Ирина Лагунина: В преддверии очередной годовщины дня рождения Ленина на его родине в Ульяновске прошла конференция, посвященная столетию ныне забытого, но в советские годы повсеместно изучавшегося и цитировавшегося ленинского сочинения «Материализм и эмпириокритицизм». Рассказывает мой коллега Владимир Тольц...
Владимир Тольц: «Если в советское время эта книга считалась шедевром философской мысли, краеугольным камнем философского наследия В. И. Ленина, то после распада СССР эта книга, как и большая часть марксизма-ленинизма, была благополучно забыта». - Это цитата из недавней публикации устроителя ульяновской научной конференции, профессора Валентина Бажанова.
Тут есть, на мой взгляд, некоторая неточность в обобщении. На самом деле и старшее поколение россиян, окончивших вузы и обучавшихся в размножавшихся как плесень по стране «университетах марксизма-ленинизма» и их ровесники в Восточной Европе помнят, как вдалбливали в них бранные слова из ленинского «шедевра философской мысли», рассуждения вождя о бесконечности электрона, его ругательные ярлыки, налепливаемые Маху, Авенариусу и Пуанкаре. И уж точно не забыли их бывшие диаматчики и прочие марксистские философы, перелицевавшиеся ныне в политологов и религиоведов. Да и младшее поколение российских философов, сам Валентин Александрович Бажанов, к примеру, родился в год смерти Сталина, - об этом не забывает. Правда, аудитория готовых пообсуждать значение 100-летней давности книжки Ленина теперь заметно подсократилась. Мой ульяновский коллега Сергей Гогин сообщает:
Сергей Гогин: Интерес к конференции в Ульяновске, посвященной столетию книги «Материализм и эмпириокритицизм», был скромным. В аудитории собралось человек 50, из журналистов был я один. Вузовских ученых, которые захотели поучаствовать в дискуссии, объединяло то, что это были не те профессора, которые преподавали диамат и научный коммунизм, а потом быстренько перестроились, эти ученые в советское время занимались теорией познания, насколько специфической отраслью науки, что партийные секретари в ней ничего не понимали. Поэтому была возможность работать, не насилуя свою совесть во имя партийности науки. Сегодня «Материализм и эмпириокритицизм» больше не является священным писанием, обязательным для конспектирования. Впрочем, ленинское определение материи российскими учеными практически не оспаривается - и это тоже реальность.
Владимир Тольц: Что же подвигло земляков Владимира Ильича отмечать 100-летие ленинской брошюры? – Говорит организатор ульяновской конференции профессор Валентин Бажанов.
Валентин Бажанов: Это, безусловно, была очень важная книга, потому что громадные массы народа ее читали, знакомились с философией, проникались рациональным способом мышления, и у некоторых пробуждался более глубокий интерес к философии, появлялось желание читать Канта, например, того же самого Маха и прочих мыслителей.
Владимир Тольц: Тут опять, на мой взгляд, некоторая натяжка. Ну, многие ли из возжелавших под воздействием ленинской ругани прочесть Маха его действительно прочли? А вот «Материализм и эмпириокритицизм» вынужденно долбили, как правило, не разбираясь в прочитанном (да еще и конспектировали!) миллионы. Что же находят в написанном Лениным на курортном Капри сочинении нынешние любомудры?
Сергей Гогин: Нынешние студенты, изучающие философию, с книгой «Материализм и эмпириокритицизм» знакомятся вскользь, в разделе «Антологии», то есть учении о бытие. Серьезные философы без скидок на автора обсуждают как минимум три положения в этой книге. Во-первых, ленинское определение материи как объективной реальности, данной человеку в ощущениях, во-вторых, его учении об отражении, как свойстве материи и, в-третьих, то, что он говорил о кризисе в физике и об относительной истине, а именно, что кризиса нет, а есть предел, до которого может дойти научное познание в данный момент времени, то есть про тот самый электрон, который якобы неисчерпаем. Но почему Ленин должен вести был в эти годы не только политическую дискуссию с оппонентами, но и еще и заниматься теорией познания? Какое отношение физика имеет к революции? У Валентина Бажанова есть ответ.
Валентин Бажанов: Дело в том, что социал-демократия, а Мах был выдающимся социал-демократом, добилась очень больших успехов в Западной Европе в смысле прав рабочих. Но они добились это не революциями, а эволюцией. А Ленину нужно было сохранить аутентичное прочтение Маркса, где он настаивал на сломе государственной машины в результате социальной революции и установления диктатуры пролетариата. За политикой проглядывает вопрос: эволюция, как предполагала и делала социал-демократия, или революция, как предполагал Маркс и его последователи.
