Ирина Лагунина: В конце июня Верховный суд России отменил оправдательный приговор по делу об убийстве журналиста «Новой газеты» Анны Политковской. Эта практика отмены приговоров суда присяжных в последнее время в России весьма распространена. Любопытно, что присяжные выносят в среднем более 20 процентов оправдательных приговоров (в судах с участием профессиональных судей оправдательные приговоры составляют один процент). Но 40 процентов решений суда присяжных в России отменяется в высших судебных инстанциях. Кроме того круг дел, которые могут рассматривать присяжные, в последнее время был резко ограничен. Статистика заставляет отдельных юристов говорить о том, а стоит ли вообще сохранять этот институт, дескать, так и не привившийся в постсоветской стране. Постоянный автор нашей программы Людмила Алексеева попыталась разобраться, почему американцы так верят своему суду и какова при этом роль присяжных в Америке.
Людмила Алексеева: Суд присяжных должен быть введен по конституции. Однако после длительного испытательного срока в 9 регионах он был введен лишь для рассмотрения самых тяжких уголовных преступлений по желанию подсудимых. В результате в 2007 году, например, все гражданские дела - 9 миллионов – были рассмотрены без присяжных, а из всех рассмотренных уголовных дел, их было миллион 174 тысяч, присяжные рассмотрели 534 дела, то есть ничтожную часть. А с начала нынешнего года, 2009, из ведения суда присяжных были изъяты дела по 20 статьям уголовного кодекса, все преступления против государства. И теперь суд присяжных может рассматривать только тяжкие преступления граждан против граждан. Между тем в Соединенных Штатах Америки, где суд присяжных имеет более чем двухсотлетнюю историю, его применение чрезвычайно широко. Как там функционирует этот суд, вам расскажет человек, знающий эту систему изнутри – Томас Фаэрстон, представитель Министерства юстиции Соединенных Штатов Америки при посольстве Соединенных Штатов в России. Как прокурор города Нью-Йорка вы имели дело с судами присяжных?
Томас Фаэрстон: Да, конечно. У нас все уголовные дела рассматриваются с участием присяжных заседателей, абсолютно все. Есть некоторые исключения для самых мелких преступлений, но в принципе все уголовные дела рассматриваются судом присяжных. Подсудимые имеют право отказаться от суда присяжных, но это крайне редкий случай. На федеральном уровне отказ от суда присяжных обвиняемым так же требует согласия прокурора.
Людмила Алексеева: А гражданские дела, кто рассматривает?
Томас Фаэрстон: 7 поправка к американской конституции обеспечивает права на суд присяжных по гражданским.
Людмила Алексеева: То есть надо, чтобы человек изъявил желание?
Томас Фаэрстон: В гражданских делах часто соглашаются на профессиональный суд, но в принципе любое гражданское дело тоже может быть рассмотрено с участием гражданских заседателей, в конституции написано, что любое дело, в котором фигурирует больше чем 20 долларов, но тогда это была реальная сумма, сейчас, конечно, никто не будет судиться за сумму меньше 20 долларов, поэтому, получается, все гражданские дела тоже могут попасть в суд присяжных. Но надо учитывать, что почти 95% уголовных дел решаются до суда мирным соглашением между прокуратурой и защитой. То есть сделка с правосудием, соглашение о признании вины. Это уголовные дела. И приблизительно такой же процент гражданских дел также решается через соглашение между сторонами до суда.
Людмила Алексеева: Что это за соглашение? Кто это организует?
Томас Фаэрстон: Прокурор с адвокатом договариваются. Это может прокурор соглашается убрать некоторые эпизоды или некоторые пункты обвинения. Это торговля, если честно. Подсудимый соглашается признать себя виновным по некоторым пунктам, и прокурор соглашается убрать некоторые пункты. В общем, получается, срок будет меньше. Это позволяет прокуратуре сэкономить время и деньги, потому что рассмотрение дела в суде присяжных требует очень много денег и очень много времени. И это так же позволяет подсудимому уменьшить сроку наказания. Зато прокуратура также получает уверенность в том, что обвинительный приговор. Так что прокуратура знает точно, что подсудимый будет признан виновным, и что он соглашается, на какой-то срок признает себя виновным.
Людмила Алексеева: А кто же тогда выносит приговор?
