов: Вы своего ребенка отправите на курс светской этики. Как раз и готовится курс светской этики.
Елена Рыковцева: Мне тоже кажется крайне странным то, что вы рассказали о своем ребенке, что его в этой школе учат верить в это чудо, в Бога, учат этому.
Андрей Золотов: Нельзя на уроке научить верить в чудо.
Елена Рыковцева: Но это поддерживают в нем, культивируют в нем. Правильно наш слушатель говорит. Ведь ей же не историю преподают. Потом бедная девочка за своего Бога сражалась. И это школа, которая ее этому учит. Ее учат тому, что все это правда.
Андрей Золотов: А это правда.
Елена Рыковцева: Анна Макаровна из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!
Слушатель: Здравствуйте! Мне понравилось, женщина сделала вам замечание – Бог един. А вы возразили, что Бог един, да, правильно, но все религии должны учить религиозной этике, религиозной культуре. А зачем нужна эта религиозная культура, если она абсолютно не включают о себе идею о Боге? Ведь Бог один – Иисус Христос, Кришна и так далее.
Андрей Золотов: Иисус Христос и Кришна – это разные персонажи.
Слушатель: Чему они учили ни один звонящий, ни один комментирующий не ответил – чему учит этот Бог?
Андрей Золотов: Я думаю, что если в наших школах все-таки будет религиозное образование, высказывания типа, что Иисус Христос и Кришна – это одно и то же, мы не будем это слышать на каждом шагу. Сегодня, к сожалению, степень безграмотности наших соотечественников ужасает.
Радик Амиров: Это форма, а есть содержание, Андрей.
Елена Рыковцева: Школа должна учить религиозной грамоте.
Радик Амиров: Совершенно верно, но когда идет повальное наступление, мягко говоря… Например, у меня один знакомый, который живет в Пензе. Он едет. Стоит гаишник. Рядом с ним православный священник. И православный священник машет ему жезлом типа остановись.
Андрей Золотов: Кто кому жезлом машет?
Радик Амиров: Православный священник как бы вкупе с этим милиционером проводят душеспасительные беседы, что не надо пить за рулем. Мой знакомый не остановился. Потом его остановили на другом посту ГАИ и сказали: "Ты что не остановился? Там же батюшка". Он сказал: "Какой батюшка? Там стоял поп. Если бы там гаишник…» Я к тому веду, что не должны быть такие повальные православные, или повально правоверные, или повально иудейские наплывы. Когда ракета, которая несет в себе смерть, и она освящается!.. Простите, я этого не могу понять. Когда построенный авианосец для того, чтобы нести смерть, освящается, я думаю, что это неправильно. Я видел в Оренбурге, когда был выпуск курсантов, пришел батюшка из православной церкви и стал их всех окроплять водой. 5 лет ребята учились, и часть из них вышла и сказала – мы не пойдем. Один приход священнослужителя положил на 5-летней дружбе между ребятами такое плохое пятно.
Константин Костюк: Мне кажется, что священнослужители в армии – это еще более спорный и сложный вопрос.
Елена Рыковцева: Мы сегодня его даже не трогаем. Я специально не хотела этого касаться. Лучше все вместе не смешивать. Но то, что до маразма доходит – это безусловно.
Василий Данилович пишет: "Благодаря этой кремлевской блажи, единое светское общество разделится на религиозные кланы, которые со временем будут враждовать друг с другом. Это нам нужно?"
Андрей Золотов: Это нам не нужно.
Елена Рыковцева: Светлана Ивановна пишет: "Вы говорите, что это будет учить детей добру. Но, может быть, сначала введем совместное обучение с инвалидами. У нас ведь в большинстве школ это невозможно".
Радик Амиров: А вот это тоже отсутствие культуры, религиозной культуры. Мы должны помогать всем.
Елена Рыковцева: Дальше она пишет очень разумные вещи: "Вы между собой не можете договориться. Каждый доказывает, что его религия самая важная, преобладающая. А как будут обычные учителя это делать, которые не всегда тактичны?! Боюсь, это будет просто экспансия церкви для вербовки прихожан, и выйдет все очень плохо". Вот такие прогнозы.
Андрей пишет: "Проще и разумнее объявить все это мракобесием и закрыть вопрос навсегда. Пусть этим занимаются дурные семьи и церковь".
"Коллеги, это не ново. Если с 1 класса распределять по религиям, впоследствии будут разногласия»
«И задумаешься, - пишет Иван, - может не зря Ленин попов мочил".
"Когда вы говорите, что от преподавания христианства можно уехать в Башкирию, это агрессивная самооборона", - так пишет Андрей. Это не самооборона, это реакция людей.
Радик Амиров: Андрей, поезжайте в регион, поживите там, посмотрите.
Елена Рыковцева: На этом мы завершаем программу "Час прессы" на волнах Радио Свободы. Посмотрим, что со всем этим будет происходить дальше.
