На 85-ом году жизни в Калифорнии скончался литературовед Саймон Карлинский, автор работ о Гоголе, Цветаевой, Набокове, Чехове и других русских писателях.
"Думаю, что в России тысячи людей с интересом прочтут то, что я написал", - сказал Саймон Карлинский в интервью "Независимой газете". Интервью это до глубины души поразило главного редактора НГ Виталия Третьякова, узнавшего о публикации постфактум, и не его одного: вся литературная Москва в 1993 году обсуждала необычные суждения калифорнийского профессора. Так началась и тут же закончилась слава Саймона Карлинского в России: его главные труды не переведены и не изданы до сих пор. Позабыв, что соотечественники ленивы и нелюбопытны, Карлинский обращался к "любознательной публике", предлагая ей перечитать Гоголя и разгадать "символическую шараду с эротической подоплекой" – проще говоря, найти объяснение страха писателя перед женитьбой. "Сексуальный лабиринт Николая Гоголя" – самая известная его книга – в Америке тоже стала предметом споров: далеко не все слависты согласились с выводом, что Гоголь был гомосексуален, но и оппоненты отдавали должное изяществу аргументов и остроумию автора.
Саймон Карлинский был внимательнейшим читателем и о любимых книгах – например, о романах Владимира Набокова – говорил замечательно, видел то, что пропускали другие. "Я мурлычу, как кот", – сказал Набоков, прочитав статью Карлинского о романе "Ада". После смерти Набокова Карлинский подготовил к печати его знаменитую переписку с Эдмундом Уилсоном, до сих пор, к сожалению, полностью не изданную в России. Он был автором самой первой биографии Марины Цветаевой, а лучшей своей работой считал монографию о допушкинской драме.
Семен Аркадьевич Карлинский родился в 1924 году в Харбине, юношей уехал в Америку, 30 лет работал в университете Беркли, и его русский язык, не засоренный советизмами, был прекрасен; он не жил в России, но жил русской культурой. Не выносил казенных советских литературоведов, но интересовался всем новым в словесности, следил за московской периодикой, привечал молодых писателей и стал персонажем одной из книг Эдуарда Лимонова. Ему исполнилось 70 лет, когда мы познакомились, но он вовсе не походил на пенсионера, был полон юной энергии: может быть, потому, что жил в Сан-Франциско – самом свободном городе на свете – и жил счастливо, окруженный друзьями и учениками. Профессор университета Беркли Роберт Хьюз навещал его за два дня до смерти: в тот вечер Семен Аркадьевич вспоминал поездку в Ленинград и слушал "Игру в карты" Стравинского с партитурой в руках. Он умер утром в воскресенье, 5 июля, в тот миг, когда его верный друг Питер Карлтон вышел в сад, чтобы сорвать для него веточку лаванды.
"Думаю, что в России тысячи людей с интересом прочтут то, что я написал", - сказал Саймон Карлинский в интервью "Независимой газете". Интервью это до глубины души поразило главного редактора НГ Виталия Третьякова, узнавшего о публикации постфактум, и не его одного: вся литературная Москва в 1993 году обсуждала необычные суждения калифорнийского профессора. Так началась и тут же закончилась слава Саймона Карлинского в России: его главные труды не переведены и не изданы до сих пор. Позабыв, что соотечественники ленивы и нелюбопытны, Карлинский обращался к "любознательной публике", предлагая ей перечитать Гоголя и разгадать "символическую шараду с эротической подоплекой" – проще говоря, найти объяснение страха писателя перед женитьбой. "Сексуальный лабиринт Николая Гоголя" – самая известная его книга – в Америке тоже стала предметом споров: далеко не все слависты согласились с выводом, что Гоголь был гомосексуален, но и оппоненты отдавали должное изяществу аргументов и остроумию автора.
Саймон Карлинский был внимательнейшим читателем и о любимых книгах – например, о романах Владимира Набокова – говорил замечательно, видел то, что пропускали другие. "Я мурлычу, как кот", – сказал Набоков, прочитав статью Карлинского о романе "Ада". После смерти Набокова Карлинский подготовил к печати его знаменитую переписку с Эдмундом Уилсоном, до сих пор, к сожалению, полностью не изданную в России. Он был автором самой первой биографии Марины Цветаевой, а лучшей своей работой считал монографию о допушкинской драме.
Семен Аркадьевич Карлинский родился в 1924 году в Харбине, юношей уехал в Америку, 30 лет работал в университете Беркли, и его русский язык, не засоренный советизмами, был прекрасен; он не жил в России, но жил русской культурой. Не выносил казенных советских литературоведов, но интересовался всем новым в словесности, следил за московской периодикой, привечал молодых писателей и стал персонажем одной из книг Эдуарда Лимонова. Ему исполнилось 70 лет, когда мы познакомились, но он вовсе не походил на пенсионера, был полон юной энергии: может быть, потому, что жил в Сан-Франциско – самом свободном городе на свете – и жил счастливо, окруженный друзьями и учениками. Профессор университета Беркли Роберт Хьюз навещал его за два дня до смерти: в тот вечер Семен Аркадьевич вспоминал поездку в Ленинград и слушал "Игру в карты" Стравинского с партитурой в руках. Он умер утром в воскресенье, 5 июля, в тот миг, когда его верный друг Питер Карлтон вышел в сад, чтобы сорвать для него веточку лаванды.
