Анна Качкаева: Сегодня мы подводим промежуточные итоги после состоявшегося съезда и еще серии громких заявлений. В эти минуты уже началась одна пресс-конференция, в 14 часов начнется другая пресс-конференция, как теперь называют, победивших, оппозиционеров или победивших и проигравших. Мы не будем играть терминами, но попробуем все-таки обсудить более концептуальные вещи. Что будет после съезда с кино? На что рассчитывать? Как весь этот процесс оценивают люди, которые не только в него включены, но и рассказывают вам о том, что же происходит в Союзе кинематографистов журналисты, культурологи, кинокритики.
Сегодня со мной в студии Юрий Богомолов, обозреватель "Российской газеты". Будет небольшое интервью доктора искусствоведения директора Российского института культурологии и кинокритики Кирилл Разлогов. К сожалению, он не смог быть в студии, потому что в Думе обсуждает закон о культуре. Будет несколько еще цитат из публикаций вчерашнего дня, где тоже подводились итоги съезда.
Если говорить коротко, то Союз сохранен. Никита Михалков хотел уйти, но остался. Объединения не случилось. Журналисты включились в эту гонку по освещению такого скандального сериала с участием народных артистов и всенародных кумиров. Я за эти сутки общалась с коллегами с разных сторон и уровень, мягко говоря, неприязни очень силен. Для того чтобы во всем этом разобраться, мы сделали подборки двух публикаций. Первая. Елена Япольская, газета "Известия", статья "Бодались телята с дубом". Вот ее фрагменты.
Диктор: "1 апреля могла быть приостановлена деятельность Союза кинематографистов России. Однако накануне даты "икс" Союз кинематографистов продолжает существовать. Благодаря людям, собравшимся 30-31 марта в столичном Гостином дворе. И в какой-то мере - благодаря газете "Известия". Никто из наших коллег не освещал противостояние внутри Союза кинематографистов так плотно и вдумчиво, ни одно СМИ - печатное либо электронное - не противостояло с таким упорством (в меру своей компетенции, разумеется) развалу Союза кинематографистов. Сохраненное единство - это победа членов Союза, их - и нашего - здравого смысла.
Сторонники названного, однако не признанного ни судом, ни Минюстом председателя Союза кинематографистов Марлена Хуциева, как могли, боролись против возможного кворума. Несколькими рассылками членов Союза кинематографистов призывали "бойкотировать сборище в Гостином дворе". Рассылка заключительная - накануне съезда - обязывала, как минимум, "поставить на место зарвавшегося барина и его холуев".
Все в Гостином дворе было сделано, как надо. Правильно сделано. Красиво помянули ушедших (в зале без пафоса, не напоказ крестились). Трогательно встретили старейшин. Первый, кто поднялся на трибуну - Михаил Ножкин - задал действу доброжелательно-интеллигентный тон. Потом был двухчасовой - с демонстрировавшимися на экранах документами - отчетный доклад Михалкова.
По итогам доклада примерно две тысячи "холуев" устроили "барину" стоячую овацию. У "барина" дрожали губы, он хмурился и прятал глаза. Потому что не ожидал ничего подобного. Хотел всего лишь доказать, что не верблюд...
"Представляешь, - сказала мне коллега, - как его завтра будут гнобить за этот доклад?! Что напишут - подумать жутко...". "А какая разница, что написали бы 9 мая 1945 года в германских газетах, если бы они выходили?" - ответила я.
Стоп - только не надо криков: "Она обозвала нас фашистами!". Не было такого. Просто война - на то и война, что в ней есть победители и проигравшие. Впрочем, за противоборствующими сторонами сохраняется право на разнообразие мнений".
Анна Качкаева: Елена Ямпольская, газета "Известия". А вот мнение Ларисы Малюковой, "Новая газета".
Диктор: Большой гала-концерт под названием "Чрезвычайный съезд Союза кинематографистов" готовился с невиданным тщанием, талантом, рьяным рвением. Обзванивались регионы, студии, учебные заведения. Для вгиковцев, которым на съезд у нас дорога, была установлена спецстойка для регистрации. Стариков, которым не везде у нас почет, — приглашали на предварительное собеседование в гламурный ресторан "Ваниль" (говорят, старейшина Владлен Давыдов слушал, слушал сладкие речи председателя, потом и рубанул: "Ты, Никита, нас за нос не води, говори — что и как сказать"). Известных артистов обзванивал Сам.
То ли Кремлевский съезд кинематографистов, где позвали на царствие Михалкова, то ли ХХIVсъезд КПСС.
