Елена Рыковцева: Слушатели программы «Час прессы» уже знают об истории гражданина Чехии Зденека Громадки. Когда-то он женился на русской девушке Ольге, они родили дочь Аничку, потом разошлись. И чешский суд отдал девочку на попечение отца, оговорив порядок встреч с матерью. Возможно, матери это решение не понравилось, и она попросту вывезла дочь в Россию, где ей тут же, в течение недели, выдали российское гражданство. С тех пор Зденек бьет во все колокола, однако ему пока не удается пробиться со своей историей в российскую прессу. Видимо, так заведена вся машина, что в такого рода ситуациях симпатии должны быть на стороне русских матерей. И вот этот порядочный чешский парень в систему не вписывается. Не получится ему не сочувствовать, значит, проще не писать. По крайней мере, так я объясняю равнодушие коллег, ну, конечно, не всех. После нашей программы ситуацией заинтересовался «Пятый канал» Санкт-Петербурга, и они дали слово всем сторонам конфликта. А также историю Зденека Громадки коротко изложила «Новая газета».
Но вот, скажем, в «Комсомольской правде» эта ситуация мимоходом упоминается только для мостика, логического перехода к жутким случаям издевательств над российскими гражданками со стороны мужей-иностранцев. Послушайте, как это звучит в «Комсомольской правде»: «Сводки из-за границы приходят в Россию, как вести с фронта. Воюют россиянки с мужьями со всего мира. Теперь очередной скандал: сразу две петербурженки - Ирина Реброва и Ольга Громадкова (так по-русски произносится фамилия Зденека Громадки) - заявили о том, что иностранцы силой отняли у них детей. Как не попасть в лапы тиранов, «Комсомолке» рассказали жертвы мужей-иностранцев». И дальше идут совершенно другие уже истории. То есть обратите внимание, как все это подается: не он борется за дочь, а мать, которая увезла девочку, заявляет, что силой отнимают у нее ребенка, и даже отняли! В контексте других историй Ольга Громадкова – это жертва иностранного мужа-тирана.
Способны ли средства массовой информации той страны, где живет один из родителей, которые не могут поделить ребенка, быть объективной или она целиком будет на стороне «своих»? И способны ли российские читатели, слушатели, зрители сочувствовать в такой ситуации иностранцу, или опять же сочувствие будет только на стороне русской матери? Это вопрос, который мы задаем слушателям сегодня.
С нами в пражской студии Зденек Громадка, который убежден, что в России существует нечто вроде информационной блокады, касающейся его истории. И с нами на связи из Москвы обозреватель газеты «Московский комсомолец» Ольга Богуславская. Ольгу можно называть не только журналистом, но и специалистом по семейному праву. Слишком много у нее было разбирательств такого рода в профессиональной жизни.
Зденек, у вас сложилось ощущение, что не хочет вашей историей заниматься русская печать. Почему? Как вы пытались наладить контакты с российской прессой? С чешской у вас получилось, как я понимаю.
Зденек Громадка: Да, чешская пресса публиковала. Я был на телевидении, даже на радио. И также я обращался к русской прессе. Но сначала ничего не получилось. Они меня всегда выслушивали, я им писал. Может быть, они уже намеревались что-нибудь публиковать, но, в конце концов, не получалось. Всегда говорили: «Нет». Но причин я не знаю.
Елена Рыковцева: А догадываетесь?
Зденек Громадка: По-моему, кто-то сверху сказал прессе, что нельзя это публиковать, потому что я нахожусь в споре с русским гражданином, которого они хотят защитить.
Елена Рыковцева: Оля, эта история продолжается уже больше года, но мы ничего о ней не знали. Хотя он пытался – писал, звонил в газеты. Может, потому, что нужно вступиться за иностранца, по сути - поэтому не хотели браться? Или еще какие-то причины вы предполагаете?
Ольга Богуславская: Я думаю, что этим именно все и объясняется. Больше никакого объяснения быть не может. И я вообще считаю, что журналисты, в принципе, - ну, сейчас я говорю о журналистах России, но я боюсь, что это относится также и к журналистам других стран, - они очень небрежно и непрофессионально выполняют свою работу, не понимая, что все то, что они пишут, напрямую отражается на судьбе ребенка. И никакого отношения национальность родителей к этому вопросу не имеет вообще. Никакого! Пусть каждый вспомнит о своем ребенке и пусть каждый поймет, что, в первую очередь, важно то, какой это родитель, что его больше интересует, чем он больше всего озабочен. А все остальное решится само собой. Потому что сейчас получается, и это правда, что в России своеобразно освещаются такого рода сюжеты. И получается, что если это наша мама, то, похоже, она всегда права, - а так быть не может.