Томас Фаэрстон: Судья назначает наказание на основании этого соглашения. Но, конечно, соглашение проверяется в суде, чтобы не было самооговора, чтобы не было коррупции. Обязательно подсудимый приходит в суд, в присутствии адвокатов, в присутствии прокурора, и судья его допрашивает. Судья ему разъясняет все его права, что он имеет право на суд присяжных, что имеет право настаивать на том, чтобы прокуратура доказала его вину, что он имеет право на допрос всех свидетелей обвинения и так далее. Чтобы он все это понял, посоветовался с защитником. И потом он его допрашивает таким образом: скажите мне своим собственными словами, что вы сделали. И он под присягой рассказывает о том, как он совершил это преступление, чтобы никакого сомнения не было, что он действительно это совершил, и предупреждают его об уголовной ответственности за дачу ложных показаний в этом случае. Если он скажет, что он совершил какое-то преступление и не совершал его, он несет уголовную ответственность за это. Потом суды часто спрашивают прокуроров о том, какие у них есть доказательства подтверждающие вину подсудимого.
Людмила Алексеева: Суд должен оценить доказательства вины?
Томас Фаэрстон: Конечно, суд должен оценить. И были случаи, когда суд отказался утвердить это соглашение.
Людмила Алексеева: Я так понимаю, что эти предварительные переговоры просто сокращают судебную процедуру и таким образом она становится краткой?
Томас Фаэрстон: Да, без состязательности, без участия присяжных заседателей. Вот это слушание занимает обычно полчаса, не больше. Но все равно суд будет.
Людмила Алексеева: Вы говорите, что суд присяжных – это дорого и отнимает много времени. Но, тем не менее, это основная форма суда в Соединенных Штатах Америки. Почему идут на это вместо того, чтобы сделать гораздо быстрее и дешевле, с участием только профессиональных судей?
Томас Фаэрстон: Это основание нашей конституции. Наши основатели взяли из старой английской практики. Они считали, что это самая надежная гарантия от государственной коррупции. Когда принимали нашу конституцию, были разные партии, разные фракции, которые спорили обо всех основных вопросах устроения конституции. Но в отношении суда присяжных никакого спора не было, об этом пункте они сразу договорились.
Людмила Алексеева: А в Америке до того, как приняли конституцию?
Томас Фаэрстон: Так же существовало в соответствии с английской практикой. И у нас было очень интересное дело до принятия конституции, до революции, когда суд присяжных вынес оправдательный вердикт в отношении английских военных, которых расстреляли американских революционеров. И защищал этих английских подсудимых один из авторов конституции Джон Адамс. И он понимал, насколько это важно - защита от тирании общества, гнева народа. Это самый надежный способ защиты от необоснованных обвинений.
Людмила Алексеева: Напомните, пожалуйста, нашим слушателям, когда была принята ваша конституция.
Томас Фаэрстон: В 1789 году.
Людмила Алексеева: То есть ей уже больше двухсот лет?
Томас Фаэрстон: Да, больше чем двести лет практики. Это не только гарантии общества от государственной коррупции. Великий французский философ, который приехал в Соединенные Штаты в 1835 году, чтобы посмотреть по поручению французского короля, он написал, что суд присяжных в Америке – это школа демократии и что это образует общественное мнение, и человек становится гражданином, когда он исполняет обязанности присяжных заседателей, он начинает участвовать в публичной жизни. Это готовый человек к участию именно в политической жизни страны. И он это очень оценил. Я думаю, что это очень важный момент - школа для гражданского общества.
Людмила Алексеева: Скажите, а есть какие-то инстанции, которые могут оспорить вердикт суда присяжных?
Томас Фаэрстон: Конечно, обвинительный вердикт может быть обжалован защитой в вышестоящем суде, в кассации. И приблизительно 10% обвинительных вердиктов у нас отменяются.
Людмила Алексеева: А кассации – это тоже суд присяжных?
Томас Фаэрстон: Нет, это тройка, профессиональные суды.
Людмила Алексеева: На каких основаниях бывают отмены?
Томас Фаэрстон: По разным причинам. Здесь может быть вопрос доказательств, судья допустил какие-то недопустимые доказательства. Либо судя в напутственном слове неправильно объяснил присяжным, какие права они должны применять к этому делу. У нас еще один повод – неэффективная защита, значит адвокат не действовал эффективно в интересах подзащитного.
Людмила Алексеева: Если судья считает, что плохо действовала защита?
