Марина Тимашева: 28 мая в Московском художественном театре имени Горького дает концерт группа “Аквариум”. В программе – старые вещи и композиции с последнего альбома “Лошадь белая”, на сцене – семь человек: сам БГ, басист “золотого состава” “Аквариума” Александр Титов, ирландский флейтист Брайан Финнеган, Андрей Суротдинов, Борис Рубекин, Игорь Тимофеев, Алик Потапкин. Борис Гребенщиков недавно перенес тяжелую операцию на сердце, но выглядит он отлично. Загорел ( видимо, потому, что был в Китае), сбрил длиннющую бородку, которую растил, чтобы завязывать ее сзади, как поступают все сикхи, зато отрастил волосы – выяснилось, что голову брил не потому, что лысеет, волосы по-прежнему роскошные и пышные. Короче, человек в хорошей форме – и дай ему Бог. А на студии “Солид-рекордз” вышел новый альбом, называется смешно “Зомбияйц” (http://www.svobodanews.ru/content/article/1736793.html). В него вошло 14 песен, написанных в 80-е годы, но сыгранных в концертах 98-го, и звучат они совершенно иначе, чем на ранних записях. Я обращаюсь к Борису Гребенщикову:
Как я понимаю, вы - не очень большой любитель издания концертных альбомов с записями старых песен, почему в этот раз вы откликнулись на предложение?
Борис Гребенщиков: Получается так, что ряд моих близких друзей занимаются выпуском компактов. В частности, Андрей Гаврилов. И он очень давно обсуждает со мной возможность выпустить этот концерт, тот концерт, третий концерт… И, наконец, кажется, пришло время, потому что я послушал эту штуку и понял, что так, как мы играли здесь на этом “Зомбияйце”, мы раньше не играли и играть не будем. Это ни на что не похоже. И сейчас я отслушиваю ленту за лентой, концерт за концертом, то, что мне Андрей подсунул, и вдруг слышу какие-то вещи, о которых я даже не знал, что они существуют, не знал, что это было записано. Я просто знаю, что если бы я нашел редкие записи Дилана, где Дилан поет какие-то вещи не так, как он их поет на пластинке, или другие песни, которых я вообще не знаю, я бы сказал: о, как это здорово, как мне это нравится. Вот я отношесь к творчеству “Аквариума” так же, как я отношусь к творчеству своих любимых групп. Прошлое так далеко от меня, что я могу считать, что это “Битлз” или бэнд, или оркестр альбиносов племени Папуа. Я их слушаю и думаю: как это мило! Я бы не отказался, чтобы это было на компакт-диске, тысяча экземпляров.
(Звучит песня “Трамвай”)
Марина Тимашева: Какая-то странная история приключилась в Тюмени. Заявление в прокуратуру…Что там произошло?
Борис Гребенщиков: Я не осведомлен точно. Я слышал, что юрист из Тюмени по фамилии Ямщиков подал бумагу в Генеральную прокуратуру или еще куда-то о том, что хорошо бы Гребенщикова лишить ордена, потому что его песни только разлагают народ, призывают к содомии, алкоголизму, наркомании и ряду еще явлений. И он обосновывает свое письмо кусочками из каких-то песен, цитирует даже те песни, которые я никогда не пел, как “Холодное пиво”. То есть, вероятно, он никогда не слушал записи, он просто читал тексты. Вполне понимаю его негодование. Я должен сказать, что я не волен распоряжаться тем, как люди воспринимают мои песни. Когда я песню написал и ее спел, она больше не моя, она становится вашей, народной, и что в человеке есть, то он в эту песню и вкладывает. Если он слышит в этих песнях именно про наркоманию, содомию и все остальное, значит, это у него на душе. Другие люди слышат другое. Я ему не судья, потому что, если он хочет видеть это так…. Орден тоже не я себе выпрашивал, мне его дали.
Марина Тимашева: Вообще довольно странная история, потому что где-то месяц-полтора тому назад разразился такого же рода конфликт, скандал, даже не знаю точного слова для описания, в городе Калининграде, бывшем Кенигсберге. Там режиссер Евгений Марчелли поставил пьесу Горького “Дачники”, и группа людей написала заявление в прокуратуру, и лично прокурору, что это разврат, растление несовершеннолетних, люди пришли с детьми в театр… Зачем они пришли с детьми на пьесу Горького “Дачники” вечером, я не понимаю. И понять, что у нас за активизация каких-то странных людей, тоже не в силах
Борис Гребенщиков: Мне кажется, что потенциал для этого всегда есть, потому что всегда есть люди, которые, недостаточно владея массивом культуры, считают, что все должно помещаться именно в те рамки, которые они знают. И поэтому такие люди всегда пририсовывают Аполлону штаны, проводят всевозможные мероприятия для того, чтобы подогнать всю человеческую культуру под свое видение . Так было всегда, так будет всегда. В какие-то периоды не до этого, в какие-то периоды это начинает вылезать. Это может быть страшным, а может быть просто смешным. Самое страшное, что мы не знаем грань между одним и другим. Где кончается смешное и начинается страшное, мы никогда не можем узнать. История с Гитлером - очень ясное доказательство.