Оппозиция, проигнорировав этот Собор, расписалась в своей слабости. Сообщество так и не узнало ее мнения. Не зачитали обращения Хуциева. Не услышали весомых аргументов уважаемых режиссеров: Абдрашитова, Чухрая, Досталя, Норштейна… Не сказали о сотнях кинематографистов, поддержавших Седьмой съезд и признавших работу правления под руководством Михалкова неудовлетворительной.
Точно как разнопартийные интеллигенты в 17-м не смогли договориться. Выработать общее решение. Тогда 90 лет назад тоже нашелся боевитый, харизматичный и заявил: "Есть такая партия!" И пришли большевики. Не навсегда. Но надолго".
Анна Качкаева: Лариса Малюкова, "Новая газета".
Вот такие два мнения. Теперь, Юра, вопрос к вам, потому что вы наблюдали за съездом, помимо того, что вы, конечно, включены в процесс, но вы наблюдали за съездом и как телевизионный обозреватель. Ваше мнение. Как это все выглядело?
Юрий Богомолов: Выглядело, конечно, это… Как это выглядело? Выглядело это как съезд КПСС, именно КПСС, даже не "Единой России". Потому что та степень славословия и тот уровень коленопреклонения… Началось все с того, что Никита Сергеевич вывалил гору откровенной лжи, полуправд, оскорблений. Опровергнуть это как бы совершенно невозможно. Это так же, как опровергать Ноздрева, которого спросили – правда ли, что Чичиков украл губернаторскую дочку? Правда. Конечно, правда. И стал называть фамилии, имена ямщиков, которых нанял Чичиков, названия станций, мимо которых неслись его кони и увозили эту губернаторскую дочку. Это знакомая такая технология.
Просто один факт. Сказать, что Виктор Матизен, критик, президент Гильдии, аккумулировал что-то около 450 тысяч долларов на каком-то нью-йоркском счету, с помощью которых велась война и были оплачены какие-то публикации против Михалкова?! Газеты "Московский комсомолец", "Коммерсант", журнал "Собеседник", наверное, Радио Свобода оплачивалась с этого же счета. Я понимаю, что вы не знаете этого, но надо иметь в виду. Я уж не говорю о радиостанции "Эхо Москвы" и так далее. Сказать это и при этом прибавить – специалисты. Я догадываюсь какие специалисты могли придумать такую информацию.
А все, что Виктор Матизен вел – издал информационный бюллетень, поскольку у Союза не нашлись средства на издание очередного номера СК-Новости… Информационный бюллетень с информацией о заявлении Хуциева и так далее и других кинематографистов. Он собрал какие-то деньги и издал.
Анна Качкаева: Тем не менее, можно теперь сколько угодно оправдываться по одну сторону микрофона, по другую сторону микрофона. На съезде точка зрения внятно оппозицией (как теперь ее называют) не прозвучала. Я наблюдаю как наблюдатель за тем, что происходит, стараясь сохранять некоторую такую отстраненность, хотя это довольно трудно, когда общаешься с вашими коллегами. Все-таки почему Хуциев не пришел? Мне вот эта коллизия неясна. Кто тут у кого шубу украл? Что передергивают? Почему он не пришел?
Юрий Богомолов: Как почему не пришел? В декабре был съезд. Он…
Анна Качкаева: Это все понятно. Когда до этого уже дошло и так далее.
Юрий Богомолов: Хорошо. Они сказали, что то, что у них произошло в Гостином дворе, они сказали, что это чрезвычайный съезд.
Анна Качкаева: Он не хотел признавать.
Юрий Богомолов: Приходить на этот съезд – это значит дезавуировать тех членов Союза кинематографистов, которые его выбрали, которые считают тот съезд легитимным и так далее. Я очень хорошо его понимаю и разделяю. Пришли те, кто хотел противостоять. Их сторонников Хуциева, я имею в виду. Но сейчас какие идут разговоры? Что Михалков одержал безоговорочную победу. За него проголосовало 1800 или 1900 человек. Это включая 500 бумажных душ, то есть доверенностей кинематографистов, которые не смогли приехать, которые добыли эти доверенности. Каким путем? Лариса Малюкова слегка обозначила. Были застолья с пенсионерами. А уж как эмиссары Чичиковы ездили по регионам и добывали доверенности там за Уралом, за Кавказом и так далее, это уже отдельная история. Так вот, 500 в числе этих 1900 плюс 800 опросных листов, где подписались кинематографисты о том, что они против этого съезда, поддерживают Михалкова, которые хранятся в Союзе с номерами членских билетов, с личными подписями. Плюс 130 человек, которые присутствовали и проголосовали за Хуциева. Примерное равенство.
Во всяком случае, можно говорить не о безоговорочной победе… Ну, хорошо, предположим. Но то, что Елена Ямпольская сообщает, что удалось сохранить Союз, вот это глубоко сомнительно. Потому что совершенно очевидно, что удалось как бы сделать наглядным раскол.
