Счастье и деньги

Ольга Романова: Позвольте поздравить радиослушателей и наших гостей с праздниками – с Троицей, с Днем России (нужное подчеркнуть). И наша тема сегодня праздничная – «Счастье и деньги».

Счастье и деньги – на эту тему сегодня вместе со мной рассуждают два эксперта. Эксперт Алена Красникова – очень известный телевизионный режиссер, я назову несколько ее программ (вы их, конечно, все знаете), например – программа «Белый попугай» или программа «Поговорим о странностях любви», или программа «Тайны великих», такие разные программы, но что-то вы, конечно, знаете. И Антон Панасенко – человек, известный в узких кругах, скажем так, он ресторатор, я бы назвала его еще инвестором винопродукта, и человек, который несколько лет назад добился титула «Лучший сомелье России», человек занимает бизнесом и занимается им достаточно своеобразно.

И у меня первый вопрос к нашим гостям. Скажите, Алена и Антон, есть ли зависимость между количеством вложенных в ваш продукт денег и успехом продукта? И что еще нужно, кроме денег?

Алена Красникова: Конечно, есть прямая зависимость между деньгами и телевизионными программами. И конечно, нет ничего приятнее огромного бюджета, на который можно делать хорошую программу. Вообще, как писал Козьма Прутков, «лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным». Но богатые бывают иногда больны – плохим вкусом или плохим воображением. И иногда эти деньги могут повлиять как раз отрицательно на продукт.

Ольга Романова: Антон, а как вы считаете? У вас совсем другой бизнес.

Антон Панасенко: На мой взгляд, работают те же самые правила. Главное, чтобы денег не было слишком мало: если бизнес недофинансирован, он тоже не получится. С другой стороны, главное, когда ты делаешь ресторан, не создать «памятник деньгам». Особенно часто такая опасность возникает, если нет команды профессионалов, а есть только деньги.

Ольга Романова: Алена, когда говорят о связи между телевизионным творчеством, деньгами и каким-то счастьем обычно принято вспоминать такое старое телевидение, старые «Голубые огоньки», дикторов тех времен, которые ходили в платьях из ткани «а-ля школьница», потому что отпускалось 8 рублей, как сейчас помню, в месяц на одежду для дикторов. И говорили: «Вот тогда, да, были продукты, не то что сейчас. Тогда без денег делали». Что происходит сейчас? Почему сейчас нельзя без денег? Или есть без денег, но нет рейтинга. Расскажите, как это?

Алена Красникова: Я задумалась…

Ольга Романова: Что же нужно нашему телевидению сейчас – деньги или зритель, которому больше некуда деваться, как это было раньше? Что нужно вкладывать в программу, кроме денег, чтобы смотрел зритель?

Алена Красникова: Действительно, пример советского телевидения очень правильный. Вообще, есть мнение, что художник должен быть голодным, и так, наверное, и было по-своему, и давало очень хорошие результаты. Потому что, действительно, КВН еще из тех времен, и гордость наша национальная – телевидение тех лет. Сейчас, наверное, что-то меняется, потому что иные технологии, нет такой вот заботы государства, такой крыши, под которой худо-бедно, но стабильно жили люди. И конечно, вливания денежные необходимы, вопрос – для чего эти деньги, на что они нацелены? То ли на какой-то кратковременный успех, на большую популярность от пиар-работы или же, наоборот, на некую творческую созидательную цель для признания и уважения зрителей, профессиональность какую-то и долгий успех программы.

Ольга Романова: Но вы, специалист, скажите, когда вы делаете программу, например, которую вам хочется делать, вот зритель будет смотреть картинки, фонтаны, взрывы, бассейны, салюты, звезды или все-таки он хочет чего-то другого?

Алена Красникова: Мне кажется, все перечисленное изумительно, очень приятно смотреть на звезды, очень приятно любоваться фонтанами, и чем лучше картинка и больше денег, тем, конечно, лучше. Вопрос только – для чего? Мы же все смотрим телевизор и часто видим какие-то очень помпезные проекты, которые широко рекламируются, потом появляются и исчезают ровно через месяц так же бесследно. С другой стороны, опять-таки лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, и конечно, когда сочетаются деньги и творчество, они идут на какую-то нормальную рациональную задачу, то, в общем, и результат бывает хороший.

Ольга Романова: Мне кажется, что, кроме нефти и газа, в России стремительно развиваются еще две отрасли – это телевидение и вот насчет «пожрать», хорошие рестораны, плохие рестораны, закусочные и прочее-прочее. Вы со мной согласитесь, Антон, что я причислила ваш бизнес к самым успешно развивающимся? Или все-таки эти душещипательные истории о том, что люди вложили все свои деньги в ресторан, народ не ходит, все разорились и умерли, - они имеют под собой какой-то смысл?