Томас Фаэрстон: Так же может быть, что кассационный суд, рассматривая протокол нижестоящего суда, приходит к решению, что не была доказана вина подсудимого, что нет достаточных доказательств, чтобы вынести обвинительный вердикт. Присяжные просто ошиблись.
Людмила Алексеева: И эта кассационная инстанция уже окончательная?
Томас Фаэрстон: Есть еще возможность обжаловать в Верховном суде, но это крайне редкий случай и только по самым значительным юридическим, прецедентным вопросам. Так что фактически кассационный суд является окончательным.
Людмила Алексеева: Насколько граждане Америки доверяют суду?
Томас Фаэрстон: Я думаю, они очень доверяют суду. Я думаю, что они считают, что решение суда надежное, что можно надеяться на правосудие в суде. Но есть, конечно, исключения. У нас были резонансные, неоднозначные дела, в которых суд присяжных вынес непонятные решения. Такие дела бывают. Но я сказал бы, что по большому счету население Соединенных Штатов положительно относится к судебной системе США.
Людмила Алексеева: На основе моих личных наблюдений я могу сказать, что в отличие от наших судов, где, например, милиционеры на голубом глазу врут в суде, насколько я понимаю, по распоряжению своего начальства это делают, судья знает, что они врут и, тем не менее, включает эти показания в обвинительный приговор. В американских судах такого не бывает?
Томас Фаэрстон: Во-первых, закон предусматривает довольно серьезное наказание за дачу ложных показаний в суде. Во-вторых, право на перекрестный допрос. Значит наши юристы, судебные прокуроры и адвокаты, они обучаются для того, чтобы разоблачить лжесвидетельство в суде. Человек знает, что если он будет давать ложные показания в суде, скорее всего это будет обнаружено через этот перекрестный допрос. Прокуроры и адвокаты встречаются со свидетелями до суда, их предупреждают о том, что нельзя давать ложные показания в суде. Конечно, это вопрос доверия к суду, общественного отношения к суду.
Людмила Алексеева: Вы прокурор в прошлом и, возможно, в будущем, есть ли у вас какие-то преимущества в судебном процессе перед адвокатами?
Томас Фаэрстон: Я сказал бы, что наоборот. В отличие от вашего суда присяжных, у нас вердикт присяжных заседателей должен быть единогласным, то есть 12 – 0. Значит нам надо убедить 12 граждан в том, что все было доказано вне всякого разумного сомнения. Это очень сложная задача.
Людмила Алексеева: А если 11 вы убедили, а одного нет?
Томас Фаэрстон: Коллегия распускается, и дело рассматривается заново с новым составом коллегии присяжных.
Людмила Алексеева: Суд присяжных должен быть введен по конституции. Однако после длительного испытательного срока в 9 регионах он был введен лишь для рассмотрения самых тяжких уголовных преступлений по желанию подсудимых. В результате в 2007 году, например, все гражданские дела - 9 миллионов – были рассмотрены без присяжных, а из всех рассмотренных уголовных дел, их было миллион 174 тысяч, присяжные рассмотрели 534 дела, то есть ничтожную часть. А с начала нынешнего года, 2009, из ведения суда присяжных были изъяты дела по 20 статьям уголовного кодекса, все преступления против государства. И теперь суд присяжных может рассматривать только тяжкие преступления граждан против граждан. Между тем в Соединенных Штатах Америки, где суд присяжных имеет более чем двухсотлетнюю историю, его применение чрезвычайно широко. Как там функционирует этот суд, вам расскажет человек, знающий эту систему изнутри – Томас Фаэрстон, представитель Министерства юстиции Соединенных Штатов Америки при посольстве Соединенных Штатов в России. Как прокурор города Нью-Йорка вы имели дело с судами присяжных?
Томас Фаэрстон: Да, конечно. У нас все уголовные дела рассматриваются с участием присяжных заседателей, абсолютно все. Есть некоторые исключения для самых мелких преступлений, но в принципе все уголовные дела рассматриваются судом присяжных. Подсудимые имеют право отказаться от суда присяжных, но это крайне редкий случай. На федеральном уровне отказ от суда присяжных обвиняемым так же требует согласия прокурора.
Людмила Алексеева: А гражданские дела, кто рассматривает?
Томас Фаэрстон: 7 поправка к американской конституции обеспечивает права на суд присяжных по гражданским.
