События в Иране стали для президента США Барака Обамы самой серьезной проверкой на политическую зрелость. О том, какой должна быть иранская политика Соединенных Штатов, рассуждают американские эксперты в программе "Время и мир".
Выбор Обамы
Иранская проблема была одним из самых острых вопросов президентской кампании, и Барак Обама сформулировал свою иранскую доктрину уже тогда. Он намеревался проводить политику так называемого "вовлечения", то есть мягкой, терпеливой дипломатической работы с Ираном, дабы его руководство само убедилось в выгоде хороших отношений с США. Став президентом, Обама предложил Тегерану прямые переговоры без посредников и предварительных условий. Этим он навлек на себя резкую критику справа.
Массовые акции протеста в Тегеране после президентских выборов и их жестокое подавление застали администрацию Обамы врасплох. Президенту потребовалось несколько дней, чтобы сформулировать свою тщательно сбалансированную позицию. Наконец во вторник он ее высказал.
"Соединенные Штаты и международное сообщество потрясены и возмущены угрозами, избиениями и арестами в последние дни, - заявил президент США. - Я решительно осуждаю подобные несправедливые действия и вместе с американским народом скорблю о каждой невинной жертве.
Я дал ясно понять, что Соединенные Штаты уважают суверенитет Исламской Республики Иран и ни в коем случае не вмешиваются в дела Ирана. При этом, однако, мы обязаны воздать должное отваге и достоинству иранского народа и оценить замечательные свежие веяния внутри иранского общества. Одновременно мы сожалеем о применении насилия против мирных граждан, где бы оно ни имело места.
Иранцы пытаются вести дебаты о своем будущем. Кое-кто в Иране, особенно в иранском правительстве, стремится избежать этих дебатов, обвиняя Соединенные Штаты и Запад в разжигании протестов по следам выборов. Подобные обвинения совершенно очевидно являются лживыми. Они представляют собой явную попытку отвлечь внимание от того, что реально происходит внутри Ирана. Навязшая в зубах тактика напоминания о старых раздорах ради того, чтобы свалить вину на зарубежные страны, больше в Иране не пройдет. Дело не в США и не в Западе, дело в самих иранцах и в том будущем, которое они – и только они – для себя выберут.
Иранцы способны сами говорить от своего имени. Именно это и происходит в последние дни. В 2009 году никакая железная хватка не способна помешать всему миру увидеть воочию, как люди мирно пытаются добиться справедливости. Невзирая на все усилия иранского правительства выгнать журналистов и отгородиться от всех, к нам доходят потрясающие картины и волнующие слова благодаря мобильным телефонам и компьютерам, и поэтому мы следим за тем, что делают иранцы.
И вот что мы видим. Мы видим, с каким беспримерным достоинством десятки тысяч иранцев в молчании проходят по улицам. Мы видим, как люди всех возрастов требуют, чтобы их голоса на выборах учитывались и их мнения принимались во внимание. Но прежде всего мы видим, как женщины не боятся насилия и угроз: мы были потрясены тем, как женщина истекает кровью прямо на улице. Ее гибель – это горестная и тяжкая утрата, но мы знаем: тех, кто выступает за справедливость, история в итоге всегда оправдывает.
Выступая в Каире, я сказал, что подавление идей никогда не приводит к их исчезновению. Жители Ирана обладают неотъемлемым правом собираться и свободно высказывать свое мнение. Если иранское правительство ожидает уважения со стороны международного сообщества, оно обязано уважать эти права и выполнять волю своего народа. Оно должно править на основе согласия, а не принуждения. К этому призывают сами иранцы, и оценивать действия своего правительства тоже будут сами иранцы".
"Это то, чего Ирану не хватало"
В тот же день один из вашингтонских мозговых центров – Институт Брукингса – организовал дискуссию об американской политике в Иране. Сотрудник института Сюзанна Мелони призналась, что события в Тегеране стали полнейшей неожиданностью для американского экспертного сообщества: "Многие из присутствующих здесь вот уже несколько месяцев участвуют в дискуссии об иранских выборах. Это было предсказуемое событие, как и соперничество кандидатов. Дополнительное значение этим выборам придавал тот факт, что на них решалась судьба Ахмадинеджада, а также то, что это был важный момент для новой американской администрации. Так что к ним было приковано повышенное внимание, но могу сказать с определенной долей уверенности, что никто в этом городе, полагаю, что и в других столицах мира, а пожалуй, и в самом Иране не ожидал событий, свидетелями которых мы стали в последние 10 дней".