Вот в одной из последних историй, ну, вы знаете, о чем идет речь, история с женщиной, которая вышла замуж за француза, я думаю, если бы там не было национального компонента и можно было бы разобрать эту ситуацию просто как таковую, то мы бы заметили, что оба родителя – это люди весьма своеобразные. И прежде чем заводить им ребенка, им стоило бы подумать. Ну а сейчас это приобрело остро национальный колорит. И чем дальше, тем больше вся эта история уходит от сути вопроса. К тому же, я думаю, что нужно давно создать какой-то международный орган (не знаю, как это должно называться), чтобы разрешался вопрос, в первую очередь, о том, что пойдет на пользу ребенку, без учета национальности мамы и папы. Сейчас об этом речи не идет вообще.
Елена Рыковцева: Да, все как-то отступает перед политикой.
Зденек Громадка: Кстати, в Европе существует Гаагская конвенция, которая рассматривает вопросы похищения детей. И по этой конвенции, в каждом из государств, которые ее подписали, определен какой-нибудь орган, который этим занимается. К сожалению, Россия еще ее не подписала. И я хочу сказать, что мне кажется, что Россия просто не учитывает (в моем случае это так, таков мой опыт) интересы ребенка, а защищает просто русскую мать. И мне было бы интересно, если бы это случилось, например, с русским отцом, как бы Россия себя вела.
Елена Рыковцева: Ольга, Зденек пытается спрогнозировать, как было бы, если бы была чешская мать, а отец русский. С территории России увозят в Брно, например, ребенка общего, и как ведет себя пресса, как ведет себя общество, как ведет себя суд, по-другому или так же?
Ольга Богуславская: Я высказываю, прежде всего, свое собственное, субъективное мнение. Но оно отличается от мнения людей, которые нас сейчас слушают, только тем, что у меня огромный опыт общения с такого рода людьми, и с мамами, и с папами, и с правоохранительными органами. Поэтому то, что я говорю, может чуть-чуть больше пролить свет на эту ситуацию. Я уверена в том, что, конечно, наша пресса защищала бы, в любом случае, гражданина России – и в этом вся проблема. И других проблем здесь просто нет. То, что это граждане разных стран, и стоит во главе угла. Все, других проблем здесь нет.
Елена Рыковцева: Все понятно. Хочу сказать нашим слушателям, что за время, которое прошло между той программой, когда мы впервые узнали о Зденеке Громадке... Кстати сказать, совершенно случайно. Они на мою электронную почту написали со своим адвокатом – вот мы об этом и узнали. Итак, с момента нашей первой программы на эту тему прошло несколько месяцев. И за это время появились некоторые объяснения матери девочки. Одно объяснение личного характера, а второе – политическое. Итак, первое заявление Ольга Громадкова сделала «Новой газете» и позже повторила «Пятому каналу» петербургскому. «Муж настойчиво просил меня писать на бумаге под его диктовку то, чего я, по его мнению, не должна делать, а потом говорил: «Ты каждый день должна повторять это, как молитву». Только теперь в России я почувствовала себя свободно. Я готовлю юридический документ, который позволил бы нам обоим участвовать на равных в воспитании Анютки. Мой муж с тех пор, как я уехала из Чехии, каждый месяц высылает деньги на мой пражский адрес, зная, что я там больше не живу. И через какое-то время эти средства возвращаются снова к нему. Зденек приглашает меня приехать с дочерью в Прагу, чтобы обо всем договориться и восстановить семью, но при этом не забирает из пражского суда требование о лишении меня родительских прав, свои заявления в суды Вологды и Петербурга». В Вологде живет бабушка девочки, которая ее воспитывает. «Как я могу верить в его искренность? Свое заявление о разводе я забрала из чешского суда, чтобы оставить возможность для примирения». Вот, по ее концепции, она делает какие-то шаги навстречу.
А вы заставляли ее писать под диктовку, чего она не должна делать? Потому что если так, то деспот, конечно, вы в первую очередь.