Анна Качкаева: Уважаемые слушатели, давайте попробуем ответить на вопрос. Что вы увидели в этом символическом скандале, съезде, событии вокруг очень известных людей? Что вы поняли о том, что рассказывали журналисты? Что это может означать? Ваша оценка произошедшего.
А сейчас, Юрий, я бы хотела, чтобы мы выслушали мнение Кирилла Разлогова, доктора наук, известного кинокритика, директора Института культурологии.
Кирилл Разлогов: Что касается Съезда кинематографистов, то он был, на мой взгляд, на 90 процентов предсказуем после того, что произошло на 7-м съезде. Нужно сказать, что, к сожалению, я всегда очень жалею, когда мои предсказания сбываются, но я буквально по нотам описал, что именно будет после окончания выборов на 7 съезде. Единственный вопрос, который оставался и остается открытым – каковы будут позиция и решение так называемой оппозиции, коль скоро этот термин вошел в обиход на последнем съезде в результате этого вполне предсказуемого поражения? Второй вопрос, который был открытым. Как будут вести себя победители? На него был получен ответ в финале съезда, когда исключили Виктора Матизена.
Теперь, как будет реагировать на это проигравшая сторона, скажем так? Есть вариант - в бесконечных судебных разбирательствах, которые маловероятны, поскольку это все стоит денег. Одно дело, когда это делается с надеждой на успех, на одержание победы, другое дело, когда это делается без надежды на успех. Это продление отрицательных эмоций. Тогда дилемма очень простая. Выходить из состава Союза и организовывать свой Союз. Либо оставаться в составе Союза, но тогда принимать те условия игры, которые поставило его нынешнее руководство, в надежде на следующий съезд или на то, что что-то в атмосфере изменится. Как поступят в этом плане? Мне сказать трудно.
Еще одна вещь, которая обнаружилась в ходе этого противостояния, что во многом трещина была обусловлена тем, что в отличие от всех прочих творческих союзах во всех прочих странах, в наших творческих союзах членами союза являются и критики, а не только создатели произведений. У критиков другой ракурс, другой взгляд на проблему, другая технология работы, другая позиция внутри кинопроцесса. Поэтому, если говорить образно, то столкнулись между собой съезд преимущественно критиков со съездом преимущественно актеров.
Анна Качкаева: То есть вы полагаете, что исключение критика, символическое исключение, это скорее констатация и разрубливание Гордиева узла?
Кирилл Разголов: Я не считаю, что исключение критика было необходимо и даже неизбежно. Здесь многое зависело от председателя Союза. Его позиция могла бы быть менее нетерпимой и более склонной к компромиссам. Но ни та, ни другая сторона к компромиссам не были готовы.
Анна Качкаева: А вообще эта коннотация победители и… Дальше мы не можем найти слова – проигравшие, оппозиция, побежденные. Вообще, когда 800 человек в числе побежденных, чуть больше 2 тысяч человек в числе победителей – это люди, которые знают друг друга не первый год, это все российские кинематографисты, это одна страна. Вообще, уместно говорить в таком контексте о съезде победителей? Уж слишком много аллюзий.
Кирилл Разголов: Вот! Аллюзий вообще много. Но я использую ту терминологию, которая применялась на самом съезде. Там даже говорилось более жестко – идет война и так далее. На мой взгляд, здесь, притом, что есть люди, придерживающиеся разных взглядов и разных идей и представлений, у них есть единые общие интересы в профессии. В принципе, основы для компромисса могут быть. Но, как выяснилось, любое усложнение обстановки, обострение, в частности, экономическое, вызывает крайние эмоции. Это свойственно творческим профессиям. Не случайно все творческие союзы, так или иначе, распались или почти все. Те, которые не распались, у них другие несколько условия творчества, как у композиторов, например.
Но насколько уместна эта терминология? Она имеет отношение к тому, что реально происходит. С другой стороны, есть (я неоднократно говорил) активные меньшинства. Совсем маленькие группы людей, которые ведут эту борьбу. Это не 800 человек и, конечно, не 1,5 тысячи человек. Это с одной стороны человек 10-15 и с другой стороны человек 10-20. Они подогревают страсти в этой области. Я думаю, что одно дело разжечь страсти в одном зале, как это произошло с последним съездом, другое дело, разжечь страсти в большом коллективе кинематографистов. Я думаю, что подавляющее большинство кинематографистов достаточно спокойно относятся не к тому, что происходит, а примет любой вариант, абсолютно не переживая.
Анна Качкаева: А как вам кажется, все-таки концептуально война за что – за власть, за будущий подход к бюджетам, за в широком смысле индустрию, о которой все говорят, но никто не говорит, что же это такое будет? Как Союз может реально влиять на этот процесс?