Марина Тимашева: Начинается, наверное, и заканчивается в самом человеке в тот момент, когда ему сначала страшно, а потом, почему-то, делается то же самое смешно, или сначала то, что кажется смешным, оказывается страшным. Это, видимо, внутри человека.
Борис Гребенщиков: Пока это происходит на уровне отдельных вещей, это можно объяснить случайностью. Если это будет «Постановление о журнале “Звезда”», тогда это будет показатель того, что происходит в обществе.
Марина Тимашева: Боря, а какой орден - «За заслуги перед Отечеством»?
Борис Гребенщиков: Да.
Марина Тимашева: Какой степени?
Борис Гребенщиков: Насколько я помню, четвертой.
Марина Тимашева: Вы его носите?
Борис Гребенщиков: Нет, я его храню дома.
Марина Тимашева: Я знаю, что на днях Борису Акунину, он же Григорий Чхартишвили, вашему другу, японцы вручили свой орден.
Борис Гребенщиков: Тоже очень красивый орден - что-то с розеткой и чем-то еще.
Марина Тимашева: Розеткой?
Борис Гребенщиков: Да, там розетка на нем есть.
Марина Тимашева: Розетка, чайная церемония. Ну, японцы, наверное, не станут отнимать ордена с помощью своей генеральной прокураторы.
Борис Гребенщиков: Это было бы интересно. Гриша вчера как раз говорил про круговорот орденов в природе, « у тебя убудет, у меня прибудет».
(Звучит песня «Неизъяснимо»
Марина Тимашева: Мне интересна идея, когда новый альбом «Аквариума» был выложен в интернет и люди могли скачать его бесплатно или заплатить какие-то деньги по своему разумению. И я на днях где-то прочитала, что какая-то знаменитая американская группа тоже выложила свой альбом.
Борис Гребенщиков: Две – «Radiohead» делают то же самое.
Марина Тимашева: Они выложили свой последний альбом, и буквально за первую же неделю собрали до концертов, чуть ли не семь миллионов долларов.
Борис Гребенщиков: Не совсем так, но в итоге, конечно, они собрали. Но они - группа номер один в мире, так считается.
Марина Тимашева: Я не знаю, права ли я, но мне кажется, что это отчасти похоже на подпольную систему распространения магнитных пленок. Я сейчас имею в виду не обстоятельства, которые к этому приводят, они разные: тогда нельзя было легально, делали подпольно. Теперь это совершенно легально, но выходит, что это, в общем, та же самая схема, просто с новой технологией, или нет?
Борис Гребенщиков: Та же самая схема, с новой технологией, но на это раз неограниченная рамками одной страны или одной культуры, потому что интернет не имеет этих разделений и ограничений. Мне это страшно нравится, потому что, наконец, мечта сбылась. Вот ты сделал что-то, выкладываешь и говоришь всему миру, всей Вселенной: хотите - берите!
Марина Тимашева: Но вот в случае с иностранцами я все понимаю - люди, не привыкшие ни к какой халяве, приученные к тому, чтобы соблюдать законы, в общем, заплатят. А у нас?
Борис Гребенщиков: Там тоже есть какая-то определенная зависимость. Все это уже вычислено, сколько процентов людей скачают бесплатно, сколько процентов что-то заплатит, сколько-то процентов заплатят много. У нас немножко по-другому. У нас все, кто хотят, так или иначе, скачивают бесплатно, все равно - выставляем мы или не выставляем. И слава Богу. Но есть люди, которые искренне хотят чем-то поделиться. Вот я скачал, и хочу тоже чем-то поделиться. Ведь такого же раньше в человечестве не было. Это впервые такое происходит, мы еще не знаем, как на это реагировать, но мне кажется, эта система единственно справедливая, потому что я сам много скачиваю бесплатно, но и очень много покупаю, и мне кажется, что нужно давать людям возможность. Раз есть возможность чем-то поделиться бесплатно, значит, нужно это сделать.
Марина Тимашева: Несколько лет назад телеканал “Культура” стал показывать спектакли, а потом подключились, в смысле интернета, очень деятельные люди, они придумали фестиваль “Театральная паутина”. В интернет выкладывали целые спектакли, и люди во всех странах мира могли эти спектакли посмотреть. Сперва был переполох: как мы покажем это и в интернете, и по телевизору, а кто же купит билеты на наши спектакли? А потом оказалось, что люди стали едва ли не больше покупать билетов.