Людмила Алексеева: То есть надо, чтобы человек изъявил желание?
Томас Фаэрстон: В гражданских делах часто соглашаются на профессиональный суд, но в принципе любое гражданское дело тоже может быть рассмотрено с участием гражданских заседателей, в конституции написано, что любое дело, в котором фигурирует больше чем 20 долларов, но тогда это была реальная сумма, сейчас, конечно, никто не будет судиться за сумму меньше 20 долларов, поэтому, получается, все гражданские дела тоже могут попасть в суд присяжных. Но надо учитывать, что почти 95% уголовных дел решаются до суда мирным соглашением между прокуратурой и защитой. То есть сделка с правосудием, соглашение о признании вины. Это уголовные дела. И приблизительно такой же процент гражданских дел также решается через соглашение между сторонами до суда.
Людмила Алексеева: Что это за соглашение? Кто это организует?
Томас Фаэрстон: Прокурор с адвокатом договариваются. Это может прокурор соглашается убрать некоторые эпизоды или некоторые пункты обвинения. Это торговля, если честно. Подсудимый соглашается признать себя виновным по некоторым пунктам, и прокурор соглашается убрать некоторые пункты. В общем, получается, срок будет меньше. Это позволяет прокуратуре сэкономить время и деньги, потому что рассмотрение дела в суде присяжных требует очень много денег и очень много времени. И это так же позволяет подсудимому уменьшить сроку наказания. Зато прокуратура также получает уверенность в том, что обвинительный приговор. Так что прокуратура знает точно, что подсудимый будет признан виновным, и что он соглашается, на какой-то срок признает себя виновным.
Людмила Алексеева: А кто же тогда выносит приговор?
Томас Фаэрстон: Судья назначает наказание на основании этого соглашения. Но, конечно, соглашение проверяется в суде, чтобы не было самооговора, чтобы не было коррупции. Обязательно подсудимый приходит в суд, в присутствии адвокатов, в присутствии прокурора, и судья его допрашивает. Судья ему разъясняет все его права, что он имеет право на суд присяжных, что имеет право настаивать на том, чтобы прокуратура доказала его вину, что он имеет право на допрос всех свидетелей обвинения и так далее. Чтобы он все это понял, посоветовался с защитником. И потом он его допрашивает таким образом: скажите мне своим собственными словами, что вы сделали. И он под присягой рассказывает о том, как он совершил это преступление, чтобы никакого сомнения не было, что он действительно это совершил, и предупреждают его об уголовной ответственности за дачу ложных показаний в этом случае. Если он скажет, что он совершил какое-то преступление и не совершал его, он несет уголовную ответственность за это. Потом суды часто спрашивают прокуроров о том, какие у них есть доказательства подтверждающие вину подсудимого.
Людмила Алексеева: Суд должен оценить доказательства вины?
Томас Фаэрстон: Конечно, суд должен оценить. И были случаи, когда суд отказался утвердить это соглашение.
Людмила Алексеева: Я так понимаю, что эти предварительные переговоры просто сокращают судебную процедуру и таким образом она становится краткой?
Томас Фаэрстон: Да, без состязательности, без участия присяжных заседателей. Вот это слушание занимает обычно полчаса, не больше. Но все равно суд будет.
Людмила Алексеева: Вы говорите, что суд присяжных – это дорого и отнимает много времени. Но, тем не менее, это основная форма суда в Соединенных Штатах Америки. Почему идут на это вместо того, чтобы сделать гораздо быстрее и дешевле, с участием только профессиональных судей?
Томас Фаэрстон: Это основание нашей конституции. Наши основатели взяли из старой английской практики. Они считали, что это самая надежная гарантия от государственной коррупции. Когда принимали нашу конституцию, были разные партии, разные фракции, которые спорили обо всех основных вопросах устроения конституции. Но в отношении суда присяжных никакого спора не было, об этом пункте они сразу договорились.
Людмила Алексеева: А в Америке до того, как приняли конституцию?
Томас Фаэрстон: Так же существовало в соответствии с английской практикой. И у нас было очень интересное дело до принятия конституции, до революции, когда суд присяжных вынес оправдательный вердикт в отношении английских военных, которых расстреляли американских революционеров. И защищал этих английских подсудимых один из авторов конституции Джон Адамс. И он понимал, насколько это важно - защита от тирании общества, гнева народа. Это самый надежный способ защиты от необоснованных обвинений.