Зденек Громадка: Это не вполне правда. Я хочу, прежде всего, сказать, что я по-настоящему люблю свою дочь и хочу, чтобы у нее были мать и папа. Но этого не хочет моя супруга. Она доказывает уже более года, с того времени, когда увезла дочку, что не хочет, чтобы я общался с Анюткой вообще. Она это даже написала (или сказала) чешскому суду.
Елена Рыковцева: Зденек, вы не уходите от ответа. Откуда у нее взялась эта теория, что в Чехии, когда вы жили вместе, вы заставляли ее писать на бумаге то, чего она не должна делать? Например, не пить, не курить, условно говоря.
Зденек Громадка: Просто у нас были какие-то конфликты, и мы обсуждали это. И каждый из нас писал на бумаге, чего бы он хотел и чего бы он не хотел, например. И мне не нравилось, например, как моя супруга обсуждает других людей, даже не зная их. Там были основные, можно сказать, из Библии цитаты.
Елена Рыковцева: Это очень по-иностранному. Это очень необычно, конечно, непривычно для русской женщины. Вот это уже другая ментальность, безусловно.
Зденек Громадка: Я стремился эти конфликты решить, например, в супружеской консультации, но она туда не хотела ходить. Я пробовал и это. Мне там посоветовали так сделать.
Елена Рыковцева: Ага, это по совету врачей-психологов, я поняла. Вы знаете, я это очень хорошо поняла. Это не повод для того, чтобы увезти дочь и не давать встречаться с отцом, но то, что непривычно и необычно, это безусловно.
Зденек Громадка: Да, я понимаю. И еще она там сказала, что она хочет равных воспитательских прав. Так я вам скажу, она мне предложила на последнем суде мировое соглашение. А мировое соглашение было такое, что, да, отец может общаться с дочкой, но только по выходным, в месяц, и если он предупредит за 21 день вперед, и только в присутствии органа опеки.
Елена Рыковцева: Ничего себе – мировое!
Зденек Громадка: Да, это совсем не мировое, конечно. Это ее представление о мировом соглашении. Я ей предлагал, действительно, равные решения. Например, три месяца Анютка у меня, а три месяца у нее, или как-нибудь так, но просто равные права, равные условия.
Елена Рыковцева: Ну, это все возможно, пока ребенок не ходит в школу. Конечно, в школе дергать его с места на место через три месяца нереально. Уже нехорошо.
Зденек Громадка: Но дочка пока не ходит в школу. Я хотел сейчас это решить, пока еще много времени до того, как она пойдет в школу. Ей сейчас четыре с половиной. Надо определить это общение уже сейчас, именно сейчас, когда она препятствует, она мне не присылает приглашения, нужные для моей визы. И когда я приехал, например, в последний раз в Россию, предупредив супругу и орган опеки, она мне спокойно сказала... сначала не брала телефонную трубку, а на второй день взяла и сказала: «Анютка у бабушки, за тысячу километров отсюда». И я не успел бы туда приехать и вернуться обратно. И я опять не увидел свою дочку.
Елена Рыковцева: Это далеко, под Вологдой, в глуши. Я должна сказать слушателям, что за это время очень осложнило ситуацию Зденека все, что случилось с мальчиком, которого вывез финский отец с помощью финского консула. Когда ему отказывали в визе для поездок в Россию, мотивация была такая, неформальная, по телефону, но, тем не менее, мотивация была, что «теперь мы очень боимся, что иностранные отцы будут поступать так же, мы ограничиваем их во въездах в Россию». То есть буквально вот так вам это объясняли?
Зденек Громадка: Да. Но я к этому хочу добавить, что я ничего противоправного не сделал. Я стремлюсь эту ситуацию, эти конфликты решать бесконфликтно, легальным путем. И все равно Россия, или русское консульство, препятствует мне в получении визы. И в последних случаях должно было вмешаться чешское Министерство иностранных дел во главе с чешским министром иностранных дел. И после этого русское консульство выдало мне визу.
Елена Рыковцева: Только после их вмешательства?
Зденек Громадка: Да. В первый раз это было только на неделю, во второй раз – на 12 дней. Может быть, в следующий раз уже будет две недели, я не знаю.
Елена Рыковцева: Может быть. И то после вмешательства опять же Министерства иностранных дел Чехии. Напрямую вам пока эту проблему не удается решать с консульством, и именно потому, что они боятся.
