Иван Толстой: Фигура вождя сопутствовала нашему вещанию с самого начала – буквально с первого дня эфира, с 1 марта 53-го года. А потом было всё – и закрытые стороны биографии, и судьба ленинских соратников, и болезнь, и секретное политическое завещание (со знаменитой фразой “Сталин сосредоточил в своих руках…”), и любимые песни Ильича (как вот, например, эта – “Нелюдимо наше море”, “Пловец”, - которая сопровождала программу “Россия вчера, сегодня, завтра” - именно в этом исполнении), и много другое.
Сегодня мы предлагаем архивную панораму. Ленин с нами. Первый эфир, первый день вещания Радио Освобождение, 1 марта 53-го. Отрывок об истории Кронштадского восстания.
Диктор: 2 марта (1921) за подписью Ленина появилось воззвание. В нем Кронштадтское движение было названо мятежом и утверждалось, что кронштадтцы восстали по наущению царских генералов, что в их контрреволюционном заговоре учувствуют социалисты-революционеры. Петроград был скоро усмирен. Осадное положение и правительственный террор сломили его сопротивление. Нужно сказать, что коммунисты, утопив Кронштадтское восстание в крови, правильно оценили его политический смысл и значение. Не без влияния этого восстания Ленин пошел на уступки недовольному населению и был вынужден провозгласить так называемую Новую Экономическую Политику или НЭП. Он понял, что Кронштадтское восстание было не просто военным бунтом, а отголоском широкого народного и, прежде всего, рабочего и крестьянского недовольства. В историю борьбы за свободу и счастье родины подвиг кронштадтцев вписан золотыми буквами.
Иван Толстой: Первая большая программа о Ленине, сохранившаяся в нашем архиве, относится к 58-му году. 21 января в эфир вышел радиомонтаж “День памяти Ленина”. Как давно это было – к микрофону могли сесть современники вождя, свидетели эпохи, соратники.
Диктор: В этом радиомонтаже вы услышите голоса бывшего члена Центрального комитета РСДРП Абрамовича, бывшего секретаря Исполкома Коминтерна Анжелики Балабановой, бывшего секретаря Всероссийского учредительного собрания Вишняка и, наконец, голос самого Ленина. Кроме этого, выдержки из книг, статей и выступлений Троцкого, Максима Горького, Бонч-Бруевича и ряда других. Сегодня день памяти Ленина. 88 лет отделяют нас от дня рождения Владимира Ильича Ульянова. 34 года прошло со дня его смерти. Мало кто остался в живых из ближайших сотрудников Ленина, из людей с ним работавших или просто его лично знавших. В Советском Союзе не только старые революционеры, принадлежавшие к различным политическим партиям, но и большевики, соратники Ленина, почти до последнего уничтожены. У нашего микрофона один из старейших работников Российской социал-демократической Рабочей Партии. Вы слышите голос одного из лидеров русских социал-демократов Рафаила Абрамовича Абрамовича.
Рафаил Абрамович: Я вступил в партию в 1899 году, значит, через год после образования РСДРП. Конечно, я тогда был еще совсем молодым человеком, но через четыре года я уже был членом Центрального комитета, и затем там, в этом Центральном комитете, не только с Лениным, но и с другими старыми большевиками, но и с Троцким, со всеми ними мы были в одном Центральном комитете. Тогда еще жили Плеханов, и Аксельрод, и Вера Засулич, и Лев Дейч, и целый ряд других старых революционеров. Вот мы все вместе работали до 1903 года. В 1903 году, на Втором съезде, наши линии разошлись, Ленин и некоторые его друзья настаивали на том, что нужно действовать методами диктатуры внутри партии и вне партии. Мы на это не пошли. Но в течение нескольких лет мы пытались поддерживать единство, надеясь на какое-то примирение. В 1912 году наши линии окончательно разошлись.
Диктор: Ленинский принцип централизма в партии Троцкий назвал “эгоцентрализмом”. Обвиняя Ленина в том, что сегодня мы назвали бы культом личности, Троцкий писал, что Ленин стремиться стать, по римской терминологии, диктатором. Вот как Троцкий характеризовал позицию Ленина.