Антон Панасенко: Такие истории случаются сплошь и рядом. Дело в том, что рынок действительно растет очень быстро, и квалифицированных кадров на всех не хватает, несмотря на активное переманивание друг у друга оных. Дело в том, что зачастую люди, имеющие один-другой лишний миллион, действительно строят «памятник деньгам», не позаботившись о том, чтобы внутри великолепного, практически дворцового интерьера работала команда настоящих профессионалов. В связи с этим, действительно, такие места прогорают со временем, потому что людям, помимо интерьера, который зачастую как раз и стоит больше всего, нужна вкусная еда и хорошее вино. При этом желательно выходить из такого заведения без ощущения, что у тебя украли бумажник. Поэтому мы занимаем своеобразную нишу, она как раз адресована тем, кто любит именно поесть.

На мой взгляд, наиболее важной вещью является профессионализм. Более того, очень важна честность. Потому что, когда ты делаешь ресторан честный, люди приходят, видят, что все правильно, и они начинают видеть, что, помимо стереотипных ресторанов… Мы знаем, что сложился определенный стереотип ресторанов – такого ресторатора-жулика, это сложилось еще с советских, может быть, даже с царских времен, и он, в общем-то, не до конца верен. И бывают люди, которым нравится то, что они делают, посетители таких заведений это чувствуют. И очень важно, чтобы у людей, работающих в ресторане, была харизма, которую я вижу в способности передавать свое хорошее настроение, удовольствие от того, что ты делаешь, передавать твоим гостям. Люди это чувствуют, и им нравится твое место.

Ольга Романова: Вот ведь, всем нужна харизма. Я была уверена, что харизма нужна политическим лидерам и в телепрограммах, но и рестораторам тоже нужна харизма.

Готовясь к этой программе, я нашла несколько очень любопытных историй про деньги и счастье. Вот, например, одно высказывание президента Российской Ассоциации рекламных агентств Владимира Евстафьева. Он сказал, что не существует прямой зависимости между количеством денег, вложенных в той или иной политической силы рекламную кампанию в средствах массовой информации и реальных успехом на выборах. В политике тоже нет связи между вложенными деньгами и реальным результатом. Или вот еще, в Челябинске, оказывается, совсем недавно была выстроена потрясающая новая методика рейтингования брендов. При разработке методики основой явилось стремление создать условия, при которых успешность бренда будет определяться не только его известностью и, как следствие, размерами бюджета, но и другими показателями, которые говорят о восприятии бренда и продукта потребителями.

И тут я вспомнила знаменитую историю про «крошку Сорти», я ее напомню нашим слушателям. Дело в том, что это был такой эксперимент: одно рекламное агентство (не буду назвать какое), очень крупное, изобрело эту «крошку Сорти» как бренд и раскрутило ее в телевизоре. Продукта не было! И потом этот бренд был уже продан под нечто, что продается сейчас. То есть рекламировался не существующий продукт!

Отсюда у меня вопрос к вам, Алена и Антон. Можно ли продать зрителю, посетителю ресторана то, что не существует, или о чем неизвестно, хорошо это или плохо? То есть можно ли «продавать» людям задорого никому не известного прохожего, сделать его «звездой»? И можно ли продать бутылку вина, о котором никто ничего не знает, за какие-то бешеные деньги? Мы знаем, что это делается, а зачем? Можно ли и зачем?

Алена Красникова: Можно, безусловно. Это все зависит от профессионализма коллектива телевизионного, и, безусловно, практически из любого человека можно сделать не актера или певца, но, найдя его сильные стороны, можно сделать его «звездой». Это вопрос технологий.

Ольга Романова: То есть деньги – технологии – «звезда»?

Алена Красникова: Абсолютно. А ради чего – наверное, только ради денег. Либо ради интереса, если какой-то творческий спор, и ты сделал свою Галатею, ты – Пигмалион. Может быть, да. Но только, конечно, с деньгами это возможно.

Ольга Романова: Антон, сколько случаев мы знаем, когда люди покупают задорого продукт, о котором они вообще ничего не знают. Это бизнес, когда есть какие-то другие продукты? Что это?

Антон Панасенко: Зачастую цена на вино может взлететь до небес совершенно бесплатно, когда какой-нибудь очень авторитетный винный критик поставит вину высшую оценку, например, 100 баллов. Мне самому известен случай, когда мне предлагали купить всего за 250 долларов австралийское десертное вино, которое, естественно, получило 100 баллов от одного очень известного винного критика. Немножко покопавшись в Интернете, я нашел сайт двухгодичной давности: до того, как вино этого же урожая получило этот рейтинг, оно стоило 12 австралийских долларов. Зачастую такие вещи делаются. Я не думаю, что здесь вкладываются в это какие-то деньги, потому что, ездя по винодельням и видя немало из них таких, где за деньги все, что можно, сделают для качества вина, все это сделано, тем не менее, вина хорошие, но не стоят безумных денег. Иногда здесь просто элемент везения. Поэтому в вопросах вина это зачастую не работает. Особенно если мы говорим о высшем ценовом сегменте.

Что касается ресторанов, иногда, действительно, продается заранее что-то известное. Мы знаем, что когда какая-нибудь известная сеть или известный ресторатор анонсирует, что скоро он откроет такой-то ресторан, естественно, с первого дня в его очередном проекте будет не протолкнуться, будет очень много людей. Собственно, да, это никому не известное местоположение становится звездным.