Борис Гребенщиков: Потому что хочется это почувствовать. Увидеть одно, а почувствовать - это совершенно другое.
Марина Тимашева: То есть, схема эта работает и в музыке?
Борис Гребенщиков: В меньшей степени, потому что концерт - не совсем то же самое, что запись альбома.
Марина Тимашева: Иными словами, если человек, например, скачивает этот альбом, то вероятность, что он его купит невелика?
Борис Гребенщиков: Нет, скорее всего, он его купит из уважения, из благодарности или из желания послушать в лучшем качестве. Но это вопрос, скорее, потери лица или обретения лица. Когда ты что-то делаешь и говоришь: “А теперь вы мне обязательно заплатите за это”, это немножко потеря лица. Ты можешь со мной переспать, но денежку положи сначала, и, вообще, “выкладывай кошелек”, как пела группа “Металлика”.
Марина Тимашева: Ну, это такое сравнение - переспать можно по любви, а можно и за деньги.
Борис Гребенщиков: Мы - за любовь.
Марина Тимашева: Мы - тоже.
Все знают, что вы перенесли сложную операцию, концерты сейчас даются с большим трудом?
Борис Гребенщиков: Нет никакого труда абсолютно. Наоборот, мне даже интереснее сейчас. Я знаю, что я могу, чего я не могу и мне это страшно интересно. Вот я перестал курить на время, и мне страшно интересно.
Марина Тимашева: А что вы делали в Китае?
Борис Гребенщиков: В Китае мне вкалывали иголки, во-первых, чтобы поправить какие-то там рефлексы, а во-вторых, мне нужно было Шаолинь посмотреть.
Марина Тимашева: Монастырь?
Борис Гребенщиков: Да, я ездил вместе со своим приятелем, который монах Шаолиня, Леша Маслов, потом у меня была встреча с такими главными бойцами Шаолиня. На самом деле, это лучше никому не рассказывать, потому что это - сакральное.
Марина Тимашева: Вот мы как-то разговаривали об изобразительном искусстве, и вы тогда сказали, что выделаете для себя импрессионистов. Это осталось?
Борис Гребенщиков: Остается. И два периода меня приводят в восторг. Меня приводит в восторг 15-й век, потому что так и я вижу все это, и приводят меня в восторг импрессионисты, потому что тоже я это вижу.
Марина Тимашева: 15-й век вы имеете в виду …?
Борис Гребенщиков: Я имею в виду фламандцев. Жерар Давид меня приводит в восторг, я по всему миру езжу и ищу его.
Марина Тимашева: А импрессионисты? Можно как-то объяснить любовь именно к ним?
Борис Гребенщиков: Объяснить нельзя, но когда я слушаю свои любимые песни, какие-то самые священные, ощущение вот этой новизны, яркости красок и невероятной фантастики. То же самое, когда я смотрю на картину Моне, я чувствую то же самое.
Марина Тимашева: Там вообще много, много воздуха, из-за этого?
Борис Гребенщиков: Да, воздух цвета. Я не знаю, из-за чего эта магия, но это настоящая магия. И не только у Моне. Моне я очень люблю, но и у Ренуара это есть, у Сислея это есть, и у Вламинка это есть, у Сезанна, Господи прости, это есть, у всех.
Марина Тимашева: Есть люди, которые просто ходят по музеям и смотрят на подписи. Написано “Леонардо да Винчи” или “Микеланджело”, они тогда останавливаются, а если написано что-то, чего они не знают, проходят мимо. Я, скажем, просто вхожу в зал и, если какая-то работа привлекает мое внимание, я могу перед этой работой просидеть сутки, пока не выгонят из музея.
Борис Гребенщиков: Если это незнакомый музей, то я просто иду и смотрю, что привлечет мое внимание. Когда привлекает что-то, я там торчу какое-то время, потом иду дальше смотреть, нет ли там чего-нибудь еще.
Марина Тимашева: Вы делаете программу на радио, и в ней звучит очень много классической музыки. Тут есть аналогия с живописью, то есть, я люблю Моне или Манэ, и я люблю Дебюсси?
Борис Гребенщиков: При всей ограниченности медиума классической европейской музыки, некоторые ее образцы, по-своему, совершенны. Про Третью симфонию Брамса, понятно, все знают, что он такая, для меня, наверное, это совершенство. Но при этом Седьмая симфония Брукнера еще выше, она еще лучше.
Марина Тимашева: Вы в детстве слушали классическую музыку дома?
Борис Гребенщиков: Меня мама таскала в филармонию, а дома не слушал.
Марина Тимашева: А когда появился свой собственный, человеческий интерес?
