Программу ведет Андрей Шароградский. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Марина Тимашева.
Андрей Шароградский: Сегодня в один и тот же день, с интервалом в один час два председателя Союза кинематографистов - Марлен Хуциев, избранный 7-м съездом, и Никита Михалков, избранный съездом чрезвычайным, изложили журналистам свое мнение о сложившейся ситуации.
Марина Тимашева: Никита Михалков был в пресс-центре "Интрефакса" один. Марлен Хуциев пришел в редакцию газеты "Аргументы и факты" вместе с Рустамом Ибрагимбековым, Юлием Гусманом, Даниилом Дондуреем, Виктором Матизеном, адвокатом Андреем Столбуновым. Лиля Пальвелева слушала Никиту Михалкова
Лиля Пальвелева: Хотя было объявлено, что одной из тем пресс-конференции Никиты Михалкова станут рассуждения о новых подходах к управлению Союзом кинематографистов, его вновь избранный глава, как начал рассуждать об итогах недавнего чрезвычайного съезда, так и не мог остановиться - все перебирал, кто, о ком и что сказал неприятного. При этом проблемы творческого союза совсем не казались ему внутрицеховыми.
Никита Михалков: История в союзе - это предтеча того, что должно происходить в государстве: разрушение государственности. Недаром миллионы людей в стране, которые видели мое выступление, поняли абсолютно точно, о чем идет разговор. Разговор идет о разрушении страны на примере Союза кинематографистов. Здесь пройдет - опа, хорошо. В чем дело? Михалкова и его команду свалить, расчистить себе площадку. Для чего? Чтобы вот этим вот ядом из иглы неверия, колебания умов, ни в чем не твердых, непонимание, неудобство, тяжелая ситуация финансовая - разрушать, размывать сознание людей, лишать их ощущения того, что они часть единой, великой страны с великой историей, с проблемами, сложностями. Но мы же знаем, что в России люди, объединяющиеся вокруг ненависти, в результате никогда ничего не смогли построить.
Лиля Пальвелева: Затем Никита Михалков заочно обратился к Марлену Хуциеву.
Никита Михалков: Дорогой Марлен Мартынович, я считал вас замечательным и всегда говорю это, но есть слово, есть мужское честное слово, которое, если люди давали бы, они должны его держать. Когда господин Столбунов зачитал ваше заявление нашему съезду о том, что вы категорически против, чтобы вас включали в руководство союза, что еще идут суды, что вы категорически против того, чтобы баллотироваться на пост председателя правления, именно это заявление снимает с меня слово, данное вам, потому что вы своего слова не сдержали. И я вынужден напомнить, Марлен Мартынович, за два дня до съезда мы с вами встречались, мы с вами пили чай, мы были вдвоем, и вы меня спрашивали, когда я вам кое-что рассказал, как из этого положения выйти. Я говорил вам, что, наверное, нужно, как минимум, вынуть иск, потому что если вы будете баллотироваться на пост председателя, будет странно, что вы и судитесь за этот пост, и баллотируетесь. Либо одно, либо другое. "А как это сделать?" - спросили вы. Я говорю: "Я не знаю, у вас есть специалисты, поговорите с ними". Я пригласил вас на совет старейшин. Вы сказали, что вы не сможете завтра быть, потому что у вас есть дела. Но вы обещали прийти на съезд, и, мало того, вы спросили меня: "Можешь ли ты, Никита, меня выдвинуть на роль председателя правления?" Я сказал: "Запросто, с удовольствием. Вот с теми людьми, кто вас окружает, я работать не буду, а с вами буду. Что я и сделал". Но где же это слово?
Марина Тимашева: На чрезвычайном съезде Михалков сказал, что Хуциев обещал ему появиться. Эти слова опроверг адвокат Андрей Столбунов, зачитавший заявление Хуциева о том, что он возражает против выдвижения его кандидатуры на какие-либо должности. Сегодня я спросила у Хуциева, что именно он говорил Михалкову, и Марлен Мартынович ответил, что он придет на чрезвычайный съезд только в том случае, если тот подтвердит законность его избрания на пост председателя Союза, то есть легитимность решений 7-го съезда.
Марлен Хуциев: Хотелось им очень, чтобы я пришел торжественно в самом начале съезда. Я это отмел категорически. Отмел категорически, что я куда-то могу войти. Ну, со мною он не раз пытался разговаривать. В конце концов, короткая такая переброска репликами была. А что делать?