Ольга Романова: А вот если, например, мы с режиссером Аленой, разочаровавшись в средствах массовой информации, придем на рынок, придем к вам и решим открыть хороший ресторан или столовую, или кафе, что-то еще, посоветуете ли вы нам с этим связываться, что именно открыть двум крошкам и сколько это будет стоить в Москве, в Екатеринбурге? Расскажите про страну, вот ваш бизнес… Совершенно понятно, что, чтобы быть богатым и счастливым в нефти, надо договориться с правительство, с губернатором, с олигархом, купить вышку, это будет стоить порядка 100 миллионов долларов все, и качай себе спокойно, договаривайся с «Транснефтью»… Там все понятно. А вот о вашем бизнесе нам как-то не очень понятно.

Антон Панасенко: В нашем бизнесе есть своя специфика, и заключается она в том, как и в любом, наверное, бизнесе в Москве, в частности, главное, когда ты открываешь свой проект, чтобы ты не работал на арендодателя, чтобы ты все-таки работал на себя. Все представляют, какие аренды в Москве, и это создает определенные трудности. Именно поэтому зачастую закрываются недавно открывшиеся заведения. Прежде всего очень важно застраховать себя от слишком высокой арендной платы. После этого, когда уже есть где делать ресторан, надо обязательно понимать с кем. И очень важно, чтобы ты сам к этому серьезно относился, то есть это не была бы для тебя игрушка какая-то, которую ты будешь делать левой рукой, иногда наведываться. Надо жить в этом ресторане, и тогда он будет получаться. Очень важно делать именно так, как ты веришь. Если ты считаешь, что правильно делать вот так, делай это. Люди видят твою честность, а главное, проникнутость идеей – это оценят обязательно и будут к тебе приходить.

Ольга Романова: Сейчас я закончу с алкогольной темой и быстренько вернемся на телевидение. Антон, у меня сразу к вам два вопроса. Во-первых, очень заметно сейчас, по крайней мере в Москве, отсутствие какого-то привычного набора вин, причем не только грузинских и молдавских, о чем очень много говорили, но и чилийских, какого-то ряда французских вин. Их просто нет. И очень во многих ресторанах этого нет. Что происходит, что случилось? И вопрос второй. С 1 июля, как известно, очень беспокоятся парфюмеры, что их приравняли к алкогольной продукции, и я прочитала возмущение парфюмеров, что, оказывается, чтобы переоборудовать парфюмерный магазин под торговлю алкоголем, надо заплатить в общей сложности порядка 600 тысяч рублей. Вы торгуете вином, у вас вино идет в ресторане. Вот скажите, а) почему нет вина и б) почему теперь это все так дорого?

Антон Панасенко: Скажем так, у нас вино есть, потому что мы позаботились о том, чтобы оно было, и запаслись.

Ольга Романова: Вам сказали в правительстве, что «Антон, запасайтесь, сейчас всем будет хана»?

Антон Панасенко: Нет, в общем-то, муссировались слухи о новом законодательстве еще с декабря, и инсайдеры бизнеса уже знали об этом.

Ольга Романова: Что за законодательство, расскажите, что случилось, почему нет вина?

Антон Панасенко: Изменилось акцизное законодательство, ввели новые образцы акцизных марок и, собственно, новую систему маркировки, когда каждую бутылку, где бы ты ее ни взял, по штрих-коду можно историю каждой отдельно взятой бутылки отследить, полностью ее путь от производителя до того момента, как она попадает к вам в руки.

Ольга Романова: Вы считаете, что этот путь был правильный?

Антон Панасенко: У нас зачастую правильные идеи делаются неправильно, неуклюже. Мало того, что не успели напечатать вовремя эти акцизные марки и создали определенный дефицит вина в стране и ажиотаж вокруг вина, также дали слишком маленький срок – с 1 июля не будут действовать старые акцизные марки. И что делать с вином, зачастую коллекционным, которое требует многолетней выдержки, не имеющим при этом новой акцизной марки, непонятно никому. Зачастую у нас такие вот неуклюжие шаги делаются. Никто не думает о том, что это не бутылка водки, которую за месяц можно реализовать, а что вина коллекционные и требуют многолетней выдержки перед тем, как они могут быть поданы посетителю. Поэтому создался дефицит вина во многом от того, что не успели люди завезти новые партии вина с новыми акцизными марками. Более того, он усилится после 1 июля, когда те стоки вина, которые у людей есть, занимающихся винным бизнесом, они будут попросту заморожены, им нельзя будет легально торговать, этим вином.

Ольга Романова: Грузинского нет, молдавского нет, стоки заморожены… Я надеюсь, дорогие радиослушатели, что в праздничный день у вас с этим нет больших проблем. И что делать? Я просто вижу, как Алена взволнована, я взволнована, и что нам делать после 1 июля? Когда-то марки, наверное, пойдут, рано или поздно, в конце концов, вино кончится и у правительства, рано или поздно оно кончится.