“Добрые граждане - это те, у которых политическое сознание, развитое или не развитое - все равно - поворачивается сегодня благоприятной стороной к моему плану. Злые граждане - это те, у которых политическое сознание сегодня отворачивается от тех или других деталей моего плана. Их нужно воспитать. Нет, подавить, обессилить, уничтожить, устранить”.
Так писал Троцкий о позиции Ленина в произведении “Наши политические задачи” в 1904 году. Другой человек, хорошо лично знавший Ленина, - это женщина, посвятившая всю жизнь делу социализма, бывший секретарь Коммунистического Интернационала. У микрофона - Анжелика Балабанова.
Анжелика Балабанова: Каждый раз, когда Ленин соприкасался лично с кем-нибудь, например, главным образом, с его возможными сотрудниками, с членами движения, первый критерий был - может ли этот человек оказаться полезным движению. И тут же, конечно, он подразумевал, что этот человек будет подчиняться его роли, что у него не будет индивидуального отношения к вопросам, а что он беспрекословно будет идти по линии ЦК.
Диктор: То есть, по линии того ЦК, которое он создал в своей партии уже после вызванного им раскола в РСДРП. Подчинять членам партии свою волю. Об этом говорит и Рафаил Абрамович.
Рафаил Абрамович: Ленин всегда поддерживал фикцию коллективного руководства, но когда он был хозяином партии, он был фактическим ее хозяином. Его так и называли - хозяин.
Диктор: Близкое знакомство было с Лениным в Женеве, в 1903 году, у Николая Владиславовича Валентиновна, который состоял тогда в партии. Его книга “Встречи с Лениным” опубликована за границей, в Издательстве имени Чехова в Нью-Йорке. В продажу она в Советском Союзе не поступала, но статья о ней была опубликована в прошлом году в журнале “Вопросы литературы” № 8 и в “Комсомольской правде” 23 марта этого года. Валентинов пишет, что “для Ленина характерны были два психических состояния. Это состояние ража, бешенства, неистовства, крайнего нервного напряжения. И следующее за ним состояние изнеможения, упадка сил, явного увядания и депрессии. В нормальном состоянии Ленин тяготел к размеренной, упорядоченной жизни без всяких эксцессов, он хотел, чтобы она была регулярной, с точно установленными часами пищи, сна, работы, отдыха. Это равновесие, это нормальное состояние бывало только полосами, иногда очень кратковременными. В полосу одержимости перед глазами Ленина - только одна идея, ничего иного, одна в темноте ярко светящаяся точка, а перед нею - запертая дверь и в нее он ожесточенно, исступленно колотит, чтобы открыть или сломать. В его боевых кампаниях врагом мог быть вождь народников Михайловский, меньшевик Аксельрод, партийный товарищ Богданов, давно умерший, никакого отношения к политике не имеющий цюрихский философ Авенариус. Он бешено их всех ненавидит, хочет им дать в морду, налепить бубновый туз, оскорбить, затоптать, оплевать”.
22 января 1917 года Ленин говорил, что, быть может, он и не доживет до революции. Через шесть недель революция в Россия свершилась, а в апреле - Ленин в Петрограде. О Ленине в тот период, после Февральской революции, Максим Горький писал в своей газете “Новая жизнь”.
“Сам Ленин, конечно, человек исключительной силы. 25 лет он стоял в первых рядах борцов за торжество социализма. Он является одной из наиболее крупных и ярких фигур международной социал-демократии. Человек талантливый, он обладает всеми свойствами вождя. А также и необходимым для этой роли отсутствием морали и чисто барским безжалостным отношением к жизни народных масс. Ленин - вождь и русский барин, не чуждый некоторых душевных свойств этого ушедшего в небытие сословия. А потому он считает себя вправе проделать с русским народом жестокий опыт, заранее обреченный на неудачу”.
Рафаил Абрамович: Он был марксист какой-то особенный. Он был конечно, марксист, по крайней мере, в этот период.
Диктор: Речь идет о периоде до окончательного раскола РСДРП. Вы слышите голос Рафаила Абрамовича.
Рафаил Абрамович: Доказывал, как мы все, что в России социалистическая революция невозможна, что перескочить прямо из царизма в социализм нельзя, что нужен период демократического развития, развития индустрии капиталистической, развития классов, науки, образования, культуры, индустрии, сельского хозяйства, но все это он забыл в 1917 году, когда перед ним стал соблазн возможности захватить власть и действовать методом насилия. Этому соблазну он поддался, он пошел по этому пути. С последствиями, гибельность которых для человечества сейчас даже уже невозможно исчислить.
