Вопреки общепринятому в мировой историографии стереотипу, согласно которому европейская традиция ведет начало в России лишь с XVIII века (будь то с царствования Петра I или Екатерины II) и обязана своим происхождением иностранному влиянию, великое множество исторических фактов свидетельствует: Россия родилась европейской страной.
Конечно, надо признать, что с самого начала её «договорной» (европейской) традиции противостояла соперничающая с нею традиция патерналистская (холопская). Более того, после победы в середине XVI века иосифлянской Контрреформации и вдохновленной ею самодержавной революции Ивана IV холопская традиция восторжествовала. Но правда и то, что предшествовали её победе не только три с половиной века Киевско-Новгородской Руси, но и Европейское столетие постмонгольской России.
Нет сомнения, холопская государственность сделала всё от неё зависящее за отведенные ей четыре с лишним столетия , чтобы увековечить свою победу. Начиная от православного фундаментализма и обязательной службы дворянства, закрепостившей элиты страны, до тотального порабощения соотечественников, от "сакрального" самодержавия до экспансионистской империи и мифологии Третьего Рима, веками выстраивала она в стране несокрушимую, казалось, антиевропейсую крепость, предназначенную навсегда похоронить её европейскую соперницу. Даже иноземное иго оказалось не в силах так надругаться над своей страной, как отечественная холопская государственность. Во всяком случае, не закрепостили, в отличие от неё, монголы ни русское крестьянство, ни русскую элиту, а уж для русской церкви оказались они самыми надежными покровителями.
И тем не менее, наследники Европейского столетия России сумели между 1696 и 1991 годами не только пробить зияющие бреши в холопской твердыне, но и дотла разрушить все её институциональные бастионы. Одно за другим пали и православный фундаментализм, и обязательная служба дворянства, и крестьянское рабство, и «сакральное» самодержавие, и империя. Все обратились в историческую труху. По сути, ничего от антиевропейской крепости не осталось, кроме мощных патерналистских стереотипов, внедрённых ею за столетия в массовое сознание.
Конечно, и эта ментальная инерция – грозный противник. Она может быть – а может и не быть – преодолена лишь в идейной войне против эпигонов холопской традиции. Иначе говоря, зависят перспективы европейской традиции в России от того, сумеют ли наследники её Европейского столетия добиться такого же успеха в идейной войне против ментальной инерции холопства, какого добились их предшественники в разрушении институтов холопской государственности.
Собственно, этой теме я посвятил вышедший недавно в России трехтомник - «Россия и Европа. 1462-1921». Его обсуждение уже идет в ЖЖ. Мне бы очень хотелось, чтобы эта дискуссия продолжилась и на сайте Радио Свобода
Конечно, надо признать, что с самого начала её «договорной» (европейской) традиции противостояла соперничающая с нею традиция патерналистская (холопская). Более того, после победы в середине XVI века иосифлянской Контрреформации и вдохновленной ею самодержавной революции Ивана IV холопская традиция восторжествовала. Но правда и то, что предшествовали её победе не только три с половиной века Киевско-Новгородской Руси, но и Европейское столетие постмонгольской России.
Нет сомнения, холопская государственность сделала всё от неё зависящее за отведенные ей четыре с лишним столетия , чтобы увековечить свою победу. Начиная от православного фундаментализма и обязательной службы дворянства, закрепостившей элиты страны, до тотального порабощения соотечественников, от "сакрального" самодержавия до экспансионистской империи и мифологии Третьего Рима, веками выстраивала она в стране несокрушимую, казалось, антиевропейсую крепость, предназначенную навсегда похоронить её европейскую соперницу. Даже иноземное иго оказалось не в силах так надругаться над своей страной, как отечественная холопская государственность. Во всяком случае, не закрепостили, в отличие от неё, монголы ни русское крестьянство, ни русскую элиту, а уж для русской церкви оказались они самыми надежными покровителями.
И тем не менее, наследники Европейского столетия России сумели между 1696 и 1991 годами не только пробить зияющие бреши в холопской твердыне, но и дотла разрушить все её институциональные бастионы. Одно за другим пали и православный фундаментализм, и обязательная служба дворянства, и крестьянское рабство, и «сакральное» самодержавие, и империя. Все обратились в историческую труху. По сути, ничего от антиевропейской крепости не осталось, кроме мощных патерналистских стереотипов, внедрённых ею за столетия в массовое сознание.
Конечно, и эта ментальная инерция – грозный противник. Она может быть – а может и не быть – преодолена лишь в идейной войне против эпигонов холопской традиции. Иначе говоря, зависят перспективы европейской традиции в России от того, сумеют ли наследники её Европейского столетия добиться такого же успеха в идейной войне против ментальной инерции холопства, какого добились их предшественники в разрушении институтов холопской государственности.
Собственно, этой теме я посвятил вышедший недавно в России трехтомник - «Россия и Европа. 1462-1921». Его обсуждение уже идет в ЖЖ. Мне бы очень хотелось, чтобы эта дискуссия продолжилась и на сайте Радио Свобода