Людмила Алексеева: Напомните, пожалуйста, нашим слушателям, когда была принята ваша конституция.
Томас Фаэрстон: В 1789 году.
Людмила Алексеева: То есть ей уже больше двухсот лет?
Томас Фаэрстон: Да, больше чем двести лет практики. Это не только гарантии общества от государственной коррупции. Великий французский философ, который приехал в Соединенные Штаты в 1835 году, чтобы посмотреть по поручению французского короля, он написал, что суд присяжных в Америке – это школа демократии и что это образует общественное мнение, и человек становится гражданином, когда он исполняет обязанности присяжных заседателей, он начинает участвовать в публичной жизни. Это готовый человек к участию именно в политической жизни страны. И он это очень оценил. Я думаю, что это очень важный момент - школа для гражданского общества.
Людмила Алексеева: Скажите, а есть какие-то инстанции, которые могут оспорить вердикт суда присяжных?
Томас Фаэрстон: Конечно, обвинительный вердикт может быть обжалован защитой в вышестоящем суде, в кассации. И приблизительно 10% обвинительных вердиктов у нас отменяются.
Людмила Алексеева: А кассации – это тоже суд присяжных?
Томас Фаэрстон: Нет, это тройка, профессиональные суды.
Людмила Алексеева: На каких основаниях бывают отмены?
Томас Фаэрстон: По разным причинам. Здесь может быть вопрос доказательств, судья допустил какие-то недопустимые доказательства. Либо судя в напутственном слове неправильно объяснил присяжным, какие права они должны применять к этому делу. У нас еще один повод – неэффективная защита, значит адвокат не действовал эффективно в интересах подзащитного.
Людмила Алексеева: Если судья считает, что плохо действовала защита?
Томас Фаэрстон: Так же может быть, что кассационный суд, рассматривая протокол нижестоящего суда, приходит к решению, что не была доказана вина подсудимого, что нет достаточных доказательств, чтобы вынести обвинительный вердикт. Присяжные просто ошиблись.
Людмила Алексеева: И эта кассационная инстанция уже окончательная?
Томас Фаэрстон: Есть еще возможность обжаловать в Верховном суде, но это крайне редкий случай и только по самым значительным юридическим, прецедентным вопросам. Так что фактически кассационный суд является окончательным.
Людмила Алексеева: Насколько граждане Америки доверяют суду?
Томас Фаэрстон: Я думаю, они очень доверяют суду. Я думаю, что они считают, что решение суда надежное, что можно надеяться на правосудие в суде. Но есть, конечно, исключения. У нас были резонансные, неоднозначные дела, в которых суд присяжных вынес непонятные решения. Такие дела бывают. Но я сказал бы, что по большому счету население Соединенных Штатов положительно относится к судебной системе США.
Людмила Алексеева: На основе моих личных наблюдений я могу сказать, что в отличие от наших судов, где, например, милиционеры на голубом глазу врут в суде, насколько я понимаю, по распоряжению своего начальства это делают, судья знает, что они врут и, тем не менее, включает эти показания в обвинительный приговор. В американских судах такого не бывает?
Томас Фаэрстон: Во-первых, закон предусматривает довольно серьезное наказание за дачу ложных показаний в суде. Во-вторых, право на перекрестный допрос. Значит наши юристы, судебные прокуроры и адвокаты, они обучаются для того, чтобы разоблачить лжесвидетельство в суде. Человек знает, что если он будет давать ложные показания в суде, скорее всего это будет обнаружено через этот перекрестный допрос. Прокуроры и адвокаты встречаются со свидетелями до суда, их предупреждают о том, что нельзя давать ложные показания в суде. Конечно, это вопрос доверия к суду, общественного отношения к суду.
Людмила Алексеева: Вы прокурор в прошлом и, возможно, в будущем, есть ли у вас какие-то преимущества в судебном процессе перед адвокатами?
Томас Фаэрстон: Я сказал бы, что наоборот. В отличие от вашего суда присяжных, у нас вердикт присяжных заседателей должен быть единогласным, то есть 12 – 0. Значит нам надо убедить 12 граждан в том, что все было доказано вне всякого разумного сомнения. Это очень сложная задача.
Людмила Алексеева: А если 11 вы убедили, а одного нет?
Томас Фаэрстон: Коллегия распускается, и дело рассматривается заново с новым составом коллегии присяжных.