Диктор: 25 октября, в день захвата власти Лениным, Максим Горький назвал руководителей партии большевиков “слепыми фанатиками и бессовестными авантюристами”. Он писал:
“Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности и ко всей сумме тех прав, за торжество которых боролась демократия”.
В начале 18-го года собралось Всероссийское учредительное собрание. В свое время в “Искре” Ленин писал: “Мы требуем созыва всенародного Учредительного собрания, которое должно быть выбрано всеми гражданами, без изъятий, и которое должно установить в России выборную форму правления”.
Так писал Ленин в “Искре” 1 марта 1903 года. В 17-м году выборы в Учредительное собрание были проведены, в начале 18-го открылась сессия Собрания. Секретарем Учредительного собрания был Марк Вениаминович Вишняк. Сейчас он у нашего микрофона.
Марк Вишняк: В течение всей Февральской революции большевики не преставали обвинять Временное правительство, будто оно саботирует и затягивает выборы в Учредительное собрание. Когда же 18 января 18-го года Учредительное собрание открылось и большевики оказались в нем в меньшинстве, получив примерно одну четверть поданных голосов, Ленин немедленно Учредительное собрание разогнал. Решение это далось ему нелегко. Ближайший к Ленину человек в те дни - Бонч-Бруевич - так описывает Ленина в заседании Учредительного собрания:
“Владимир Ильич волновался и был мертвенно бледен, как никогда. В этой совершенно белой бледности лица и шеи его голова казалась еще больше, глаза расширились, он сел, сжал судорожно руки и стал обводить пылающими, сделавшимися громадными глазами всю залу от края и до края”.
Диктор: Бывший секретарь Учредительного собрания далее говорит:
Марк Вишняк: Матрос Железняков - анархист-коммунист - по инструкции, полученной им от комиссара по морским делам Дыбенко, потребовал, чтобы все присутствующие покинули помещение. В это время большевики и левые эсеры из Таврического дворца уже ушли, объявив собрание контрреволюционным.
Позднее непосредственные герои разгона Учредительного собрания были расстреляны советской властью. Матрос Железняков - за бандитизм, хотя позже большевики и включили его в число героев Гражданской войны, а Дыбенко - как врага народа, за фашизм и измену во время сталинской чистки маршалов и генералов. Но факт разгона первого за тысячелетие русской истории Собрания, избранного свободным волеизъявлением народа на основе всеобщего, равного прямого и голосования, увы, остался.
Диктор: Март 19-го года. Слушайте голос Ленина.
Владимир Ленин: В марте текущего, 1919 года, в Москве состоялся Международный съезд коммунистов. Этот съезд основал Третий Коммунистический Интернационал - союз рабочих всего мира, стремящихся к установлению советской власти во всех странах.
Диктор: Первым секретарем Коминтерна была Анжелика Балабанова. Она вместе Лениным основала Циммервальдское движение во время Первой мировой войны, приехала после Февральской революции в Россию и продолжала сотрудничать с Лениным. Вот как она описывает создание Коминтерна. У микрофона Анжелика Балабанова.
Анжелика Балабанова: Я приехала в Москву и застала в маленьком зале Кремля около тридцати людей сидевших. Среди этих тридцати был только один единственный легальный, в нашем смысле, представитель партии. Это был Эберлейн из Германии. Все остальные были либо уже эмигранты, жившие несколько лет в России, либо пленные. Так, например, скажем, был французский социалист, перешедший в коммунизм, - Садуль. Он приехал во время войны в Россию, сделался большевиком и остался там. Само собой разумеется, что для того, чтобы представлять партию на интернациональном конгрессе, нужно не только иметь на это полномочия, но, по крайней мере, если даже дело идет только о совещании, нужно быть в контакте с теми странами, которых представляешь на этом конгрессе. А об этом речи быть не могло.
Диктор: Балабанова была назначена секретарем, а Зиновьев -председателем Исполкома Коминтерна. Ленин был уверен, что мировая коммунистическая революция близка. Слушайте его голос.
Владимир Ленин: Еще недолго, и мы увидим победу коммунизма во всем мире, мы увидим основание Всемирной Федеративной Республики Советов.