И теперь прочту, как вся эта ситуация изложена на сайте уполномоченного по правам человека в Санкт-Петербурге, где живет мать девочки: «Географию брачных споров расширила пара из Праги, Громадкова Ольга и инженер Зденек Громадка. В 2003 году Ольга вышла замуж за Зденека и поселились в Праге. В 2007 году Ольга подала на развод - суды длились 10 месяцев - и она, не дождавшись официального решения, уехала с ребенком в Россию по туристической визе (у девочки было чешское гражданство)». Кстати, очень ошибается здесь этот сайт, там было официальное решение по ребенку, что папа его воспитывает. Ну, не об этом речь. «Назад они не вернулись, а получили российское гражданство по решению Вологодского суда. Чешский муж пытается обжаловать решение суда, давшего иностранному гражданину (его дочери) второе гражданство». И дальше цитата из письма Ольги Громадковой уполномоченному по правам человека. «Мне, как матери, как гражданке России, очень не хотелось бы, чтобы моего ребенка насильно возвратили в страну, где насаждается негативное отношение к России и гражданам России», - пишет Ольга Громадкова, опасаясь, что бывший муж все-таки выиграет дело и заберет ребенка, а она окажется «похитительницей». И дальше комментарий этого сайта: «Бывшие русские жены не скупятся на эпитеты, описывая моральный облик своих иностранных мужей. Громадкова вообще обвиняет экс-супруга в педофилии… Остается восхищаться терпением и самоотверженностью русских женщин, десятки лет проживших бок о бок с такими чудовищами». Я не знаю, с иронией это пишется или без иронии, но тем не менее. Ольга, как вы расцениваете эту мотивацию: «Мне не хочется, чтобы ребенка воспитывали в стране, где негативно относятся к российским гражданам»? Срабатывают такие аргументы?
Ольга Богуславская: Если вы проанализируете каждую такую историю, то вы увидите, что там все развивается совершенно одинаково. Сначала между собой разбираются, потом возникают какие-то патриотические темы, потом эти темы аранжируются соответствующим образом, а потом уже трудно вспомнить, с чего все началось. Я думаю, что вы с этим согласны.
Елена Рыковцева: Да, забалтывают, конечно, существо дело, безусловно.
Ольга Богуславская: Да, они забалтывают. Поэтому я хочу вам сказать, что муж и жена – это тоже две разных страны, два разных государства, это самостоятельные государства, и пока они не договорятся между собой, государства, гражданами которых они являются, тоже никогда не договорятся. То есть, иначе говоря, я считала так много лет назад, я считаю так сейчас и, видимо, буду считать так всегда, что единственная возможность разрешить этот спор – это самим по-человечески договориться.
Елена Рыковцева: Зденек, у вас, как я поняла, есть комментарий по этому поводу.
Зденек Громадка: Я хотел бы добавить, что мы вместе с моей супругой выбрали местом жительства Чехию. Она говорила, что ей уже надоело в России, даже это сказала в суде. Анютка моя родилась в Чехии, она гражданка Чехии. И я бы хотел сказать, что для ребенка самые важные люди в мире – это его родители. Они, как ангелы, я бы сказал, которые должны его сопровождать по жизни и показывать, что правильно, что неправильно. Но моя супруга одного из этих ангелов просто удаляет или просто не хочет.
Елена Рыковцева: Оля, вот вы все говорите, что они между собой должны разобраться. А я не верю, что без помощи всех этих структур, обществ, советов они разберутся. Вот уперся один человек, и дальше что? И на его стороне все возможности - например, дом, город, село, в котором живет бабушка, куда можно далеко-далеко увезти. А другой визы не может получить и приехать надолго. Ну не могут они между собой это решить.
Ольга Богуславская: А почему ребенок живет у бабушки? Это тоже интересный вопрос.
Зденек Громадка: Я тоже задавал этот вопрос. Супруга мне в начале июня сказала, что ребенок живет уже с начала мая у бабушки, значит, у него ни матери, ни отца, значит, два ангела отсутствуют. Это для меня непонятно. И я хочу еще сказать, что я пробовал, конечно, все время стремлюсь к какому-нибудь договору или к смирению, но сложно договариваться, если, например, супруга не берет телефонную трубку или берет ее очень редко. И в последнее время она, например, берет телефонную трубку, но молчит. Это, наверное, из-за доказательств, которые надо представлять суду. В выписке от оператора будет указан телефонный разговор, но то, что она все время молчала, этого уже бы там не будет. Вот так она стремится к договорам и к смирению.