Кирилл Разголов: Мне кажется, что это символическая борьба. Это борьба за символы власти. Это борьба не за реальную власть. Что касается бюджетов, я думаю, что воздействие на распределение денег в кинематографии будут иметь 2-3 человека независимо оттого, руководители они Союза, не руководители они Союза. Это зависит совершенно от других конфигураций.
Что касается собственности самого Союза, только в горячечном бреду можно воспринимать как свою собственность, в смысле членов Союза. Это опять-таки некая такая символическая ценность, которая приобретает реальные очертания… Во-первых, она незначительна по объему, по сравнению с мировой революцией, о которой идет речь в такого рода символической войне. Во-вторых, она может быть принципиальная для отдельных людей, но абсолютно не принципиальна с точки зрения самого конфликта как такового. Сам конфликт носит символический характер. В известной мере он отражает, во-первых, разницу профессий, о которых я говорил. Следующий конфликт, который можно тоже предугадать, будет конфликт между продюсерами и теми людьми, которым они платят деньги. Уже внутри самого Союза.
Анна Качкаева: Да, а продюсеры как всегда все-таки больше склонны к такой условной вертикали, к некоей диктаторской модели поведения.
Кирилл Разголов: Еще к этому более склонны режиссеры.
Смех в студии
Кирилл Разголов: Поэтому с этой точки зрения ничего не сделаешь.
Анна Качкаева: И все-таки, если говорить… Вы знаете всех этих людей. Ваш прогноз – примиряться, уйдут в глухую оппозицию, все-таки будут друг другу нужны? Что? В результате это как-то отразится на обществе? Или такой был спектакль, и он завершился?
Кирилл Разголов: К сожалению, он не завершился. Если бы не было исключения Матизена, я бы сказал, что есть шанс, что он завершится. Поскольку он завершился таким очень традиционным в культуре ритуальным закланием, то есть целая теория на этот счет, которая выдвигается. Здесь он не может просто так завершиться. Там будет опять-таки одна сторона, которая будет отстаивать свои позиции – это Гильдия киноведов и критиков. Я член правления Гильдии, но, к сожалению, я вчера не смог быть на собрании правления. Не знаю, какой именно текст был подготовлен. Я понимаю, что этот текст протестный. Как в этих условиях себя поведет активный авангард Гильдии, опять-таки 5-6 человек, которые, так или иначе, определяют, что именно делается, мне сказать трудно. Я даже не участвовал в обсуждениях этого дела. Я скорее занимаю позицию наблюдателя в этом плане и аналитика. Мне сказать трудно. Выбор очевиден – либо выходить из состава Союза и превращаться в самостоятельную Гильдию, либо продолжать борьбу, стремится найти себе союзников среди недовольных режиссеров, которых много, недовольных операторов, которых еще больше, и нейтральных художников, нейтральных звукооператоров и активно и безоговорочно поддерживающих Никиту Сергеевича актеров.
Юрию Богомолову хотел бы посочувствовать. Но Юра человек самостоятельный. У него есть своя позиция. Он ее отстаивает. Я с большим уважением отношусь к людям, которые отстаивают свою позицию. Сложность моего положения состоит в том, что как культуролог я вижу объективные механизмы всего этого, хотя мне тоже могут не нравиться идеи разобщенности критиков и кинематографистов и конфликты между продюсерами и режиссерами, форма правления или форма руководства того или иного лидера Союза. Но это другая сторона процесса. Мне все-таки интересно анализировать. А он участник, он публицист. Его страсти лежат в несколько другом русле. Но нам пока удавалось и удается сохранить человеческие отношения как с той, так и с другой стороной.
Юрий Богомолов: Что я могу сказать? Я могу позавидовать Кириллу Эмильевичу Разлогову в том, как ему удается занять позицию. Он философ, он культуролог, он выше и Матизена, и Богомолова, и Михалкова, возможно. Я не хочу даже обсуждать степень и уровень его вовлеченности в то, что все-таки происходит на стороне Михалкова, между прочим. Ладно, бог с ним.
Что надо сказать? Тут цитировалась Ямпольская. Там все просто с Ямпольской. Она как бы идет в фарватере михалковских всех позиций, концепций. Сначала те, кто противостояли Михалкову, это была жалкая группа трупов в Доме кино. Затем лилипуты, затем… Кто еще? Теперь она отметает, естественно, подозрения относительно того, что произошло 30-31. Это как бы победа над фашизмом и над фашистами. Она отметает. А логика? Говорит, что именно это она и подразумевает. Она подразумевает, что те, кто не согласен с Михалковым, кто не пришел на съезд Михалкова (а съезд этот был такой ловушкой, сегодня это особенно очевидно), вот это те самые пытавшиеся оккупировать Союз кинематографистов, захватить его и так далее. Там все понятно.