Антон Панасенко: К сожалению, наш выбор будет на первое время ограничен такими известными, я не постесняюсь назвать их, зачастую супермаркетными марками вина, и, собственно, придется нам выбирать из того, что завезут в первой волне с первыми акцизными марками. А со временем, конечно, если опять мы не будем менять законодательство с марками, со временем это стабилизируется. Я думаю, что к концу года уже все будет как раньше.

Ольга Романова: Вот какая тема у нас все-таки – деньги и счастье, но вы ушли все-таки в глубокую экономику.

Алена Евгеньевна, у меня и к вам вопрос довольно, наверное, экономический. Совсем недавно, в конце мая – начале июня, очень успешный канал СТС (где вы не работаете, поэтому я буду спрашивать все как есть), такой развлекательный, очень быстро набирающий вес, захватывающий аудиторию, обгоняющий канал НТВ, все у него хорошо, и сериалы у него, и «Прекрасная няня», и красивой тоже родиться не надо, не обязательно (кстати говоря, тоже деньги и счастье, красота и счастье – тоже очень много с этим связано), - и вот в этом году, в мае-июне, он вышел на IPO . IPO – это первичное размещение акций, произошло это дело в Нью-Йорке. И вдруг – не пошло. И были все, в общем, удивлены, почему российский канал первый раз вышел на зарубежный рынок, все ожидали какой-то ажитации – и не пошло. Только на прошлой неделе закрылся Российский Газетный форум в Кремле, где глава Гильдии периодических изданий Леонид Макарон говорил, что российский рынок самый бурно развивающийся, российский рынок средств массовой информации – у него надо вкладывать. А вот, пожалуйста, вышел передовик – и ничего не случилось, никого он не заинтересовал.

Алена Красникова: С СТС мне непонятно, потому что мне кажется, что как раз они очень успешно реализуют западную модель, вот эти все их удачные, успешные проекты сериальные, они прекрасное воплощение подобных западных продуктов. Я не экономист и не понимаю.

Ольга Романова: Тогда все-таки больше к творчеству идем. В конце прошлой недели стало известно, что Михаил Горбачев и Владимир Познер написали письмо президенту Путину, где обосновали необходимость устройства в России общественного телевидения. Они написали, что для общественного телевидения годится не частный телеканал, и те государственные, которые сейчас есть, тоже не годятся. Скажите, вот общественное телевидение, на ваш взгляд, то есть телевидение для общества, для зрителя, не для рейтинга – каким оно должно быть? Когда деньги общества, уж я не знаю, каким образом они будут туда собираться, но вряд ли из бюджета, раз это общественный канал, хотя нужно политическое решение, как вы считаете, мы здесь все сидим – тоже граждане России, члены общества, что мы хотим, что общество хочет от телевидения, которое может быть свободным от рекламы, от «заказухи», от погони за рейтингом? Каким оно должно быть?

Алена Красникова: Это просто мечта, и говорить об этом можно бесконечно. Потому что мне кажется, может быть, если говорить очень схематично, это должен быть канал «Культура», только очень и очень богатый. Потому что, конечно, я бы делала это по принципу того, что отсутствует на центральных каналах или присутствует в каком-то одном аспекте. Условно говоря, юмор – он весь сейчас сведен только к десяти определенным лицам и одному направлению «имени Петросяна».

В слове «общественное» как раз и заложен ответ. Этот канал должен как-то способствовать развитию общества, то есть все-таки чтобы оно было и интеллектуальным, чтобы оно было познавательным, чтобы был хороший вкус, и, безусловно, чтобы оно было национальным. Потому что когда бесконечные кальки идут, даже очень удачные и очень хорошие, хочется альтернативы, нечто своего. Это не исключает другие каналы. Если весь юмор сосредоточен по двум направлениям «имени Петросяна и его компании» - мы видим это на каждой кнопке, то, соответственно, мне бы хотелось увидеть нечто иное. Соответственно, только в этом – что-то альтернативное и отсутствующее сейчас всюду.

Ольга Романова: Я ушла сейчас на общественное телевидение, потому что, на мой, может быть, не очень просвещенный и очень испорченный вкус, все-таки слова «общественность», «общественник», «общественное» и «общепит» имеют абсолютно какие-то одинаковые корни – это то, что нужно публике: хорошо и недорого поесть, посмотреть хорошие… Алена не согласна.

Алена Красникова: Есть светское общество…

Ольга Романова: А зачем вы делите общество на светское и не светское? Вы думаете, этим зрителям нужные разные продукты?

Алена Красникова: Нет, я не думаю, но просто если общепит и общество – это совершенно… Общество, мне кажется, стало уже в ваших устах нечто нарицательное. С другой стороны, мне кажется, «общество» – это прекрасное слов и прекрасное понятие. Почему дурное общество…

Ольга Романова: Мне кажется, общественное питание – это тоже очень неплохо.

Антон Панасенко: Я думаю, нас объединяет то, что мы даем людям то, чего они требовали еще от своих императоров в Риме, - хлеба и зрелищ.