Диктор: Мы спросили Балабанову, способствовал ли Коминтерн единству действия рабочего движения в мире.
Анжелика Балабанова: Об этом вообще речи быть не может, потому что в основании этой новой организации было проведение той линии, которую Ленин уже проводил уже в эмиграции и после Октябрьской революции. То есть - раскол, то есть - создание во всех странах маленьких групп, которые бы беспрекословно повиновались большевистским указаниям. Все то, что делали большевики, все это вело к расколу, они прямо раскалывали путем клеветы, путем подкупов. Так что они разделили пролетариат, и с этом приходится еще до сегодняшнего дня расплачиваться.
Диктор: Правда, до сегодняшнего дня, на словах Ленин защищал идеи демократии. 28 марта 18-го года он сказал, например.
“Масса должна иметь право выбирать ответственных руководителей, масса должна иметь право сменять их, масса должна иметь право знать и проверять каждый малый шаг их деятельности. А на деле вы членов партии превращаете в послушный граммофон”.
С такими словами обратился к Ленину депутат Сафронов на Девятом съезде Коммунистической партии в марте 20-го года. На Десятом съезде, 9 марта 21-го года, когда Гражданская война, в основном, кончилась, Ленин заявил:
“Не надо терпеть оппозиции, товарищи, и я думаю, что партийному съезду придется этот вывод сделать. Придется сделать тот вывод, что для оппозиции теперь конец, крышка, теперь довольно нам оппозиции”.
Диктор: Вот как Балабанова вспоминает об отношении Ленина к людям в партии.
Анжелика Балабанова: Я думаю, что отношение Ленина к людям может быть сравнено с отношением, скажем, владетелей фабрики к бастующим рабочим. Конечно, когда на фабрике объявляется забастовка, то владетели и управляющий больше всего ценят тех рабочих, которые поддаются соблазну и которые не соблюдают законов солидарности по отношению к товарищам. Он очень часто, к сожалению, выбирал людей не в силу их качеств, а в силу их недостатков, потому что эти недостатки лишали их возможности каким бы то образом не покоряться ему. Он не отдавал себе отчета в том, что применение принципа “цель оправдывает средства” деморализирует людей, и что те самые люди, на которых он рассчитывал для осуществления своей цели, уже являлись совершенно другими в виду того, что они привыкли применять вот эти пагубные принципы. Насколько дело идет о моих личных впечатлениях, я повторяю, субъективных, мне кажется, что это сознание в большой степени отравило последние годы его жизни и, может быть, я бы даже сказала, в известном смысле, ускорило смерть его.
Диктор: 21 января 24-го года в Горках Ленин умер. В тот же день в Горки выезжают Калинин, Зиновьев, расстрелянный в 36-м году, Каменев, растерянный в 36-м году, Томский, который покончил жизнь самоубийством 23 августа 36-го года, Бухарин, расстрелянный в 38-м году, и Сталин.
Иван Толстой: Ленин с нами. 1970-й, юбилейный год. Множество торжественных, славословящих публикаций в Советском Союзе, бесконечная бравурная пропаганда, биография вождя, превращенная в житие святого, и так далее. Старшее поколение хорошо помнит эту свистопляску. Народ же отвечал усталостью, анекдотами, впервые задумывался об эмиграции. Документы о Ленине (нежелательные властям, разумеется) появлялись и в самиздате. Одна из передач Радио Свобода была посвящена публикации ленинского письма в 9-м номере самиздатской “Хроники текущих событий”. У микрофона обозреватель Свободы Всеволод Славин (это радиопсевдоним Дмитрия Поспеловского). 6 ноября 70-го года.
Всеволод Славин: Письмо это до сих пор нигде никогда не было опубликовано, кроме девятого номера “Хроники текущих событий”. Речь там идет об известной кампании в 22-м году об изъятии церковных ценностей, в связи с которой был целый ряд, как известно, бунтов, протестов со стороны церковной общественности. Дело в том, что патриарх Тихон в то время ничего против сдачи церковный ценностей на помощь голодающим не имел, но он настаивал на том, чтобы церковь сама эти ценности отбирала из своей среды и сама их представляла бы правительству и, кроме того, чтобы в комитетах помощи голодающим были представители церкви, что было вполне разумно и естественно. Власти на это не соглашались. И вот в связи с этим Ленин пишет в 19 марта 1922 года письмо, обращенное к членам Политбюро и, в частности, к Молотову. И вот цитата из него.