Елена Рыковцева: Очень интересный подход.
Зденек Громадка: В таком случае сложно договариваться. И я думаю, что нужна еще помощь кого-нибудь третьего – психологов или еще кого-то. Но моя супруга не хотела даже в Чехии ходить в эти консультации. Я не знаю, как ее принудить к этому.
Елена Рыковцева: Оля, скажите, что может принудить договариваться русскую женщину?
Ольга Богуславская: Я честно вам скажу, что я не знаю, как ответить на этот вопрос. Я только вижу, что самые близкие люди этой девочки маленькой, они не озабочены ее жизнью, они озабочены тем, что хотят решить все, что не решено между ними. И пока оба они этого не осознают, ничего не изменится, вы прекрасно сами понимаете. Несмотря на то, что мы с вами журналисты, нам очень хочется как-нибудь красиво закончить эту передачу, и мне всегда очень хочется что-то написать в конце материала, но, тем не менее, я должна сказать, что я понятия не имею, как тут быть. До тех пор, пока кто-то не сможет объяснить участникам этого раздора, что они забыли о ребенке. Не знаю, как это сделать, но нужно вернуться на тот кусочек земли, где стоит ребенок, маленький ребенок.
Елена Рыковцева: Подождите! Оля, так этот самый папа, он как раз все время к ребенку и хочет вернуться на этот кусочек и с ним общаться.
Ольга Богуславская: Я говорю вам о двух участниках этого конфликта, вот и все. А как это сделать, я не знаю. Но я хочу еще раз повторить одну вещь. Журналисты виноваты, очень виноваты перед детьми такими. Потому что журналистов в этой ситуации интересует собственно сам конфликт, и я это утверждаю, ничего другого мы не видели. И любой журналист хватается за этот сюжет просто потому, что он громкий. А на самом деле разбираться в семейной ситуации очень трудно, очень тяжело, и это очень некрасиво выглядит снаружи. Почему-то конфликты мамы и папы русских никого не интересуют.
Елена Рыковцева: До тех пор, пока мама не жена олигарха, а папа сам олигарх, да.
Ольга Богуславская: Да, если это не жена олигарха, если это не олигарх и так далее. Ничего интересного тут нет. Это тяжелое, нудное и очень некрасивое занятие, я имею в виду, что ничего красивого в газете не напишут, это трудно. Поэтому я и говорю, что журналисты перед детьми виноваты.
Елена Рыковцева: Да, поняла. Хотя не всегда журналисты только конфликтом интересуются. Я про историю Зденека не говорю, о ней вообще мало кто знает. Но вот в истории с португальской девочкой, которую вывезли в деревню, где матерятся, где она живет на печке, вот там, мне кажется, уже было явное сочувствие ребенку. Потому что журналисты, которые сами с удовольствием ездят очень многие, я даже их знаю, в Португалию, снимают там виллы и комфортно живут, понимают, откуда и куда девочка попала. Вот здесь я какое-то человеческое сочувствие наблюдала.
Ольга Богуславская: Ну, из каждого правила есть исключение. А по преимуществу это никакого отношения к ребенку не имеет.
Елена Рыковцева: И слушаем Ольгу из Москвы. Ольга, здравствуйте. Возможно ли получить сочувствие по отношению к иностранцу от российской аудитории?
Слушатель: Добрый день. Вот очень много из того, что я хотела сказать, озвучила уже корреспондент, которую тоже зовут Ольга. Просто подписываюсь под многими ее словами. Сочувствие Зденеку, да, огромное, понимание – тоже. Но мы не знаем мотивы той Ольги, которая вышла замуж за Зденека. И так быстро разрушилась их семейная идиллия, и жертвой этой семьи стала, действительно, рожденная ими девочка, - это нонсенс. Мы не знаем, по какой причине, догадываться можно, но озвучивать я это не буду, по каким мотивам российские женщины выходят замуж за иностранцев.
Елена Рыковцева: И по каким они с ними потом разводятся.