По мнению Сюзанны Мелони, массовые протесты стали поворотным пунктом иранской истории. "События последних 10 дней впервые после революции привели к возникновению серьезного оппозиционного движения, - сказала она. - Это то, чего, по мнению многих наблюдателей, Ирану как раз не хватало. Когда говорят о всеобщем недовольстве, это чистая правда. Эта неудовлетворенность чувствуется, когда говоришь с иранцами. Но эти настроения не были организованы. Они никогда не выливались во что-то, хотя бы отдаленно напоминающее политическое движение. Были студенческие группировки, были профсоюзы, женские и другие организации, выдвигавшие те или иные требования, были реформистские политические партии, было Иранское движение за свободу, которое власти скрепя сердце терпели. Но не было ничего похожего на организованное движение, опирающееся на широкую социальную базу – движение, необходимое для изменения режима. Сегодня его еще нет, но по крайней мере мы видим его зарождение. Мы видим ростки, пробившиеся впервые в иранской истории".
Вмешаться или наблюдать?
Что же надлежит делать Вашингтону? Безучастно взирать на расправу? Поддержать оппозицию? Но каким образом? По этим вопросам единства мнений нет. Одни эксперты считают, что США должны заниматься исключительно проблемой ядерного вооружения Ирана, а все остальное – внутреннее дело и должно быть предоставлено естественному ходу событий. Другие – что без смены режима невозможно ни остановить ядерное вооружение, ни добиться от Тегерана прекращения поддержки терроризма.
Директор Центра ближневосточных исследований Института Брукингса Кеннет Поллак представил коллективный труд, авторы которого рассматривают все возможные варианты развития событий:
"Первый вариант политики мы назвали политикой убеждения. Это политика администрации Обамы. Как сказал президент, это политика кнута и пряника. Однако мы считаем, что, проводя эту политику, администрация не очень-то охотно говорит о кнуте. Все, включая иранцев, знают, что никакого кнута здесь нет. На самом деле это старая политика, она проводилась как минимум последние 5-6 лет. Эта политика основана на выводах некоторых экспертов по Ирану, полагающих, что угрозами от Ирана позитивной реакции не добьешься, что кнут не создает стимулов для Ирана, а потому надо проводить политику одних пряников. Обычно при этом ссылаются на аналогичный подход к Китаю: давайте просто внушать иранцам, что мы хотим наладить отношения, и с течением времени, как это произошло с Китаем, Иран поймет, что от нас не исходит угроза, исправит свое поведение, и произойдет примирение. Проблема в том, что сторонники жесткой линии в Иране неизбежно объявят это своей победой. Их довод заключается в том, что окружающий мир нуждается в Иране больше, чем Иран в окружающем мире, и если проявить твердость, Ирану позволят делать все, что ему угодно. И отказываясь от любых форм давления, отказываясь от санкций, отказываясь от кнута, который неотделим от политики убеждения, мы даем Ирану возможность продолжать программу ядерного вооружения, продолжать политику поддержки терроризма и так далее – таким образом, пройдет еще много времени, прежде чем Иран станет вести себя лучше, если вообще станет".
Но возможно и военное решение проблемы. "Разумеется, не всех интересует этот по преимуществу дипломатический подход к Ирану, - констатирует эксперт. - Поэтому мы решили также рассмотреть три военных сценария. Первый сценарий – это вторжение. Идея заключается в том, что мы разом решаем все разнообразные проблемы, связанные с Ираном. Сделать то же самое, что мы сделали в Ираке и Афганистане: вторгнуться в страну, свергнуть режим, ликвидировать ядерную программу и начать с самого сначала. Этот вариант влечет за собой и очевидные проблемы".
