В России весьма популярен французский писатель Мишель Уэльбек. Он пишет о том, что в современном мире главное – поп-музыка и секс, его должны бы любить те «элементарные частицы», о которых он написал первый свой роман. Помню, что прочитав его, я толком не понял, что это: некая утопия или описание современных французских нравов? Со временем разобрался: Уэльбек делает некое художественное сгущение, доводя до гротеска нынешнюю культуру, сюжеты порнофильмов представляя как быт и нравы населения, даже больше – как единственно осуществимую и желательную норму.

Новый его роман «Возможность острова» только укрепляет в этом понимании. Уэльбек не бытописатель, конечно, он некий провокатор. Прежде всего вспоминается маркиз де Сад, тоже ведь больше провокатор, чем учитель жизни, уже в XVIII столетии увидевший, куда пойдет мир, чем чреваты фундаментальные посылки эпохи Просвещения. Эксцентрическое величие Сада в том, что он под видом сексуальных практик описал якобинский террор – и не постфактум в сатирической аллегории, а в упреждающем предвидении. Совершенно «садистскую» – даже и без кавычек – фразу написал Уэльбек в «Возможности острова»: «слить воедино коммерческие возможности порнографии и ультра-насилия» – осуществляемая задача современной культуры. Уэльбек открыто, опять же провокативно, расписывается в своей ненависти к мусульманам, но видит исламский фундаментализм как интегральную часть нынешнего мира, как элемент глобального единства.

По поводу Уэльбека можно вспомнить не только Сада, но и давнишнюю уже книгу Олдоса Хаксли «Прекрасный новый мир». Это мир, в котором технологическими методами производятся специализированные человеческие существа, не видящие больше в разделении труда проклятия и полностью удовлетворенные жизнью, посвященной всяческим сексуальным удовольствиям. У Хаксли это преобразование фантазии Уэллса в «Машине времени»: мир, разделенный на эолов и морлоков – нежных гедонистов и пещерных людоедов, периодически делающих набеги на первых. (Это можно считать описанием нынешнего терроризма.) Хаксли в отличие от Уэллса понял, что современная цивилизация вполне способна прокормить морлоков и приобщить их к радостям неограниченного секса. Затруднение в том, что исламские фундаменталисты как-то не по-нашему смотрят на секс.

Но за де Садом, Хаксли и Уэллсом у Мишеля Уэльбека обнаруживается еще одна фигура, причем гигантская – Достоевский. Уже Хаксли это увидел, построив свой роман как осуществление той программы, что задана в словах Великого Инквизитора: мы снимем с людей бремя невыносимой свободы, это сделает их счастливыми, они будут проводить время в радостных хороводах – правда, будут и работать, а мы, правящие, возьмем на себя тяжкое бремя знания добра и зла. Чем не «государство всеобщего благоденствия»? Только вот таких мудрых и сознательных правителей нет, процесс идет стихийно – развитием всяческой технологии, и Билл Гейтс никак не похож на Великого Инквизитора.

То ли еще будет, когда начнут человека не рожать, а клонировать, то есть отделят секс от воспроизводительной функции (ситуация, предвиденная у Хаксли).

В общем, Мишель Уэльбек, как выясняется, не сказал ничего нового, он только смотрит на современность вне идеализирующих шор. Мы продолжаем жить в великой эпохе Просвещения, приобщая к ней народы и континенты. Это называется глобализацией.