Слушатель: И очень трудно, конечно, судить, это сугубо личная, частная жизнь, в которую, конечно, ни наши правоохранительные органы, ни вообще государство в целом, ни средства массовой информации внедряться просто не должны. Конечно, люди должны разбираться между собой и думать, когда они вступают в брак, и почему этот брак не состоялся. Я очень поддерживаю Зденека, потому что я так думаю, что этот мужчина, судя даже по тому, что он говорит, тоже оказался жертвой того, что он доверился российской женщине. И вот этот момент по поводу того, что девочка живет у бабушки, тоже тут возникают вопросы. Единственное, чем это можно оправдать, может быть, что сейчас летний период, и может быть, ребенка просто отправили, как говорится, на свежий воздух.
Елена Рыковцева: Да, я тоже так думаю. И потом, мама, в конце концов, строит карьеру, видимо, она одна сейчас, она ведь не вышла замуж. То есть то, что ребенка отправляют иногда к бабушке... вопрос – как надолго, но это же не криминал, безусловно.
Зденек Громадка: Я благодарю Ольгу за ее слова. В моей сложной ситуации это очень хорошие слова. И я бы хотел еще добавить, что в пятницу, через два дня, я еду в Россию, я предупредил свою супругу, но она по телефону не отвечает, где моя дочка, где она находится, как себя чувствует. И я так думаю, по моему опыту, мне надо это решить как-нибудь более жестко. И я решил найти себе работу в Петербурге, там какое-нибудь время жить, чтобы я мог общаться просто с моей дочкой. Я ищу работу.
Елена Рыковцева: Серьезный, радикальный подход к этому. И если вы найдете работу, то вам это чуть-чуть, может быть, поможет сдвинуть официальное оформление вашего проживания, попроще будет?
Зденек Громадка: Да. Потому что может случиться так, я предчувствую, что в пятницу я приеду – и опять случится то, что случилось...
Елена Рыковцева: Вот по этой 12-дневной визе, которую вы так долго получали.
Зденек Громадка: Я приеду, а супруга скажет: «Дочка больна, она у бабушки. Поезжай». Но я не успею просто туда и обратно съездить, потому что авиабилеты у меня уже есть. И такого не могло бы случиться, если бы я там работал, если бы у меня там была база, если бы я там жил, ну, как-нибудь временно, по крайней мере.
Елена Рыковцева: Вот так Чехия лишается рабочих рук, из-за такого рода ситуаций. Константин из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. У меня мужской взгляд на эту проблему. Во-первых, я очень сочувствую отцу. И несколько практических советов. Первое. Почему вы так добродушно говорите об этой проблеме? Ведь есть же и жесткая сторона. Судя по тому, как ведет себя эта женщина, она вообще может иметь какие-то криминальные наклонности. Или, проще говоря, всем известно, что многие женщины едут за границу, чтобы заработать денег, как-то устроиться, пристроиться...
Елена Рыковцева: Нет, Константин, давайте мы гипотетически не будем ей приписывать то, чего, возможно, и нет. Вот этого мы ней не знаем. И кстати, ни одного дурного слова сам Зденек о ней не сказал.
Слушатель: Второе. Хочется посоветовать Зденеку просто посмотреть на реальное положение его супруги (я так понял, у них еще брак не расторгнут) в России. И совершенно очевидно, что либо эта женщина с не очень нормальными целями и наклонностями, а если она человек все-таки нормальный, у нее есть интересы. И нужно посмотреть на эти интересы. Будем все называть своими именами. Эти интересы денежные, эти интересы меркантильные. Грубо говоря, может быть, вам удастся просто купить время, которое вы будете проводить с ребенком. Это жесткий вопрос, я понимаю.
Елена Рыковцева: Зденек, отвечайте. Я уж не могу вмешаться в этот диалог.
Зденек Громадка: Интересно! Конечно, я отдал бы все мои деньги за то, чтобы я мог общаться с моей дочкой. Но как это предложить моей супруге, я не знаю. Если я с ней встречусь или если она возьмет телефонную трубку сегодня-завтра, я ей это предложу, по вашему совету.
Елена Рыковцева: Я, конечно, в отличие от Константина, если уж мы тут все будем советовать, сказала бы этого не делать. Это очень похоже на шантаж. Сегодня вы выкупаете своего ребенка, завтра она хочет больше денег, а послезавтра говорит: «Продай дом, иначе ты не увидишь Аничку». Ведь требования шантажистов растут и растут. Мы не хотим сказать, что этим будет заниматься вот эта конкретная женщина, но, Зденек, вы можете спровоцировать ее на такого рода поведение тем, что будете предлагать ей деньги за встречу с собственным ребенком.