Владимир Тольц: Вообще-то политического прагматика Ленина куда больше, нежели «аутентичное прочтение Маркса» и даже нежели успехи австрийской социал-демократии (и тем более, чем «кризис в физике») волновали «русские дела» - то, что идеи Маха через его, Ленина, бывших соратников, также, как и он, гостивших у Горького на Капри – переводчика Маркса Владимира Базарова (Руднева), ленинского коллеги по редактированию «Пролетария» Александра Богданова (Малиновского), переводчика Маха и Авенариуса Николая Валентинова (Вольского), что эти неленинские идеи могут завоевать незрелые умы российских пролетариев.
Обогативший на ульяновской конференции свое знание истории ленинизма Сергей Гогин:
Сергей Гогин: Ленин бросается на защиту диалектики Маркса и не стесняется в выражениях, клеймя идейных противников. Завкафедрой философии самарского госуниверситета доктор философских наук профессор Александр Шестаков говорит, что Ленин не считал себя выдающимся философом. Он написал работу «Материализм и эмпириокритицизм» в качестве пособия для партийного агитатора-пропагандиста.
Александр Шестаков: Взгляды философские там может быть не вполне корректно выражены Лениным, он на это и не претендовал. Но он был боец и поэтому дал бой противоположному направлению, и она этим интересна. Она в таком жанре была выдержана, то есть не просто энциклопедия философская или какой-то классический философский труд, нет, она называется, подзаголовок: «Очерк критики одной буржуазной теории». Вот поэтому Ленин показал себя как идеолог, боец, прагматик, и он очень мощно, если использовать современное выражение, сделал пиар-кампанию диалектико-материалистическому философскому мировоззрению. Поэтому он жестко работал, броско, ярко, может быть не глубоко, но на это не претендовал.
Сергей Гогин: Для кого он предназначал свою книжку?
Александр Шестаков: Для рядовых членов социал-демократической партии. Надо было оживить социал-демократическое движение и дать некое идейное орудие, очень такое яркое и в каком-то смысле простое. И Ленин подготовил.
Сергей Гогин: Способны ли были революционные рабочие и солдаты понять, о чем идет речь в книге Ленина? Конечно, нет, - отвечает Александр Шестаков.
Александр Шестаков: Тут надо было воспринять такую агрессивную лексику против буржуазной идеологии, что ее надо разрушить, вывести на чистую воду. Это главная роль была. То есть изначально марксистская идеология верная, а все остальные только неверные. А для простых людей это главное и есть.
Сергей Гогин: Теоретик марксизма Любовь Аксельрод писала, что при некоторой энергии и настойчивости полемика Ленина отличалась в то же время грубостью, оскорбляющей эстетическое чувство читателя. А в философском произведении такая грубость, по ее словам, становилась вообще невыносимой. Но именно такой стиль хамского революционного энтузиазма утвердился среди новых философов к 1917 году и процветал в советское время. Заведующей кафедрой философии ульяновского педагогического университета Александр Тихонов рассуждает, откуда у Ленина мог взяться такой стиль полемики.
Александр Тихонов: Он русский революционный демократ, то есть длительные традиции. Добролюбов, Чернышевский, Белинский, Герцен и так далее – это, естественно, в семье Ульяновых, общеизвестно, хрестоматийный пример, это все почиталось, учитывалось. Дальше, естественно, личная трагедия, поскольку он к Александру, своему старшему брату, относился с величайшей любовью, уважением. Есть элемент, можно предположить, личной мести. Далее - втягивание в эти внутрипартийные разборки. Он выковал такой тип борца. К сожалению, борьба часто приводила к тому, что сам, он использует термин, «бесновался от негодования», «товарищеская война», и это стало установкой психологической.
Сергей Гогин: Александр Тихонов называет Ленина гениальным творцом врагов. По его мнению, товарищеская борьба с идейными противниками, которую вел Ленин, стала преддверием гражданской войны и ее реальных жертв.
Александр Тихонов: Революция подобно Сатурну, она пожирает своих детей. Наша революция пошла дальше, она пожирала и детей, и отцов. 37 год - уничтожение ленинской гвардии. Сама по себе установка на решение противоречий только через борьбу, она приводит к длительной цепочке. Сначала установка на уничтожение буржуазии – раз, помещиков – два, офицерства, дворянства, далее стали уничтожать ту интеллигенцию, которая не приняла революцию, и дальше пошло-поехало - дальше гражданская война. Молох кровавый стал разворачиваться и получается уже уничтожение духовенства, у Ленина четко выражено, далее казачество, за казачеством пошли, искусственно по единству борьбы противоположностей, раскол крестьянства на кулачество и бедноту - это тоже привело в какой-то мере к уничтожению, не скажу, всего крестьянства. В принципе Россия весь 20 век провела в постоянных борениях.