Ольга Романова: Так, Антон, ваш проще. Вы каждый день имеете дело со свои клиентами, с потребителями, которые приходят и говорят: «Нам не нравится – пересолено, пережарено» или «еще вот этой газировки полстакана». Вы понимаете. А вот как быть с телевидением, когда есть только рейтинги, то есть сразу идут вложенные деньги – и вот они, пришедшие зрители, и не факт, что это удобоваримо, не факт, что у вас не будет расстройства желудка после просмотре рейтинговой программы, в которую вложено много денег, вот далеко не факт. Если у вас связь между желудком и последствиями – это близко, то в телевизоре это довольно далеко.

Антон Панасенко: Я бы хотел сказать, что у нас как раз то, что мы делаем, скорее больше про счастье, чем про деньги, потому что мы имеем такое счастье – позволить себе человеку, который требует в нашем заведении, например, водки, просто сказать: «Иди в другое заведение». И мы, собственно, можем смело делать то, что нам нравится, а именно, мы видим свою миссию в том, чтобы как можно больше людей стали пить больше вина в ущерб потреблению крепкого алкоголя, который есть, на мой взгляд, концентрат (никто же не ест концентраты). И мы свободны в этом. Потому что, на самом деле, если бы мы подходили более коммерчески, мы бы потакали каждому желанию клиента. Мы же все-таки, как, наверное, то самое общественное телевидение, пытаемся нести «разумное, доброе, вечное» и, собственно, что-то проповедовать даже в какой-то степени в наших заведениях.

Ольга Романова: Вот поэтому у нас сегодня такое странное сочетание – режиссер и ресторатор, ресторатор и режиссер. Потому что Алена Красникова – режиссер необычный для нынешнего телевидения, Алена снимает те программы, которые могли идти либо на старом советском телевидении, либо на «Культуре» сейчас, либо на канале не для всех все-таки, это просветительские, публицистические программы (не знаю, о жизни Саввы Морозова и его роли в русской революции). И программы эти сейчас не приносят самого большого рейтинга и успеха, но, тем не менее, зритель есть, и он этого хочет, потому что нельзя же все время смотреть – как Антон сказал, пить воду – какие-то концентраты. То же самое Антон – тоже очень странный ресторатор, который хочет делать вкусно, может быть, даже и не для всех, вкусно, достаточно недорого и при этом с хорошим вином.

Антон Панасенко: И, главное, правильно.

Ольга Романова: Да, как-то правильно. Вот вам в этой концепции, Алена Евгеньевна, как я понимаю, и ваши программы – себе в убыток или нет, кстати?

Алена Красникова: Нет, они никогда не были в убыток. Более того, у меня не всегда были какие-то особенно изысканные программы, я делала тоже и телевизионный «Макдональдс». Мне кажется, что все-таки смысл здесь в таком внутреннем коде, который есть у этой программы: она может быть профессиональной и непрофессиональной. Потому что то, что вижу и слышу я в телевизионных кругах (это появилось последние несколько лет), - весьма пренебрежительное отношение к зрителю, к той массе зрителей, которые смотрят. Что «пипл хавает» - это абсолютно нормально говорится уже всюду.

Ольга Романова: Смотрите, «пипл хавает» - это относится и к телевидению, и к ресторанам одинаково.

Алена Красникова: Абсолютно, да. И тут, мне кажется, не важно, будешь ты делать программу о сковородках или о высших сферах, она может быть и интересной, и приятной. Главное – уважать и любить тех людей, для кого ты это делаешь. Вот это, к сожалению, сейчас не исчезло и, конечно, не исчезнет, но несколько выдавливается – и это мы видим все на экранах, и об этом все говорят – некой такой массой продукции, которую делают люди, которые делают это быстро, получают деньги, получают свое счастье и исчезают.

Ольга Романова: Алена, голубушку, о чем вы говорите? Внутренний код – это прекрасно, но скажите, не каждый, может быть, вас поймет, но объясните (и Антон попытается объяснить), вы же имеете опыт, у вас есть имя, вы признанный режиссер, почему бы вам ни бросить всех этих ваших Вертинских, Экзюпери, Жан-Поль Сартров и ни заняться производством жвачки? Для вас будут деньги, эфиры, слава. Внутренний код – хорошо, но и все?

Алена Красникова: Нет, Ольга, я как раз говорю, что можно делать и жвачку, а она будет хорошая, и зубы от нее будут белые, ровные. Я считаю, что это может сочетаться, вопрос только – отношение и уровень, на котором ты делаешь. Я и жвачкой занимаюсь с удовольствие.

Ольга Романова: Антон, по-моему, вы не согласны.

Антон Панасенко: Ну, у нас немножко другой подход, у меня и моего партнера. Мы себя считаем счастливыми людьми, потому что то, что мы делаем, мы делаем так, как нам хочется, как мы считаем это правильным, поэтому у нас работа и хобби совпадают. Пусть работа приносит меньше денег, чем она приносила бы, если бы мы шли абсолютно коммерческим путем, но зато нам не надо тратить те самые заработанные с трудом деньги, наступив себе на горло, на какое-то хобби. Хобби – в работе, и это уже дорогого стоит.