Совершенно ясно, что Вашингтон не готов затевать третью войну. Бесперспективным считает Кеннет Поллак и вариант массированных бомбардировок Ирана, опасным и непредсказуемым – сценарий израильского нападения на Иран. Надо отметить, что Поллак говорил с небывалой для собраний такого рода откровенностью. Например, рассуждал о военом перевороте: "Мы также анализировали возможность военного переворота. По меньшей мере трое из нас служили в ЦРУ, то есть занимались этим профессионально. Мы пришли к выводу, что в конечном счете тут ничего невозможно предсказать, потому что вы пытаетесь вступить в контакт с людьми в другой стране, офицерами, которые представляют собой замкнутую касту, и наши возможности контролировать их и влиять на них весьма ограничены".
И наконец, обсуждался вариант поддержки повстанческого движения. "Еще одна идея, которая определенно имеет много сторонников в Вашингтоне, - это поддержка каких-нибудь повстанцев, - говорит Кеннет Поллак. - Как многие из вас знают, организация "Муджахеддин-аль-хальк" хотела бы, чтобы Соединенные Штаты использовали для этой цели ее. Однако нам требуется дееспособная повстанческая организация с широкой опорой по всей стране. В Иране нет организации, которая отвечала бы обоим критериям".
Сценариев много. Выбирать не из чего
Получается, при всем обилии сценариев выбирать Вашингтону не из чего. Еще один участник дискуссии Брюс Райдел нарисовал три наиболее вероятных, по его мнению, варианта развития событий в Иране:
"Уровень насилия, которое применяет режим, достаточен для того, чтобы убедить оппозицию, что выходить на улицы слишком опасно, и мы наблюдаем сейчас спад протестной активности. Это как раз то, на что рассчитывают Хаменеи и Ахмадинеджад. Конечно, в конечном счете это ослабляет режим, потому что это реальная оппозиция. Если даже оппозицию удастся запугать на время, ситуация беспрецедентна. Что это означает для Соединенных Штатов и особенно для администрации Обамы? Во многих отношениях это возвращает нас к положению, которое существовало в начале июня".
Начало июня – это ситуация, которая существовала до выборов. США должны забыть о фактах насилия и продолжать свою политику "вовлечения". Но возможен, полагает Брюс Райдел, и вариант обострения противостояния: "Второй сценарий, который я считаю возможным, я назвал бы "сценарием Тяньаньмэнь". Запугать оппозицию не удалось, акции протеста продолжаются, и все заканчивается массовой расправой. Это будет нечто такое, чего мы еще не видели. По разным оценкам, в Иране на сегодняшний день погибли несколько десятков человек. В "черную пятницу" в 1978 году в Иране было убито свыше ста человек. Сколько погибло на площади Тяньаньмэнь, никто не знает точно, но по консервативной оценке – две с половиной тысячи человек. Так что не думайте, что вы уже видели расправу – реальная резня может оказаться куда более кровавой. Разница с площадью Тяньаньмэнь будет та, что вы ничего не увидите в прямом эфире CNN. По крайне мере, один урок иранский режим из китайского опыта усвоил. Вполне очевидно, что для администрации Обамы это самый плохой вариант. Это ужасное зрелище подорвет волю к демократии и переменам в регионе".
Есть надежда и на внутренние противоречия в иранском руководстве. "Третий сценарий – это сценарий перемен в Тегеране, - говорит Брюс Райдел. - Существует сотня различных вариантов этого. Как это могло бы выглядеть – форма политической сделки, некий компромисс, который даст оппозиции почувствовать, что она чего-то достигла, что она получила право голоса в политике – точно предположить невозможно. Но не исключено, что в какой-то момент Хаменеи придет к выводу, что Ахмадинеджад превратился в обузу и пора от него избавиться. Рафсанджани (Хашеми Рафсанджани, с 1989 по 1997 год президент Ирана, ныне – председатель "Совета по целесообразности". – РС) и другие – мастера такого рода компромиссов. Для Соединенных Штатов, я считаю, это реальная возможность. Даже если мы не до конца понимаем смысл перемен, даже если это не те перемены, в которые верим мы, но те, в которые верят иранцы, – это шанс".