Владимир Тольц: Вот так рассуждают сегодня на родине Ленина участники конференции, посвященной 100-летию его сочинения «Материализм и эмпириокритицизм»
Владимир Тольц: «Если в советское время эта книга считалась шедевром философской мысли, краеугольным камнем философского наследия В. И. Ленина, то после распада СССР эта книга, как и большая часть марксизма-ленинизма, была благополучно забыта». - Это цитата из недавней публикации устроителя ульяновской научной конференции, профессора Валентина Бажанова.
Тут есть, на мой взгляд, некоторая неточность в обобщении. На самом деле и старшее поколение россиян, окончивших вузы и обучавшихся в размножавшихся как плесень по стране «университетах марксизма-ленинизма» и их ровесники в Восточной Европе помнят, как вдалбливали в них бранные слова из ленинского «шедевра философской мысли», рассуждения вождя о бесконечности электрона, его ругательные ярлыки, налепливаемые Маху, Авенариусу и Пуанкаре. И уж точно не забыли их бывшие диаматчики и прочие марксистские философы, перелицевавшиеся ныне в политологов и религиоведов. Да и младшее поколение российских философов, сам Валентин Александрович Бажанов, к примеру, родился в год смерти Сталина, - об этом не забывает. Правда, аудитория готовых пообсуждать значение 100-летней давности книжки Ленина теперь заметно подсократилась. Мой ульяновский коллега Сергей Гогин сообщает:
Сергей Гогин: Интерес к конференции в Ульяновске, посвященной столетию книги «Материализм и эмпириокритицизм», был скромным. В аудитории собралось человек 50, из журналистов был я один. Вузовских ученых, которые захотели поучаствовать в дискуссии, объединяло то, что это были не те профессора, которые преподавали диамат и научный коммунизм, а потом быстренько перестроились, эти ученые в советское время занимались теорией познания, насколько специфической отраслью науки, что партийные секретари в ней ничего не понимали. Поэтому была возможность работать, не насилуя свою совесть во имя партийности науки. Сегодня «Материализм и эмпириокритицизм» больше не является священным писанием, обязательным для конспектирования. Впрочем, ленинское определение материи российскими учеными практически не оспаривается - и это тоже реальность.
Владимир Тольц: Что же подвигло земляков Владимира Ильича отмечать 100-летие ленинской брошюры? – Говорит организатор ульяновской конференции профессор Валентин Бажанов.
Валентин Бажанов: Это, безусловно, была очень важная книга, потому что громадные массы народа ее читали, знакомились с философией, проникались рациональным способом мышления, и у некоторых пробуждался более глубокий интерес к философии, появлялось желание читать Канта, например, того же самого Маха и прочих мыслителей.
Владимир Тольц: Тут опять, на мой взгляд, некоторая натяжка. Ну, многие ли из возжелавших под воздействием ленинской ругани прочесть Маха его действительно прочли? А вот «Материализм и эмпириокритицизм» вынужденно долбили, как правило, не разбираясь в прочитанном (да еще и конспектировали!) миллионы. Что же находят в написанном Лениным на курортном Капри сочинении нынешние любомудры?
Сергей Гогин: Нынешние студенты, изучающие философию, с книгой «Материализм и эмпириокритицизм» знакомятся вскользь, в разделе «Антологии», то есть учении о бытие. Серьезные философы без скидок на автора обсуждают как минимум три положения в этой книге. Во-первых, ленинское определение материи как объективной реальности, данной человеку в ощущениях, во-вторых, его учении об отражении, как свойстве материи и, в-третьих, то, что он говорил о кризисе в физике и об относительной истине, а именно, что кризиса нет, а есть предел, до которого может дойти научное познание в данный момент времени, то есть про тот самый электрон, который якобы неисчерпаем. Но почему Ленин должен вести был в эти годы не только политическую дискуссию с оппонентами, но и еще и заниматься теорией познания? Какое отношение физика имеет к революции? У Валентина Бажанова есть ответ.
Валентин Бажанов: Дело в том, что социал-демократия, а Мах был выдающимся социал-демократом, добилась очень больших успехов в Западной Европе в смысле прав рабочих. Но они добились это не революциями, а эволюцией. А Ленину нужно было сохранить аутентичное прочтение Маркса, где он настаивал на сломе государственной машины в результате социальной революции и установления диктатуры пролетариата. За политикой проглядывает вопрос: эволюция, как предполагала и делала социал-демократия, или революция, как предполагал Маркс и его последователи.