Ольга Романова: Слушайте, у вас дорогой бизнес, хорошо. Алена работает на телевидении, у телевидения есть какие-то акционеры, и в конце концов, Аленина головная боль, чтобы был успех ее программ, но при этом Алена не вкладывает сюда свои деньги. Но вы-то рискуете своими деньгами. Каждый хочет быть богатым и здоровым, успешным, нежели бедным и больным. Вы рискуете своими деньгами, но, может быть, вам открыть какую-то сеть дорогих ресторанов или дешевых «пирожковых», но много? У вас же семья, дети.

Антон Панасенко: Как сказал папа одного моего друга когда-то, и мне эта фраза запомнилась на всю жизнь: «Бедный не тот, у кого мало, а тот, кому мало». И этот принцип мне очень нравится, как, собственно, и моему партнеру. Естественно, стараешься заработать побольше, но при этом не наступая на горло собственной песне, чтобы работа все-таки оставалась хобби. И когда ты делаешь что-то с увлечением, повторюсь, людям это нравится, и обязательно найдутся те, кто это оценит, кто будет любить твое заведение, и, собственно, приходя в него, тебя поддерживать.

Ольга Романова: Я не хочу считать ваши деньги, но в первой части программы вы, наверное, не доответили. А сколько стоит ресторан?

Антон Панасенко: Надо мной, наверное, будут смеяться те, кто открыл те рестораны, названия которых всем в Москве хорошо известны, но если не считать самого помещения, то ресторан можно открыть за 100-150 тысяч евро.

Ольга Романова: Это какой будет ресторан?

Антон Панасенко: Это будет вот такой, как у нас. Это будет хороший ресторан. Если поездить за границу, видно, что многие из ресторанов, в которых есть две три звезды Мишлена, они не тратятся на золотые туалеты, потому что это все придется закладывать в цены. Мы говорим о честном ресторане, где все очень вкусно, но при этом позолота не капает с потолка, где у тебя не перехватывает дыхание от пафоса, который вокруг тебя. И, собственно, как во многих таких заведениях в странах Средиземноморья и еще много где, атмосфера такого семейного бизнеса, когда ты приходишь туда – и видно, что здесь работают люди, которые делают одно дело, делают его хорошо.

Ольга Романова: Мне очень понравилось словосочетание «честный ресторан». Как-то «честный бизнес» - привыкли, а вот «честный ресторан» - пока еще как-то немножко даже режет, непонятно, что это. Я вывела вашу формулу счастья в бизнесе и с деньгами – это честный ресторан, куда ты вкладываешь свои деньги, получаешь от этого удовольствие, и когда ты видишь клиента, ты не хочешь его ограбить, при этом клиент уходит довольный. Вот такое сочетание.

Антон Панасенко: И он потом приходит назад, довольный.

Ольга Романова: То есть сочетание – не вкладывать много, не это главное, а вкладывать… ну, все получается как обычно, как у ремесленников, вкладывать душу.

Антон Панасенко: Да, надо не вкладывать лишнее, я бы так сказал. Потому что мы никогда не будем экономить на хорошем оборудовании, но мы никогда не будем делать золотой туалет.

Ольга Романова: Вопрос гораздо сложнее для восприятия, но я хотела спросить у Алена, а сколько стоит программа? Давайте обозначим некую программу, допустим, она выходит полчаса раз в неделю, телевизионная программа, развлекательная программа, в ней участвуют несколько «звезд», допустим, она такая с образовательным уклоном, образовательно-развлекательная, это может быть какая-то викторина или какая-то занимательная публицистика. Сколько стоит такая программа?

Алена Красникова: Если это хорошая программа, действительно, со «звездами», со студией, с хорошими операторами, я беру хороший профессиональный уровень, то тысяч 15-20.

Ольга Романова: Это один выпуск программы?

Алена Красникова: Да.

Ольга Романова: То есть это надо вложить в один выпуск программы без студии, без операторов…

Алена Красникова: Нет, со студией, с операторами, я беру полную смету со всеми затратами.

Ольга Романова: 15-20 тысяч евро или долларов?

Алена Красникова: Долларов.

Ольга Романова: А сколько в ней должно быть рекламы, чтобы она себя оправдала?

Алена Красникова: Вы знаете, все зависит от того, на каком канале это идет, какая цена. У Первого канала свой бюджет, у канала «Звезда» - другой, поэтому я не могу сказать, я рекламой не занимаюсь.

Ольга Романова: Но вы, как режиссер, как творец, в принципе, имеете право сказать, что «у меня такая вот цельная программа (как Антон говорит, что «в мой ресторан с водкой не ходить»), у меня не может быть программа разбита рекламными блоками»? Или все-таки воля творца на телевидении сейчас мало что значит?

Алена Красникова: Она очень мало что значит, это нормально абсолютно, это может решать владелец канала, его экономика – это нормально. С другой стороны, если это развлекательная программа, то пускай перебивают. А если это, например, какая-то трагедия, ужас, какие-то национальные бедствия – это плохо, на мой взгляд, и бестактно бывает. Но я ничего против рекламы не имею, честно сказать.