Борис Гребенщиков: 60-е - 70-е годы, в общем, нужно было обязательно иметь пластинки, музыку гагаку, Вивальди, что-нибудь еще такое, еще лучше - какой-нибудь Перселл. О, Перселл - круто! Битлы и Перселл - вот это то, что надо. На этом уровне я всегда слушал, естественно. А потом как-то это началось последние лет десять, мне стало не хватать каких-то вещей в музыке, и вдруг я Брукнера начинаю слушать и понимаю, что то, как брасс, медно-духовые сделаны у «Beatles» в Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band, как Мартин их аранжировал, - вот откуда он это взял. И когда я это услышал, я понял, что Четвертая симфония Брукнера это развернутый “Сержант”. Естественно, мне стало интересно, я кинулся и слушал… если раз сорок прослушать, то начинаешь ориентироваться в архитектуре. Тут становится интересно. Нужно просто очень много слушать.
Марина Тимашева: В жизни вообще все нормально?
Борис Гребенщиков: В жизни кончился этап и начался новый, а что это за новый этап я понятия не имею, и это страшно интересно.
Марина Тимашева: А как определить, что кончился?
Борис Гребенщиков: А ощущение. То, что было, было великолепно, а сейчас пошло что-то другое, и нужно все переименовывать. Прошлое было прекрасным, я его обожаю, но я его не помню.
(Звучит песня “Русская тоска”)
Марина Тимашева: Так и поговорили мы с тем, которого я люблю – с Борисом Гребенщиковым. Но меня продолжала беспокоить история с заявлением в прокуратуру. И я попросила Илью Смирнова ее прокомментировать
Илья Смирнов: Когда в Генеральную прокуратуру поступило из Тюмени заявление на Бориса Гребенщикова – с обвинениями в пропаганде алкоголя, содомии, тунеядства, суицида и анархии – то поклонники группы АКВАРИУМ, будучи людьми грамотными, заметили, что заявление выдержано в странном стиле, скорее публицистическом. Хотя заявитель был представлен в СМИ как “юрист” или даже “адвокат”. И возник интерес: что за юрист, какие вёл судебные дела, в какой состоял коллегии. К сожалению, богатые ресурсы Интернета не помогли с конкретным ответом. Зато всплыло множество историй про гражданина из Тюмени по имени Ямщиков Дмитрий, который: участвовал в коммунистическом пикете у здания ФСБ http://www.vecherka.org/evrp/2005_01/04.shtml/ , состоял председателем правления благотворительного фонда http://www.cikrf.ru/postancik/Zp070614.jsp, на сайте Российского Народно-Демократического Союза фигурирует как руководитель тюменского отделения этого союза (ну совсем не коммунистического!) http://www.nardemsoyuz.ru/pages/contacts/regions.html. Также Дмитрий Ямщиков у нас выступал за права неправительственных организаций http://hroorg.mastertest.ru/ngo/about/2006/01/26-2.php, правда, уже не как юрист, а как “философ”. Он значился доверенным лицом М.М. Касьянова на выборах http://www.cikrf.ru/postancik/Zp070614.jsp Господин Ямщиков даже подавал заявку на проведение в Тюмени гей-парада http://www.newizv.ru/news/2005-08-23/30304/, приведя в замешательство местных гомосексуалистов, которые совершенно не просили о такой услуге и не заказывали скандал. И вот только что в ЖЖ появился комментарий от имени заявителя, там сказано, что взвиться на битву с Гребенщиковым вдохновили политические агитки некоей госпожи Трегубовой.
Может быть, всё эти разные люди, полные тёзки, по случайному совпадению собравшиеся в Тюмени и занявшиеся там политикой. Но слишком уж политика похожа на то, что во времена Азефа и Савинкова называли “провокацией”, а теперь почтительно “политттехнологией”. И думаю, что мотивы не исчерпываются саморекламой за счет кого-то очень большого, как в басне Крылова. Мы постоянно сталкиваемся с тем, что под вывеской искусства людям, извините за выражение, “впаривают” человеконенавистнический суррогат. Власть, закон этому не препятствуют. Еще и деньги подбрасывают из бюджета. То на фильм “Сволочи”, то на выставки мусора. Соответственно, людям приходится самим как-то защищать свое достоинство, душевное здоровье своих детей. И вдруг по тому же сценарию разыгрывается кампания - против кого? Против Гребенщикова. Знаете, с ним можно соглашаться или не соглашаться в конкретных вопросах, любить или не любить конкретные песни, но совершенно очевидно, что это выдающийся художник, и его позиция как в искусстве, так и в общественной жизни, в общем, нормальная, взвешенная, гуманистическая. Антигребенщиковское шоу дискредитирует саму возможность общественного самоопределения в сфере культуры, в сущности, дискредитирует, обращает в посмешище демократию как таковую.
Зато у Бориса теперь есть материал для продолжения “Древнерусской тоски”. Гей-парад “юристов” и “философов” “бродит строем” вокруг Генеральной прокуратуры с заявлением на сэра Пола Маккартни.