Марина Тимашева: Оппоненты, однако, соглашаются в том, что значение съезда выходит далеко за рамки проблем киноцеха. Правда, то, что Никита Михалков считает "разрушением", его противники называют "демократией". Послушаем Рустама Ибрагимбекова...
Рустам Ибрагимбеков: Действительно, Союз кинематографистов, так или иначе, является лакмусовой бумажкой того, что происходит в обществе. Если 5-й съезд был неким знаком демократических преобразований в стране, то вот это собрание в Гостином дворе является тревожным знаком того, что возвращаются сталинские методы расправы с инакомыслящими.
Даниил Дондурей: Никита Сергеевич провел мероприятие невероятной важности не только для кинематографистов, но и для судеб нашей страны. Дело в том, что мы живем в медийную эру. И если здесь находится девять камер или десять, то на собрании 30-го числа или на съезде, как угодно, их было 23, ровно на две камеры больше, чем при встрече президента и лидера нации со страной. Этот съезд - это очень серьезная политическая акция, связанная с тем, что то, что произошло в мае 1986 года, должно быть закрыто. Это по версии Михалкова. Я не знаю, мне кажется, что политическая власть еще эти проблемы не решила. Но 5-й съезд Союза кинематографистов СССР, май 1986 года - с него началась гласность, с него началась свобода, с этого съезда все творческие союзы стали совершать невероятное - сами стали выбирать себе руководителей. Больше там ничего не было, просто утвержденные в ЦК КПСС лидеры творческого союза не были избраны, а были избраны другие. И это оказалось столь важным, что завершилось в августе 1991-го. И это оказалось столь важным, что сегодня имеет страна в экономике, политической жизни, в идеологической, в культурной и во всей другой. Не случайно все эти 23 года шло шельмование этого съезда, потому что настоящие защитники феодально-советского сознания прекрасно понимали, что дело не в тех словах, которые они сказали по поводу того или иного народного артиста. Не случайно, поверьте, совсем не случайно в антикризисной программе, только что утвержденной правительством, и это Михалков потрясающе чувствует, нет слова "культура", нет слова "мораль", нет слова "живой человек". Там этого нет. Там человек - как предмет социальной заботы, и больше ничего. Он это чувствует, он хочет поставить эту точку.
Марина Тимашева: Точку поставить пока не получается. Два новых иска от адвокатов Хуциева, в том числе о признании нелегитимным чрезвычайного съезда, уже на подходе.
Андрей Шароградский: Сегодня в один и тот же день, с интервалом в один час два председателя Союза кинематографистов - Марлен Хуциев, избранный 7-м съездом, и Никита Михалков, избранный съездом чрезвычайным, изложили журналистам свое мнение о сложившейся ситуации.
Марина Тимашева: Никита Михалков был в пресс-центре "Интрефакса" один. Марлен Хуциев пришел в редакцию газеты "Аргументы и факты" вместе с Рустамом Ибрагимбековым, Юлием Гусманом, Даниилом Дондуреем, Виктором Матизеном, адвокатом Андреем Столбуновым. Лиля Пальвелева слушала Никиту Михалкова
Лиля Пальвелева: Хотя было объявлено, что одной из тем пресс-конференции Никиты Михалкова станут рассуждения о новых подходах к управлению Союзом кинематографистов, его вновь избранный глава, как начал рассуждать об итогах недавнего чрезвычайного съезда, так и не мог остановиться - все перебирал, кто, о ком и что сказал неприятного. При этом проблемы творческого союза совсем не казались ему внутрицеховыми.
Никита Михалков: История в союзе - это предтеча того, что должно происходить в государстве: разрушение государственности. Недаром миллионы людей в стране, которые видели мое выступление, поняли абсолютно точно, о чем идет разговор. Разговор идет о разрушении страны на примере Союза кинематографистов. Здесь пройдет - опа, хорошо. В чем дело? Михалкова и его команду свалить, расчистить себе площадку. Для чего? Чтобы вот этим вот ядом из иглы неверия, колебания умов, ни в чем не твердых, непонимание, неудобство, тяжелая ситуация финансовая - разрушать, размывать сознание людей, лишать их ощущения того, что они часть единой, великой страны с великой историей, с проблемами, сложностями. Но мы же знаем, что в России люди, объединяющиеся вокруг ненависти, в результате никогда ничего не смогли построить.
Лиля Пальвелева: Затем Никита Михалков заочно обратился к Марлену Хуциеву.