В ответ на заявление Барака Обамы Махмуд Ахмадинеджад сказал, что президент повторяет ошибку своего предшественника, вмешивается во внутренние дела Ирана и что ему следует выразить сожаление в связи с происходящим в Иране. Белый Дом, в свою очередь, объявил, что приглашения иранским дипломатам на приемы в посольствах США по случаю Дня независимости аннулированы. Впрочем, ни один иранский дипломат приглашения и не принял.
Выбор Обамы
Иранская проблема была одним из самых острых вопросов президентской кампании, и Барак Обама сформулировал свою иранскую доктрину уже тогда. Он намеревался проводить политику так называемого "вовлечения", то есть мягкой, терпеливой дипломатической работы с Ираном, дабы его руководство само убедилось в выгоде хороших отношений с США. Став президентом, Обама предложил Тегерану прямые переговоры без посредников и предварительных условий. Этим он навлек на себя резкую критику справа.
Массовые акции протеста в Тегеране после президентских выборов и их жестокое подавление застали администрацию Обамы врасплох. Президенту потребовалось несколько дней, чтобы сформулировать свою тщательно сбалансированную позицию. Наконец во вторник он ее высказал.
"Соединенные Штаты и международное сообщество потрясены и возмущены угрозами, избиениями и арестами в последние дни, - заявил президент США. - Я решительно осуждаю подобные несправедливые действия и вместе с американским народом скорблю о каждой невинной жертве.
Я дал ясно понять, что Соединенные Штаты уважают суверенитет Исламской Республики Иран и ни в коем случае не вмешиваются в дела Ирана. При этом, однако, мы обязаны воздать должное отваге и достоинству иранского народа и оценить замечательные свежие веяния внутри иранского общества. Одновременно мы сожалеем о применении насилия против мирных граждан, где бы оно ни имело места.
Иранцы пытаются вести дебаты о своем будущем. Кое-кто в Иране, особенно в иранском правительстве, стремится избежать этих дебатов, обвиняя Соединенные Штаты и Запад в разжигании протестов по следам выборов. Подобные обвинения совершенно очевидно являются лживыми. Они представляют собой явную попытку отвлечь внимание от того, что реально происходит внутри Ирана. Навязшая в зубах тактика напоминания о старых раздорах ради того, чтобы свалить вину на зарубежные страны, больше в Иране не пройдет. Дело не в США и не в Западе, дело в самих иранцах и в том будущем, которое они – и только они – для себя выберут.
Мы обязаны воздать должное отваге и достоинству иранского народа и оценить замечательные свежие веяния внутри иранского общества
И вот что мы видим. Мы видим, с каким беспримерным достоинством десятки тысяч иранцев в молчании проходят по улицам. Мы видим, как люди всех возрастов требуют, чтобы их голоса на выборах учитывались и их мнения принимались во внимание. Но прежде всего мы видим, как женщины не боятся насилия и угроз: мы были потрясены тем, как женщина истекает кровью прямо на улице. Ее гибель – это горестная и тяжкая утрата, но мы знаем: тех, кто выступает за справедливость, история в итоге всегда оправдывает.
Выступая в Каире, я сказал, что подавление идей никогда не приводит к их исчезновению. Жители Ирана обладают неотъемлемым правом собираться и свободно высказывать свое мнение. Если иранское правительство ожидает уважения со стороны международного сообщества, оно обязано уважать эти права и выполнять волю своего народа. Оно должно править на основе согласия, а не принуждения. К этому призывают сами иранцы, и оценивать действия своего правительства тоже будут сами иранцы".
"Это то, чего Ирану не хватало"
В тот же день один из вашингтонских мозговых центров – Институт Брукингса – организовал дискуссию об американской политике в Иране. Сотрудник института Сюзанна Мелони призналась, что события в Тегеране стали полнейшей неожиданностью для американского экспертного сообщества: "Многие из присутствующих здесь вот уже несколько месяцев участвуют в дискуссии об иранских выборах. Это было предсказуемое событие, как и соперничество кандидатов. Дополнительное значение этим выборам придавал тот факт, что на них решалась судьба Ахмадинеджада, а также то, что это был важный момент для новой американской администрации. Так что к ним было приковано повышенное внимание, но могу сказать с определенной долей уверенности, что никто в этом городе, полагаю, что и в других столицах мира, а пожалуй, и в самом Иране не ожидал событий, свидетелями которых мы стали в последние 10 дней".