Ольга Романова: Алена, скажите, пожалуйста, можно ли сейчас, в современных наших российских условиях делать программы, приятные зрительскому глазу, размещать их на коммерческих каналах, на государственных каналах и все-таки собирать рейтинги, не вкладывая какие-то громадные суммы?

Алена Красникова: Конечно, можно, абсолютно.

Ольга Романова: Так почему же этого не делается, как вы считаете?

Алена Красникова: Вы знаете, не выходит «Каменный цветок», и не так легко этого, в общем-то, добиться. С другой стороны, наверное, есть определенный момент такой волнообразный, когда есть цивилизация, а потом приходят варвары, потом они отступают, и снова создается цивилизация. Вот сейчас есть некий такой, мне кажется, скачок вниз по вкусу. Я говорю только о себе и о своих друзьях, которые смотрят телевидение. Мне кажется, это все равно изменится и как-то будет сведено к нулю, и будет возрождение, и будут новые какие-то вещи. Хотя и сейчас много хорошего на телевидении, оно есть, и много.

Ольга Романова: Цивилизация, варвары… Мне очень понравилось это сравнение, что когда есть цивилизация, то больше какой-то пищи для ума, и люди склонны производить что-то для других людей, не на потребу, а на размышления, на хорошее «умственное пищеварение», а когда приходят варвары, такого продукта становится меньше. Получается, что таких программ сейчас не много, и таких честных ресторанов сейчас не много, пищи для ума и пищи для желудка, потому что народ не хочет делать или народ не хочет ходить? Почему таких честных ресторанов, например, или программ мало? Антон…

Антон Панасенко: Я думаю, что сейчас в ресторанном бизнесе как раз еще продолжается волна, которая началась где-то в середине 90-х, то есть это рестораны-интерьеры, рестораны пафоса. Но постепенно таких ресторанов, как наш, будет становиться больше и больше, прежде всего потому, что все больше людей, которые когда-то, 10-15 лет назад начинали официантами или барменами, постепенно будут становиться рестораторами, то есть как тот самый солдат наконец может стать генералом. И они будут воплощать свое видение, и, пройдя весь путь в ресторане снизу доверху, зная сильные и слабые места всех тех мест, где им довелось работать, они будут создавать свою, так сказать, «работу над ошибками». Поэтому я думаю, что таких ресторанов, как наш, будет становиться больше и больше.

Ольга Романова: То есть идет движение снизу в вашем бизнесе.

Антон Панасенко: Да, это будет новая волна такая.

Ольга Романова: И можно надеяться на развитие цивилизации?

Антон Панасенко: Да. Я не думаю, что она захлестнет те рестораны, модные и пафосные, которые существуют…

Ольга Романова: Но они тоже должны быть, и пусть будут.

Антон Панасенко: Они обязательно должны быть, во всем мире это существует, просто у нас начинает потихонечку заполняться та самая ниша, которая не заполнена. Потому что в той же Италии и во многих других странах очень модные и дорогие рестораны существуют бок о бок с честными, это могут быть рестораны для одних и тех же людей, но по разному случаю. У нас же тоже клиентура абсолютно та же самая, что и в лучших, самых дорогих ресторанах Москвы, и это просто дело, так сказать, повода – куда пойти.

Ольга Романова: У Антона небольшая сеть очень небольших и безрекламных винных ресторанов с хорошим вином и хорошей едой. Это без пафоса, это деревянные столы, каменные стены, но это качественно, вкусно и в ценовых пределах, которые просто радуют глаз.

Антон Панасенко: При этом я хочу отметить, что зачастую винная посуда у нас намного лучше, чем в самых дорогих ресторанах. Не в плане, может быть, позолоты или чего-то еще, но это самая правильная.

Ольга Романова: Это, конечно, приятно, но почему?

Антон Панасенко: Потому что здесь профессиональный подход к делу. И мы знаем, чтобы вино подать правильно, обязательно нужна правильная посуда.

Ольга Романова: В общем, вы фанат своего дела, я имею в виду вина. Алена, смотрите, Антон говорит тоже очень любопытную вещь. Он говорит, что в его бизнесе происходит движение от варварств к цивилизации, оно начинается, и приходят люди снизу, которые работали официантами, барменами, они поднимаются и потихонечку открывают свое дело, уже зная, как надо, и отучая, наверное, каких-то своих старых владельцев от того, как не надо, когда открывали рестораны с кадками черной икры и прочее. Глядя на сегодняшнее телевидение, видишь состояние то самое, наверное, до – кругом кадки с черной икрой, малиновые шторы, бархатные кисти, такое «под большое декольте», все-таки гуляем пока так. А вот какого-то движения на телевидении в другую сторону вы не замечаете пока?

Алена Красникова: Как движение – нет. Безусловно, есть талантливые люди, хорошие программы, и есть, безусловно, хорошие продукты телевизионные. Но движение пока не замечала. Уверена, что оно скоро начнется. Это просто невозможно, все-таки традиции русского телевидения, советского телевидения очень большие, это одно из лучших телевидений в мире, я смотрю во всех странах, даже сейчас все равно оно хорошее и профессиональное.