Диктор: “Взять в свои руки этот фонд в несколько миллионов золотых рублей мы должны во что бы то ни стало. Подавить его, духовенства, сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Послать в Шую члена ВЦИК и дать ему словесную инструкцию, чтобы он арестовал не меньше нескольких десятков представителей духовенства, мещанства и буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей. А на основании его доклада Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев города Шуя, а по возможности и не только этого города, а и Москвы, и нескольких других духовных центров. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расселять, тем лучше”.
Голод упорно фигурирует в письме как удобная обстановка,- говорит “Хроника текущих событий” номер девять, сами же миллионы и миллиарды нужны были не для преодоления голода, а для того, чтобы чувствовать себя силой на Генуэзской конференции, где участвовал Советский Союз. И вот “Хроника текущих событий” делает небольшое примечание, что вот еще не было определенных данных, действительно подлинно ли это письмо, и пока подлинность его не доказана, нельзя о нем в точности судить. Но вот в пятнадцатом номере “Хроники текущих событий” есть дополнение, в котором говорится, что подлинность этого письма установлена, в частности, в датах жизни и деятельности Ленина между 6 марта 22-го года и 21 января 24-го говорится: “Март, 19-е число. Ленин пишет членам Политбюро ЦК РКПБ о необходимости решительно подавить сопротивление духовенства проведению в жизнь декрета от 23 февраля 22-го года об изъятии церковных ценностей”. Ленин, “Полное собрание сочинений”, издание пятое, том 45. Следовательно, подлинность этого письма подтверждена и тут, конечно, что больше всего бросается в глаза, это полное пренебрежение Ленина к законности как таковой, полное подчинение суда и законности политическим потребностям Партии. Политбюро дат детальную директиву властям расстрелять мятежников. Значит, заранее, еще мятежники не пойманы, еще не доказана их вина, еще не расследовано дело, а Ленин уже приказывает, чтобы Политбюро приказало судьям их расстрелять, приговорить к расстрелу. И вот тут, кончено, бросается в глаза полное отсутствие всякого понятия об элементарных принципах законности и какой-то минимальной даже автономии судебных органов. Это письмо очень важно, потому что оно показывает всю несостоятельность мифа о ленинской законности, одного из тех многих мифов, которые распространены, к сожалению, в нашей стране, и даже многие деятели демократического движения нередко попадаются на эту удочку и тоже проповедуют миф, выступают под знаменем необходимости “возвращения к ленинской законности”.
Иван Толстой: Весной 72-го года в Копенгагене был поставлен киномюзикл “Ленин – бродяга ты эдакий”. С рецензией – наш тогдашний скандинавский обозреватель Владимир Матусевич.
Владимир Маутсевич: Сейчас, в эти дни, на сцене Копенгагенского королевского театра, гастролеры из шведского, Стокгольмского городского театра показывают сатирический спектакль, посвященный жизни и гибели американского президента Джона Кеннеди. Одновременно, в одном из крупнейших концертных залов Копенгагена показывается мюзикл, который называется “Иисус Христос Cуперзвезда”. На днях на датском телевидении был показан сатирический телевизионный спектакль, язвительно и безжалостно издевающийся над правящей в Дании сейчас Социал-демократической партией и ее руководителем, премьер-министром страны. Мне показалось необходимым упомянуть об этом, отнюдь не случайном, совпадении, чтобы стало ясно: появление на здешних экранах музыкально-сатирического кинофарса с таким вызывающим названием “Ленин - бродяга ты эдакий”, фарса, комедийный сюжет, которого основывается на реальном факте транспортировки основателя советского государства в 17-м году из Швейцарии в Россию в опломбированном вагоне, при живейшем участии немецких властей, не есть нечто исключительное. Мне хотелось бы подчеркнуть, что пародийно-юмористическое переосмысление известных исторических событий и биографий выдающихся исторических деятелей, стало весьма распространенным в современной западноевропейской литературе и искусстве, особенно в Скандинавии. В случае с датской музыкальной кинокомедией “Ленин - бродяга ты эдакий”, результат самый что ни на есть положительный. Таково единодушное мнение скандинавских кинокритиков, таково мнение и массового