А вот с позициями Кирилла Эмильевича, действительно, есть некоторый туман. Что я должен сказать? Ну, не получается 10 людей с одной стороны с 10 людьми с другой стороны. Чего-то такое не поделили, и возбуждают и прочее. Это так удобно было бы считать. А это не так. Кирилл Эмильевич закрывает глаза на некоторые вещи. Он закрывает глаза на тот накал неприятия руководства Союза Михалковым год назад, в конце прошлого года. Это же не 10 людей там.
Анна Качкаева: Юра, вы знаете, я вас слушаю и у меня такое ощущение, что все равно это частности уже теперь, к несчастью или к счастью.
Юрий Богомолов: Это частности.
Анна Качкаева: А концептуально вопрос – вы выходите все или продолжаете борьбу? И вообще, что это даст? Публичное противостояние обществу дает, индустрии или что?
Юрий Богомолов: Аня, я скажу следующее. Если все-таки попробовать обнулить ситуацию, действительно обнулить ситуацию, оставить в стороне взаимные подозрения, оскорбления и так далее, что остается в сухом остатке? Остается то, что кинематограф сегодня на мели частных инвестиций. Остались инвестиции от государства и то, я думаю, будут очень небольшие. Что это значит? Это означает, что обостряется борьба за приближенность к этим источникам инвестиций.
Обратите внимание, когда в 1998 году Никита Сергеевич Михалков пришел к руководству Союза, он торжественно утвердился в этой должности в Кремлевском дворце и… забыл практически о Союзе. Забыл. Он не появлялся… Союз ничего не решал. Тогда кинематограф существовал именно как частное такое большое предприятие, разделенное на несколько крупных студий. В стране действовало несколько крупных студий – это 3Т, это объединение СТС, несколько позже возникает Первый канал как производитель фильмов, еще несколько позже СТС возникает как производитель фильмов, и в последнее время активизировался РТР как производитель фильмов. Вот эти три клана они как бы и создавали индустрию нашей страны. А вот когда кризис грянул, то и выяснилось, что все эти три клана должны бороться за государственные инвестиции. Тогда и появилась идея о том, чтобы все деньги давать вот на эти 4-5 крупных производителей, а уж они что-то будут отслюнивать другим производителям более мелким. Вот тогда и возникло ощущение того, что инструментом в борьбе за право распределять деньги и может стать Союз кинематографистов.
Никита Сергеевич не потому не созывал съезда, что он был занят очень сильно творческой работой. Творческая работа не помешала ему поучаствовать в этом проекте "Имя России". Абсолютно не помешала. Ни одно общественно значимое мероприятие не прошло без его участия. Не помешало сделать ему фильм под названием "55", поучаствовать в "Золотом орле", поучаствовать в "Оскаре" и так далее. Мы его все время видели. И вдруг выясняется, что я был так занят, что не смог вовремя вспомнить о том, что нужно было… Ему не нужен был съезд. Он понимал, что на реальном съезде, на таком съезде, делегированном, то есть на съезде активных членов Союза, а не всей массы, он проигрывает. Поэтому он даже этот съезд, который был в декабре, он с самого начала для него был абсолютно… Он с самого начала считал, что этот съезд будет дезавуирован и разрушен.
Анна Качкаева: Мы опять возвращаемся по кругу. А если обнулили. Все уже случилось. И…
Юрий Богомолов: И вот теперь тогда возникает необходимость создания из Союза кинематографистов общественной творческой организации…
Анна Качкаева: Зачем?
Юрий Богомолов: Подождите, я скажу зачем. Создание особого отдельного Министерства кино, отдельной структуры, столь крепкой вертикальной, которая… Федор Бондарчук очень четко сказал, что на языке у Бондарчука, то на уме Михалкова. Он сказал, что нужна эта организация, Союз… Кстати, который и не был членом Союза, он понял… Бондарчук сразу понял, зачем нужен Союз. Он понял, с кем надо объединиться. Он нужен, как способ выколачивания инвестиций, денег, бюджетов на свой кинематограф.
Анна Качкаева: В чем тут противоречие с вами? Вот критикам-то вообще не до бюджетов, на самом деле. А вот другим режиссерам им-то чего делить? Хорошо, встаньте все в очередь за государственными бюджетам.
Юрий Богомолов: Вот от и возникает. Он создает в Союзе номенклатуру генералов от кинематографа, как это было в Советском Союзе, которые будут особо приближенные, между которыми и будет распределяться. Обратите внимание. Секретариат правления он ограничил. Было всегда 70 человек, он ограничил 35 людьми. Он в уставе, который, правда, еще не принят, предусмотрел возможность роспуска Гильдии. Он создает из Союза партию, а не просто творческую организацию – партию КПСС!