Ольга Романова: Когда с вами, Алена, говоришь о бизнесе, вы сразу говорите, что в этом ничего не понимаете, вы творец, вы будете делать программы, которые вы считаете нужными, а нужна жвачка – будете делать жвачку, но, смотрите, когда читаешь интервью с телевизионными режиссерами сейчас, особенно когда читаешь интервью с людьми, которые делают сериалы, особенно такие сериалы, которые выпекаются как пирожки (я не говорю про Александра Прошкина, например, конечно, нет, боже упаси), то понятно, что мы говорим, в общем, даже не с творцами, а с людьми бизнеса, потому что они про бизнес говорят охотнее, им это понятнее, нежели какой-то скучный творческий процесс. Вот как от этого телевидению уберечься? И надо ли вообще уберегаться от этого? Может быть, действительно, телевидение – такая же отрасль народного хозяйства, как нефть, рестораны, как ткацкая промышленность какая-нибудь?

Алена Красникова: Ну, у всех свои радости и возможности. Как говорят, актер – счастливый нищий. Бывают актеры-бизнесмены – он меньше играют, но больше денег делают. Потом, что говорить о «мыле»? Есть все равно жанры какие-то высокохудожественные, а есть просветительские программы – о детях, об их воспитании.

Ольга Романова: Сейчас уже и о новостях говорят как о бизнесе.

Алена Красникова: Безусловно, конечно. Во всем, наверное, это заложено. Но мне интереснее заниматься творчеством. Кто же должен это делать, правда? Кто-то деньги делает, а кто-то пироги печет. Нормально, у каждого своя направленность.

Ольга Романова: А если бы у вас, Алена, появились деньги, вы бы вложили их в телевидение или скорее в рестораны?

Алена Красникова: Я бы в телевидение все-таки вложила, но ходила бы в хорошие и честные рестораны.

Ольга Романова: Тогда бы, наверное, у вас не осталось денег ходить в хорошие рестораны. И вы бы вложили в свой продукт, который вы делаете, в просветительский, публицистический? Или все-таки вы вложили бы деньги во что-то быстрое, привлекательное, прибыльное, рейтинговое?

Алена Красникова: Только в свой! Только в свой, безусловно. Но он абсолютно может быть развлекательным. Я не считаю, что развлекательность и познавательность должны вот так вот далеко друг от друга стоять. Это хорошо сочетать, чтобы было и забавно, и весело, и при этом не тупо.

Ольга Романова: Я сейчас посчитаю, вам нужно, чтобы вложить в свои программы, 20 тысяч евро стоит программа, пять недель в месяце, 100 тысяч… Итого 1 миллион 200 тысяч. Неплохо. А ресторан, вы говорите, стоит, как говорит Антон, неплохой бизнес – где-то 100-150 тысяч евро. Все-таки есть некоторая разница… Скажите, пожалуйста, Антон, ровно такой же вопрос к вам напоследок, тот же самый вопрос: деньги – свалившиеся с неба, заработанные, упавшие, выигранные в лотерею, как угодно – вы вложили бы только в рестораны?

Антон Панасенко: Поскольку я люблю вкладывать в то, в чем я хорошо понимаю, а ничего, кроме ресторанов, я делать не умею, думаю, что только в рестораны. Ну, может быть, по совету какого-нибудь своего хорошего знакомого – в недвижимость.

Ольга Романова: Для вас все-таки счастье не в прибыли, а в работе?

Антон Панасенко: В работе, которая не убыточна, скажем так. То есть когда важен только результат – это, конечно, работа, а когда важен сам процесс, а не результат – это игра. Работа все-таки должна быть работой. Но важно, чтобы элемент игры в ней присутствовал.

Ольга Романова: Гляжу на Алену. Скажите, Антон, а художник должен быть голодным?

Антон Панасенко: Периодически. Он не должен забывать чувство голода, иначе он будет пресыщен.

Алена Красникова: У нас все в порядке с этим. Вообще, конечно, не в деньгах счастье. И вот я вспомнила анекдот, когда в Крым, в санаторий приезжает очень богатый человек и говорит директору: «Сюда приедет мой папа. И я вложу очень большие деньги, чтобы ему было хорошо». Ему говорят: «Нет проблем, конечно». – «Первое, вместо гальки – белый-белый песок, как мука». – «Нет проблем». – «Волна – 20 сантиметров, не выше». – «Но…» - «Нет-нет, речь идет еще о дополнительных нескольких миллионах долларов. Так, теперь чтобы все птицы летели с севера на юг и не иначе. И солнце бы всходило ровно напротив лежака моего папы». – «Но…» - «Еще 20 миллионов долларов». Проходит две недели, папа приезжает, выходит из машины. Белый песок, волны – 20 сантиметров, птицы летят с севера на юг, солнце напротив лежака… И он говорит: «Сынок, всегда тебе говорил – не в деньгах счастье».

Ольга Романова: И на этой оптимистической и поучительной ноте – не в деньгах счастье – мы благодарим наших гостей и завершаем программу.