Владимир Тольц: Вообще-то политического прагматика Ленина куда больше, нежели «аутентичное прочтение Маркса» и даже нежели успехи австрийской социал-демократии (и тем более, чем «кризис в физике») волновали «русские дела» - то, что идеи Маха через его, Ленина, бывших соратников, также, как и он, гостивших у Горького на Капри – переводчика Маркса Владимира Базарова (Руднева), ленинского коллеги по редактированию «Пролетария» Александра Богданова (Малиновского), переводчика Маха и Авенариуса Николая Валентинова (Вольского), что эти неленинские идеи могут завоевать незрелые умы российских пролетариев.
Обогативший на ульяновской конференции свое знание истории ленинизма Сергей Гогин:
Сергей Гогин: Ленин бросается на защиту диалектики Маркса и не стесняется в выражениях, клеймя идейных противников. Завкафедрой философии самарского госуниверситета доктор философских наук профессор Александр Шестаков говорит, что Ленин не считал себя выдающимся философом. Он написал работу «Материализм и эмпириокритицизм» в качестве пособия для партийного агитатора-пропагандиста.
Александр Шестаков: Взгляды философские там может быть не вполне корректно выражены Лениным, он на это и не претендовал. Но он был боец и поэтому дал бой противоположному направлению, и она этим интересна. Она в таком жанре была выдержана, то есть не просто энциклопедия философская или какой-то классический философский труд, нет, она называется, подзаголовок: «Очерк критики одной буржуазной теории». Вот поэтому Ленин показал себя как идеолог, боец, прагматик, и он очень мощно, если использовать современное выражение, сделал пиар-кампанию диалектико-материалистическому философскому мировоззрению. Поэтому он жестко работал, броско, ярко, может быть не глубоко, но на это не претендовал.
Сергей Гогин: Для кого он предназначал свою книжку?
Александр Шестаков: Для рядовых членов социал-демократической партии. Надо было оживить социал-демократическое движение и дать некое идейное орудие, очень такое яркое и в каком-то смысле простое. И Ленин подготовил.
Сергей Гогин: Способны ли были революционные рабочие и солдаты понять, о чем идет речь в книге Ленина? Конечно, нет, - отвечает Александр Шестаков.
Александр Шестаков: Тут надо было воспринять такую агрессивную лексику против буржуазной идеологии, что ее надо разрушить, вывести на чистую воду. Это главная роль была. То есть изначально марксистская идеология верная, а все остальные только неверные. А для простых людей это главное и есть.
Сергей Гогин: Теоретик марксизма Любовь Аксельрод писала, что при некоторой энергии и настойчивости полемика Ленина отличалась в то же время грубостью, оскорбляющей эстетическое чувство читателя. А в философском произведении такая грубость, по ее словам, становилась вообще невыносимой. Но именно такой стиль хамского революционного энтузиазма утвердился среди новых философов к 1917 году и процветал в советское время. Заведующей кафедрой философии ульяновского педагогического университета Александр Тихонов рассуждает, откуда у Ленина мог взяться такой стиль полемики.
Александр Тихонов: Он русский революционный демократ, то есть длительные традиции. Добролюбов, Чернышевский, Белинский, Герцен и так далее – это, естественно, в семье Ульяновых, общеизвестно, хрестоматийный пример, это все почиталось, учитывалось. Дальше, естественно, личная трагедия, поскольку он к Александру, своему старшему брату, относился с величайшей любовью, уважением. Есть элемент, можно предположить, личной мести. Далее - втягивание в эти внутрипартийные разборки. Он выковал такой тип борца. К сожалению, борьба часто приводила к тому, что сам, он использует термин, «бесновался от негодования», «товарищеская война», и это стало установкой психологической.
Сергей Гогин: Александр Тихонов называет Ленина гениальным творцом врагов. По его мнению, товарищеская борьба с идейными противниками, которую вел Ленин, стала преддверием гражданской войны и ее реальных жертв.
Александр Тихонов: Революция подобно Сатурну, она пожирает своих детей. Наша революция пошла дальше, она пожирала и детей, и отцов. 37 год - уничтожение ленинской гвардии. Сама по себе установка на решение противоречий только через борьбу, она приводит к длительной цепочке. Сначала установка на уничтожение буржуазии – раз, помещиков – два, офицерства, дворянства, далее стали уничтожать ту интеллигенцию, которая не приняла революцию, и дальше пошло-поехало - дальше гражданская война. Молох кровавый стал разворачиваться и получается уже уничтожение духовенства, у Ленина четко выражено, далее казачество, за казачеством пошли, искусственно по единству борьбы противоположностей, раскол крестьянства на кулачество и бедноту - это тоже привело в какой-то мере к уничтожению, не скажу, всего крестьянства. В принципе Россия весь 20 век провела в постоянных борениях.
Владимир Тольц: Вот так рассуждают сегодня на родине Ленина участники конференции, посвященной 100-летию его сочинения «Материализм и эмпириокритицизм»