Анна Качкаева: Ваше мнение ясно.
Андрей, Москва, добрый день!
Слушатель: Здравствуйте! Я хочу вот, что сказать. Я согласен с тем, что говорил ваш гость полностью! Даже если не вдаваться в то, кто прав, кто виноват, господин Михалков заявил еще до первого съезда, что он уходит в отставку. А потом оказывается, что он не уходит в отставку. Хорошо, но сделай хоть формально – поставь свою марионетку какую-то. А здесь это какая-то азиатчина, какое-то Средневековье. Я ухожу, но я не ухожу, я хочу, я не хочу. Так нельзя. Мы живем, мы хотя бы называем себя цивилизованным государством, пусть мы не являемся, но хотя бы называем. А здесь… Я не знаю, просто какая-то дикость.
Юрий Богомолов: Это сцена из пьесы Гоголя "Ревизор", где Хлестаков рассказывает о том, как его умоляли начать заведовать департаментом. "Нет не хочу, не уговаривайте, нет, нет… Ну, ладно! Но только у меня смотрите!" Вот он и демонстрирует, что будет, когда он станет во главе департамента.
Анна Качкаева: Московская область, Виктор, здравствуйте!
Слушатель: Добрый день! Хотел вначале ответить на ваш вопрос и свой задать. Вы спросили, что вы видите в этом съезде. Я в этом съезде вижу извечный спор славянофилов и либералов-западников. Что бы там не говорили, о каких бы вопросах меркантильных не говорили, сколько бы вы, Аня, не призывали своего гостя отбросить частности и говорить концептуально, в том-то и беда, что эти люди, представителем которых является ваш гость, они смотрят на явление русской действительности только сквозь призму вот этих вот отношений купи-продай, инвестиций, денег, фондов, аренды и так далее. Это бесполезно.
Анна Качкаева: Виктор, а можно я уточню. А другая сторона, по-вашему, как смотрит – не с точки зрения фондов, инвестиций и так далее?
Слушатель: Нет, они тоже где-то заинтересованы, но они ведь немножко другие люди. Они, да, любят быть поближе к власти, но они не сводят все только к этому. Конечно, я понимаю, что вы меня сейчас оборвете.
Анна Качкаева: Да, нет.
Слушатель: Конечно, такими выражениями сравнивать Михалкова с Хлестаковым… Что толку сравнивать Михалкова с Хлестаковым, а Юрия Богомолова со Смердяковым. Что нам это дает? Это же не разговор. Нужно говорить о том, что здесь проявились две тенденции. Они извечны. Это продолжается 200 лет. Об этом надо говорить.
Анна Качкаева: Хорошо, Виктор. Вот они извечны. Они продолжаются 200 лет. Одни одних называют Раскольниковыми, сепаратистами и еще через запятую, а другие тоже называют их…
Слушатель: Ну, пусть они называют друг друга как хотят. А мы-то с вами смотрим на это со стороны.
Анна Качкаева: Ну, вот мы с вами смотрим и…
Слушатель: Вы меня спросили, как я отношусь. Я вам ответил. Я вижу в этом вот этот извечный спор.
Анна Качкаева: Вы просто наблюдаете – изменить ничего нельзя…
Слушатель: Я наблюдаю спокойно. Потому что когда Юрий Богомолов называет Михалкова Хлестаковым… Извините, у меня тоже возникают ассоциации. Это не разговор. Я понимаю, какие-то школьники так между собой, но это же взрослые люди, "Российская газета". Я почему-то считал, что это такая нормальная спокойная "Российская газета".
Анна Качкаева: Она спокойная.
Слушатель: Это же просто бред какой-то. Кого вы призываете в собеседники, Аня?! Вы такая умная женщина!
Юрий Богомолов: Обождите. А разве вам та сцена, когда Михалков сначала твердо говорил, что он уходит, не уговаривайте, а потом под коленопреклоненные возгласы, под патоку славословий говорит – ну, хорошо, я беру на себя эти обязанности, разве это не почти дословная хлестаковщина?
Анна Качкаева: А потом Хлестаков талантливый персонаж, я бы сказала.
Юрий Богомолов: И в чем-то Гоголь.
Анна Качкаева: Да, и в чем-то Гоголь.
Виктор из Москвы, мы вас слушаем, здравствуйте!
Слушатель: Добрый день! Ну, о чем тут говорить об этом ожиревшем коте. Лично я его взял за руку в Литве, когда у него было собрание, по-моему, в 1998 году и сказал: "Никита Сергеевич, пойдемте я покажу, в каком состоянии русский драмтеатр". "Вот у меня сейчас времени нет". Я говорю: "Тут всего 5 минут!" Уломал, повел. Привел его. Завел его на сцену. Смотрите, в каком состоянии. Он постоял, посмотрел. "Да!.." Развернулся, молча сел в свой лимузин, там у него охрана 5 или 6 человек, и хоть бы слово сказал нам. Мы стояли, раскрыв рот. О чем это говорит?! Жадина, понимаете! Снимая свои фильмы, он не мог нормально собрать массовку. Сэкономил на этом. А ведь люди тоже хотят заработать. Желающие тоже есть русские талантливые.