Зденек Громадка: Если бы она на это пошла, было бы уже ясно видно, как она думает об интересах ребенка.
Елена Рыковцева: Филипп Николаевич из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. И здравствуйте, скажем так, отец, ущемленный в своих чувствах и желаниях быть всегда со своим ребенком. Ювенальный рэкет, равный дорическому ордену, в нашем государстве распространился очень мощно за последние 20 лет. Потому что большой приток иностранных граждан, бывшего содружества социалистических государств, если исходить из этого, а тем более, из африканских... Мы помним, когда в Москве в Институт имени Патриса Лумумбы ходили табунами девушки со всей России, женщины, для того, чтобы выйти замуж, по-серьзному выйти замуж. Вот они почему-то не возвращаются и детей своих не покидают и не забирают себе. Хотя у нас, скажем, афро-русских детей более 15 тысяч только в Москве.
Елена Рыковцева: Спасибо вам большое, Филипп Николаевич.
С нами на связи Вера Ивановна. Здравствуйте, Вера Ивановна.
Слушатель: Добрый день. Я согласна с Ольгой Богуславской, что в этой ситуации страдают дети. И скорую помощь надо оказывать именно детям. И я хотела бы Зденеку просто посоветовать, пока вы не решите свои бракоразводные вопросы, может быть, вы заключите со своей женой пусть даже нотариальный договор о том, что вы обязываетесь не красть ребенка, не увозить его туда. Потому что очень многие боятся, что украдут ребенка. И уже не первый случай того, что берут и увозят, а потом женщина не может вообще добиться. Она, может быть, боится того, что она не получит его вообще назад. То есть и она, со своей стороны, может вам дать такое же обязательство, что она не насовсем, а до решения суда, и вы как-то решаете этот вопрос. Я согласна, что женщина боится, что она останется без ребенка и останется без денег на содержание, потому что в России очень сложно в условиях кризиса и с работой, и с деньгами. И если вы полюбовно решите этот вопрос, что вы не крадете, то и вам легче будет этого ребенка потом и видеть, и брать даже к себе, пока не решите все свои вопросы уже официально.
Елена Рыковцева: Вера Ивановна, спасибо большое. Мне очень приятно, что слушатели дают сегодня практические советы Зденеку Громадка, как все-таки поступать. Зденек, что вы скажете? Может быть, вы ее так утешите, вот так успокоите?
Зденек Громадка: Может быть, да, она боится. Но если она боится того, что она сама сделала, значит, она как бы неуравновешенная. И хочу сказать, что у ребенка есть чешские родственники, с которыми дочка должна общаться. Здесь у нее бабушка. И у ребенка есть право общаться с обоими родителями, хотя они живут в разных государствах. Нельзя просто запретить ребенку ездить в родную страну.
Елена Рыковцева: Вам Вера Ивановна предложила подписаться под тем, что «я, Зденек Громадка, не украду своего ребенка с территории Российской Федерации».
Зденек Громадка: А я говорю, что это нельзя подписать, потому что у ребенка есть право на это. Конечно, я не буду увозить ребенка без согласия мамы или без согласия суда, и я хочу, чтобы здесь это было сказано. Но право у ребенка находиться на территории своей родной страны, своей родины, конечно, существует.
Елена Рыковцева: Вот сейчас нам звонит Ира из Москвы. Я вот какой хотела бы обсудить с вами вопрос, может быть, по-женски. Ведь этот бедный Зденек может лишиться ребенка еще и по-другому – о нем просто забудет ребенок. Не будут говорить, что у него есть папа, не будут говорить, что он звонил. Дочь просто перестанет его узнавать. Это, по-моему, в порядке вещей может произойти.