Никита Михалков: Дорогой Марлен Мартынович, я считал вас замечательным и всегда говорю это, но есть слово, есть мужское честное слово, которое, если люди давали бы, они должны его держать. Когда господин Столбунов зачитал ваше заявление нашему съезду о том, что вы категорически против, чтобы вас включали в руководство союза, что еще идут суды, что вы категорически против того, чтобы баллотироваться на пост председателя правления, именно это заявление снимает с меня слово, данное вам, потому что вы своего слова не сдержали. И я вынужден напомнить, Марлен Мартынович, за два дня до съезда мы с вами встречались, мы с вами пили чай, мы были вдвоем, и вы меня спрашивали, когда я вам кое-что рассказал, как из этого положения выйти. Я говорил вам, что, наверное, нужно, как минимум, вынуть иск, потому что если вы будете баллотироваться на пост председателя, будет странно, что вы и судитесь за этот пост, и баллотируетесь. Либо одно, либо другое. "А как это сделать?" - спросили вы. Я говорю: "Я не знаю, у вас есть специалисты, поговорите с ними". Я пригласил вас на совет старейшин. Вы сказали, что вы не сможете завтра быть, потому что у вас есть дела. Но вы обещали прийти на съезд, и, мало того, вы спросили меня: "Можешь ли ты, Никита, меня выдвинуть на роль председателя правления?" Я сказал: "Запросто, с удовольствием. Вот с теми людьми, кто вас окружает, я работать не буду, а с вами буду. Что я и сделал". Но где же это слово?
Марина Тимашева: На чрезвычайном съезде Михалков сказал, что Хуциев обещал ему появиться. Эти слова опроверг адвокат Андрей Столбунов, зачитавший заявление Хуциева о том, что он возражает против выдвижения его кандидатуры на какие-либо должности. Сегодня я спросила у Хуциева, что именно он говорил Михалкову, и Марлен Мартынович ответил, что он придет на чрезвычайный съезд только в том случае, если тот подтвердит законность его избрания на пост председателя Союза, то есть легитимность решений 7-го съезда.
Марлен Хуциев: Хотелось им очень, чтобы я пришел торжественно в самом начале съезда. Я это отмел категорически. Отмел категорически, что я куда-то могу войти. Ну, со мною он не раз пытался разговаривать. В конце концов, короткая такая переброска репликами была. А что делать?
Марина Тимашева: Оппоненты, однако, соглашаются в том, что значение съезда выходит далеко за рамки проблем киноцеха. Правда, то, что Никита Михалков считает "разрушением", его противники называют "демократией". Послушаем Рустама Ибрагимбекова...
Рустам Ибрагимбеков: Действительно, Союз кинематографистов, так или иначе, является лакмусовой бумажкой того, что происходит в обществе. Если 5-й съезд был неким знаком демократических преобразований в стране, то вот это собрание в Гостином дворе является тревожным знаком того, что возвращаются сталинские методы расправы с инакомыслящими.
Даниил Дондурей: Никита Сергеевич провел мероприятие невероятной важности не только для кинематографистов, но и для судеб нашей страны. Дело в том, что мы живем в медийную эру. И если здесь находится девять камер или десять, то на собрании 30-го числа или на съезде, как угодно, их было 23, ровно на две камеры больше, чем при встрече президента и лидера нации со страной. Этот съезд - это очень серьезная политическая акция, связанная с тем, что то, что произошло в мае 1986 года, должно быть закрыто. Это по версии Михалкова. Я не знаю, мне кажется, что политическая власть еще эти проблемы не решила. Но 5-й съезд Союза кинематографистов СССР, май 1986 года - с него началась гласность, с него началась свобода, с этого съезда все творческие союзы стали совершать невероятное - сами стали выбирать себе руководителей. Больше там ничего не было, просто утвержденные в ЦК КПСС лидеры творческого союза не были избраны, а были избраны другие. И это оказалось столь важным, что завершилось в августе 1991-го. И это оказалось столь важным, что сегодня имеет страна в экономике, политической жизни, в идеологической, в культурной и во всей другой. Не случайно все эти 23 года шло шельмование этого съезда, потому что настоящие защитники феодально-советского сознания прекрасно понимали, что дело не в тех словах, которые они сказали по поводу того или иного народного артиста. Не случайно, поверьте, совсем не случайно в антикризисной программе, только что утвержденной правительством, и это Михалков потрясающе чувствует, нет слова "культура", нет слова "мораль", нет слова "живой человек". Там этого нет. Там человек - как предмет социальной заботы, и больше ничего. Он это чувствует, он хочет поставить эту точку.
Марина Тимашева: Точку поставить пока не получается. Два новых иска от адвокатов Хуциева, в том числе о признании нелегитимным чрезвычайного съезда, уже на подходе.