Анна Качкаева: Виктор, мы сейчас не будем в карманы заглядывать. Наверное, Михалков не может все русские театры поднять финансово, хотя мог бы посочувствовать. Я с вами согласна. Вы-то что думаете? Что дальше будет с Союзом? Он распадется? Или эта тихая война будет тлеть, и из этого ничего не получится?
Слушатель: Пока он будет жить, он будет эти игры делать.
Анна Качкаева: Понятно. Игорь, Москва. Мы вас слушаем.
Слушатель: Здравствуйте! У меня вопрос к вашему гостю. Почему, собственно говоря, всплывает именно Гоголь? Я бы все-таки сказал по-булгаковски. Все-таки "Мастер и Маргарита"…
Юрий Богомолов: Много есть, да.
Слушатель: Вы помните - "Мастер и Маргарита". Там же тоже союз таких же творцов. Главным является ресторан. Вы знаете, я был в ресторане Дома кино. Это очень невкусно, совсем невкусно и не съедобно. В общем, честно говоря, нельзя столько пить.
Юрий Богомолов: Я давно туда не хожу.
Слушатель: Я туда ходил, но лет 20 назад я там был. Это было очень невкусно. Надо ссылаться на то, что есть. Будет это министерство, не министерство… Там делили путевки, здесь уже делят собственность. Что меняется? Это первое. И главный вопрос, наверное, вы же знаете, Александр Сокуров новый фильм снимает.
Юрий Богомолов: Да.
Слушатель: Как он поставил вопрос? Он будет снимать по такой технологии. Может быть, эта технология более перспективна. Но это же смешно. Если у нас на телевидении, если надо что-то снять даже государственное, приглашаются иностранные специалисты. Конечно, собственность делить хорошо, но когда камера и снимает не человек из Гильдии, который голосует за кого бы он ни голосовал, а англичанин снимал. У нас, что футболы, какие-то еще английская бригада снимает. Мы говорим, у нас телевидение хорошее, у нас хорошее… Я не знаю, почему берутся иностранцы? Почему Сокуров снимает фильм так? Давайте делить собственность. Что у нас осталось?..
Юрий Богомолов: Да, не собственность там делят. Там делят возможность влияния…
Анна Качкаева: На кинопроцесс.
Юрий Богомолов: А кроме того, все сильнее начинает сказываться идеологическая составляющая. Слушатель, который до этого говорил, что есть противостояние славянофилов и западников. На этом съезде оно проявилось на таком низком, на таком вульгарном уровне, что об этом даже не стоит говорить. Но в принципе это противостояние, естественно, такое же неизбывное и имманентное, как то, что Россия стоит на перекрестке Азии и Европы. Тут уже от этого никуда не денешься. Все время будут возникать коллизии. Они, между прочим, иногда очень плодотворны.
Анна Качкаева: Я читаю то, что пишут наши слушатели.
Борис: "Слава богу, что у наших деятелей кино хватило разума оставить Михалкова и дальше руководить своим Союзом. Хватит потрясений, в том числе и в кино", - считает он.
"Закончился съезд победителей. Российская кинематография уверенно встала на путь баринизма. А все оппозиционеры троцкистско-бухаринско правые, левые и прочие враги - агенты мирового империализма – потерпели сокрушительное поражение. Рейдерский захват Союза и установление либерально-атлантической диктатуры сорвался". Только "ура!" не хватает. Это наш слушатель Александр.
"Это все ерунда. Капитуляция или только Бородино?", - спрашивает нас Федор.
"Это зло – коварное, агрессивное, грубое и сплоченное. И опять оно победило. Доколе?" – опять вопрос. Это уже Наталья.
В общем, через мнение они также противоположны, как и мнения вас, находящихся в оппозиции друг к другу.
"Случилось неизбежное. Союзы писателей и художников давно раскололись на русские, державно-патриотические и космополитические. Это случилось и в Союзе кинематографистов. А выигрыш Михалкова в том, что оставил 60-десятников без недвижимости".
Юрий Богомолов: Мы и были без недвижимости.
Анна Качкаева: Кто-то пишет, что "только этого не надо делать. После постыдного съезда призывать чего-то не смотреть с той или другой стороны, фильмы того или другого режиссера".
Юрий Богомолов: Конечно.
Анна Качкаева: Вот это не самый лучший способ – это уж точно.