зрителя. Однако, естественно, что совершенно иного мнения придерживается советское посольство в Копенгагене, которое, расценивая ситуацию, проявило полное отсутствие юмора и, тем самым, многократно усилило практически юмористический эффект от демонстрации фильма. Уже само обстоятельство, что Ленин стал персонажем комедии, советские представители восприняли как своего рода богохульство, и посол Николай Егорычев, который в начале 60-х годов был первым секретарем Московского городского комитета партии и в качестве такового принимал активное участие в развитии советского искусства, решил вновь выступить в роли, на сей раз непрошенного, эксперта по вопросам кинематографа. Еще полгода тому назад, когда только появились газетные сообщения о съемках фильма, он направился в датское министерство культуры и потребовал съемки запретить. К его разочарованию датский министр культуры прореагировал иначе, чем это сделала бы Екатерина Фурцева. На днях, перед премьерой фильма, Егорычев обратился с тем же конструктивным предложением о запрете к министру иностранных дел Дании. И здесь он не встретил сочувствия. Копенгагенская газеты “Политкен” все же опубликовала текст официального советского протеста, где фильм квалифицировался как “антисоветская провокация, злостное искажение образа Ленина и его деятельности”. Этот, как прочие пассажи посольского заявления немало потешили датчан, обладающих, в отличие от Егорычева и его коллег, чувством юмора. Редакция газеты в комментариях к протесту справедливо указала, что давно уже ей не доводилось печатать столь забавных и поучительных материалов.
И впрямь, обвинение фильма в том, что это антисоветская провокация является совершенно не отвечающим действительности, поскольку фильм, по сути дела, не антисоветский и не просоветский, не антиленинский и не проленинский. Декларировать свою политическую позицию по отношению к советскому строю и его основоположнику просто-напросто не входило в задачи авторов фильма. Они создали на экране чисто условный, веселый, озорной, многокрасочный мир мюзикла и, как всякий мюзикл, их фильм начинается, естественно, с музыкальной увертюры, где возникает основная музыкальная тема фильма и где Ленин, в стенах цюрихской библиотеки, в беседе с молодой революционеркой, представляет себя. Объясняя возникновение замысла этой музыкальной комедии, сценарист Бен Грастен и режиссер Кирстен Стейнбек говорили: “Нас потрясла и увлекла мысль об этом маленьком человеке, который, снимая скромную комнатенку у цюрихского сапожника, решил оправиться на родину с тем, чтобы стать властителем России. Он должен был обладать почти что наивной верой в свои силы. Он не походил на традиционный тип диктатора, во всяком случае, до тех пор, пока его, казавшиеся утопическими, устремления не стали неожиданно для всех, да и для него самого, действительностью”. И вот эта мысль была реализована авторами в веселом, сугубо условном, по своей образной природе, исполненном лукавого озорства и неистовых ритмов зрелища, которое, естественно, ни в малейшей мере не притязает на воссоздание подлинной исторической среды и характеров. Сюжет этого фильма, как я уже говорил, развивается вокруг знаменитой поездки Ленина и его ближайших друзей и соратников из Швецарии в Россию через Германию, в опломбированном вагоне. Непочтительное обращение с историей, с ее творцами и марионетками, помогает понять саму историю. Здесь словно бы обретает новое комедийное качество знаменитый брехтовский эффект отчуждения. Пыхтит, сотрясается на пересечениях рельс паровозишко истории, везущий Ленина из Цюриха в Петроград, сквозь многочисленные интриги, комедийные квипрокво, взрывы бутафорских бомб, исчезают с экрана одна за другой исторические марионетки, и вот уже паровозишко сметает последний пограничный бум и мчит Ленина навстречу революции. Как и всем другим персонажам мюзикла, главному герою, понятное дело, полагается петь. Звучит заключительная, повторяющая лихую музыкальную тему фильма, мажорная песенка Ленина.
Иван Толстой: Ленинская тема у Солженицына занимает огромное место. Радио Свобода транслировало все книги Александра Исаевича, и “Ленина в Цюрихе” в том числе. Для сегодняшней программы мы выбрали небольшой, но редчайший звуковой отрывок – выступление писателя в Нью-Йорке, на приеме, устроенном общественностью 13 июля 1975 года. Среди прочего, Александр Солженицын говорит и о Ленине.