Слушатель: Во-первых, в подобной ситуации я оказалась лет 40 тому назад. Я была на Кубе, мой муж кубинец. Сыну было 3 года. Родился он в Советском Союзе, но по кубинским законам он был гражданином Кубы, поскольку независимо от того, где он родился, если отец кубинец, значит, он кубинец. По семейным обстоятельствам мне надо было срочно уехать. У меня не было кубинского гражданства. Я приехала туда на три месяца по приглашению, а осталась на несколько лет. Дома мой отец не давал разрешения на постоянное место жительства. И мне надо было уехать. У меня был благороднейший муж, прекраснейший отец. Он запросто мог оставить ребенка. С Кубы бы ребенка не выпустили, потому что у 3-летнего ребенка было кубинское гражданство и паспорт кубинский. Но он сказал, и он отрывал от сердца: «Прежде всего, ребенку нужна мать».
Елена Рыковцева: Надо же!
Слушатель: И мы расстались. Мы в хороших отношениях, мы переписываемся. Он женился только тогда, когда сын ушел в армию. За все это время нам только один раз удалось увидеться. Сын с ним переписывается, собирается сейчас полететь к нему туда. Вот так поступил настоящий мужчина, настоящий отец, который понимал... то есть как сильный человек он это горе, а это, действительно, для него была большая трагедия, он это взял на себя, а меня от этого уберег. И я ему за это благодарна.
Елена Рыковцева: Ирина, как вы ретранслируете эту ситуацию на ситуацию Зденека Громадки? Сразу хочу сказать, что, наверное, он чувствовал в вас порядочного человека, который потом, впоследствии не будет препятствовать встречам. Он просто чувствовал и верил очень вам.
Слушатель: Вы знаете, я не препятствовала встречам, а препятствовали встречам наши системы – кубинская и советская. Мы за 40 лет смогли увидеться только 10 дней один раз. И он это прекрасно знал, что он навсегда отдает сына.
Елена Рыковцева: Он знал, но отпустил.
Слушатель: Да, отпустил, думая о ребенке и обо мне.
Елена Рыковцева: Какой же вы совет даете Зденеку?
Слушатель: Я не знаю... Мне трудно что-либо говорить. Я не знаю, что собой представляет мама этой девочки. Но мне не нравится, что все ополчились на маму. В конце концов, даже независимо от того, какой национальности, я считаю, что мама, а особенно – девочке, нужнее, чем папа. Ну, извините, это мое чисто женское.
Елена Рыковцева: Ирина, давайте так, чтобы точки над «i» расставить. В каком смысле – ополчились на маму? Никто не ставит под сомнение решение мамы не жить со Зденеком Громадкой. Разлюбила – уехала, пожалуйста. Проблема в том, что уехала она с девочкой, не спросив папу, не очень законно. Проблема в том, что миграционные службы Российской Федерации действовали тоже весьма странно, когда за одну неделю обеспечивали девочку гражданством. И проблема также в том, что сегодня вот этот папа не имеет возможности встретиться с ребенком даже тогда, когда он приезжает в Россию, вот в чем дело. Мы ни слова не говорим о том, что мама плохая, она нехорошая. Мы говорим о том, что он потерял возможность встречаться с девочкой.
Зденек, а у есть уже признаки того, что возможна ситуация, когда вас вообще забудет эта девочка?
Зденек Громадка: Да, я вижу, что раньше со мной Анютка... Я стремлюсь звонить Анютке почти ежедневно. Но сначала мы говорили нормально по полчаса, пели песенки чешские, сказки я ей рассказывал. Но теперь уже все меньше и меньше. И видно, что просто они настраивают ребенка против меня, это видно. Они ей говорят, что она должна мне говорить. Например: «Скажи, что «я занята». И она говорит: «Я занята». «Скажи, что не хочешь говорить с папой». Так она и говорит: «Не хочу говорить с папой». Иногда это бывает, да.
Елена Рыковцева: Это уже сейчас случается?
Зденек Громадка: Да-да. И мне всегда очень грустно, если я это слышу. Они ее учат лгать. Я говорю: «Дай мне, пожалуйста, маму». «Мамы нет». «Дай мне, пожалуйста, бабушку». «Бабушки нет». «А кто с тобой?». «Никого, я одна». А я ведь звоню на «мобильник». Значит, они учат ее лгать, и мне это тоже не нравится. Но самый главный вопрос в том, что вы сказали, - что я не могу общаться с дочкой.
Елена Рыковцева: Мы завершаем на этом программу «Час прессы» на волнах Радио Свобода. Мы очень надеемся, что российская пресса все-таки подробнее будет заниматься историей Зденека Громадки. Не разберутся они между собой без помощи, в том числе, журналистов, к сожалению, это так.