"Не удалось прикинуться интеллигентными даже на два часа. Стыдно", - это Полина. Видимо, к статье Ларисы Малюковой, которая так озаглавила свои впечатления от съезда.
"Никита Михалков очень не любит большевиков. А ситуация, когда из Союза кинематографистов выкидывают известного критика, очень напоминает ситуацию с философским пароходом, а также ситуацию, когда из страны высылали Солженицына", - Константин из Череповца.
Юрий Богомолов: Я бы напомнил просто более близкую ситуацию, когда по политическим мотивам исключали, то это последний был случай в Союзе кинематографистов – это Галич.
Анна Качкаева: Анна из Москвы, мы вас слушаем, здравствуйте!
Слушатель: Здравствуйте! Со стороны это смотрится как, вообще, все-таки борьба за какие-то деньги. Наш кинематограф деградирует. Он несмотрибелен уже давно. Вместо того чтобы объединить усилия на позитиве, они все делят свои деньги. Противно. Гнилая интеллигенция.
Анна Качкаева: Ясно. Тоже диагноз.
Ефим из Москвы, мы вас слушаем, здравствуйте!
Слушатель: Добрый день! У меня короткий вопрос. Я хотел спросить, когда следует ожидать (раз Михалков уже пришел) появления фильмов на тему "Если завтра война? Если завтра в поход?"
Юрий Богомолов: Вы, наверное, имеете в виду патриотические?
Анна Качкаева: Судя по всему, да.
Юрий Богомолов: По каналу "Россия" активно анонсируется и рекламируется фильм "Тарас Бульба".
Анна Качкаева: Вчера была его премьера.
Юрий Богомолов: Где гоголевская очень сложная повесть интерпретирована чисто как ура-патриотическое произведение.
Анна Качкаева: Но интерпретирована… Про повесть много чего писали. Она про разное. Вы еще не видели, и я тоже.
Юрий Богомолов: Я еще не посмотрел, но то, что я видел в анонсах, это, конечно… Хотя и анонсы бывают обманчивыми.
Анна Качкаева: Давайте все-таки попробуем поразмышлять. Вот сегодня пресс-конференция одна. На ней сторонники Хуциева и противники Михалкова выступают. Скоро начнется другая, где михалковская часть будет в очередной раз обозначать свою позицию. Явно, что сейчас телевидение отметится, конечно. Программа "К барьеру" сегодня собирает господ Манского и Бурляева.
Юрий Богомолов: И ТВЦ…
Анна Качкаева: ТВЦ в программе "Народ хочет знать" призовет тоже к барьерам две части противостоящих. В конце концов, спектакль этот выдохнется зрелищный, и нужно будет что-то делать. Вот к чему вы готовы помимо судов? Возможно ли, совсем не рассориться и, действительно, создавать сильную организацию? Или это уже невозможно?
Юрий Богомолов: Хотелось бы, чтобы, действительно, Союз сохранился. Есть некоторая легкая надежда на то, что это то обстоятельство, что в последний день съезда его организаторам не хватило кворума. Его не хватало и раньше, но, как свидетельствуют участники, это удавалось камуфлировать. Здесь настолько не хватало кворума съезду, что за камуфлировать это не удалось. Поэтому остались непринятые поправки, новые поправки к уставу. Те самые поправки, которые позволяют превратить такую власть председателя в абсолютную, в абсолютистскую, когда он может легко распускать отдельные структуры этого Союза, затыкать всем рот. Там еще предполагается создание этической комиссии. А это тоже будет инструмент. Сказал что-то не так, с чем-то не согласился, пошел бы он… Принимаются легко решения об этом… Создается машина определенная. А поскольку съезд оказался в этом смысле не оконченным, то руководители ничего большего не придумали, как созвать новый съезд уже осенью.
Тут же интересный вопрос. Это будет опять съезд всех членов Союза? А это дорогое удовольствие. Нам очень интересно, сколько стоил тот съезд, который только что завершился. По моим сведениям, исходящим из этого руководства Союза, накануне там что-то было не меньше 1 миллиона. Но сам оргсекретарь говорил, что 1 миллион вряд ли они уложатся. Я боюсь, как бы это не за 2 миллиона, которые повиснут в качестве долга на Союзе кинематографистов. И чем придется расплачиваться уже – мы не знаем.
Анна Качкаева: Но вы-то готовы на следующий съезд прийти или еще не выработали позицию?
Юрий Богомолов: Здесь ситуация… Ведь не решен вопрос о нелегитимности 7 съезда. Есть решение первой инстанции суда, но оно обжаловано.
Анна Качкаева: В общем, короче говоря, видимо, спектакль этого не завершен. Народные артисты будут еще нас развлекать, если угодно, этим длинным сериалом.