Александр Солженицын: Ленин. Если Ленин развивал марксизм, а он развивал его, то, во-первых, в сторону идеологической непримиримости. Читая Ленина, вы поражаетесь, сколько злобы и ненависти при малейшем расхождении, когда на волос расходятся взгляды. И потом развивал Ленин марксизм в сторону его человеконенавистничества. Перед Октябрьской революцией в России написал Ленин такую книгу - “Уроки Парижской коммуны”. Он анализировал, почему Коммуна в Париже в 1871 году потерпела поражение, и вот был главный вывод Ленина: Коммуна слишком мало расстреливала, Коммуна слишком мало уничтожала, надо было уничтожать целые классовые группы. Придя к власти, Ленин это показал.
Иван Толстой: Перейдем через историческую эпоху. Наши времена, точнее позднесоветская пора сегодняшними глазами. Наш московский коллега Мумин Шакиров в 2004 году снял документально-публицистический фильм “Ленин. Жизнь после смерти”. Это история киноленинианы в творческих судьбах актеров, игравших вождя. Один из героев шакировского фильма – актер Александр Калягин. Пять лет назад Мумин Шакиров представил свой фильм на волнах Радио Свобода. Обращаемся к архиву пятилетней давности.
Мумин Шакиров: Так случилось в его судьбе, что наибольшее потрясение в профессии связано с Лениным в спектакле "Так победим!". Поначалу Александр Калягин категорически отказывался играть вождя.
Александр Калягин: Во-первых, я не видел себя в этой роли. Хотя мне нравился Щукин, манера его игры. Я мог как бы проецировать, эмоционально воспринимать его игру, но видеть себя в роли Ленина... Слишком свято было для нас тогда это, и нас так приучили к этому. Это первое.
Второе, я характерный актер и достаточно смешливый, и вообще раскалываюсь на сцене. Это всем известно, и по этому поводу байки ходят, что тоже в роли Ленина чрезвычайно опасно было - эта черта что ли.
В-третьих, уже более осознанно и более умственно подойти если к этому, то можно сказать вот что. Все актеры, с моей точки зрения, которые играли роль Ленина, каким-то образом надевали на себя... не знаю, как назвать, испанский сапог, то есть после этого очень трудно, я практически не видел... Борис Смирнов, например, после этого практически никого не играл. До этого у него были роли потрясающие - Платонова он играл, "Живой труп". Понимаете, после этого играть какие-то роли, отрицательные - назовем так - многообразные этим актерам было запрещено. Очерчивался своего рода круг ролей, которые они обязаны были играть, то есть роли положительного характера, которые несут в себе положительную идею.
В четвертых, будучи воспитанным немножко на диссидентских вещах, поскольку это связано было с литературой, с обсуждением, и так далее, и тому подобное, я как бы видел, что сразу актеры становились своего рода и общественными деятелями, они становились депутатами, председателями и так далее, и тому подобное, входили куда-то всякими почетными членами. Ну, я себя совсем уже не видел в этой ипостаси. Были очень партийными, несли в себе партийный заряд, а я никогда не был членом партии, поэтому тоже.
В-пятых, в-шестых, я видел, как эти люди, актеры - я сейчас не кидаю ни в кого камень, ни в кого, но так получалось, так выстраивалась система - получали блага. Они получали квартирные условия, улучшали свое благосостояние за счет того-то и того-то, что коснулось и меня, честно говоря: сыграв роль Ленина, я вдруг улучшил свои жилищные условия. Ну, это отдельная страничка, очень интересная и долгая.
Вот, собственно, с этих позиций я и отказывался. То есть я иными словами мог бы сказать, что актер продавался. За что? За многое такое, что в нашей человеческой структуре заложено. Мы хотим улучшить, мы хотим чуть лучше, мы хотим чуть вкуснее, мы хотим чуть удобнее, мы хотим чуть больше, чтобы нас уважали, и так далее, и тому подобное.
Разговор шел в течение полутора месяцев, это точно. И Миша Шатров, и Анатолий Смелянский, и Ефремов, и Роза Абрамовна Сирота - это люди, которые со мной работали на предмет уговора, чтобы я сыграл. Вот и все. Поэтому это размышления были.