Вмешаться или наблюдать?
Что же надлежит делать Вашингтону? Безучастно взирать на расправу? Поддержать оппозицию? Но каким образом? По этим вопросам единства мнений нет. Одни эксперты считают, что США должны заниматься исключительно проблемой ядерного вооружения Ирана, а все остальное – внутреннее дело и должно быть предоставлено естественному ходу событий. Другие – что без смены режима невозможно ни остановить ядерное вооружение, ни добиться от Тегерана прекращения поддержки терроризма.
Директор Центра ближневосточных исследований Института Брукингса Кеннет Поллак представил коллективный труд, авторы которого рассматривают все возможные варианты развития событий:
Но возможно и военное решение проблемы. "Разумеется, не всех интересует этот по преимуществу дипломатический подход к Ирану, - констатирует эксперт. - Поэтому мы решили также рассмотреть три военных сценария. Первый сценарий – это вторжение. Идея заключается в том, что мы разом решаем все разнообразные проблемы, связанные с Ираном. Сделать то же самое, что мы сделали в Ираке и Афганистане: вторгнуться в страну, свергнуть режим, ликвидировать ядерную программу и начать с самого сначала. Этот вариант влечет за собой и очевидные проблемы".
И наконец, обсуждался вариант поддержки повстанческого движения. "Еще одна идея, которая определенно имеет много сторонников в Вашингтоне, - это поддержка каких-нибудь повстанцев, - говорит Кеннет Поллак. - Как многие из вас знают, организация "Муджахеддин-аль-хальк" хотела бы, чтобы Соединенные Штаты использовали для этой цели ее. Однако нам требуется дееспособная повстанческая организация с широкой опорой по всей стране. В Иране нет организации, которая отвечала бы обоим критериям".
Сценариев много. Выбирать не из чего
Получается, при всем обилии сценариев выбирать Вашингтону не из чего. Еще один участник дискуссии Брюс Райдел нарисовал три наиболее вероятных, по его мнению, варианта развития событий в Иране:
"Уровень насилия, которое применяет режим, достаточен для того, чтобы убедить оппозицию, что выходить на улицы слишком опасно, и мы наблюдаем сейчас спад протестной активности. Это как раз то, на что рассчитывают Хаменеи и Ахмадинеджад. Конечно, в конечном счете это ослабляет режим, потому что это реальная оппозиция. Если даже оппозицию удастся запугать на время, ситуация беспрецедентна. Что это означает для Соединенных Штатов и особенно для администрации Обамы? Во многих отношениях это возвращает нас к положению, которое существовало в начале июня".
Есть надежда и на внутренние противоречия в иранском руководстве. "Третий сценарий – это сценарий перемен в Тегеране, - говорит Брюс Райдел. - Существует сотня различных вариантов этого. Как это могло бы выглядеть – форма политической сделки, некий компромисс, который даст оппозиции почувствовать, что она чего-то достигла, что она получила право голоса в политике – точно предположить невозможно. Но не исключено, что в какой-то момент Хаменеи придет к выводу, что Ахмадинеджад превратился в обузу и пора от него избавиться. Рафсанджани (Хашеми Рафсанджани, с 1989 по 1997 год президент Ирана, ныне – председатель "Совета по целесообразности". – РС) и другие – мастера такого рода компромиссов. Для Соединенных Штатов, я считаю, это реальная возможность. Даже если мы не до конца понимаем смысл перемен, даже если это не те перемены, в которые верим мы, но те, в которые верят иранцы, – это шанс".
В ответ на заявление Барака Обамы Махмуд Ахмадинеджад сказал, что президент повторяет ошибку своего предшественника, вмешивается во внутренние дела Ирана и что ему следует выразить сожаление в связи с происходящим в Иране. Белый Дом, в свою очередь, объявил, что приглашения иранским дипломатам на приемы в посольствах США по случаю Дня независимости аннулированы. Впрочем, ни один иранский дипломат приглашения и не принял.