Мумин Шакиров: Итак, Московский Художественный академический театр. 11 марта 1982 года. Автор пьесы "Так победим!" - драматург Михаил Шатров, режиссер - Олег Ефремов. Ленин - Александр Калягин.
Александр Калягин: Уже позвонили, что будет. Не один, а все Политбюро будет. Так оно и было.
Конечно, я сейчас могу спокойно говорить, а тогда было не до смешинок.
Начался спектакль. В каждой кулисе стоит человек, "девятка" - охрана (сейчас говорят "охрана", а тогда это "девятка" называлось). Прежде чем выйти на сцену, обязательно наталкивался на спину человека, абсолютно непроницаемую. Как и сейчас, собственно, традиции живут, все правильно. Когда я вышел на сцену Лениным, - я уже много раз рассказывал об этом, и для меня это всегда очень значимо - Ефремов выстроил мое появление таким, как бы сказать, бочком. Не сразу выходил вперед, не анфас Ленин, а бочком, как бы тихо, незаметно вошел к себе в кабинет. Как только я вошел, повернулся уже в то место, где света больше, - вдруг слышу реплику: "Это Ленин". В зале - шепот. "Может, поприветствовать?" Шепот в зале. Секундная пауза - и слышу: "Не надо". Опять в зале шепот. Вот эти три реплики: "Это Ленин. Может, поприветствовать?" - "Не надо". Первые две принадлежали Леониду Ильичу.
Это, конечно, посещение было трагическим для него с точки зрения того, что человек плохо видел и слышал, и по-человечески было его безумно жалко. Привести больного человека на спектакль, где 85 процентов текста - политических деклараций, манифестов и так далее, текст. Выступления Ленина, письма Ленина, 85 процентов политического текста - может ли это больной человек, старый, больной, натруженный человек понять это, воспринять, эмоционально даже? Конечно, ему тяжело.
И с этого момента, как я услышал эти реплики, я подчеркиваю, я человек смешливый, и я сказал себе: так, спектакль пойдет не по тем рельсам. Поставили наши поезда на другие рельсы, и пошло болтать наш вагон. Вот так и болтало наш спектакль, потому что были комментарии громкие, потом стулья двигались, входили, выходили, зал все время комментировал это какие-то шепотом, я слышал его всплески. Смеяться никто не мог. Это сейчас могут рассмеяться, а тогда - боже упаси. Много было всяких реплик. Можно спросить Анатолия Мироновича, он сидел прямо под ложей и буквально все слышал.
Это был тяжелый спектакль, особенно в сцене с Жорой Бурковым покойным, когда он играл в сцене Ленина с рабочим. Бурков Жора, этот изумительнейший, прекраснейший актер, единственное, что было у него плохо, это его дикция. Его дикция была просто ужасающей с точки зрения правильного произношения текста. И как он начал живо очень говорить, но абсолютно непонятно для Брежнева, тут началось такое! Там комментарии идут из ложи. Бурков на моих глазах - а он спиной стоит к ложе (не потому, что там Брежнев, а просто так выстроена сцена) - бледнеет. Потом он мне за кулисами сказал: "Понимаешь, я гляжу на тебя, и мне кажется, что меня попросили начать с начала сцену. Но я смотрю на тебя - ты вроде как дальше идешь, и ничего не происходит. Я слышу, что меня Брежнев просит начать с начала, а ты продолжаешь дальше". Я вижу - он бледнеет, он покрылся потом, бледный. Человек стоит, изумительный актер, но вот это оцепенение, которое мы все проходили, чтобы не упало ничего...
Потом, знаете, "девятка", вот эта охрана перестаралась немножко. Они насовали микрофоны где только можно - в пальму, в книжную полку... И я куда ни дотронусь - везде микрофоны. И, видимо, переборщили со звуком, и так, видимо, у Брежнева зафонило в ушах, что я тоже услышал: "Ты слышишь? Я не слышу!" То есть там фон был, видимо, перебрали с микрофонами.
Это было тяжелое впечатление. Это сейчас мы можем рассказывать с юмором, хохотать, но нет, нет... Я такие спектакли, знаете... Очень важно актеру пройти через это, но стоит ли переживать такое еще раз - не знаю. Не стоит.
